вопрос Опции

здесь задают вопросы???

[admin]

Помещаю ответ С.Е.Кургиняна Умнику и Вадиму Железнёву.


"Я уже не помню, кому из своих, занятых нашим сайтом, я обещал подключиться к работе форума.
Обещал ли сгоряча, меня ли неверно поняли - это уже не важно. Важно, что на слова, переданные кем-то из членов моей команды, уже откликнулись люди. Один откликается под псевдонимом «Умник», а другой называет свою фамилию - Вадим Железнев.
Оба откликнувшихся изъясняются на нормальном (точнее - минимально исковерканном) русском языке, осуществляют внятные логические построения, тратятся (временно, интеллектуально и эмоционально) на какие-то (причем нехудшие) тексты. И это все не может остаться незамеченным. Может, я сгоряча что-то ляпнул кому-то из своих, что, мол, буду отвечать, если будет на что... Может, и не ляпнул, а мои, что-то неверно истолковав, выстроили «заявку на диалог@«@@
Отвечать все равно надо. Потому что не отвечать на такие послания по-человечески нехорошо.
Я и отвечаю. А все, что выше, - это объяснение, почему я отвечаю так, а не иначе.
Я не люблю интернетные форумы. Я их вообще не люблю. И не только потому, что на них в основном изъясняются глупо и грязно. Да еще на плохом языке. Вот - два человека начали изъясняться на моем форуме совсем не глупо, на нормальном языке. Но что это за формат? Почему надо так переговариваться на форуме? В чем здесь принципиальное отличие таких диалогов от обычной переписки?
Вы, наверно, задумывались над этим. А если не задумывались, то давайте подумаем вместе. Личное письмо - это и есть личное письмо. Если я потом это письмо начинаю публиковать, то я нехороший человек. Если я сам пишу кому-то письма, а эти письма получивший плохо использует - он нехороший человек.
Переписываться с незнакомым человеком на непубличную тему, конечно, может только странный собеседник. Любой другой захочет познакомиться, как-то что-то понять... Но субъект, принявший решение вступить в переписку с незнакомцем и обсуждать с ним в этой переписке проблемы устройства закрытых специальных систем, в качестве оправдания может сказать, что хотя бы норма этой переписки условно позволяет осуществлять диалог на такую тему в таком формате.
Ему возразят: «Норма позволяет! А почему ты решил, что незнакомец будет ее соблюдать?»
Субъект, конечно, должен будет ответить, что «бес попутал» (известное объяснение, которое дал Климент Ефремович Ворошилов Никите Сергеевичу Хрущеву по поводу своего участия в «антипартийной группе»). Или сказать, что у него было видение (если он подвержен подобным вещам, но тогда, конечно, нужно заниматься другим видом деятельности).
Но у субъекта все же есть номинальное нормативное объяснение. Я написал одному лицу, почему-то верю, что оно отнесется к написанному нормативным образом. А норма есть! Почему я не должен на нее ориентироваться?
В случае переписки через форум в Интернете нет даже этой нормы - как абстрактного принципа. Любая лирика тут по определению не личная интимная, а клубная лирика. С посланиями мне знакомятся те, кто участвует в форуме. А участвуют в нем все, кто хочет. А мотивировка этих хотений может быть самой различной. Человек может хотеть что-то узнать - одна мотивировка. Человек может заходить на форум врага, чтобы искать там компру - другая мотивировка. Человек может реализовывать какие-то свои задачи через этот форум - третья мотивировка.
Это не шпиономания, это нормальный взгляд на функционирование определенной системы. Такой системы, рядом с которой перлюстрация - это детские шалости. Системы, которая и выстроена под подобные дела.
Спросят: «Зачем форум завели? Зачем системой пользуетесь? Или изображаете, что пользуетесь?»
Отвечаю: каждой системой надо пользоваться в соответствии с ее функциональной спецификой. Не закрывая на эту специфику глаза. И соотнося форму с содержанием, а предмет обсуждения с типом обсуждения.
