Кредит как кризисная удавка Опции

[Сергей Чулок]

О недавних финансовых и экономических потрясениях в мире сказано и написано, в том числе в России много верного. К примеру, ряд экономистов и финансистов достаточно четко раскрыли суть вредного влияния на ход глобального кризиса доминирования доллара в качестве мировой валюты. Во многом это уже стало общим местом.
Об этом довольно подробно писали и говорили Михаил Хазин, Михаил Леонтьев, доктора экономических наук Андрей Кобяков и Михаил Ершов, гл. научный сотрудник ИМЭМО РАН профессор Анатолий Гальчинский и др. О необходимости корректировки сложившейся мировой валютной системы говорилось и в предложениях России к саммиту «двадцатки». Но есть один вопрос, который почти не затрагивался в бесчисленных статьях о нынешнем кризисе. Думается, эта проблема стоит того, чтобы ее поставить.
Речь идет, ни много, ни мало, о такой священной корове современного финансово-экономического устройства как кредитная система. Точнее, о том, как она обостряет кризис и затягивает выход из него. Между тем в головах большинства людей, в том числе специалистов по финансам и экономике настоящего и прошлого кредит настолько сросся и слился с нынешним миропорядком, что они, похоже, и не мыслят себе без него экономику. Да еще скрещивают его с капитализмом.
То, что ныне мировая финансовая система имеет изъяны, делающие ее неустойчивой, незащищенной и открытой всем спекулятивным ветрам, уже стало общим местом. Но обычно это связывают главным образом с засильем доллара, а также с вторичными, третичными и т.д. производными долговыми бумагами (деривативами).
Однако колоссальный в последние годы оборот именно долговых бумаг (по данным профессора Стаффордского университета США Михаила Бернштама и ряда других экономистов, это не менее 62 триллионов долларов!) уже, по идее, должен был подсказать: эта неустойчивость далеко не в последнюю очередь порождается как раз господством кредитных отношений в экономике. Впрочем, эти данные, сдается, устарели. По последней оценке Сергея Кургиняна речь идет о деривативах на квадриллионы (!) долларов.
И все это было приправлено не менее колоссальными спекуляциями и аферами с ними и, наконец, обрушением рынка деривативов, повлекшего за собой общее невиданное доселе падение фондовых индексов. Нелишне напомнить также, что роль спускового крючка нынешнего мирового кризиса сыграли именно долги по ипотеке в США.
К тому же на фондовых рынках циркулировали и циркулируют вместе и подлинно инвестиционные ценные бумаги (акции), и долговые бумаги с долговыми же страховками - деривативами. Не говоря уже в ряде случаев о дутых бумагах, за которыми вообще ничего не стоит. Это неудобоваримое ассорти из плохо сочетаемых ингредиентов, надо думать, уже само по себе резко повышает неустойчивость фондовых индексов и амплитуду их скачков.
Экономическая сущность акций и долговых бумаг, стоит заметить, совершенно разная, хотя и тем, и другим присваивается статус «ценные». За акциями (если они не дутые) стоит действующий, а значит, растущий капитал предприятия и инвестиции в него. Тогда как за долговыми бумагами - кредиты и соответственно долги.
А разная экономическая природа инвестиций и кредита не может не бросаться в глаза, если, конечно, на это различие глаза не закрывать. В частности, капиталовложения в отличие от кредитов делаются не в расчете на заранее указанную кредитором произвольную ставку, а на процент, всецело зависящий от результатов производственной деятельности.
Кроме того инвестиции не имеют сроков возврата. До тех пор, пока инвестор не продал свои акции, он просто остается собственником определенной доли капитала предприятия и вправе рассчитывать на соответствующие дивиденды. И уж, конечно, ни о какой ростовщической накрутке процентов на проценты для инвестируемого предприятия не должно быть и речи. Но в нашу эпоху кредиты и капиталовложения приравнивают друг к другу ничтоже сумняшеся.
В общем, как представляется, кредит - это не инвестиция, а кредитор - не инвестор. Да, кредит может вкладываться как капитал, но реально это делает, как правило, сам заемщик. А кредитору, вообще говоря, «по барабану», как используется его кредит. Ему лишь бы вернули деньги вовремя и с процентами. А если он «положил глаз» на имущество заемщика, то ему и не нужно, чтобы тот вернул кредит. Заберет его в счет долга с набежавшими процентами, как и положено ростовщику.
Во вредной роли кредитной системы, похоже, не сомневаются, по меньшей мере, два наших экономиста-публициста: Михаил Юрьев и Михаил Леонтьев. А вот Михаил Хазин в отличие от них оценивает кредитную систему исключительно со знаком плюс, считая ее чуть ли не главным двигателем экономического прогресса, начиная с 16 века.
Однако есть серьезные основания считать, что вовсе не сам по себе кредит, а именно концентрация финансов в банках и объединение последних еще в 19 веке в национальные банковские системы, а затем и международные консорциумы во многом способствовали росту и качественному развитию промышленного производства.

