Сатирикон Опции

[Валерий Рокотов]

2084: ЭВОЛЮЦИЯ ЧЕЛОВЕКА


В магазине спрашиваю:
- У вас свежих генетически модифицированных продуктов нет? А то у меня что-то хвост плохо растет.
- Ну-ка, повернитесь, - говорят.
Глянули, головой покачали.
- Да, жидковат. Давно это у вас началось?
А стыдобище! Сквозь землю провалиться готов. Вокруг все люди, как люди: рожи красные, носы лиловые, хвостищи пышные. Один я как придурок. Как не России сын.
- Да знаете, - объясняю, - после того, как в деревню наведался, под Псков. Ел там морковку с огорода, луч репчатый, бабушкин борщ, холодец с картошкой и самогонкой эту дрянь запивал. С молодухами еще на свежем воздухе до зари кувыркался - по сеновалам целый месяц, как окаянный, скакал. В общем, нарушил режим, братцы, расслабился и вот результат - хвост еле дышит уже. Того и гляди, отвалится нахрен. Какой-то стручок из жопы торчит. Стесняюсь спиной повернуться.
Посочувствовали мне добрые люди: да, дескать, беда. К врачу бы тебе, сердешный, не опоздать.
Не люблю я по больницам таскаться, но кинулся, а что делать? В очереди, гляжу, у всех та же беда - хвосты поникшие, куцые, и лицом все бледны. Похоже, как и я, сталкеры, искатели приключений в аномальных местах. При этом кто с фонарем, кто под конвоем. Одного в наручниках на принудительное лечение доставили, чтобы народ не злил. И каждый второй валокордин рассасывает. А как не рассасывать? Самого, пока ехал, тридцать раз освистали.
Не знаю, как очереди дождался. Захожу к доктору, ни жив, ни мертв. Дрожь пробивает, в голове туман. Думаю: а если ампутацию назначат? Не переживу!
Тот (молиться за него буду до конца дней!) только взглянул и сразу рецепт писать.
- Тяжелый случай, - констатирует, - но попробуем излечить. Значит так. На первом месте, конечно, соя американская, предназначенная для имитации пищи, и окорочка. Финские арбузы в пищу чаще употребляйте. Пейте больше молдавского вина. Они виноградники пестицидами заливают. Раньше жалели химии, а теперь не щадят.
- Самое дешевое покупать? - спрашиваю.
- Нет, - говорит, - любое подходит. Еще яблоки голландские, зеркальные.
- Это от которых в животе концерты?
- Точно. Потом попробуйте байконурский кумыс. Правда, от него побочный эффект зафиксирован. Можете облысеть.
- Это ничего, - сообщаю. - Все равно мода в этом направлении движется.
- Сгущенка донецкая хороша - у них там коровы уже канцелярскими чернилами доятся. Только от нее зубы выпадают.
- И это нам нипочем, - уверяю. - На мягких продуктах жить буду. Как космонавт.
- Ну, и отечественную продукцию не забывайте: говядину из районов активного животноводства близких к радиоактивным отстойникам, воблу камскую пучеглазую, светящиеся ватрушки со штампиком «Арзамас-16», варенье норильское, богатое серой и углеродом, шоколад тюменский прессованный.
- Это тот, - уточняю, - что распадается в желудке на мазут и какао?
- Он. И смотрите - больше так организм не насилуйте. Еще один раз сорветесь, и помочь не смогу.
- Да, я, доктор, - кричу, - теперь из Москвы больше не выеду никуда!
Месяц точно рецепту следовал. Все, как назначено, принимал. К концу срока глянул в зеркало и повеселел. Великая вещь - медицина! Хвост - дыбом. Заблестел, распушился - приятно посмотреть. Словно у меня павлины в роду. Теперь из городской массы не выделяюсь ничем. Чего и всем желаю.

[Валерий Рокотов]

