"Ты вечности заложник
У времени в плену".
(Б. Л. Пастернак)

Даже ангел, точно знающий, что вечность существует, спускаясь на землю, в область времени, перестает ощущать ее дыхание: "Здесь все так соблазнительно красиво, Рафаэлла. Но за этой красотой я больше не чувствую дыхания вечности".
Это дыхание явно ощущают в фильме лишь дети и старики.
И лишь в сочувствии между людьми оно возникает снова. Кассиэль прерывает свое падение, на которое его толкнул воплощение времени - Быстрый Гонсалес - благодаря одному слову жалости прохожего, обращенному к нему.
В фильме есть мимолетная сцена, из которой выясняется, что друг Кассиэля, Демиан, спустившийся раньше него на землю, оказался здесь в долгу перед временем, Гонсалесом.
Время в фильме - явственно прервалось (как и в случае с Гамлетом: "Прервалась дней связующая нить, / И я рожден ее соединить"), т.к. в мире не осталось больше сочувствия между людьми. "Люди верят лишь миру", говорят между собой ангелы. "Тьма надвигается, дорогая" - хладнокровно информирует Гонсалес.
Для того, чтобы вновь запустить механизм времени, Кассиэль должен окончательно отказаться от гонсалевской "игры в наперстки", "игры мира" в которой человек заведомо никогда не выиграет. И пожертвовать собой. Без этого повторения подвига Христа история неизбежно пришла бы к концу.
Не быть в плену у времени, в плену у мира... Лишь таким способом все тот же Гонсалес (который есть время - и Время), вновь сможет запустить колесо Вечного Времени.

…Если свет, который в тебе, тьма, то какова же тьма?

Впервые посмотрел фильм, первую часть «Небо над Берлином» пока не видел. Фильм понравился, но осталось какое-то тревожное недоумение. Пересмотрел кусками еще раз. Понял, что вопросов куда больше, чем ответов. Попробую объясниться в недоумении и поспрашивать.

"Даже ангел, точно знающий, что вечность существует, спускаясь на землю, в область времени, перестает ощущать ее дыхание: "Здесь все так соблазнительно красиво, Рафаэлла. Но за этой красотой я больше не чувствую дыхания вечности".

Я всё думаю, что это за вечность такая? В которой нет красоты, пения, красок, радости, но есть всепоглощающая тусклость. Что это за дыхание вечности, в которой проступает зима и холод – девочка спрашивает Кассиэля о том, почему он одет в зимний плащ? Или различий тепла там нет, там всё «проще» - нет ни холода, ни тепла? Что это за вечность, где нет радости и тепла? Это вечность, где тьма уже практически наступила или была изначальна? Есть ли там огонь, и каков он - ледяной? Все проще и в вечности вообще нет никаких различий - оттенков тепла и света - один океан смертной печали, пустота, ничто?
Ангелы соблазняются земным, что само по себе симптоматично, но им нельзя вмешиваться, иначе страшное наказание. Какое страшное наказание ангела в фильме – стать человеком? В чем ужас? В том, что сам человек есть суть наказание, или ужас в том, что ангел теперь не только слышит людские мысли, но становиться субъектен, может говорить, чувствовать, радоваться, страдать, действовать, то есть жить? Человек или жизнь, или и то, и другое? Кто же или вернее, что же то, которое устанавливает для ангелов такое наказание?

«Для того, чтобы вновь запустить механизм времени, Кассиэль должен окончательно отказаться от гонсалевской "игры в наперстки", "игры мира" в которой человек заведомо никогда не выиграет. И пожертвовать собой. Без этого повторения подвига Христа история неизбежно пришла бы к концу».

