Социогенез Опции

[Ratan]

'kurinn' date='12.3.2011, 11:56' post='42047']
Мне кажется, что нужно сразу понимать, что метафизической достроенности быть не может. Это динамический, итерационный процесс, подобный противостоянию «меча и щита». Метафизика не замыкает идеологию в целостность, а лишь противопоставляет щит, мечу метафизического нападения. На мобилизационном этапе это удалось, а потом – нет.

Мы можем метафизику по-разному разуметь. Термины ведь не сверялись. Но достроенность или недостроенность на мой взгляд выражается в адекватности или неадекватности принимаемых "метафизических" оснований, а не в вее заершенность. Историчеакая динамика всегда предполагает завершенность для определенного этапа, но не на все времена.
Но адекватности чему? Не идеологии, я с этим не соглашусь. Основание всему начала нравственные, я лично придерживаюсь этолй позиции. Но нравственным принципам в конечном счете все выверяется, в том числе и метафизика. Метафизика подпирает непосредственно именно нравственное наполнение культуры. И на этой базе прорастает в ее другие структурные единицы. Христиансткая метафизика подпирала главную идею - все люди братья, имея в виду определенным образом понятое братство. историософия (или социальная философия) К.Маркса подпирала (обосновывала) идею братства,но братства специфического, именно, пролетарского. Оказалось, нет в природе такого братства. Национально-культурная идентификация сильнее пролетарской. Вот и неадекватность метафизики соответствующей форме сознания,что и сделало возможным некую форму сознания развалить.

[Ratan]

Поэтому еще раз, вопрос принципиальный, где искать новую метафизику, чем она должна быть? Этот вопрос предлагается здесь к обсуждению.

