Памяти жертв Хирисимы, статья Опции

[Lamanchskijj]

«Ибо ведают, что творят».

65 лет назад клубящиеся грибообразные термоядерные смерчи, взметнувшиеся в августе 1945 года над двумя городами страны Восходящего солнца, открыли новую эру в истории человечества – атомную. 300 тысяч убитых мирных японских жителей, свыше 200 тысяч раненных, обожжённых и облучённых. А затем 45 лет противостояния на грани конфликта с применением оружия массового поражения двух мировых систем – капитализма и социализма. Такова была цена за вхождения человечества в новейшее историческое время. Отсчёт, которого почему-то ведут с момента бомбардировки Хиросимы. Это не совсем так.

«Атомная дубина» была создана и испытана в «оплоте демократии». Первый «экспериментальный» взрыв ядерного устройства был проведён в 5 часов 30 минут 16 июля 1945 года. На исследовательском полигоне Аламогордо, расположенном в долине Жорнада дель Муэрто (с испанского – Зона Смерти). Неподалёку от старой индейской деревушки Оскуро (Тёмная). Именно с этого момента современная цивилизация стала вслушиваться в жуткое тиканье взведённого атомного часового механизма. Грозящего активировать самое смертоносное оружие в истории человечества.
И если кто-то полагает, что холодящие душу страхи термоядерного апокалипсиса эпохи «холодной войны» остались в прошлом… То этот кто-то жестоко заблуждается. Пока на планете существует «атомный клуб» держав. Пока в этот «клуб» стучатся всё новые и новые государства. Потенциальная угроза миру сохраняется. Хотя об этом и не принято громко говорить в обществе, декларирующем свобода слова.

