ЧТО ДЕЛАТЬ? Опции

[Михаил]

Уважаемые коллеги и лично уважаемый Сергей Ервандович!

Я внимательно прочитал все публикации, размещенные на этом сайте. С предложенной моделью в целом согласен. С прогнозами развития ситуации также по сути согласен. Отсюда возникает один, но очень длинный вопрос. Не сочтите за труд, прочитайте.

"Традиционный русский вопрос" ™, - ЧТО ДЕЛАТЬ? Да, мы все, - очень умные люди "и всё такое" ;-), но само по себе понятие "проекта" и "проектного мышления" предполагает некую скоординированную активность по реализации этого проекта. В нынешней (весьма близкой к критической) ситуации надо _что-то_ делать. Желательно, коллективно. Желательно, скоординированно.

Индивидуальное сопротивление и индивидуальный террор, думаю, не только бессмысленны, но и прямо вредны. Пристрелить какого-нибудь особо проворовавшегося чиновника, возможно, полезно в частности, но, к сожалению, общую картину, опасаюсь, это совершенно не изменит.

Дело в том, что описанная в публикациях на этом сайте ситуация в нашей стране уже весьма близка к критической. С этим я согласен. Поэтому, честно говоря, полагаю, что если действительно мы заинтересованы в её (ситуации) изменении, самое время уже переходить к каким-то практическим действиям. Может быть, есть смысл создавать политическую партию? Или какие-то общественное объединение в масштабах всей страны? Или подпольную группу?

В связи с этим ОЧЕНЬ хотелось бы услышать мысли лично Сергея Ервандовича на эту тему. ЧТО делать обычному гражданину? Обычный гражданин, к сожалению, в "элиту" политики не допущен, президенты-министры его одного слушать не будут. Так что делать? Покупать ружьё и "валить" продажных ментов? Расклеивать листовки на заборах? Вступать в "Единую Россию"?

Заранее спасибо за ответ.

[Вершинин Владими...]

Современный научный метод, которому всего-то 350-400 лет, «произрастает» не из материи, а в значительной степени из европейской (западной) культуры. Как показано центром Дж.Нидема (Кэмбридж) по изучению истории науки в различных цивилизациях, средневековая наука на Западе и Востоке настолько связана с цивилизационной спецификой, что представителям одной и той же дисциплины было бы очень трудно и даже практически невозможно найти общий теоретический язык. Например, лежащая в основе китайской космологии концепция бинарных принципов инь и ян и пяти элементов у син была бы совершенно непонятна европейским и даже индийским коллегам. В отличие от механистичного рационализма, присущего европейскому научному мышлению, для Китая был характерен организмический материализм, а механистическое мировоззрение в китайской мысли вообще отсутствовало. В определенных аспектах эта натурфилософия способствовала научному мышлению. Китай обладал более развитой математикой; раньше, чем где бы то ни было, в китайской математике появились десятичные дроби и пустая позиция для обозначения нуля. На этом была построена десятичная метрология. Из физических дисциплин значительное развитие получили оптика, акустика и теория магнетизма, тогда как на Западе при относительно большом развитии механики и динамики почти ничего не знали о магнитных явлениях.

Это вступление иллюстрирует известное, но как правило забываемое положение о том, что новации идут вниз по вертикали: новые ДУХОВНЫЕ И МИРОВОЗЗРЕНЧЕСКИЕ ИНТУИЦИИ эпохи - новые фундаментальные идеи в науке - новые прикладные разработки - новые промышленные технологии.

После «открытия» постмодернизмом отсутствия «объективного», как «приходящего» из (социальной) материи «закономерного» («необходимого»), которому человек вынужден подчиниться, так как «объективное» сильнее и с ним невозможно договориться, имеются две возможности:

(1) «Если отец умер, то все позволено» - Тотальная безответственность и вседозволенность как инверсия тотальной обязанности ограничивающему «объективному» предшествующей эпохи модерна. Однако «объективные» законы рынка не подверглись такой «деконструкции», так как их ценностная (а, следовательно, и национальная) «нейтральность» позволяет «обосновать» корыстные интересы современных плутоватых Скапенов и Тартюфов, заполонивших ряды обывателей и элит, под общим лозунгом «Иного не дано!» Это используется первыми для оправдания своего безволия потребительства, не желающего рисковать благополучием во имя каких-то («выдуманных» предками) духовных ценностей, вторыми - для обоснования собственного своеволия, как действия «от имени и по поручению» рыночного «объективного» («естественного»). В «Искушении глобализмом» А.Панарин говорит об этом так: «Подходя к анализу современных тенденций глобализации, нам предстоит совершить методологическое усилие, в чем-то противоположное заветам науки классического периода. Методологическое кредо классики состояло в том, чтобы последовательно вскрывать за субъективным объективное, за капризом различных воль - непреложные законы и тенденции. На этой основе и произрастал научный фатализм Нового времени, объявляющий все действительное разумным, а все случившееся - объективно предопределенным и непреложным. Наша задача сегодня состоит в том, чтобы лишить злонамеренность новейшего глобального хищничества «алиби» объективности и непреложности и вскрыть субъективное своеволие и своекорыстие там, где нас призывают видеть одну только предопределенность».

(2) «Если отец умер, то принимаем ответственность на себя» - Это означает понять и признать, что материя следует за духом и подчинена ему: слабеет дух - и сужаются пространства, закрываются перспективы; дух крепнет - и материя становится податливой, пространства расширяются, перспективы проясняются. Поэтому-то «объективные» законы общественного развития не гарантируют автоматического достижения «благодетельного» будущего без «веры-мотивации-воли». Х.Ортега-и-Гассет в свое время заметил: «Какова бы ни была суть большевизма, это грандиозный пример человеческого замысла. Люди взяли на себя судьбу переустройства, и напряженная жизнь их - подвижничество, внушенное верой».

Обобщая, можно сказать, что «объективные» законы общественного развития есть законы общественного (вос)производства, как исторического творчества людей, реализуемого их волевым усилием, мотивируемым, «руководимым и направляемым» Верой (Идеей). Только лишь в силу этого такие закономерности и приобретают человеческий «смысл», порождающий, в частности, наши ожидания «благодетельности» результата. Поэтому те, кто пытаются «расчеловечить» законы общественного развития, «изъяв» из них нашу «веру-мотивацию-волю», являются злонамеренными самозванцами, стремящимися похитить наше будущее. И действительно, уповая на законы, «познанные» марксизмом, Н.Хрущев начал преобразование СССР в «общество потребления», которому, согласно теории, уже никак не избежать «светлого будущего». СССР рухнул, так как потребительское сознание проявляет поистине манихейскую ненависть к экономическим «неудачникам», а потому и камня на камне не оставит от того, что обещало автоматическое и скорое наступление «благодетельного» и «изобильного» будущего, но обмануло ожидания. Современные (нео)либералы столь же догматически уповают на автоматизм «благодетельного» результата «объективных» законов рынка в современном глобализирующемся «обществе потребления», не замечая (или умалчивая), что «процесс идет» в присутствии «заинтересованного наблюдателя» - те, кто не порождают свои собственные смыслы и обстоятельства будут вынуждены следовать смыслам и обстоятельствам, создаваемым другими.

Человечество, похоже, «выбрало» вариант (1), то есть путь наименьшего сопротивления, так как (безответственный) потребитель уже становится не просто массовым типом, но глобальным и стратегическим фактором. Становится таковым при сознательном и активном содействии (глобализирующихся) национальных элит, чаемый коими результат - раса новых господ меньшинства, поддерживающая перманентную «войну всех против всех» в расе новых рабов большинства за лучшее потребление, как единственное «объективное» («естественное») обоснование существования. Этот относительно непродолжительный период завершится в некоторой части человечества, осознавшей приближающуюся катастрофу падения назад в какие-то «палеонтологические глубины истории», инверсией к пропущенному ранее варианту (2), но в его тотальном и фундаменталистском значении в соответствии с «достигнутым».

