Когда один из моих сотрудников опубликовал разоблачительный материал против меня в 91-ом году, который назывался "Таинственный советник кремлёвских вождей", в "Независимой газете" разворот был такой сделан заказной, и опубликовал там все свои записки как мои и сделал всё возможное для того, чтобы определённым образом меня дискредитировать в соответствии с нормами той эпохи,  а нормы были такие, что тайный советник кремлёвских вождей это было нечто чудовищное, то начались какие-то бури негодований в среде той интеллигенции, которая перед этим относилась ко мне совсем иначе. Ну и люди, которые меня окружали, относились к этому по-разному. Вот мать моей жены, она просто, когда про меня говорили что-нибудь плохое, она говорила людям:
    -Вы мне больше не звоните...
Всё - отношения порваны. А супруга моя какое-то время пыталась сохранить отношения с какой-то частью интеллигенции, теми людьми, которых она любила и всё им растолковать, что на самом деле её муж там ничего плохого не хочет и ничего не злоумышляет, ни против нормальной демократии, ни против нормальной интеллигенции, ни против всего прочего, а борется с чем-то другим. Ну, по этому поводу шли страшные крики:
    -Нет, это не так! Он там спасает эту чудовищную совдеповскую систему! Он спасает эту номенклатуру!
И всё прочее. И тогда, в отчаянии желая что-то объяснить она говорила:
    -Да он с мафией борется, с мафией!
Говорили:
    -Какая ещё мафия?! Какая ещё мафия?!
    -Ну как же! - она хотела более ясно объяснить - Ну вы же видите, видите спрут! Вот фильм вы смотрите?! - тогда шёл фильм про мафию - Там мафия итальянская показана!
На что очень интеллигентный рафинированный человек отвечал ей:
    -Да да да, я вижу этот фильм по телевидению, мафия не мафия... Но я понимаю там только одно - там на столе стоит очень красивая лампа, очень красивая лампа. И я понимаю, что я всю жизнь, всю жизнь, хотела эту лампу!
С этого момента моя супруга перестала пытаться налаживать отношения с этим высокоинтеллектуальным и духовным субстратом. Потому что стало ясно, что вдруг на проверку, на поверку, оказалось, что это всё... Хочется совсем другого! Это мелкий частный эпизод, а много лет после этого, через много лет после этого, я встретился с одним человеком из очень потаённых монастырей православных южной Европы. И человек этот начал как-то петь мне какие-то дифирамбы по поводу того, что я вот там выстоял, другие не выстояли и... А я не очень падок на подобные вещи. Я ему сказал : "Да ладно Вам, не выстоют! Энергия от Бога..." Говорю ему... "А дьявол, дьявол?! Чёрт то, чёрт!? Почему им чёрт энергию не даёт?! У всех войлы (?) такие вялые!..." И он мне ответил этот человек. А он относился к довольно высоким уровням этой иерархии православной духовной. "Э милый... Чёрт не дурак. Чёрт как вербует? Сначала на теле. Костюмы, машины, то сё... Всякие радости жизни. Потом у него получается на власти - мигалки там, привилегии, возможность всем другим поучения всякие делать и как бы пригибать, расправляться и т.д. А вот уже когда и на теле и на власти не получается, тогда чёрт делится злой энергией. Так потому что он же не Бог, ему эта энергия очень дорого даётся, он её по крупицам собирает, милай. А у вас что произошло? У вас все пали на теле! Те немногие, которые не пали на теле, пали на власти. Ну и зачем же чёрту давать вам эту самую злую энергию? Ну он же не дурак. Он же её копит. Зачем ему на вас тратиться?"    В принципе история то про одно и то же. А я всегда всю жизнь - всю жизнь! - хотела эту лампу. Так что ж ты всю жизнь хотела - свободу или лампу? Ты всё время это... Интеллигенция наша показывала, что она вот такая бескорыстная, скромная, ковбоечки(?) там, очки на верёвочке и всё прочее. Потом вдруг оказалось, что ужасно хочется - ужасно хочется! - эту лампу. Я имею в виду метафору. Я ездил в Баден-Баден, там принимающая меня фирма, которая встречает русских, новых русских, говоря об одном политике высокоинтеллигентном: "о, это замечательный человек, замечательный! Он только за два дня нам говорит какого цвета Ролс-Ройс мы должны подать в цвет его пиджака. И как именно мы его дальше должны принимать." Вот этот политик в эпоху Советского Союза всё время говорил о том, что крайне интеллигентен... И Ролс-Ройс в цвет пиджака это как-то слишком много... Я могу приводить бесконечное количество примеров потрясающего потребительского безумия, охватившего нашу элиту. Именно безумия, не входящего ни в какие рамки. Когда вдруг оказалось, что ничего кроме этой материальности, кроме этой чечевичной похлёбки, нет. Что нет вот этих всех высоких идеальных ценностей. Пусть тех, которые совпадают с нашими или прямо противоположных, не важно... Их нет вообще! А что такое человек, отключённый от всего этого высокого? Если он подключён к очень злой энергии, энергии убийства, разрушения и всего прочего, то это просто машина зла. А если он ни к чему не подключён, то это такая амёба, жадно пожирающая окружающую её среду и не способная ни на что больше. От того, что часть этих людей оказалась на голодном пайке, вот из тех, кто так отрёкся от самих себя, ничего не меняется. Я помню, что я стоял на митинге конца 80-х годов и там с гостиницы - тогда это называлось "Москва", да? - с этой гостиницы кричали что-то: "Господа, господа!...". Стояла женщина в стоптанных туфлях и говорила "Нас называли господами!" Я говорю ей : "Почему это Вы решили, что это Вас назвали? Там где есть господа, там есть и рабы..." Она посмотрела на меня и зашипела: "Прислужник номенклатуры! В наших рядах прислужник номенклатуры!!!..." Ей казалось что "господа!" это она.