***
В принципе, можно считать необыкновенным совпадением, что в один и тот же год произошло сразу несколько значимых событий. Которые определили будущее развитие мира, Прежде всего, английский физик Джеймс Чэдвик в феврале 1932 года в Кембридже открыл нейтрон – ключ к расщеплению атома. Затем, президентом США был избран Франклин Делано Рузвельт (ноябрь 1932 года). Чуть позже Гитлер возглавил германское правительство (январь 1933 года). Но поначалу все эти события были оценены современниками совершенно неадекватно. И в результате, если статистически сравнивать, сколько раз в начале 30-х годов прошлого века произносилось имя «Гитлер», а сколько раз слово «нейтрон». То выяснится, что имя фюрера было в миллионы раз более употребительным, нежели название новой частицы.
Людям свойственно недооценивать значение научных переворотов, опрокидывающих старые представления о мире. Человеческое сознание ориентировано на устаревшие, полученные за школьной партой, истины и аксиомы. Таким в тридцатые годы являлся постулат о невозможности физического деления ядра материи. Аналогичное воззрение господствовало в среде светил мировой физической науки. И поэтому революционный характер открытия нейтрона поначалу затронул умы лишь считанного числа учёных.
Первым о потенциальных перспективах написал немец Фриц Хоутерманс. В середине 1932 года в документе, адресованном Технической академии в Берлине, он указал, что «маленькая кембриджская частица» сможет оказаться отличным средством для проникновения в глубь ядра. Однако слова немецкого физика не привлекли особого внимания. В физической науке доминировала точка зрения лорда Резерфорда, который ещё в 1915 году теоретически обосновал существование нейтрона. Осенью 1933 года на годичном собрании Британской физической ассоциации он заявил: «Люди, говорящие о получении атомной энергии в больших количествах, говорят откровенный вздор». И хотя в 1934 году теоретически цепную реакцию описал венгр Лео Сциллард. А в 1935 году Фредерик Жюлио-Кюри в своей праздничной речи на церемонии награждения нобелевской премией в Стокгольме во всеуслышанье возвестил: «Учёные способны осуществлять ядерные реакции взрывного характера… Если удастся осуществить такие реакции в материи, то будет высвобождена в огромных количествах полезная энергия». Но и эти пророческие слова вызвали лишь мимолётный интерес научной публики.
Всё это происходило на фоне того, что с 1932 по 1939 гг. атом фактически был многократно расщеплен с помощью нейтронов в лабораториях Парижа, Кембриджа, Рима, Цюриха и Берлина. Хотя физики всего мира ещё не осознавали этого факта. На протяжении семи лет они просто отказывались верить показаниям своих приборов. Такова сила инерции научного мышления, способствовавшая тому, что политикам всего мира до начала второй мировой войне так и не удалось узнать о возможности создания необычайно мощного оружия. Возможно, это и к лучшему. В противном случае первыми разработать атомную бомбу могли Гитлер и Муссолини. Так как именно в Риме в лаборатории Энрико Ферми уже в 1934 году впервые в мире была осуществлена цепная реакция деления урана. И если бы Ферми и его коллеги правильно интерпретировали полученные результаты, то будущая война в Европе могла стать атомной.
Несмотря на это, круг физиков, занятых «осадой» атомного ядра, постепенно расширялся. И нейтронные «бомбардировки» стали проводиться в физических лабораториях от Москвы до Нью-Йорка. Однако раскрытию феномена расщепления атома человечество обязано научному спору двух великих женщин. Ирен Жюлио-Кюри, вместе со своим супругом Фредериком, работавшей в парижской лаборатории радиационной химии. И австрийской подданной Лизы Мейтнер, сотрудничавшей с немецкими физиками Ганом и Штрассманом в радиологическом отделении берлинского Института кайзера Вильгельма.
Спор вёлся вокруг вопроса о «трансурановых элементах», вроде бы открытых Ферми. Мадам Ирен искала доказательства существования этих элементов. Фрейлин Лиза считала данные француженки «ненадёжными». Между лабораториями развернулись научные пикировки, которые велись вплоть до 1938 года. Когда Лиза Мейтнер вынужденно эмигрировала в Швецию. Германское расовое законодательство не оставило ей из-за «неарийского происхождения» возможности для работы в Третьем Рейхе. Однако она продолжила переписываться со своим «научным боссом» Оттом Ганом. И получив от него очередное сообщение о том, что при бомбардировке урана нейтронами зарегистрировано выделение бария, Мейтнер сообразила. Что это обстоятельство приводит к научному перевороту в теории физических свойств атома.
Обсуждение этих соображений Мейтнер с её племянником датским физиком О.Фришем привело к выходу их совместной статьи в феврале 1939 года в английском научном журнале «Нэйчур». В статье описывался фундаментальный принцип «ядерного деления» на две практически равные части. По типу деления биологической клетки. И главное обосновывался процесс выделения большой энергии. Когда новость об открытии Гана и интерпретации Мейтнер-Фриш стали известны «копенгагенскому умнику» профессору Нильсу Бору, он хлопнул себя по лбу и воскликнул: «Как мы могли не замечать этого так долго!»