Я готов обсуждать на форуме определенный круг вопросов. И отнюдь не малый. Идеологию, например. Ценности. Политико-культурные проблемы. Мало ли что еще! Давайте обсуждать на форуме роль творчества Пушкина в русской истории. Что, это маловажный вопрос? А я, например, считаю, что это суперважный вопрос. Потому что Пушкин - создатель Классики. А Классика и Государственность очень прочно связаны друг с другом. Как там, цитирую по памяти:
«На реформы Петра Россия откликнулась Пушкиным@«@@
Вот и давайте обсуждать соотношение отклика и реформ! Но вы же меня о другом спрашиваете. Вы меня спрашиваете (Умник, 30.10.06), кто и как выстроил боевые группы, построил сети и терминалы, организовал каналы по выводу людей. Я вам должен на форуме все это рассказать?
Вы говорите, что читали мои статьи и знакомы с моей позицией. Эта позиция была выражена мною не просто определенно, а даже навязчиво. И некоторые члены моей команды, обладающие обостренным чувством стиля, упрекали меня за то, что я слишком часто повторяю строчки из песни Галича:
«А мне говорят: ты что, - говорят, - орешь, как пастух на выпасе?»
Анализируя эту строчку, я разъяснял членам клуба, что дело тут не в чрезмерной опасливости. Я много чего наговорил за последние 20 лет. И не постфактум, а по горячим следам событий. Так что на этот счет у меня, так сказать, полное алиби. Но обсуждение определенного круга вопросов на клубе, где собирается 150 знакомых мне людей - из соображений такта и хорошего тона (что очень немаловажно при такого рода начинании), должно осуществляться определенным образом. И использовать для коммуникаций определенный язык. Не «пастуший». Либо на этом языке умеет говорить тот, кто слушает - и тогда мы оба все понимаем. Либо тот, кто слушает, не умеет говорить на этом языке, и тогда с ним говорить бессмысленно. Ты даешь ему объяснение - он потребует доказательств. Ты дашь доказательства - он потребует источников, причем поименно, с аутентичной записью и нотариальным подтверждением качества оной. Короче, пастух должен пасти коров. Он не должен заниматься социологией закрытых структур (вполне респектабельное занятие).
Российская действительность чудовищна не только тем, что мы всё или почти всё проиграли. Она чудовищна еще и тем, что проигравшие, включая молодежь, не хотят брать реванша - прежде всего интеллектуального. Эти проигравшие включены в регрессивный поток и движутся в нем, согласно воле включившего. На каждом прилавке лежат книги, где до деталей раскрыты все тайные происки суперзасекреченных, как там говорится, криптоструктур.
За каждое раскрытие криптоструктура, ежели бы она была действительно «крипто», должна бы была карать на месте и без промедления. Но книги расходятся стотысячными тиражами. Делайте выводы. Выводы могут быть разными. Но самый общий из них - не в том, что настоящие криптоструктуры подобным образом загораживаются от созданных ими суррогатов и прочее. Самый общий вывод состоит в следующем.
Российское общество (даже будучи включенным в деградационный поток) все еще пока существенно отличается, например, от пигмеев Центральной Африки. И не только по среднему росту, но и по среднему культурному уровню. Наблюдая все, что с ним происходит, оно не может не ощутить разрыва между нормативным описанием происходящего и его реальным содержанием. То есть не может не ощутить, что является объектом некой проектной деятельности. Притом, что в рамках этой деятельности декларации и суть - существенно отличаются.
Соответственно, в этом обществе возникает спрос на дешифровку (герменевтику, так сказать) этой проектной деятельности. Герменевтику целей, герменевтику субъектов целеполагания, герменевтику межсубъектной и межцелевой конкуренции и прочего.
Если российское общество замкнет этот свой спрос на нечто более или менее адекватное и начнет заниматься поисками ответа без дураков, - то оно может до чего-то докопаться. А приняв интеллектуальный вызов, превратить интеллектуальный ответ еще и в ответ политический. Поэтому нужно замкнуть спрос на так называемую конспирологию. То есть на это самое «орешь, как пастух на выпасе». На дешевку, на суррогат. Спрос должен быть удовлетворен. В 21 веке спрос всегда удовлетворяется. Но он должен быть удовлетворен так, чтобы алчущий вкусил дерьма в полной мере и погрузился в свое особое состояние в еще большей степени.
Вот почему надо соотносить форму и содержание. Вот почему нужен и правильно выстроенный язык, и единство сообщения и метода коммуникации.