    А в тот момент, когда оказывается сломлено вот это чувство первородства, вот какое-то внутреннее ощущение верности своим идеалам, человек превращается в раба. Или в вещь. Или в бесконечно манипулируемый предмет. И в этой ситуации конечно речь идёт не о том, чтобы становятся господином. Становятся рабом! При чём именно всё то, что за последние 70 лет уходило из мира, вот эта бесконечная иерархия, вот это ощущение, что если господин то господин до конца, а раб это раб до предела, оно назад возвращается в мир. Мы читаем некие книги, в которых говорится о фактическом отказе от идеалов не только нашей революции 17-го года, но и Великой Французской революции. Ну что стоит название - "свобода от", равенство и братство? Где-нибудь в мире это может быть сказано? Или разговор с представителями довольно высоких фондов, занимающихся проблемами образования: "Ну Вы знаете частное образование это такая хорошая вещь, замечательная! У нас такие хорошие преподаватели, даже из Гарварда! В бизнес-школах они все учат очень правильно, это очень высоколобые люди. Люди будут получать настоящее образование." Корреспондент говорит: "Простите, простите, а если у них нет денег? Вот это платное образование... Что же он тогда должен делать?" Интервьюер смотрит на него... Интервьюируемый, прошу прощения... Смотрит на него и говорит: "Ну это не так страшно! Потому что, знаете ли, ум и богатство находятся в положительной корреляции." То есть в взаимозависимости, поясняю тем, кто не знает математические понятия. Где-нибудь в мире хоть одна сволочь может позволить себе сказать, что ум и богатство находятся в положительной корреляции? Где этот сумасшедший или хам, которому позволят это говорить? Но это уже можно здесь... Потому что здесь поломанные вещи, отказавшиеся от первородства, рассматриваются как слизь.  Знаю очень высоких либеральных политиков, которые давным давно говорили, что этот народ, после того как он отрёкся от себя, это воск, из которого мы будем мять всё, что захотим! Вот это ощущение вседозволенности, всевозможности, "пипл хавает", оно же опирается на какие-то конкретные вещи, на какие-то черты действительности. Нужно было так всё отдать, чтобы потом можно было позволить другим думать о тебе, что ты воск в руках, что из тебя можно лепить всё что угодно! Это другой имеет право так думать! Потому что произошло это отречение, произошло это падение, произошёл этот отказ от себя! Он произошёл, а дальше наступает ад... А ад на то и ад, чтобы установить в нём абсолютную иерархию господства. Абсолютную, не относительную, а абсолютную! Россия в этом смысле становится местом для очень скверного и очень опасного эксперимента. Слабым звеном в цепи гуманизма, в цепи понимания того, что сильный должен помогать слабому, в цепи сострадания, в цепи солидарности, в конечном итоге в цепи великой христианской культуры, великой культуры, в которой человек человеку брат, не волк! Нет, это всё ахинея... Думали, что откажутся только от так сказать идеалов, которые прославлялись последние 70 лет... Нет, так не бывает. Когда начинается такой отказ, это дальше, как говорили в армии, копать отсюда и до обеда... Это до беспредела... Следующий горизонт - христианство, в том понимании, в каком Христос пришёл к бедным, пришёл к обездоленным, пришёл и сказал, что - в каком то смысле - все равны! Или даже - и последние станут первыми, да? Значит какие-то бедные обладают некими прерогативами по отношению к богатым. Теперь всё, что говорилось в этом отношении и уравнивало людей, отменяется. И отменяется именно здесь... Сначала эти слова о положительной корреляции между богатством и умом, а потом эта новая система образования. И все кричат: "Боже мой, что же это такое?! Как же это? Как же это, что так мало предметов бесплатных? Как же?! К чему готовят наших детей?!" Как к чему?... К жизни рабов! В лучшем случае... Или ненужных людей. Потому что очень широко обсуждается и другое. Обсуждается фраза Тэтчер о том, что тут нужно, я уже не помню там, 30 миллионов человек: "Нет, 40, что Вы, 30 маловато! А может 50? Нет, ну что Вы, коллега, 50 многовато!" Я долго обсуждал в одном высоколобом собрании вполне таком привилегированном вопрос о модернизации, я говорю: "Где модернизация? Вы говорили, что всё это делаете ради модернизации? Весь(?) 91-й год, отказ от Советского Союза, от всего, ради модернизации? Ради построения подлинного национального государства и ради того, чтобы оно начало развиваться? Где модернизация? Где?!" У меня есть такая способность говорить эмоционально и раздражать при этом собеседников, особенно если эти собеседники из элиты. Наконец главный из них сказал: "Что этот Кургинян нас совсем достал! Какая модернизация? Он ничего не понимает! Мы Вам объясним, господин Кургинян. Речь шла не о модернизации нации, народа. А о модернизации элиты!" Я спрашиваю: "За счёт чего?" Он смотрит холодными глазами, говорит: "За счёт всего!" Тогда наблюдавший это другой участник беседы говорит: "Господа, будучи настолько либералами, можно же быть хоть чуть-чуть гуманистами?!" Нельзя. Потому что именно гуманизм отменяется и опять-таки отменяется на данной территории. Он отменяется с далеко идущими последствиями. Так отменить его невозможно если ты не работаешь со сломленным воском. С людьми, которые сначала отказались от первородства, а теперь будут хныкать по поводу того, почему мало чечевичной похлёбки. Да потому что отказавшийся от первородства есть раб! А с рабом можно делать всё что угодно! И совершенно непонятно нужен ли он вообще... Кто сказал, что здесь нужно 140 миллионов? Определённого типа элите нужно гораздо меньше. И она говорит об этом достаточно прямо, только её до сих пор не умеют понимать. Вот что такое, например, разговор о том, что вот этот весь охлос, эта никому не нужная вредная субстанция, это какие-то там всё быдло, совки, идиоты, и одновременно разговор о том, что у нас будет демократия? Это разговор о том, что большая часть населения просто не нужна! Эта большая часть населения ходит и думает: "А что они с нами делают? Они вот нас хотят в это превратить? В Латинскую Америку? Или в это, во что-то другое?"... Они ещё не осознали до конца, что ни во что их не хотят превратить... Они просто абсолютно не нужны тем, кто так рассуждает! Меньшинству это большинство не нужно. Да, в стране есть может быть очень жёсткие представители элиты, которые ещё грезят о государстве. Какое государство? Какое государство в условиях, когда правящий класс пожирает всё? Он на государство денег не оставляет, он на государство не оставляет возможности и у него к этому нет души, душа не лежит! Это же очень важно... Тогда какое государство? При 30 миллионах это будет государство? Это невозможно. Значит это будет зона. Зона бедствия, по которой будут проходить какие-то трубопроводы охраняемые, что-то ещё и вокруг которой будет клубиться всё остальное. Какая модернизация? Кому нужна здесь модернизация? Модернизация это на сегодняшний день благие пожелания. Суть же то в другом! Идёт деиндустриализация, демодернизация! Идёт архаизация! Регресс запускает очень много процессов... Часть населения дичает, звереет. Другая часть аплодирует этому, ей это нравится потому, что ей кажется, что этим "пиплом" будет легче управлять. Что архаизируемым, дичающим, упрощающимся человеком очень легко управлять. Что такое регресс? Это вторичное упрощение. Это когда сложное превращается в более простое, в более примитивное. И тогда надо понять, в чём тут общемировой смысл запущенного процесса, который в противоположность революции легче всего назвать инволюцией, т.е. опусканием, скольжением, сдвигом вниз, всё больше, больше и больше вниз. Что же происходит? Откуда берётся этот новый процесс? Каким мировым реалиям отвечает? Почему он в России проходит такой, между прочим, очень серьёзный и очень глубокий эксперимент?