***
Мысль о том, что решение задачи расщепления атома может привести к катастрофическим последствиям, впервые пришла в голову венгерскому физику Лео Сцилларду, который одним из первых теоретически обосновал эмиссию нейтронов в ходе цепной реакции. Уже в 1935 году он обратился к учёным-атомщикам с предостережением. И предложил временно воздержаться от публикации результатов своих работ из-за потенциальной опасности последствий этих исследований. Тогда призыв венгра был проигнорирован.
После своей эмиграции в США в 1938 году венгерский учёный продолжил тревожить научный мир своими аллармическими воззваниями. Международная политическая ситуация постепенно обострялась. Гитлер рвался к мировой гегемонии. И призывы Сциларда начали находить отклик в материалистических душах физиков. Первыми оказались такие же, как и он эмигранты из Европы в Штатах – Вигнер, Теллер (будущий создатель американской водородной бомбы) и Вейскопф. Впоследствии к ним присоединился итальянец Э.Ферми, который после получения нобелевской премии в ноябре 1938 года также решил не возвращаться к себе на родину – в фашистскую Италию и обосновался в США.
Идея самоцензуры Сцилларда постепенно начала пробивать себе дорогу в Штатах. Однако, на первых порах, она не нашла должного понимания среди европейских атомщиков. Германские физики во главе с Гейзенбергом и французы, руководимые Жюлио-Кюри, больше заботились о собственном научном имидже первооткрывателей. И не соглашались на добровольное сокрытие результатов своих исследований. Несмотря ни на какие угрозы политического свойства. Осознав своё фиаско, Сциллард и его соратники решили «пойти другим путём». Они решили заинтересовать должностных лиц американского государства раскрыв им перспективы создания атомной бомбы. Первая попытка потерпела фиаско. 17 марта 1939 года Э.Ферми посетил начальника Технического управления ВМФ США адмирала Хупера. Но соображения итальянца не произвели должного впечатления на адмирала.
Пока американские военные размышляли в Германии летом 1939 года, в преддверии нападении на Польшу, состоялась встреча немецких физиков-атомщиков с главой отдела исследований Департамента вооружений рейха, на которой были обсуждены «принципиальные возможности развязывания цепной реакции в уране». Речь, по сути, велась о создании атомной бомбы. Узнав об этом, Сциллард и его соратники решили активизироваться. Для придания большей значимости своей компании они заручились поддержкой Альберта Эйнштейна, которому даже не приходила в голову идея о возможности деления ядра. Затем, в августе 1939 года Сциллард познакомился с крупным американским финансистом Александром Саксом, который был неофициальным советником Рузвельта. И шансы на успех инициативной группы атомщиков заметно подросли. В офисе банка «Леман Бразерс» Сциллард и Сакс совместно составили текст обращения к президенту. В котором в откровенных тонах обрисовали перспективы создания и применения атомной бомбы. По сути, это было «предложение, от которого американский президент не мог отказаться».
Для придания большей значительности документу Сциллард уговорил подписать его Эйнштейна. Впоследствии, после окончания войны великий учёный-пацифист всячески открещивался от этого своего шага: «Если бы я знал, что немцам не удастся достичь успеха в создании атомной бомбы, я бы никогда и пальцем не шевельнул». Как бы там не было, 12 октября 1939 года Сакс вручил президенту Рузвельту составленный документ. После небольшой беседы и нескольких вопросов, Рузвельт вызвал своего помощника генерала Уотсона, по прозвищу Па и бросил ему фразу, ставшую впоследствии широко известной: «Па, это требует срочных действий!» Этот день принято считать официальной датой начала американского атомного «проекта S».