Тысячу раз согласен про отказ от игры и неизбежность подвига. Но, Кассиэль не запускает механизм времени. Более того, сам он не должен и не знает, что он должен – у него «печать на лбу». Всё, чему должно случиться случается. Просто уже «Аннушка разлила масло». «У тебя НЕТ выбора» - говорит безжалостный, но шустрый Гонсалес, который единственный что-то знает и что-то может, вот что происходит. (Рафаэлла может только печалится и просить Гонсалеса пожалеть ничего не понимающего Кассиэля). Самопожертвования Кассиэля нет по определению. Это отнюдь не « …да минует меня чаша сия; впрочем не как Я хочу, но как Ты». Нет ни Я, ни Ты. Скорее какая-то странная игра, начавшаяся с самочинного спасения девочки (здесь главное, что самочинного). Спасения, спонтанного и неожиданного для самого ангела, видимо против воли того, кто наказывает – иначе наказания бы, наверное, не было. С житейской точки зрения, ограниченной нашим земным восприятием жизни и времени, спасение девочки может восприниматься как благо. А что такое «благость спасения» с точки зрения ангела, точно знающего, что вечность существует? Спасение девочки это благо, потому что ангел знает, какая это вечность? Или потому что вечности для человека нет вовсе – в вечности нет жизни, и всё? Но тогда «ангелы» переносят людские души на небо - в этот океан смертной тоски, только в качестве страшного жертвоприношения, и вечно продолжают наблюдать за людской юдолью и печалиться.
Странная игра, интересом для Кассиэля в которой является познание того, что такое земное время, что такое жизнь, как быть человеком, как делать добрые дела. Став человеком, он как слепой котенок, но играет в бизнес и пытается понять, как различать добро и зло. Одновременно с этим, став человеком, он продолжает быть немного ангелом – старается слушать людские мысли, рассказывает всю историю жизни старого человека, знает все пророчества, испытывает такую же боль как когда-то, когда видит в галерее картины страданий, вспоминая и связывая это с фашизмом. Мне кажется большая странность в том, что Кассиэль, помня всё это и продолжая постоянно обращаться к Рафаэлле, действительно не различает добро и зло. Какая-то нехорошая мыслишка проскакивает – может не наказание у него вовсе, он просто так вот возжаждал поиграть, побывать в человеческой шкуре, ему в сущности всё равно на добро и зло, интересен процесс пребывания во времени, в людском обличии и всё, что с этим связано? Соблазнился, решив вкусить, так сказать, этакого человеческого, но ничего страшного, рано или поздно вернется в свой прежний образ и будет дальше наблюдать и пребывать в вечной печали, подкрасив её знанием, как оно там, у людей? Наверняка всё не так. Но странностей это не убирает.
Странная игра заканчивается смертью Кассиэля-человека при вызволении девочки из рук горе-бандита для передачи её в руки Гонсалеса, и возвращением «дяди Карла» обратно в виде ангела-наблюдателя. Всё возвращается на круги своя - люди предоставлены своей юдоли, а тьма продолжает ускоренно надвигаться.
К слову, криминальный мир в фильме изображен достаточно своеобразно, не уверен, что могу точно выразить своё впечатление - как фарс что ли, или как дешёвка. Говоря более резко, есть какое-то несоответствие, как вставка комедийной сцены из немого американского кино смотрелась бы, скажем, в фильме Тарковского. Пароход, набитый оружием, с такими разными людьми, плывущий по реке времени, с привязанной на веревочке лодчонке, где сиротливо сидят бандиты, вероятно метафора и\или цитата из другого фильма, которую профессиональный критик или просто знаток кино смог бы детально объяснить, у меня лишь осталось недоумение.

«Не быть в плену у времени, в плену у мира... Лишь таким способом все тот же Гонсалес (который есть время - и Время), вновь сможет запустить колесо Вечного Времени».

Не могу сказать, что я знаю, что такое время и Время. Я не знаю, что такое Вечное Время. Я не знаю, что такое Вечность. Наверное, будет странно звучать при этом, что Время и Вечность для меня по своему содержанию глубоко разные понятия. Но это так. Простите непонимание, наверное, Вечное Время – это Вечность? Я не совсем понял, как Гонсалес есть время - и Время. Время с большой буквы это Кронос? Кронос «запускает» Вечное Время? Дыхание Вечности – это дыхание Кроноса? Быть в «плену у времени», и в «плену у мира» – это быть в плену у Гонсалеса - Кроноса? Если так, тогда опека девочки Кроносом, сама передача Кассиэлем в руки Кроноса девочки приобретает совсем не спасительный смысл. Правда становится более понятной вся вселенская печаль «ангелов» – они служат Кроносу. Евангелие, ангелы, жертва Христа и Кронос – это одна мета-история? Возможно, некие сопоставления возможны, но я не знаю, правильно ли говорить одновременно на языке Христа и языке Кроноса?
Что же этакое Гонсалес? Если Гонсалес это Кронос, как тут может быть, да хотя бы методологически, жертва Христа? Мне кажется язык фильма наполнен больше библейскими смыслами, нежели иными. Это всё-таки попытка разговора на библейском языке. Может быть Гонсалес не время вовсе? Он ведь сам говорит в фильме, что со временем ничего сделать не может. У времени иная природа. В фильме Гонсалес, в отличие от ангелов-наблюдателей, субъектен в земном мире, самостоятельно играет с людьми во времени, вплоть до того, что убивает их. На библейском языке Гонсалес – скорее это падший ангел, отступивший от Бога, ненавидящий человека, творение и ведущий с ними войну. Но вот что такое на библейском языке ангелы-наблюдатели? У меня нет ответа.