    Для того чтобы это обсуждать нужно затрагивать какие-то вещи достаточно сложные. Тут надо поговорить о сложности вообще. Этот разговор для меня был всегда актуален и особенно стал актуален в последнее время. На мои спектакли стали приходить люди, я не знаю, православные неофиты. Не люди, которые глубоко интегрированы в православную культуру, а люди, которым вдруг показалось, что вот они сейчас новый свет узрели, вот в виде этого, да. Они начинают кричать, топать ногами, их раздражает эта сложность и я на них не только не злюсь, я их глубоко понимаю. Потому что в нормальной стране, в нормальных условиях, всё бы было правильно - эти люди ходили бы в театры, где излагается на гораздо более простом языке, они смотрели не мистерию Кургиняна, а какие-нибудь, я не знаю там, спектакли в театре "Современник", а лучше Маяковского, в театре Маяковского и т.д., они бы читали Пикуля, а не Гэсса и Борхеса, а мой театр ездил бы по академ-центрам и разговаривал бы с другой частью населения, которое алчет этого более сложного, более чего-то такого глубокого и многомерного. И это никого бы не обижало. Не обижало бы меня то, что я не нахожусь не в населении, которое смотрит в театре Маяковского и Пикуля. Это нормально! Так происходит в любой стране мира. Но после того, что произошло, перед населением стоит гигантский вызов. Вызов этот состоит в том, что если население хочет защитить себя, превратиться снова из населения в народ, в нацию, я не знаю, во что-то восходящее, в какую-то другую форму макросоциальной общности, то оно, оно сейчас, должно понять, что большая часть того, что в нашей стране отвечало за сложность и действительно было достаточно сложным, а это всегда меньшинство, это население предало, оно к нему безразлично, оно его послало на три буквы и оно не хочет им заниматься. А те немногие, кто протягивает населению руку и говорят "Да, вы нам нужны! Да, мы понимаем, что то, что происходит здесь, судьбоносно! Да, без вас не будет мира! Мир погибнет и вы погибнете!", эти люди оказываются в состоянии вот этих вот обладателей сложности, которые идут в мир, который к этой сложности не готов. Он бы и не должен был быть к ней готов! Но в этой трагедии, в этой катастрофе, если есть ещё какие-то хоть малые шансы избежать катастрофы, возникает совершенно другой тест! Вы хотите этого избежать? Вы понимаете, что вы когда-то отказались от первородства, тогда, даже если вы к этой сложности не готовы, вам придётся взять её барьер! Придётся взять!
    Как вообще выглядит проблема людей, отказавшихся от чего-то, которые снова должны восстанавливать себя после этого отказа? Вот если чашку уронили и она разбилась, то ведь после этого ну вы её конечно можете склеить, но это же поломанная чашка. Она не выдержит тех нагрузок, неизвестно ещё даже воду можно ли в неё налить, а уж тем более нельзя стукнуть по голове кому-то этой чашкой. Да, я прошу прощения за эти произвольные образы. Тем более если это какой-то металлический предмет. Да, вот вы поломали на части и что теперь? Вы его будете сваркой соединять в единый, но это же шпага, которая состоит из поломанных кусков, которую сварили из этих частей, это же уже не шпага. Как произвольный предмет можно так сказать ковыряться чуть-чуть где-нибудь в песке, но сражаться невозможно. В чём тогда задача? Что можно тогда сделать? Можно ли что-то сделать вообще? Можно сделать только одно. Можно развести огонь, взять метал, который есть от этой шпаги, расплавить его и заново из этого метала выковать новую шпагу. Но ведь что такое огонь в этом смысле? Это великая любовь, это великое страдание, это способность человека к очень сильным, очень глубоким переживаниям случившегося. Если человек к этим переживаниям способен и способен соединить эти переживания с умом, тогда шанс есть! Если он только переживает, он просто сгорит в этих переживаниях, сломается, сойдёт с ума. Многие уже выгорели. И если он будет отдельно, а эти переживания отдельно, тоже ничего не произойдёт. Он ночью будет переживать, а днём зарабатывать деньги. Но если это соединиться одно с другим, вот тогда есть шанс! Кто-то из людей, писавших мне о том, что нужно срочно-срочно великую идею - какую-нибудь там разрабатывайте! - дать новые великие проекты, я говорю: вот когда мы это всё поймём... Он случайно назвал правильное слово потому, что он то считал, что он просто поймёт, т.е. разберётся, увидит правильный путь и пойдёт по нему. Так не бывает. Но он узнал слово "понимание". А в высокой философской культуре, которой принадлежит предположим Дильтей, его философия жизни, сразу было противопоставлено объяснение и понимание. Объяснение это сфера естественных наук, ты там умом понимаешь. У тебя твой эмоциональный аппарат не работает, работает параллельно или работает мало. А понимание это та сфера, где ты без любви, без глубины чувства, не проникнешь в суть. Это та сфера, где кончается противопоставление субъекта и объекта и начинаются другие способы постижения наличествующего. Некрасов писал про свою поэзию: "Нерусский взглянет без любви", если помню по памяти, "на эту бледную в крови, кнутом иссеченную музу". Вот это взгляд без любви не проникает в суть предмета, не достигает его подлинных центров, его подлинной сущности. И этот взгляд вдруг оказывается взглядом слепца!... Значит нам нужно двигаться в сторону других форм работы с умом и чувствами. А если всё работает на то, чтобы чувства были подавлены, если в пределах этой поломанности происходит сенсорная депривация, если люди начинают говорить, модно становится говорить так как будто этот человек находится в состоянии глубокой депресии - бэээ, бээ, бэ! Если любая эмоциональная вещь, любое небезразличие говорит "А что тебе надо?". Ведь тогда путь к глубине и страстности закрыт! Дальше закрывается путь к глубине понимания и возможности соединить ум и чувства. И тогда человек лишён возможности на катарсис, т.