***
Германский «атомный проект U» стартовал на две недели раньше американского. 26 сентября 1939 года ведущие немецкие физики собрались в здание Департамента вооружений в Берлине и разработали детальную программу работ. Немецкое «Урановое общество» возглавили физики Гейзенберг и Вайцзекер. Научно-исследовательской базой этого общества стал Физический институт кайзера Вильгельма. Уже зимой 39/40 годов немцам удалось разобраться в теоретических различиях между урановым котлом (реактором), где осуществляется контролируемая термоядерная реакция и урановой бомбой, в которой неконтролируемый поток нейтронов нарастает до точки взрыва.
В фашистской Германии ещё одно ведомство занималось исследованиями в области атомной энергетики. Как ни странно это был частный институт в Лихтерфельде под Берлином, работавший на Почтовое ведомство рейха. Исследования проводил физик Фриц Хоутерманс, который уже к июлю 1941 года мог начать изготовление плутониевой бомбы. Однако он сознательно скрывал от властей эту возможность. Зимой 1941 года Хоутерманс даже установил связь с Вайцзекером и Гейзенбергом. И договорился о том, что «урановая политика» немецких учёных должна оставлять нацистов в полном неведении. К этой договорённости присоединилось более десятка крупных немецких учёных. Только в 1944 году Хоутерманс опубликовал данные о плутониевой бомбе. Но в этот период уже не могло быть и речи об успешном завершении германского атомного проекта.
В принципе, несколько факторов объективно способствовали срыву программы разработки ядерного оружия в Германии.
Первый – отсутствие достаточной «критической массы» учёных, из-за изгнания из Германии видных представителей физической науки.
Второй – плохая организация и недопонимание нацистами перспектив.
Третий – слабая оснащённость лабораторий для проведения сложных исследований.
Четвёртый – недофинансирование проекта. После войны выяснилось, что гитлеровцы потратили на свой атомный проект гораздо меньше средств, нежели на содержание бессмысленного оккультного института «Ананэрбе».
Пятый, главный – отсутствие заинтересованности немецких учёных в успешном завершении дела.
С началом второй мировой войны во Франции также занялись атомной проблематикой. Ф.Жюлио-Кюри посетил министра вооружений Франции Рауля Дотри и рассказал ему о возможностях создания нового оружия. Дотри упрекнул учёного, что тот не пришёл к нему раньше. Но распорядился действовать немедленно. Франция перед нападением Германии обладала достаточными запасами оксида урана и тяжёлой воды для производства атомной бомбы. Однако французам не хватило времени. Немцы наступали столь стремительно, что уже 16 мая 1940 года пришлось свернуть все работы. Запас тяжёлой воды в июне 1940 года едва успели вывезти на Британские острова. Захват французской тяжёлой воды мог облегчить немцам решение атомной задачи.
Правительство Великобритании санкционировало работы по проблеме ядерного деления ещё раньше, весной 1939-го. «Толкачами» английского проекта выступили Джордж П.Томсон – профессор физики Имперского колледжа в Лондоне и Генри Тизард – руководитель отдела исследований Королевских ВВС. Правда, после начала боевых действий английским учёным серьёзно урезали финансирование и сократили материальное снабжение. Но к исследованиям, возглавленным Томсоном, Чэдвиком и Фезером, удалось привлечь многочисленную команду физиков, бежавших из европейских стран, оккупированных Германией. В числе консультантов оказались – Р.Пейерлс из Копенгагена, Д.Ротблат, Ф.Симон, Халбан и Коварски из Франции, немцы Макс Борн и Клаус Фукс. Последний был впоследствии осуждённый по делу о передаче американских атомных секретов СССР.
Между тем, в США до июня 1940 года, несмотря на прямые распоряжения Рузвельта, на атомный проект не выделили ни цента. С мёртвой точки дело не сдвинулось даже после оптимистических сообщений из Англии в июне 1941 года о достижении определённого прогресса в деле атомных исследований. В меморандуме томсоновского Уранового комитета британских ядерных исследований говорилось о том, что атомную бомбу, скорее всего, удастся изготовить до конца войны. И только 6 декабря 1941 года, ровно за день до нападения японцев на Перл-Харбор и официального вступления Америки в войну, наконец, было принято решение о выделении финансовых средств и технических ресурсов на создание атомного оружия.

***
В 1942 году американский атомный проект вышел на новый уровень. Рузвельт и Черчилль договорились об объединении усилий английских и американских научных коллективов, занятых атомной тематикой. Все работы были сосредоточены в Канаде и Соединённых Штатах. Верховный контроль над проектом перешёл от учёных в руки Военно-политического комитета, в составе генералов Стайера и Лесли Гровса, адмирала Парнелла и учёных – доктор В.Буша и профессор Дж.Конэта.
13 августа 1942 года плану присвоили условное наименование «Манхэттенский проект». На реализацию проекта выделили свыше 20 млрд. долларов. На эти деньги строились лаборатории, плутониевые заводы, многополосные шоссе и даже новые аэродромы. Американские военные попытались засекретить проект. Из 150 тысяч человек, участвовавших в работе, только 12 знали контуры всего плана целиком. Но это мало помогло. По крайней мере, советская разведка была хорошо осведомлена о проводимых исследованиях.
Научным руководителем проекта был назначен физик Роберт Оппенгеймер. Именно он предложил сконцентрировать усилия многих лабораторий Штатов, Англии и Канады в одном месте. Чтобы избежать дублирования проводимых работ. Так родилась знаменитая Лос-Аламоская лаборатория.
Лос-Аламос – гористое место, расположенное на высоте 2-х км над уровнем моря, на плато Пайарито (Литтл-Бёрд), в штате Нью-Мексико. До того, как американские военные обратили внимание на Лос-Аламос, он был известен лишь своим интернатом для мальчиков, каньонами и сосновыми лесами. Индейцы давно покинули эти места, оставив в горах свои священные капища. Полная изолированность местности понравилась военным. И вскоре школьники были распущены по домам. А владелец интерната Альфред Ж.Коннел, получив небольшую компенсацию, покинул Лос-Аламос. Вскоре после этого он умер при невыясненных обстоятельствах. В конце ноября 1942 года на Холм, как назвали военные Лос-Аламос, прибыли строители. В марте 1943 года здесь появились первые учёные. Спустя год здесь уже жило и работало 3,5 тыс. человек. А к началу 1945 года на Холме насчитывалось уже свыше 6 тыс. учёных, военных и обслуживающего персонала. Эти люди и создали американское атомное оружие.
Первому испытанию атомного изделия присвоили кодовое название «Тринити» (Троица). Согласно одной из версий, столь богохульное название было использовано из-за того, что к этому времени уже было завершено сооружение первых трёх атомных бомб – адской троицы. Первую взорвали в Аламогордо 16 июля 1945 года. Уранового «Малыша» (возможно, намёк «шутников»-физиков на мощь бога-сына) сбросили на Хиросиму 6 августа. Плутониевый «Толстяк» (вероятно, «шутливый» намёк на возможности бога-отца) упал на Нагасаки 9 августа.
О том, что в истории создания американского ядерного оружия подозрительно много метафизики говорит, как выбор мест для сборки и испытания бомб, с которых ранее ушли индейцы, наложив на них проклятье. Так и сама атмосфера, царившая в обществе людей, занятых изготовлением дьявольского оружия. Так, по воспоминаниям очевидцев, после первого испытательного взрыва, когда всеми присутствующими овладел страх перед мощью высвободившейся энергии. Научный руководитель проекта Оппенгеймер спокойно процитировал отрывок из «Бхагавад Гиты»: «Я становлюсь смертью, сокрушительницей миров». Фраза принадлежала Кришне, «Великому Возвышенному», владыке судеб смертных.
Эта бессознательная психологическая реакция красноречивее всего свидетельствует о том, кем себя ощутил Оппи, как называли его коллеги, впервые увидев дело рук своих.