Продолжение в следующем посте

[Зимин Игорь Алек...]

Сергей. Здравствуйте.

Вы пишите: "То есть субьект, способный обеспечить надежное инвестирование в экономику, с моей точки зрения, это ГОСУДАРСТВО, как форма организации всего общества в целом." Ваш посыл, я именно так и понял. Однако, в отличии, видимо, от Вас, считаю, что нынешнее государство, - это форма организации не всего общества в целом, но форма организации меньшинства этого общества - буржуазии, для подавления и грабежа другой, большей его части - трудящихся. Буржуазия же сегодня, отказаться от ссудного кредита - явно не готова. Потому и предложил Вам поискать иной субъект, способный как инвестировать экономическое развитие, так и соблюсти права собственности участников экономической деятельности. С обсуждением Вашей с Борисом Евсеевым идеи полного отказа от кредита как такового, пока, мне во всяком случае, придется погодить. Разобраться с вопросами кредита планировал в отдельной статье. (Причем еще до чтения Ваших материалов.) Мешает отсутствие необходимого для этого времени. Но сделаю это обязательно. Сего требуют мои собственные планы и цели. Вас же, хочу еще раз поблагодарить, за прекрасный материал дающий пищу для размышлений.

[Сергей Чулок]

Сергей. Здравствуйте.