е. на такую переплавку самого себя, в которой все эти поломки исчезают и возникает что-то новое. Предположим, что эта глубина понимания, причём понимания подлинного, не размененного на конспирологию, на разного рода глупости, на какие-то выдумки, которые только уводят человека в сторону от подлинного понимания случившегося, понимание достигнуто, ум работает и предположим, что глубина чувств есть, что тогда происходит с человеком? Происходит то, что мы называем самотрансцедентацией. Выводом самого себя на другие уровни. Как это происходит? Человек говорит: вот есть Я. Вот Я нахожусь где-то тут внизу. Вот есть Я, Я! Я понимаю, что Я должен изменить реальность, но Я также трагически понимаю, что Я не могу этого сделать, не могу! Между этим "должен" и "не могу" возникает трагический горизонтальный конфликт. Он может меня истребить, он может меня бросить в бездну, он может меня спалить почти полностью. Но рано или поздно, когда я переживаю это до конца, во мне возникает не умственное, вот как я сейчас скажу, а подлинное тотальное чувство чего? Что тот кто это сделает будет Я Другой! Мы говорим в таких случаях - Я*. Я Другой. И вот это вертикальное преобразование от Я, которое не может, к Я Другому, которое может - из Савла в Павла - вот эта трансцедентация, осуществлённая как на личном так и на коллективном уровне, может вернуть людям первородство! Человек ещё более сложная система чем поломанная шпага, он на порядки сложнее! Он всегда может! Вопрос заключается в том, в какой степени воля и ум работают на это? Какова глубина хотения? Потому что преобразуют только страсти. Научить человека идти определённым путём можно, но научить его хотеть на три порядка труднее! А поломанное существо очень часто теряет способность хотеть. И это следующая стадия падения. Потом оно начинает хотеть только низкого. А потом оно просто сворачивается в позу зародыша. Почитайте про регресс, ведь вы все, кто слушает это, образованные люди. Посмотрите что происходит реально в процессе регресса, как культурного так и индивидуально-личностного. Какие именно фазы проходит деградация личности. Свяжите это с вот этим отказом от смысла, от самого себя. Очень часто говорят, что жертвы рано или поздно начинают любить палача и что это так называемый "стокгольмский синдром". Вас очень сильно обманывают! Стокгольмский синдром не действует на каждого человека. Не каждая жертва, оказавшаяся рядом с палачом, начинает его любить и лизать ему ноги. Это происходит, если хотите знать, с меньшинством людей. Другие люди ведут себя совсем по-другому! Во многих американских фильмах всё время когда террористы захватывают самолёт и начинается "Ах, я тебя люблю!... Ой-ёй-ёй!... Ааа!...", крики "Боже мой!" и т.д. Вот мне рассказывают мои друзья, которые совершенно не склонны кубинцев прославлять, что там несколько раз были попытки захватить кубинцев в самолёте и что потом отказались даже от службы безопасности потому, что кубинские мужики просто скручивали тех, кто пытался захватить самолёт. Просто шли на этот нож и всё! Поэтому совсем не все поддаются стокгольмскому синдрому.
    Но опыт концлагерей, он гигантская библиотека знаний и экспериментов психологических, которые вели фашисты, а там не только доктор Менгель работал, там работали блестящие психологи, которые занимались сломом человека и вывезли все данные по этому поводу в Соединённые Штаты, в западный мир. Не только данные по ракетам и атомного реактора. Не только данные по биологии, всех разного рода запрещённых экспериментов над людьми, но и данные по психологии. Если уж говорить кто начинал эксперименты по этому поводу, то начинал их Куртлевин, один из величайших психологов XX века, создатель топологической теории личности. Так вот, было ясно, что человек, отказавшийся от смысла, в этом смысле от первородства, от своей идеальной способности, ломается тут же! И любой это знает! Уголовники это знают, когда говорят "О, у этого дух есть! А этот просто сильный, он сломается..." Сила духа определяет всё, а сила духа определяется смыслами, логосом. Нет его - нет ничего... Итак там, где Куртлевин создавал топологическую теорию психологическую и там работали между прочим и психологи Советского Союза, приежавшие учиться у него в 20-е годы, перед нацизмом, там, где Куртлевин создавал эту психологию, там Франкл, побывавший в фашистских лагерях, написал книгу "Человек в поисках смысла" и занимался логопсихологией, психологией логоса. И он очень точно понял, что только держаться за смыслы, держаться до конца, не потерять идеальное даже в самых страшных условиях! Тогда можно выжить, тогда можно выдержать, тогда можно преобразовать себя и выйти из самых тяжёлых положений!