Итак, я об этом много раз писал. Когда культурные люди, утверждающие, что они все это читали, и цитирующие меня страницами, начинают «брать быка за рога», то невольно вспоминается один герой классической литературы: «Смотрите же, с какой грязью вы меня смешали... Вы хотите играть на мне...»
Пусть читающие рассудят, что превалирует в подобных коллизиях - моя шпиономания или бестактность спрашивающего. Но вряд ли кто-то меня осудит за то, что я в таких случаях просто беру паузу.
А спрашивающему не терпится. И когда я выдерживаю паузу какие-нибудь 5-7 дней (мало ли что у меня за это время случилось?), то начинают вопить: «Он игрок, он играет с такими-то элитными игроками, ему не до нас, он гоношит то-то! Он игнорирует нас, простых заинтересованных сограждан, пытающихся в общегражданских целях понять тонкую инфраструктуру закрытых криптосообществ!..»
Я понимаю, что живу в обществе, где психологическая норма проблематизирована. И что может быть, меня просто спрашивали, потому что неймется - ну, интересно и все такое. Но я-то здесь существую для того, чтобы отстаивать норму. Никто не шутил злых шуток, говоря, что я буду отвечать. Но это же еще зависит и от вопросов. И пока я раздумывал о том, как ответить, не обидев, со мной начали разбираться по всем канонам доморощенного следственного отдела ОГПУ. А этот канон, согласитесь, как минимум, амбивалентен, а, по сути, поливалентен. И я даже не буду здесь расшифровывать каждую валентность. И соответственно, не буду тратить эмоций - то ли на то, что некто так невоспитан, то ли на то, что некто неистребимо хочет держать меня за дурака. Во втором случае я, видимо, даю к этому какие-то основания. Я подумаю, какие именно. Потому что в этом втором случае этот «некто» - кто-то из моих знакомых или знакомых моих знакомых.
Но я ориентируюсь на первый случай. И говорю Умнику, что благодарен ему за грамотный, вразумительный текст. И в благодарность ответил, как мне кажется, столь же вразумительным текстом.
Совершенно другое дело - тексты, подписанные Вадимом Железневым. Особенно тот, в котором автор тонко и искренне рассказывает свою собственную историю. После этого рассказа автор задает вопросы. Но перед тем как ответить, я не могу не отреагировать на основное содержание. Каких реакций ждет Вадим, и что я могу себе позволить? Вряд ли я должен выступить в роли мамы из общеизвестного анекдота, которая в ответ на жалобы мальчика: «Они говорят, что у меня голова квадратная» - гладит по квадрату и причитает: «А ты не верь, мой хороший, не верь!».
Вадим описывает свой диалог с «политическим мальчиком», который кинул в райком бутылку с горючей смесью. Если он так долго это описывает, то он, наверное, ждет каких-то реакций. Иначе зачем? Ему мои реакции в чем-то очевидны. И я, наверное, его удивлю, если скажу, что, выбирая между его позицией и позицией этого «политического мальчика», я с отвращением выберу «политического мальчика».
Насколько отвратителен мне этот «мальчик», понятно. Но он - активист. Он фигура действия. Когда в качестве альтернативы этой фигуре (тупой, манипулируемой, разрушительной, невротичной) выступает позиция эволюционной смены элит в СССР, где просто в силу смены поколений на место коллективиста-шестидесятника должен прийти индивидуалист Вадим (и еще миллион таких же), то я знаю, как это называется. Я видел этот миллион. Я помню, как он варганил свой приход под песенку «Не расстанусь с комсомолом, буду вечно молодым». Эволюционно в позднем СССР мог идти только негативный отбор. Так он и шел. Из этого миллиона и вышли нынешние банкиры. А также нынешние лавочники, а также нынешние пиарщики и еще многие.
В СССР могло быть несколько типов радикальных трансформаций.
Первая. Постиндустриальная, о которой я говорил.
Вторая. Либеральная по модели Сахарова.
Третья. Погромно-почвенная по модели Солженицына.
Четвертая. Контрреволюция распада.
Все в нем могло быть, кроме эволюционной трансформации с постепенным приходом «вадимов» к власти в результате вымирания собирательных «брежневых». Собирательные «брежневы», умирая, приводили к власти собирательных «чурбановых». К коим, безусловно, относятся и Ельцин, и Горбачев, и все остальные.