«Время в фильме - явственно прервалось (как и в случае с Гамлетом: "Прервалась дней связующая нить, / И я рожден ее соединить"), т.к. в мире не осталось больше сочувствия между людьми. "Люди верят лишь миру", говорят между собой ангелы. "Тьма надвигается, дорогая" - хладнокровно информирует Гонсалес».

Гамлет горько переживает осознание и необходимость того, что ему надо выправить Время, открывшийся ему смысл своего «рождения» в предназначении свершить волю неба и земли. Он взыскует вечность, он всем существом отвергает зло – на троне, в душе матери, в себе и других людях, он не просто не приемлет зло – старается его преодолеть, пребывая в постоянной готовности предстать перед вечностью. Замечу, что это практически точная формула одного из отцов, о том, как зажечь огонь и сохранить его в душе. Гамлет действительно связывает вечность и время, жертвуя собой, вступает в схватку со злом и побеждает его. В чем-то даже искупает грехи своего отца, и восстанавливает порядок, установленный до того и свыше, когда на трон должен восходить человек, отмеченный печатью божьей, а не шут, убийца и вор. Но разве дело тут в том, что прервалось время по причине того, что не стало сочувствия между людьми? Корнелий, Гертруда, Офелия, Полоний, Лаэрт и другие, по-своему не чужды человеческого сочувствия. Гамлет правит время соединяя волю небесную («я стал бичем их и слугой») со временем, и исполнив, жертвуя собой, уходит в тишину, но история движется вперед. Гамлет полон любви, и думаю можно сказать, что в его метафизике любовь правит время. В отличие от Корнелия, у которого с точностью наоборот, время правит любовью, время гасит огонь (чуть не написал - время гасит ветер). В этом смысле в фильме мы видим скорее корнеливскую метафизику, а не гамлетовскую.
В фильме мне не показалось, что у Кассиэля есть неприятие того, что время прервалось. Даже если не принимать за время шустрого и отнюдь не «прерванного» Гонсалеса. Скорее время идет так, как и надо по ходу вещей. Что исправлять и соединять? Кассиэль соблазнился, перешел из вечности во время, со сменой воплощения, затем вернулся в прежнее качество. В чем был разрыв? У Гамлета мы видим глубокий внутренний разрыв между прежними представлениями о должном, мирском и идеальным и открывшейся неким высшим смыслом реальностью, разрыв небесного и земного, что проявляется во всем течении жизни, куда обращается его взор. В фильме никакой внутренней драмы у Кассиэля нет. Сперва, он наблюдатель, потом своё «любопытство» лелеет - еще бы нормальной жизни, да женщину найти, не можно ведь считать печаль драмой. Мне кажется, что в фильме если разрыв во времени, между небом и землёй, и есть, то только в том, что земная жизнь полна красок, и в том числе, светом, теплом и радостью, а небесная тускла и сера. И мы скорее наблюдаем не разъединение времен, земного и небесного, а соединение всего сущего в тоске и печали. Сочувствие-то есть, но оно не греет, не соединяет времена, не длит историю. Для этого одного сочувствия самого по себе видимо недостаточно, но здесь дело даже в другом. Если то, что соединяет людей не имеет корней в Идеальном, на Небе, скажем как любовь без чести, тогда это сочувствие фантом, пустышка. Это та игра князя мира сего, которая ведет человека по неправому пути. А какие корни могут быть у деятельного людского сочувствия на том самом тусклом и безнадежном небе? Скорее всего, никаких. Предположу, что ангелы печалятся и сожалеют, что глаза люди перестают светиться, дарить друг другу тепло, потому что уже на небе этого нет.
«Люди верят лишь миру», говорят между собой ангелы, при том, нисколько не удивляясь. Корабль плывет …«Тьма надвигается, дорогая» …
P.S. Может быть дело в языке? Почему бы не думать и не верить Миру, ну скажем, по-гречески.)))