    Сейчас просчитано всё! Начнут дёргаться истерически, скажут "Зверь из бездны вылез!" Будут сидеть пассивно, скажут "Ну вот ещё дальше и дальше давить!" И будут давить! И то, что произошло с образованием это часть оказываемого давления на человека здесь. И это давление будет нарастать! Больше и больше нарастать! Единственное, что здесь не просчитано это то, что у человека хватит ума и любви для того, чтобы самого себя преобразовать и рядом с собой преобразовать сначала микросоциальную сферу, потом макросоциальную. Вот на это не просчитано! Потому что это подвиг, это почти чудо! Это невозможное. Это то, что требует гигантской работы над собой. Но без этой работы состоявшееся падение, состоявшаяся инволюция, состоявшийся регресс, это необратимая смерть страны. Невозможно без этого ничего сделать. Никакая новая ностальгия по поводу того, что - ах, ах, ах! - как у нас много отняли социальных возможностей, она сама по себе ничего не сделает. Сделать это может, но только в том случае, если загорится огонь. Огонь страстного переживания, страстной любви. Одиссей хотел вернуться в Итаку. Будем считать, что Советский Союз это Итака. Но посмотрите, что прошёл Одиссей на своём пути. Почитайте внимательно Одиссея и вы поймёте, что это мистерия возвращения, что все её образы не случайны. Я говорю же и повторяю снова, говорю в передачах "Суда времени", что еврейский народ тысячу лет говорил до встречи в Иерусалиме. И он находится в нём, но он не позволил себя сломать, он не отдал веру... Мне много раз говорят по поводу того что, а как может... плевать на эту веру, на всё остальное... главное так сказать сохранить материальные возможности. Материальные возможности надо сохранить, но когда армянский народ боролся за православие, за свою религию, он понимал, что рядом с ним находятся народы, которые могут его уничтожить просто на раз. Но был бы он народом или нет, если бы он был [не(?)] в православии. Здесь отдали ценности 70 лет, отдали их просто так за материальные приобретения как стало ясно. Значит это то небратимо, если люди не вернут себе эти ценности. А это же не просто так - мы их отдали, а теперь вернём! Повторяю снова, поломанную чашку можно склеить, поломанную шпагу можно сварить, но это не полноценные предметы. Если люди поняли, что они должны вернуться, они, как говорят в фольклёре, стопчут сто пар железных сапог. Они вернутся так как возвращался Одиссей, который хотел, хотел назад... Когда-то вернулся в очень усталом состоянии, просто включил телевизор, чтобы как-то успокоить нервную систему перед тем как лечь спать. Идёт какой-то полудетский фильм, какие-то драконы хватают людей и всё прочее. Всё это называется Одиссей. И вдруг посреди этого дела меня привлекает то, что вот вроде как сказка всё снято и вроде как это всё не слишком серьёзно, частично гламурно, но какой-то художественный нерв внутри есть, какой-то художественный нерв. Я говорю: "Не, я это посмотрю!" Ещё не понимаю что это... И вдруг этот Одиссей приезжает в Итаку, он берёт хлеб, говорит: "Это мой хлеб! Запах моего хлеба!"  Берёт вино, говорит: "Это моё вино! Это моё масло!" Он трогает землю и говорит: "Моя земля!" Дальше он встречается с женихами, женихи ему говорят: "Ну слушай, а что тут такого особенного? Ну да, ну вот чуть-чуть там подворовали, сожрали быков там или что-то ещё. Ну там, ну мы же по праву претендовали! Если ты умер, то царица должна получить нового мужа. Что мы такого особенного нарушили?" А он говорит: "Ты посягнул на мой хлев! На моё вино! На мою землю!" После чего он натягивает лук и начинается страшная бойня. Я говорю: "Я до титров хочу посмотреть." Дальше там написано "Франкополо"(?). И я понимаю, о чём идёт речь. Что всё это пристальное внимание Акополло к Сицилии, вообще к людям, которые понимают, что такое вот "мой хлеб". Есенин писал "Если кликнет рать святая - кинь ты Русь живи в раю, я скажу не надо рая, дайте Родину мою." Между прочим для православного человека сказать "не надо рая" это очень серьёзная фраза. Ещё надо объяснить, что такое тогда Родина моя. Маяковский называл её "весной человечества".
    Священный высший смысл собственной Родины, любовь к ней и понимание, что произошло что-то катастрофическое, вот что способно преобразовать человека, но лёгкой ценой это не получается. Это "на халяву" не получается! Во-первых, глубина чувства и страсти, во-вторых, глубина ума и, в-третьих, соединение одного и другого в процессе сложности. И если раньше эта сложность могла был уделом 5% людей и это было нормально, то теперь так не будет, дорогой! Либо тот человек, который раньше в спокойной, стационарной, некатастрофической ситуации, мог сколько хотел читать Пикуля или я не знаю что ещё там, "Золотого телёнка", или работать у станка и быть нормальным, хорошим гражданином своей Родины и мы бы встретились с ним на полях сражений и ещё неизвестно кто бы лучше воевал, то сейчас этот человек, отдавший первородство и всё прочее и оказавшийся в этой зоне катастрофы, не может на такую "халяву" снова вернуть себе Родину. Ему придётся идти в ту сложность, которая была уделом людей, ради которых он пёк хлеб, выплавлял метал и всё прочее и которые его предали. Ему придётся сейчас этот новый субъект из себя создавать! Из субстанции. Он из неё должен вынуть эти возможности. Если он их не вынет, тогда конец. Тогда конец, тогда страны не будет.