Эдик реагировал на это по-дурацки. Он был пешкой в руках контрреволюции распада. А потом стал просто самолюбующимся болваном. Вадим, выбирая себе такого антагониста, прошу прощения, хочет «красиво жить». Но и это не получается. Он умнее Эдика, моральнее его, он способен к глубоким человеческим переживаниям - но ведет он себя, как «навоз истории». А хочет, чтобы к нему относились, как к Гамлету.
Его лишили страны, где он жил. Засунули куда-то в Екатеринослав. И что? Он сохраняет эпическую сентенциозность. Это первое.
Второе. Критикуя описанные Эдиком демократические утопии (и впрямь такие идиотские, что дальше некуда), он повествует о своих утопиях того времени. И это утопии уже не идиотские, а откровенно деструктивные. «Отрывать скорее Кавказ, отпихивать все остальное, оставлять Донецк - и уменьшать, уменьшать, уменьшать родимое государство!»
Понятно, откуда такие утопии берутся у революционера. Причем у определенного революционера - национал-революционера. Все «остальное» - нерусское, надо скорее это отсекать, как гнилое и так далее. Но как такие утопии сочетаются с эволюционизмом: «Все будет хорошо, старики-коллективисты вымрут, мы придем им на смену, зачем нам ломать государство?»
Так надо его ломать или не надо? В одном абзаце - эволюционный оптимизм. В следующем - государственная деструкция. Это что, такие быстрые этапы одного взросления? Тогда надо посмотреть на следующие этапы.
Вадим говорит, что он перековался из националиста в марксисты... В какие марксисты? В начале ему нужно было «государство - статус-кво» (один этап взросления). Затем ему нужно было «государство для русских» (если из очереди хлебной выпихивают) - второй этап взросления. Какое государство нужно ему теперь? Теперь он марксист! В том смысле, что государство должно отмереть? В том смысле, что оно является аппаратом насилия? В том смысле, что оно должно быть сметено пожаром новой мировой революции? Что он имеет в виду?
Он сочно и даже в чем-то талантливо описывает дежа-вю. И что? Какова его позиция по отношению к дежа-вю? Что ему нужно? И нужно ли ему хоть что-то? Я не могу ответить на этот вопрос из текста послания.
Третье. Я заранее прошу прощения и понимаю, что обстоятельства в жизни могут быть разные. Но только, пожалуйста, не надо к своим, возможно, весомым обстоятельствам добавлять фантазии на тему. Когда Алипов-младший начинает включаться в дискуссию, ему вставляют шпильку: «Ах, видите ли, он допущен на клуб Кургиняна!»
Получить допуск на клуб Кургиняна намного легче, чем допуск в Бильдербергский клуб. Если бы полемизирующий хотел получить этот допуск, он бы его получил (о чем он сам пишет). А дальше начинается главный вопрос - мера необходимости. Могут быть обстоятельства, как теперь говорят, «непреодолимой силы». Но я надеюсь, что у Вадима их нет. Я знаю (вполне не элитных, а, прошу прощения, нормальных) людей, которые по нескольку раз в месяц ездят в Москву, потому что им нужно. И других знаю, которые много чего готовы сделать - потому что нужно. Не мне, а им. Не моей организации, а их экзистенции. И, пожалуйста, не говорите мне, что железнодорожный билет непреодолимо дорог. Я знаю, что люди сейчас живут трудно, но не так трудно, чтобы для тех, кто чего-то хочет по-настоящему, все это стало препятствием.
Короче - мне почему-то кажется, что определяющим во всей конструкции, которая мне, безусловно, понравилась, является, тем не менее, какой-то надлом по принципу «нужно или не нужно». А вот на этот надлом, иногда очень специфический, накладывается марксизм. Потому что это еще надо понять, какой марксизм. Есть марксизм, апеллирующий к воле, причем к ее крайним проявлениям. А есть марксизм, для которого все решают объективные обстоятельства. А свобода - суть «познанная необходимость». Маркс цитировал Гегеля. И сочетал это со знаменитым: «Ученые слишком долго объясняли мир, тогда как дело в том, чтобы его изменять». А последователи Маркса брали либо «познанную необходимость», либо это «менять».