ДЖУНГЛИ ПОДМОСКОВЬЯ

Удивительное чувство возникает у человека, переехавшего из Москвы в Подмосковье. Я долго не понимал, что же это такое? А потом понял: ты чувствуешь себя лохом.
Когда это внезапно осознаешь, веселеешь. Тебе становится по-настоящему хорошо. В теле - легкость. В душе - радость. В голове - пустота. Ты ощущаешь себя в полной гармонии с местом жизни, с той дырой, где оказался, и ее обитателями. В общем, ништяк полный.
Но счастье, как ни старайся, недолговечно. Мешает Москва с ее очагами культуры. Ты в очаги эти уже лет двадцать не заходил, но они на тебя как-то тайно влияют - не дают одичать. И вот счастливая улыбка идиота постепенно сползает с лица. И как-то многое начинает тебя раздражать. И вот уже из робкого протестного огонька разгорается пламя.
Ты начинаешь войну. Сначала просишь, чтоб не курили и не матерились на детской площадке, а потом - чтоб не гадили. Местные фигеют, когда слышат такое. Им это никто никогда не говорил, и, напрягая извилистый мозг, они выдвигают железные аргументы.
- А если курить хочется?
Объясняешь:
- Бывает, и какать хочется. Терпеть надо.
Новые дома, где массово гнездится москвич, стоят рядом с лесом. У новичка его вид неизменно вызывает эстетический шок. Метров на сто вглубь тянется сплошная полоса мусора.
Летом новоселы не выдержали - вспомнили советский исторический опыт и организовали субботник. За три часа ударного коммунистического труда с кромки леса было собрано несколько тонн бутылок, пакетов, фантиков, пластиковой посуды, презервативов, шприцев, разбухших памперсов и еще много клёвых вещей. Этот результат жизнедеятельности вывозили три дымящихся самосвала. И ровно месяц понадобился местным, чтобы привести любимое место отдыха в привычное состояние.
Теперь мусор я собираю один. В выходные, бывает, затариваюсь мешками и валю на субботник. На меня смотрят, как на полного дурака. Но я держусь - чувствую, что это мой личный Афганистан.
Сочувствует мне один дворник, Борыс Станиславович, в чьем лице я давно угадывал некие милые мне черты. Худое, обветренное лицо, грустные, близко посаженные глаза, усы колючей подковой - такие лица окружали меня в игналинском костеле, куда однажды на Рождество, оторвав от соломенного стола, повела меня моя любимая тетка.
Как я и подозревал, дворник наш оказался поляком, причем стопроцентным, в отличие от меня, полукровки. Милейший старик, всегда тепленький, потому что, не выпив, в этой должности служить трудно. Иногда Борыс Станиславович оглядывает пейзаж, и его губы беззвучно трепещут: «Matka bozka!»
- Опять один? Ну, у тебя и позиция, - качает он головой и помогает тащить мешки.
- Такая вот, блин, позиция, - говорю и закидываю это дело в контейнер. - Ладно, на сегодня всё. Dovidzenia!
Вообще, аборигены ясно дают понять, что не сдадутся без боя. Они на новоселов сильно обижены. Мы виноваты в том, что разбили надежду. Еще немного, и здешние дома поглотили бы джунгли... ну, то бишь лес. Он подступил совсем близко. Да и сами жилища уже романтично заросли зеленью. Местные почти скрылись от мира. У кого-то уже хорошо пошли в рост шерсть и когти. И тут мы. А с нами - асфальт, бетон, тротуарный кирпич, опиленные кроны деревьев.
Аборигены формируют батальоны сопротивления и диверсионные группы. Кто постарше отправляется в лес с полными руками жратвы и пива. А кто помоложе спешит к новым домам, где отрывается по полной программе. Вообще, местная молодежь живет племенами - люберецкие, лыткаринские, островецкие... Сиу, пауни, чероки... Наши (чероки) воображением явно обделены. Самое тупое племя в районе. Набор элементов эпатажа негуст - ночные поездки вокруг домов с протяжным сигналом, уголовный фольклор, врубаемый на полную мощь, ну еще бутылкой залепить в дверь подъезда. Всё. Но случаются интересные эпизоды. Как-то в полночь один малец сосредоточенно двигался по новенькому асфальту с расстегнутыми штанами и дорогу перед собой заливал мочой. Сзади шла восторженная группа поддержки, которая фиксировала рекорд. И рекорд состоялся! У мальчика запас жидкости оказался, как у авиалайнера. Утром из любопытства начали выяснять, откуда такой креативный? Оказалось, не наш индеец, а пауни - из Лыткарино причапал тропой войны. Дерзкий чертенок. Вроде бы, даже писька раскрашена в боевые цвета.
Особый восторг у шпаны вызывает то, что ближайшая ментовка - в Быково. Ехать ей до нас полчаса, но она не поедет. Почему, объяснять без надобности. Вы же не иностранцы.
Сами новоселы организованный отпор наладить не в силах. У них воля парализована. Просто здесь такой воздух, что приезжие только через полгода начинают вспоминать, что существует что-то еще, кроме секса.
Короче, в бой идут одни старики. Иногда из окна вылетает железный будильник или цветочный горшок. Местные отвечают на это ассиметрично. В соседнем подъезде дверную ручку вымазали дерьмом.
Я когда об этом узнал, призадумался. Согласитесь, как это технологически сложно! Это надо пойти, напрячься, потом эту субстанцию доставить к месту назначения... Кто-то должен стоять на стрёме, потому что если увидят, из окна не будильник вылетит, а топор. Нечего сказать - сильный поступок. Я бы так точно не смог. Мне застрелиться легче.
Вот так и живем. Приезжайте.