    Итак речь идёт о достаточно сложных вещах, с которыми действительно надо разбираться. И здесь возникает вопрос о революции. Революция это борьба классов и других крупнейших социальных полноценных субъектов в условиях восходящего исторического процесса. Революция, её эталон, это Великая Французская революция. Это полноценная революция почему? Потому что в недрах предыдущего уклада, в условиях прогрессивного движения, вызываемых в том числе и тем, что французское национальное государство хотело бороться с другими государствами, в условиях этого восходящего процесса буржуазия уже сформировала полноценный уклад внутри себя. И когда предыдущий феодальный уклад стал отмирать, буржуазия вышла и небольшим, хотя и страшным усилием, кровавым и безумным, но всё-таки относительно небольшим, сместила феодальный класс, завоевала новые позиции, дала народу новые идеалы, как полагается делать классу для других, а не классу для себя. Оформила новый порядок вещей. Дала некоторые вещи, такие как землю, Наполеоновский кодекс, от которых потом уже отказаться народ не хотел, поэтому любая дверь к реставрации была закрыта и началась новая фаза исторического процесса. В России так не происходило. Великая Октябрьская Социалистическая революция в этом смысле не есть революция. Она есть катастрофа, когда все политические силы, которые были более-менее оформлены, та же буржуазия и т.д., попробовали удержать власть после падения, вызванного отречением от царизма, а когда все эти силы попробовали и стало понятно, что удержать её нельзя, осталась последняя сила, которая партией то не была, а была именно катакомбной сектой, очень плотной и консолидированной, которая приняла на себя весь удар падающего тела страны. В теории систем это называется "аттрактор". Ну это пружина такая, такая пружинная сетка, на которую падает тяжёлый предмет. Она приняла его и выдержала это напряжение и тогда началось восходящее движение. Она, эта большевистская секта, и была катакомбой. Это были люди, отстранённые от, как от скверны, от определённого порядка вещей, и когда этот порядок вещей исчерпал себя, только когда он исчерпал себя до конца и всё стало падать, она просто приняла этот удар и выдержала. А могла не выдержать и тогда бы не было ни России, ни русского народа, ни русского государства, ничего! Итак, это вариант катакомб. Советских. Когда вот этот большевистский субъект принял на себя весь удар. И не был бы он целостным, отстранившимся от скверны падения, сформировавшем внутри себя другой уклад жизни, братства, деятельности, другие символы, другое понимание целостности и всего прочего, который он смог потом передать народу, не было бы всего этого, не было бы страны. Не было бы катакомб, никакая политическая партия уже сделать не могла ничего. Когда Ленин говорил "есть такая партия", он говорил и правду и неправду потому, что это была не партия.  Было ли это орденом меченосцев как потом якобы сказал Сталин, никто не может мне сказать, когда и где он это говорил, или нет, но это не была партия. Это было вот это гиперплотное сообщество, они сами называли себя как партия нового типа. Что оно говорили про себя? Да, нет пролетариата, как развитого класса на Западе, нет. Но мы сначала сделаем партию пролетариата, а потом пролетариат. Ну Маркс трижды в гробу бы перевернулся от такой формулы. Но она же только и оказалась эффективной. Итак, это была вот такая замкнутая плотная общность, содержащая в себе геном будущего развёртывания новой системы и оказавшаяся в нужном месте только тогда, когда всё упало! Вот это случай падения, случай катастрофы, которая была преодолена этим плотным сообществом, в этом смысле сектой. Светской сектой, красной сектой, назовите это как угодно. Я, как понимаете, говорю об этом со знаком плюс, ибо именно она и спасла всё, содержа в себе и новый великий идеал и новые возможности и новую правду и какую-то правду, которую ещё надо понимать, которая была безумно созвучна России, русскому народу, глубоким потаённым мечтам крестьянства. В первом приближении все понимают это называется "хилиазмом", мечтой о тысячелетнем царстве, о царстве божием на земле. Но это только в первом приближении. Возможно это было и глубже, нам еще придётся с этим разбираться. Итак, произошло это.
    Теперь есть другой случай. Римская империя времени упадка. Опять по памяти, прошу прощения если ошибаюсь, читая Верлена:
О, римский мир периода упадка,
Когда, считая варваров рои,
Акростихи слагают в забытьи
Уже, под вечер, павшего порядка.
Душе от скуки нестерпимо гадко.
А говорят, на рубежах бои...
[Оригинал здесь: http://blog.3dnews.ru/journalshowcomments.php?jpostid=47106591&journalid=1534379&go=prev&categ=0]
Вот это состояние Рима, состояние полного падения Рима периода упадка было инволюционным. Римляне отказались от свободы и многого другого и закричали "Хлеба и зрелищ!", т.е. чечевичной похлёбки. Кто тогда спас Рим? И историю западного человечества, а в этом смысле и историю вообще во многом. Кто спас? Христианские катакомбы. Потому что там люди сказали: "Мы в этой скверне не участвуем! Мы от неё отстраняемся! Мы создаём не какую-то там партию, мы не боремся за власть в этом Риме, мы просто отстраняемся от скверны и защищаем новое качество своей человечности!" Там внутри созрел новый геном для человечества, новый социокультурный геном. И эта секта сумела быть настолько плотной и мощной, чтобы внутри сберечь этот зародыш и начать его разворачивать. Что произошло потом, все знают. Константин, оглядываясь вокруг, и поняв, что никакая другая социальная сила вообще не может быть опорой потому, что всё рыхлое, всё падшее, всё труха, обратился в эту катакомбу. Что произошло после этого? Во-первых, Рим продлил свою историю ещё надолго. Это была отнюдь не безупречная история. Но я сейчас объясню, почему она была важна безумно для человечества. Став христианским Римом, он потом передал институт папства... всем, включая влюблённых в Рим готов, особенно весготов, если мне просто не изменяет память, тоже это любили. Он передал институт папства и вывел Европу средних веков из состояния враждующих дикарей, враждующих обезумевших баронов, называющих себя королями. Не было бы Рима - не было бы Европы. Очень скоро возникла новая мечта о Риме - священная Римская империя в разных её вариантах. Империя Карла Великого, потом период Габсбургов(?) и т.