Сижу я, и вижу, что, знаете ли, дежа-вю. Что уже понадавали мне так, что дальше некуда. И занесло меня в какой-то Екатеринослав. И гуляю я по свободному интернету, выражаюсь лично и экзистенциально по поводу дежа-вю, а оно идет себе и идет, это дежа-вю. И плевать ему на самовыражения. А я? Я познаю необходимость дежа-вю. И познавая, освобождаюсь. Жду, что будет, какие для меня оно откроет перспективы, это самое дежа-вю.
Вадим хочет, чтобы я ему отвечал - и я в чем-то готов. Но мне все-таки хотелось бы знать, где был Вадим и что делал тогда, когда от его действий зависел или мог бы зависеть ход истории?
Я про многих из тех, кто ходит ко мне на клуб, знаю, где они были. Иногда они были по разные стороны баррикад. Но они все же где-то были. Где был Вадим? Не в 20, а в 23 года? Когда он станет взрослым - к 50-ти годам или ранее?
Мне все время хотелось ответить Вадиму как можно деликатнее. Потому что я ценю его человеческую тонкость. Его аналитизм.
Но этот вопрос о том, что правильнее - смотреть, как он, со стороны или из гущи событий... Это его желание представить себя, как русского имперской периферии, обладателем взгляда со стороны... Я знал много русских с периферии, у которых не было желания смотреть со стороны. И которые лезли в гущу событий. Иногда самым дурацким образом. Но все, что я писал и пишу, имеет одну цель - чтобы следующий раз они лезли в эту гущу событий не таким дурацким образом.
Любая рефлексия на игру может быть прочитана иначе - как индульгенция на то, чтобы вообще не лезть ни в какую гущу. Потому что в игре все равно используют, обыграют. Я всегда боялся такого второго прочтения своих аналитических изысков. Я всегда противопоставлял игру и историю (чего, кстати, Маркс сделать не мог просто потому, что игры в этих ее масштабах не было). И всегда позиционировался на историческом поле вместе с силами истории (постмодерн - это конец истории и это идеология антиисторических сил).
Вадим спрашивает меня по поводу моего отношения к Марксу. Это отношение мною много раз выражено. Оно сводится к тому, что человечество - рефлексивно, а не объектно. Что с момента, когда Маркс описал объективные закономерности, эти закономерности перестали быть объективными. Что Маркса прочитали не только и не столько униженные и оскорбленные, сколько хозяева. И хозяева сказали: «Нам действительно угрожает это и это. А поскольку оно угрожает, давайте сделаем так, чтобы этого не было». «Это», угрожающее хозяевам, называется История. Что это такое - нельзя обсуждать на интернет-сайте. Что-то по этому поводу я пытался высказать в своих работах. В любом случае, начиная с этого периода, дополненного много чем еще (холодной войной, ставшей по сути игрой, беспрецедентным влиянием телевидения, неслыханной транснационализацией экономики и т.д.), История не стала безраздельной субстанцией, в которой плавает человечество, как рыба в воде. Рыба оказалась в значительной степени выволочена на сушу, рыбе предлагают стать земноводным. Короче, идет борьба не внутри истории, как описывал Маркс, а между игрой и историей. Каждый вправе выбирать, где он. Я этот выбор давно сделал. Для меня история есть сверхценность. И я на ее стороне.
Но ее придется завоевывать заново. А, будучи завоеванной (если это удастся), она все равно перестанет быть тем, чем была. Она станет как бы более прозрачной для отвоевавшего ее волевого разума. И став таковой, она преодолеет антиномию между историческим духом и новым духом, навязанную бытию Гегелем.
Вот, вкратце, что отличает мою теорию от марксизма, в который уверовал б. националист Вадим.
И не надо тут начинать диалог с подмен!
Не в том дело, что я (высказывание Вадима) «работаю теперь в иной, пардон, манере». Я благодарен Вадиму за то, что он внятно выражается на интернете (что делают немногие). И за то, что он не матерится, что делают, опять-таки, немногие. Но высказывание по принципу «работаете в иной, пардон, манере» - это Достоевский, «Записки из подполья». И это то, что меня лично никогда не располагало к откровенностям. Достоевский гениально отразил определенные стороны русского характера. Но это, мягко говоря, не лучшие стороны.
Вот, например, Вы подробно рассказываете о своих чувствах, размышлениях и находках. Вы рассказываете обо всем этом с позиций бесконечного уважения к себе. К своим малейшим душевным импульсам, к поворотам своей мысли («и тогда я подумал... и тогда я почувствовал...»).