***
Советские физики ещё до войны вплотную подошли к теоретическому решению проблемы создания ядерного оружия. Возможность протекания в уране цепной ядерной реакции деления советским физикам Харитону, Френкелю и Лейпунскому удалось обосновать в 1939 году. Затем, Зельдович и Харитоном выполнили расчет критической массы уранового заряда. А харьковские ученые Виктор Маслов и Владимир Шпинель в октябре 1941 года получили свидетельство на изобретение урановой бомбы. Однако после начала войны работы по урановой проблематике были приостановлены.
Советская атомная программа стартовала после того, как стало известно о начале работ в рамках американо-английского «Манхэттенского проекта». Когда стало понятно, что союзники не собираются приглашать СССР к участию в своих работах. 28 сентября 1942 года Сталин подписал распоряжение ГКО № 2372 «Об организации работ по урану». 11 февраля 1943 года было принято решение о создании атомной бомбы. Первоначально проектом руководил В.Молотов, но в декабре 1944 года его сменил Л.Берия. Научное руководство было возложено на И.Курчатова. Но из-за нехватки урана реализовать программу во время войны не удалось
Применение атомных бомб против Японии показало разрушительную мощь ядерного оружия. Советский проект был переведён в чрезвычайный режим. 20 августа 1945 года была создана Спецкомиссия при Совмине и определён приоритет в создании плутониевой бомбы. Имеющей меньшую критическую массу, а значит более экономной в условиях нехватки урана.
Основные объекты «атомной инфраструктуры» (заводы и лаборатории) были построены под Москвой, на Урале, в Таджикистане. А главный завод по изготовлению атомных бомб расположили в городе Арзамас-16 (Горьковская область). На территории Саровского монастыря Оптиной пустыни. То есть и советский атомный проект потребовал «небесной защиты».
К середине 1949 года удалось получить первые 10 килограммов плутония, необходимых для создания полноценной бомбы. 29 августа 1949 года советская атомная бомба прошла успешные испытания на Семипалатинском полигоне в Казахстане. Об испытаниях официально не объявлялось, но по радиоактивным продуктам взрыва в атмосфере американцы к середине сентября определили, что в СССР была взорвана плутониевая бомба. Впоследствии стало известно, что в первенце советской атомной промышленности был реализован принцип американского «Толстяка». Подробная схема которого была передана советской разведке немецким физиком-коммунистом К.Фуксом, работавшим на «Манхэттенский проект».
Испытание советской А-бомбы положило конец монополия США на атомное оружие.

(по материалам печатных и интернет-публикаций)