д. Вот эта постоянная мечта о Риме. Она в сочетании с христианством и институтом папства вывела Европу из состояния абсолютного ничтожества и этим спасла часть западной цивилизации. Другая же часть это восточный Рим. Говорят Византия это совсем другое. Они себя называли "ромеи", римляне. Это восточный Рим. Что Константин делал когда переносил на восток столицу? Он искал место для начального Рима, а поскольку вся римская история проникнута Эннеадой(?) и Вергилием и вот этим образом Энея и его отца Анхиза, которые бегут из Трои. Поскольку римские воины стирая греческие города, писали на них "Месть за Трою", то Константин вначале хотел переместить столицу в Трою. Потом возник Константинополь. Итак возник восточный, новый другой Рим - Византия - который перешёл в Россию и создалась другая часть западной цивилизации, альтернативная этой. Конфликт и диалог между этими двумя частями создали историческую динамику в пределах западной христианской культуры. Вот что сделал один жест Константина. Итак, либо "катакомбы + Константин", т.е. вот эта протянутая туда рука и новый альянс от безысходности и понимания, что опереться не на что, либо просто катакомбы, "катакомбы - Константин", это большевики. Но в любом случае судьбу России, возможность её спасти от катастрофы, определяют эти катакомбы, которые к падению, к инволюции, не присоединятся, которые найдут в себе силы не просто для того, чтобы как-то оказаться в стороне, а для того, чтобы запустить хотя бы внутри себя сначала контррегрессивный процесс, что нельзя сделать, не уйдя из этого падения, не трасцедентируясь, не меняя состояния, вот о чём идёт разговор, вот в чём цена вопроса! Попытка в этой ситуации изобразить схему Великой Французской революции отрицает факт случившегося, факт инволюции, регресса. Где вы видите классы для классовой борьбы истории? Пространство выпало из исторического процесса, оно превратилось в царство с одной стороны полузвериных джунглей, какого-то зооцуума, который не имеет отношения к социуму вообще и изображает из себя элиту, а с другой стороны в пространство катастрофы, деградации. Когда не нужны восходящие производительные силы, а раз они не нужны, то на них и не тратятся, раз на них не тратятся, то это ненужные доходяги, и они не могут взять на себя историческую задачу потому, что это всё сломано. Нету крупных классов, готовых к исторической роли. Нету классов для других, классов для народа. Нет исторической миссии, нет классов вообще! Есть нисходящее сообщество. Социальный регресс это переход от несостоявшегося капитализма к феодализму, от феодализма к рабовладению, что мы уже и видим, что есть зоны, где к этому всё идёт. Кто сказал что это всё ограничится только падением на капиталистический уклад? Где капиталистический уклад? Я много раз спрашивал: что, фомка воровская, это орудие и средства производства? Инструменты воровства это орудие и средства производства? Что мы не видим, что всё это падает дальше? Что никакого настоящего капитализма нет? Что есть паразитарное существование в щелях советского уклада. Рухнул Советский Союз, рухнул советский уклад, что-то держат советские скрепы, а все остальные пожирают это рухнувшее. Это паразитариум, это субуклады, субкультуры. Трагедия гораздо глубже и в пределах этого и этой степени пластичности социального вещества возможно очень многое. Для того чтобы вещество обрело упругость, оно должно создать альтернативные уклады и запустить в пределах них контррегрессивные тенденции. Вы хотите учить детей иначе? Учите! Для этого нужна воля? Да! Вы хотите создавать другое телевидение? Создавайте! Вы хотите создавать другую культуру? Создавайте! И тогда может быть вы станете катакомбами-аттрактором, на который сможет упасть и спастись ваше многострадальное отечество. Наше многострадальное отечество. Между прочим та часть планеты, без которой вся остальная планета тоже обречена на гибель.
    И здесь пора поговорить почему  она обречена на гибель без России и что именно, чем именно является советское наследство. Ведь при работе с советским наследством и понимании его, понимании собственного первородства, есть несколько уровней. Первый уровень это уровень фактов. Вы просто в конце-концов должны восстановить фактическую реальность. Вы можете быть либералами, националистами или коммунистами, кем угодно, но вам нужны факты, нужна правда, реальность! Почти всё просвещённое сообщество страны, использующее всё время слова "как известно", говорит о том, что как известно Сталин назвал кибернетику "продажной девкой империализма", после чего кибернетика погибла, в ней погибла вся вычислительная техника, а после того как погибла вычислительная техника рухнул весь советский уклад потому, что он был неконкурентноспособен. Я спрашиваю: где и когда Сталин или Жданов или Маленков, Микоян, не знаю кто ещё, Суслов, назвал кибернетику "продажной девкой империализма"? Номер страницы, источник? Где и когда это было? Назовите! Вы либералы, вы ненавидите Советский Союз как тоталитаризм. Вы, не знаю там, белые монархисты, вы ненавидите Советский Союз иначе. Но вы же должны знать на какой странице и кто произнёс эту фразу?! Так вот, её никто не произнёс никогда! Ни Сталин, ни Маленков, ни Жданов, никто! Нет следов этого! А вам говорят в глаза как идиотам, как примитивным существам: "как известно!" Как известно это было произнесено и это всё погубило!... У меня есть скромные математические заслуги. В теории распознавания образов, в информации. И, apropos, справки ради могу вам сказать, что между кибернетикой Ноберта Винера и вычислительной техникой, программированием и всем прочем, такой прямой связи, как это кажется, нет. Да, без кибернетики действительно нет полноценной сферы вычислительных машин и всего прочего. Но гораздо большее значение имеют Джон Фон Нейман или там все эти машины Тьюринга и т.д. Они имеют прямое отношение к вычислительной технике. Винер, между прочим, занимался зенитками, обратной связью при их наведении и сбивании самолёта. Да, он очень важен. Но не он является решающим авторитетом. Но главное не в этом... Поскольку никто и никогда не называл кибернетику "продажной девкой империализма", поскольку мне не могут назвать ни одного пострадавшего кибернетика. А поскольку Сталин наоборот по записке Лебедева создал институт этой кибернетики, который очень успешно конкурировал с институтами в Соединённых Штатах, то всё, что вам говорят, является банальной ложью. Банальной! И вы, если вы уважаете себя, и являетесь либералами или там не знаю монархистами или кем угодно, вы от банальной то лжи, вешаемой на уши должны уйти? Это просто чувство исторического достоинства. Во-вторых, мы не проиграли гонку софтвера, т.