Хорошо это или плохо? Это нормально! Это определенная заданная исповедальная норма, которую я, как человек старомодный, плохо сочетаю с интернет-форумом. Но, наверное, это сейчас сочетается, и я могу в это поверить. Но как только Вы от беспредельно деликатного общения с собой, своими мыслями, открытиями, конфликтами и находками начинаете переходить к общению с другими (например, с Вашим покорным слугой), то интонация уважения к себе не переходит в интонацию уважения к другим. И другой - это дядя, который должен «колоться», выкладывать, «доиться». А в противном случае - подвергаться остракизму. Как соратник влиятельных ОПГ. Да и вообще.
Не хочу быть голословным. Вот кусок из текста Вадима Железнева от 7.07.06. Отправлено в 14.39 господину Умнику.
«Упаси бог, я не беру на себя функции стряпчего-поверенного в делах защиты чести и достоинства господина (или товарища) Кургиняна. У меня нет такой сверхзадачи. Тем паче, что он это умеет делать лучше меня - опыт, возраст, специфика работы. К тому же он и его высокопоставленные друзья или работодатели его в обиду так просто не дадут. А друзья эти действительно высоки, что явствует из его работ (в частности, из окончания «Русского постмодерна и новой игры З.Бжезинского»), а также из ряда других мелких деталей, рассеянных в других трудах Сергея Ервандовича, к примеру, в анализе отставки прокурора, но объединенных общей черкесской и близкой к оной тематике».
Вы простите, бога ради, Вадим, но этот пассаж - невероятно саморазоблачителен. Тут и закомплексованность, и особая оптика прочтения моего текста, очень напоминающая предложение неких конспирологов читать «на просвет@«@@ И просто крайняя неуважительная неделикатность, которая в русском языке называется иначе, но я здесь не буду использовать этих слов.
Но ведь и так можно общаться через интернет... Можно! И многие так делают. Но тогда это не сочетают с образцами исповедальной лирики (имею в виду другие Ваши тексты). Вы как ко мне обращаетесь (с теми же аналогиями из Достоевского)? Как к старцу Зосиме? Вы изливаете душу? А кому Вы ее изливаете? Господину-товарищу с сомнительными работодателями и черкесской направленностью? Как одно сочетается с другим? Или Вы считаете, что я прочту текст, который Вы посылаете мне, но не ознакомлюсь с Вашими текстами на моем же форуме, адресованными Умнику или кому-нибудь еще? И что моя команда меня с этими текстами не ознакомит? Извините, мы иначе работаем!
А как это все сочетаемо с Вашим вопросом в конце: «Чем я могу быть полезен?» - что превращает в целом весь текст в развернутое подобие резюме?
Когда нанимаются на работу (или предлагают себя в соратники, что еще серьезнее), ведут себя иначе.
Эта разорванность в системе Ваших высказываний легко читается, как провокация. Но от подобного прочтения меня отвращает та грубость и наивность, с которой это исполнено. Это больше адресует не к провокации, а уже в который раз к Достоевскому с его знаменитым: «А коли идти больше некуда?»
Вы идете ко мне, потому что больше некуда. И уже заранее (до того, как получили ответ) «прокладываетесь» цинично-глупым пренебрежением по отношению к месту, куда идете. Это Мармеладов. И нет ему конца. Вы спрашиваете, чем можете быть полезным. Прежде всего, тем, чтобы по капле выдавить из себя этого Мармеладова. И я скажу Вам за это большое спасибо.
Примите данное соображение - как помощь.
Всегда считал, что настоящее уважение к себе обязательно переходит в уважение к другому. А в противном случае - это тот самый Федор Михайлович. Да и то - у Федора Михайловича про подобное говорит собеседник: «Бросьте Ваш тон и возьмите человеческий».
Неужели собеседник может предположить, что такой тон станет основой человеческого диалога?
Итак, вопросы Ваши - того... Но Вам-то нужны ответы.
А Вы не задумывались над тем, что для того, чтобы возникли эти ответы, должно сначала появиться некое пространство? Забегать вперед, давая ответы раньше, чем возникло это пространство, - невозможно.