Одной образованности (информированности) и «рациональности» недостаточно для целенаправленного творчества и поддержания жизни. Для перевода информации из дескриптивного (описательного) состояния в прескриптивное (предписательное) требуется определенная социальная энергия, обеспечиваемая высоким уровнем мотивации людей. Сама же мотивация зависит от факторов социокультурного и духовного плана, решающим из которых является устойчивая ИДЕНТИЧНОСТЬ общества и человека. Поэтому необходимый для перевода информации из дескриптивного состояния в прескриптивное уровень социальной энергии определяется уровнем идентичности, которая, в свою очередь, формируется в той таинственной сфере человеческого духа, которой издавна занимались религии. Способствуя целостности (системности) социума, религии отбирали среди всего многообразия ценностей приоритетные и сообщали им трансцендентный характер - выводили их из сферы критики и тем самым предупреждали релятивизацию ценностей, вызывающую ценностную дезориентацию людей, рассогласованность их социального поведения и, следовательно, фрагментацию общества: как показал Н.Винер, НАИБОЛЕЕ вероятным состоянием, к которому стихийно стремятся все сложные системы, является ХАОС (который сам собой возникает, как только мы ослабляем нашу активность по производству системообразующего порядка). Поэтому ценностная дезориентация, рассогласованность и фрагментация являются проявлениями энтропийных тенденций, для преодоления которых требуется не только новая информация (Н.Винер), но и новая СОЦИАЛЬНАЯ энергия (А.Панарин).

Так что начинать размышлять можно, например, с того, что в концепции этногенеза Л.Гумилева называется «стереотипом поведения» этноса (и шире - социума). У Гумилева же находим «сигнальную наследственность» М.Лобашева как механизм передачи традиции, которой соответствуют кантовские «априорные схемы» и «габитусы» П.Бурдье. Таким образом, реакции человека на раздражители опосредованы его прошлой культурной (и коллективной) историей, интериоризированной (овнутренной) в его сознании. Именно это гарантирует человеку не только избирательность его поведения, но и определяет правила отбора событий и выстраивания из них иерархий значимого и незначимого, адекватного и неадекватного. Поэтому, если наши прогностические намерения действительно серьезны, то мы будем размышлять о будущем не в абстрактном смысле, как о вообще «возможном» (такое «вообще» беспредметно), а как о том, на что нам предстоит дать ответ. Иначе говоря, речь здесь об ангажирующем нас будущем, которым мы будем задеты всерьез в случае получения вызова нашим духовным ценностям (святыням), которые мы безусловно готовы отстаивать. Это означает, «что наша прогностическая способность в конечном счете измеряется глубиной нашей культурной памяти: те культуры, которые не помнят своего прошлого, имеют столь же мало шансов, как, впрочем, и вкуса, серьезно строить свои отношения с будущим. ... В результате мы получаем кантовский априоризм в наших суждениях о будущем: априорно предвосхищаемое будущее дается рамками нашей культуры, которая определяет, что именно способно нас задеть в будущем, с одной стороны, и каковы возможные рамки нашего ответа - с другой» (А.Панарин). Как следствие получаем определение «объективных» законов общественного развития, приведенное выше. Можно сравнить это определение со следующим суждением св. Иоанна Златоуста: «Бог дал нам тело из земли для того, чтобы мы и его возвели на небо, а не для того, чтобы через него и душу низвели в землю... Смотри, какой честью Он нас почтил, предоставив нам такое ДЕЛО. Я сотворил, говорит Он, землю и небо, даю и тебе ТВОРЧЕСКУЮ власть: сотвори землю небом. ТЫ МОЖЕШЬ СДЕЛАТЬ ЭТО».

«Открыв» отсутствие «объективно-закономерного» в истории и социальной материи, постмодернизм подтолкнул человечество к глобализации как падению назад в дохристианскую эпоху, «к агрессивному язычеству, к восстановлению рабовладельческой картины мира». И мы видим, что это действительно падение, так как в духовном (а, следовательно, и социальном) плане человечество проходит те же ступени, по которым оно поднималось к модерну и современному. Но тогда мы не можем миновать Христа, обратившегося к нищим духом со словами «вы наследуете землю». Так ныне «последние станут первыми», но уже Другой Истории, так как «Он нас почтил, предоставив нам такое дело...» Если так, то нужен (коллективный) субъект и его волевое усилие, мотивированное Верой (Идеей). То есть речь здесь об ИДЕНТИЧНОСТИ (имени) «опущенного» крикливым меньшинством современных «патрициев» безымянного и потому пока молчаливого большинства, как сказано в Апокалипсисе: «И видел я иного Ангела, восходящего от востока солнца и имеющего печать Бога живого. И воскликнул он громким голосом к четырем Ангелам, которым дано вредить земле и морю, говоря: Не делайте вреда ни земле, ни морю, ни деревам, доколе не положим ПЕЧАТИ на челах рабов Бога нашего».