е. гонку программных продуктов. БЭСМ-6 и IBM-360 были примерно равные машины. И если БЭСМ-6 выигрывала у IBM-360, то выигрывала как раз за счёт лучшего софтвера. Мы не проиграли её и сейчас потому, что в каждой сложной задаче приходится применять русских а не индийских программистов. Есть задачи средней сложности - индийцы, есть задачи высокой сложности - наши соотечественники, уехавшие туда или оставшиеся здесь. Не в этом дело. Мы проиграли совсем другую гонку, катастрофически проиграли! Мы проиграли гонку за размеры элементной базы. Мы проиграли гонку микронизации этой базы и сейчас продолжаем её проигрывать. Мы не создали достаточно чистых материалов, мы не создали элементной базы для ЭВМ. Но при чём тут кибернетика? Она к этому вообще не имеет никакого отношения! Так вот давайте разбираться за счёт чего мы проиграли гонку элементной базы? За счёт того, что у нас рынка не было? Что за ерунда! Силиконовая долина? Силиконовая долина делалась на основе Пентагона! А вам всё время рассказывают, что это ребята взялись там где-то в сараях и что-то сооружали. Что за ерунда! Итак первая наша задача - избавиться от первичного уровня ерунды! Восстановить просто факты, реальную гигантскую фактологию. Вторая задача - понять природу наших явлений. Уже говорил и повторяю - советское предприятие не было предприятием классического типа. Это был мир, замкнутый мир, в котором существовали поликлиники, санатории, колхозы, спортивные лагеря, мало ли ещё что. Директора советские уже в эпоху после краха Советского Союза и начала этих капиталистических ельцинских реформ всё дрожали всё 90-е годы, говорили "Социалка, социалка! Что нам с ней делать?!" Это был другой иначе устроенный мир. Кто вам сказал что этот мир был устроен плохо? Что этот принцип устройства не адресует к современным явлениям типа суперкорпорации? Кто сказал, что это плохо? Ну давайте разбираться как это... Кто сказал, что планирование даже директивное, не только индикативное, обречено? Кто это сказал? А если завтра весь Запад к нему перейдёт? Сейчас немцы объединили две партии, классическую социал-демократическую и ряд региональных движений. И создали левое движение, оно получило чуть ли, я не знаю там, чуть не 10% в Бундестаге. Вы знаете что она говорит? О чём она теперь говорит? Не только о том, что её задача построение социализма в Германии, а о том, что они не отменяют, а восстанавливают задачу построения коммунизма! Немцы, заседающие в парламенте, об этом говорят! Мы отбрасывали своё прошлое неуважительно, не рассматривая его, не разбирая его элементы... Значит первая задача - восстановить факты. Вторая задача - восстановить смысл явлений. Третья задача - проанализировать, что в этих явлениях было неочевидного или зря отброшенного, что можно восстановить и вернуть в XXI век. Четвёртая задача - понять чего там не хватало. Чего там не хватало? Вот этот знаменитый атеизм, но его же нет в теологии освобождения, которой занимается Фидель Кастро. А есть ведь и более сложные формы исследования современных метафизических явлений. Они ведь могут не противоречить науке, а наоборот развивать её, превращать науку в новое качество. Наука ведь тоже явление неоднозначное. Мы сейчас очень много говорим о новой науке. Мы находимся на переломе, когда без новой науки возможно наука превратится в силу уничтожающую человечество, в силу цепного размножения дисциплин, в силу усложнения и отсутствия интегрирующих связей, в силу отсутствия какого-то ядра внутри этого познания. В силу, если уж говорить о сложных вещах, расщепления прекрасного (эстетики), справедливого (этики) и истинного (гносеологии). Это расщепление началось когда-то, но сейчас наступает эпоха, когда оно должно кончиться. И возможно тоже в отброшенном нами коммунизме это в каком-то скрытом виде существовало. Может быть русские там что-то угадали. При этом нагородили массу глупостей. Но почему надо вместе с водой выплёскивать и ребёнка и отказываться от всего ценного, что есть потому, что там были глупости? Откуда это огульное отрицание. Значит нужно восстановить смысл, нужно это всё достроить. Это работа с реальностью. Ведь ценно не то, что это какая-то утопия. Это целый пласт реальности. Ну создадим мы сейчас новую утопию, ну нарисуем её по принципу "что нам стоит дом построить, нарисуем - будем жить." А на каждую утопию будет другая утопия. На одно фэнтези будет другое. А там целый пласт советского кино, советского искусства, советской жизни, советской науки, советского производства. Этот пласт является гипертекстом, который надо познавать заново! Не только дописывать, но и познавать. И защищать! Это огромный пласт деятельности, без которого первородство восстановлено не будет. Это наследство. Отказ от него, осквернение его надо преодолевать и это требует гигантской работы. Пусть это будет называться "Кружки любителей истории", как угодно. Пусть это будет называться "Клубы". Но главное, чтобы эта работа шла, чтобы хватило мужества на неё. Если бы не возникли историки, которые заново начали переосмыслять один эпизод за другим советского прошлого, если бы не возникли люди, которые дали огромный фактологический материал и сами начали его переосмысливать, никакая победа над либералами была бы невозможна. Победа состоялась потому, что возник новый дискурс! Новая совокупность рациональных знаний и понимания. Но этих знаний и понимания мало! Нужно понять: первое - чем было то, по отношению к чему нам дана фактологическая база, чем были феномены, явления? И для этого нужно иметь аппарат. И второе - что было отброшено? И наконец третье - что было не найдено? И тогда совокупность не найденного, отброшенного, заново понятого и восстановленной фактологической базы с усилием людей, которые готовы подвижнически на это работать, и которые объединяются вокруг этого, может быть частью - частью! - восстановления первородства. Но только частью! Потому что если внутри этого не будет живой человеческой страсти, если к этой догматике, говоря церковным языком, не будет литургии, т.е. высшего эмоционального смысла, то это не сработает... И наконец человек должен иметь возможность взять это всё внутрь себя, не взорваться от этого, а сработать с этим как механизмом преобразования себя и других. Тогда может быть произойдёт то, что произошло с Одиссеем. И Одиссей вернётся на Итаку. От того, что люди заноют от "Так хочется в СССР!", ну вроде хорошо, что говорят "ах, как хочется", но вот это "хочется"... Вчера хотелось туда, сегодня сюда. Если сделают, думают, [что] почему то очень хотелось - не то ли Конституции, не то ли севрюжины с хреном. От такого хотения ничего не произойдёт! Нужно другое эмоциональное качество и другое интеллектуальное качество для того, чтобы это произошло. И здесь мы должны спросить себя о том, в чём ценность этого для будущего. А для этого надо твёрдо понять, что такое настоящее, в которым мы живём. Это есть ещё один крайне сложный и очень важный предмет. К этому то сейчас и надо перейти.