Тут можно только сказать, что никогда я не был советником Горбачева и удовлетворить интерес Вадима к данной личности не могу.
О том, что я могу по этому поводу сказать... Увы, здесь нет эксклюзива.
Первое. Горбачев не мог быть агентом ЦРУ просто потому, что в этом случае ЦРУ уже было бы хозяином мира. А Горбачев был бы президентом СССР или президентом конфедерации США и СССР. Вместо этого он на пенсии.
Второе. Если Горбачев, будучи, агентом ЦРУ, мог творить все, что угодно, на глазах КГБ и хотя бы ЦК КПСС, значит, уже не было ни того, ни другого. В противном случае его ждала судьба Хрущева или Кеннеди.
Третье. Все, что Горбачев сделал, - никак не отвечало стратегическим интересам США. Хотя бы потому, что объединилась Германия. Значит, где-то еще надо искать механизмы, приводившие в действие Горбачева.
Четвертое. Эти механизмы можно искать где угодно, но без, как минимум, суперэффективных трансмиссий на нашей территории никакие такие механизмы не работают. А, скорее всего, речь идет не о трансмиссиях, а о партнерском участии.
Пятое. Это само по себе требует адекватного аппарата. Таким аппаратом не может быть классовая теория любого качества. Ибо классы - это всего лишь субъекты истории (в лучшем случае). Таким аппаратом не может быть и теория заговора, ибо она не может объяснить, почему ЦРУ развалило СССР, а КГБ не развалило США. То есть понятно, что ЦРУ разваливало СССР по долгу службы. И это настолько банально, что дальше некуда. Но откуда асимметрия? Таким аппаратом не может быть и объективистская теория, согласно которой разваливались те государства, которые изменяли либерализму и рыночному развитию. Потому что Китай не разваливается.
Короче, такой теорией может быть только теория элит, включающая в себя объективистски исторические классовые факторы, но не придающая этим факторам абсолютного значения. Ибо мы живем в условиях историко-игровой конкуренции.
Шестое. В качестве эксклюзивного подарка предложил бы рассмотреть роль в судьбе Горбачева не Андропова (что делают почти все), а, например, Михаила Андреевича Суслова.
Может быть, я как-то снял обиду за то, что якобы не выполняю обещаний ответить? Наверное, я - и в этом моя «неотчуждаемая разрушительная специфика» - восполнил эту снятую обиду сразу десятком других? Но ребята, кто вам сказал, что диалог со мной - это такое идиллическое занятие?
Хотите его продолжить - выполните условия. А я никаких гарантий не даю. Кроме одной, выраженной в известной песне: «То ли еще будет, ой-ё-ёй!»
Да, чуть не забыл. Меня тут, между прочим, спрашивают, что сделать, чтобы не допустить пессимистического сценария. Тут, опять-таки, считается, что главное в слове ЧТО, а не в слове ДЕЛАТЬ.
Меня всегда беспокоят семантика, лингвистика, интонация, «внутренняя речь». Потому что все это может быть изнутри пропитано волей к делу (и тогда само становится делом). А может... В этом для меня отличие Ленина от Бердяева. Разумеется, в пользу Ленина. У него шашлык слов ощутимо нанизан на шампур действия. А для Бердяева... «мне бы прокукарекать, а там хоть и не рассветай». Этот упрек я всегда адресую себе самому. И другим тоже. Чтобы иметь способность действовать, надо научиться говорить на языке действия. Для себя я такой язык называю языком элитной ответственности. Хотите - гражданской ответственности... Тут важнее всего, что ответственности. Маркс по языку балансирует между Бердяевым и Лениным. Но действенный стержень прощупывается. И потому я Маркса ценю. Но предпочитаю Ленина.
«Что делать?». Прежде чем он об этом спросил, он уже спрашивал на языке действия, в лингвистике действия, в семантике действия, в рамках определенной «внутренней интенциональной позиции». И потому смог ответить. Вы мне поверьте, я знаю.
Уж не знаю, как с Марксом, но про Ленина знаю все. В том числе - где он делал ударения. На слове ЧТО или на слове ДЕЛАТЬ. Так вот, он делал ударение на слове ДЕЛАТЬ.
О чем мне сообщил по секрету. А я этот секрет вам раскрываю в виде особого эксклюзива на интернет-форуме.
С ленинским приветом, С.Е."