Уважаемый Игорь Александрович!
Ваш комментарий делится на две части. Поэтому и мой ответ будет состоять из двух частей. Сначала о государстве как форме организации общества. Сразу скажу, что государство как таковое мы отнюдь не отождествляем с государственным аппаратом. Это отождествление, на наш взгляд, весьма сомнительно не только с точки зрения логики, но даже и грамматики. Хотя, конечно, именно госаппарат и делает общество государством, но сам он им не является.
Государство в нашем понимании – это не «Я» коллективного Людовика XIV, а ВСЕ общество, включая, разумеется, и госаппарат. Иначе получается, что государственная собственность – это собственность сонма чиновников, а государственный интерес – интерес обладателей должностных кресел. Соответственно госаппарат для нас - это не надстройка НАД обществом, а структура, действующая ВНУТРИ него. Государство для нас – это общество, имеющее скрепляющий каркас в виде государственной системы управления (госаппарата).
Собственно в ЭТОМ смысле мы говорим о государстве как о форме организации ВСЕГО общества, а не какой-либо его части. Госаппарат же в нашем понимании – хоть и одна из системообразующих, но ЧАСТЬ того или иного макросоциума, а отнюдь не некий довлеющий над ним властный спрут. Хотя, надо признаться, то здесь, то там стремится стать таковым.
Таким образом, в наших глазах соотношение между понятиями ГОСУДАРСТВА и ГОСАППАРАТА должно находиться строго в рамках соотношения ЦЕЛОГО и ЧАСТИ. Государство – это не просто общество, а общество, охваченное системой профессионального управления определенными сторонами своей жизни. Системой, призванной, в частности, подавлять взаимный произвол, как индивидуумов, так и коллективных членов общества.
И это разграничение понятий государства и госаппарата, с нашей точки зрения, одинаково верно для любого типа общества: и классово-эксплуататорского, и общества, где массовая социальная эксплуатация, допустим, исключена. Даже потакая чьим-то узкоклассовым либо сословным, а то и клановым интересам, госаппарат в стабильно (неважно, медленно или быстро) развивающемся государстве все равно вынужден делать это в рамках задачи сохранения и обеспечения развития всего общества, а значит и государства как целого.
А если он этого не делает, общество, деградируя, рано или поздно погибает и сметается с лица Земли. Тем более что эксплуататорские классы все равно не могут не поддерживать воспроизводство тех, кого они эксплуатируют. И как раз эту функцию они перекладывают на госаппарат. Потому я не представляю себе, как нынешнее государство может быть формой организации только буржуазии, причем, исключительно для подавления и грабежа трудящихся. Тогда эксплуатация переходит в социальный геноцид, как в нынешней России, резко ослабляющее и расшатывающее ее, как государство
Да и вообще безудержное потакание со стороны государственной власти чьим-то узкоклассовым корыстным интересам трудно отнести к форме организации даже самого класса эксплуататоров. Не вижу я в этом ОРГАНИЗУЮЩЕГО НАЧАЛА. Скорее оно ДЕЗОРГАНИЗУЮЩЕЕ. Кроме того, получается, что остальная, причем, заведомо большая часть людей на территории данного государства, живущая с эксплуататорами бок о бок, оказывается вне общества, а значит, и вне его законов. Ведь законы – это тоже инструмент организации общества. Долго ли такое сообщество просуществует как целое?
Поймите меня правильно, я категорически против всякой социальной эксплуатации, но для меня из этого не следует, что даже эксплуататорское государство организует только эксплуататоров. Тем более что эксплуататоры и эксплуатируемые – это взаимозависимые при данном общественном строе части общества, а следовательно и государства.
Госаппарат все равно поставлен перед необходимостью держать эксплуататоров в интересах всей нации в определенных рамках, обусловленных хотя бы выживаемостью данного сообщества и его иммунитета к внешней агрессии, в чем бы та не проявлялась. Единственная же альтернатива на сегодняшний день государственному устройству общества – первобытная дикость.
Значит, остается одно: совершенствовать государственную форму организации общества. Магистральный, на наш взгляд, путь - это переход от классового (а также сословно-кастового и кланового) государства к национальному, где под нацией подразумевается сообщество равноправных граждан, то есть, обладающих равным списком фундаментальных неотчуждаемых прав и, прежде всего, неотчуждаемым правом на жизнь, а значит, и на жизненный стандарт.
Это определение, думается, вполне укладывается в гораздо более широкую характеристику нации, данную Сергеем Ервандовичем Кургиняном: единство культуры, языка, гражданства и этоса (определенным образом ориентированного социального поведения). Другой дело, что это отнюдь не исключает того, что Сергей Ервандович может не согласиться именно с таким уточнением с нашей стороны института гражданства.
Теперь по второму вопросу. Я, откровенно говоря, не понимаю, почему буржуазия не готова, причем, явно отказаться от кредита (ссуды). Не вижу, из чего это следует. Для буржуазного (как и для любого другого) предпринимателя инвестиции, например, через покупку акций горадо более привлекательны и неизмеримо менее обременительны, чем кредиты. Я это ранее пытался детально обосновать в своих постах на тему кредита. Если вы не согласны с той моей аргументацией, тогда это надо обсуждать отдельно.
Что же касается БАНКИРОВ, то в этом случае их будут раздирать противоречия. Как предпринимателям и инвесторам, им нет смысла выступать против госгарантий на инвестиции. А вот как ростовщики, они хотят лишь гарантий возврата кредитов на диктуемых ими условиях. При этом им наплевать, инвестируются ли куда выданные ими кредиты или просто просаживаются в казино.
А вообще я сильно сомневаюсь в том, что о предпринимателях-эксплуататорах и ростовщиках можно говорить как о представителях одного класса - буржуазии. У них явно разные социально-экономические функции.
Буржуй-предприниматель, надо признать, так или иначе, занимается организацией производства (как он там делит внутри предприятия прибыль, это другой вопрос). Тогда как ростовщик отнимает у буржуя через ссудный процент часть прибыли, не имея никакого отношения к данному, как и любому другому, производству. А коли у них разные функции, значит и разные интересы, а соответственно и разное отношение к госгарантиям на инвестиции.
Буржуа, на мой взгляд, готов к отказу от кредитов в пользу инвестиций, а вот банкир в роли ростовщика, по понятным причинам, к этому не готов. Ростовщичество – это добуржуазная и вообще очень древняя экономическая функция. Напоминаю, описывается еще в Библии (Второзаконие). И подводить ростовщика под категорию буржуа, по-моему, неверно. Ростовщик (он же кредитор) буржую вовсе не товарищ. И к чему он всегда готов как пионер, так это на нем нажиться. А кроме того, на любом производителе и широком потребителе. Это вечный паразит на теле общества.