Сегодня во все обостряющейся социальной ситуации в России и во всем мире желание действовать превалирует над невозмутимым философским рассуждениям. Наверное, прав был Конфуций, когда говорил, что философ должен устраниться от дел в период, когда потерян путь. Но он должен выходить вперед, когда этот путь найден и вести по этому пути. Возможно, он был прав для своего времени, но никак не для нынешнего, когда угрожающая ситуация растекается по всем уголкам планеты. И эта ситуация стала возможной после распада СССР и благодаря случившемуся распаду. Поиск пути не может быть отложен. Как деятельная активность не может ждать указания пути от мудрецов, так и сами мудрецы не могут отстраняться от деятельного участия, от участия мыслью и участия поступком. Впрочем, поступок был совсем не чужд восточному учителю, и этой стороне его жизни можно подражать. Но обращаться нужно сегодня не к Конфуцию, правильнее сказать, не только к Конфуцию. Но прежде всего к опыту поиска собственного пути Россией, русским обществом, русской цивилизацией. В ее опыте должно найти те конечные основания жизненных действий, которые в своем общем виде могут быть названы возвышающей метафизикой. Поэтому еще раз о том, что мы должны понимать под метафизикой в нашем случае.
В конечном счете, речь идет о представлениях высшего, т.е. не меркантильного характера, определяющих поведение человека. Речь идет о реальности, с которой соединяется человек и через соединение с которой он получает себе жизненную опору, получает то, что называют истиной высшего порядка. Эта истина что-то говорит человеку о нем самом, иначе она не могла бы определять его поведение. Для человека родового общества в ходе его эволюционного развития такую истину давал миф. Почему? Потому, что он открывал ему другой мир, мир трансцендентальный, мир, который и был назван поздними исследователями миром метафизическим. Есть другая реальность, утверждал миф. Эта реальность духов, предков человека, духов леса, поля, воды, наконец, стихий неба и земли, представляемых как некие высшие трансцендентные силы. Сварог в славянской мифологии, бог неба и вседержитель. Свентвовит как его ипостась или как самостоятельный повелитель мира тепла и света, волей которого начинается новый жизненный цикл после наступления тьмы. Перун – повелитель молний, покровитель воинов, благодетель земледельца, своими молниями разрывающий тучи и посылающий влагу на сухие поля. А где влага – там жизнь. Живший у моря Фалес утверждал, что начало всему – влага. Тем более так важна влага для тех, кто пашет землю.
Трансцендентный мир мог быть злым или добрым, в нем есть разные персонажи. Ящур (Кащей) властитель поземного царства похищает жизнь, и делает это даже не по злобе, это его роль в гармонии Космоса. Космосу причастен человек, в Космосе он продлевает жизнь. И этим определяется роль мифа о Космосе, через Космос человек причастен жизни как феномену, через все эти трансцендентальные реалии Космоса чувствует он свою причастность главному – продлению жизни. В конце концов, жизнь – вот главная категория нашего существа, ставшего разумным. И смысл жизни человека только в одном – в продлении жизни или в сознательном отказе от нее. Но отказ от жизни не заложен в эволюционном процессе, создавшем человека. В нем заложено стремление жить. Ощущать жизнь, ощущать ее как можно более полно и продлевать жизнь – вот и весь смысл нашего существования. Но тогда и всякая метафизика служит либо продлению жизни, либо ее ликвидации. И если стремление к смерти природой не запрограммировано (не верьте Фрейду, он сам продукт умирающей культуры), то стремление к смерти имеет сугубо культурное происхождение и всегда есть признак какого-то органического поражения жизни.
Но важно главное – метафизика должна служить жизни, приобщая человека к этому главному феномену. Через метафизику получает человек позитивные программы на поддержание жизни в отличие от естественных программ, поддерживающих жизнь других живых существ на Земле. Метафизика нужна человеку, ибо он существо разумное, реагирующее на смыслы, а не на биологические раздражители. В общем, без метафизики нет человека, ибо метафизика и есть культура, записывающая в своих кодах главные принципы поведения, поддерживающего жизнь.
И в этом пункте возникает центральный вопрос: что значит для человека поддержание жизни. Хорошо ответили на этот вопрос Федоров и Соловьев. Жизнь есть делание Добра, а добро есть сохранение жизни живущих и возвращение ее умершим. И как утверждает Соловьев, добро (именно в указанном смысле, а не как филантропия и дарение копеек нищим, хотя это тоже добро в его простых формах) органически присуще человеку. Действительно, если ему органически присуще жить, то органически присуще делать добро, ибо делание добра и есть продление жизни.
Попробуем принять этот тезис и дать ему рациональную интерпретацию. Собственно, В.С.Соловьев опирается на истину, сказанную апостолом Павлом (а до него, кажется, Тертуллианом), что и язычники могут творить добро, ибо душа человека по природе своей христианка и стремится к добру. В общем, коротко нужно сказать следующее. Жизнь поддерживается и продлевается коллективными усилиями людей. И не просто усилиями, но организованными усилиями людей. Биологически всякая особь запрограммирована на жизнь и ее продление, но особь живет в сообществе, и вне продления жизни сообщества нет продления жизни человеческой особи, человеческого индивида. «Русский крест» прямое выражение этого обстоятельства. Распад и умирание сообщества ведет к вымиранию человеческих индивидов, обусловленному множеством факторов, не все из которых даже могут быть осознаны. Простая истина заключается в том, что наша жизнь есть продление жизни сообщества, или, иначе, продление жизни сообщества есть условие продления жизни индивида. В социогенезе сообщество генетически первично, только в сообществе возникает культура, только в сообществе возникают смысловые программы поведения. Биологические сообщества живут по генетическим видовым программам, но человеческие – по культурным. Отсюда и неизбежный принцип жизни сообществ – солидарность его членов, исключающая внутривидовую конкуренцию на выживание. Только совместное выживание есть условия продления жизни. А оно требует солидарности членов сообщества и метафизики (культурного наполнения), выражающей ценность жизни и указывающих на средства ее поддержания. «Метафизика» всегда присоединяет индивида к целому и дает смысл его существованию («единица ноль, единица – вздор…»). Поэтому прав Соловьев и его предшественники, указывавшие на то, что душа по природе своей христианка и стремится делать добро. Сам инстинкт жизни сообщества находит свое этическое выражение в делании добра. Индивидуальный инстинкт жизни может вступать в противоречие с названным правилом, но правило для того и существует, чтобы преодолевать его нарушения. Раковая клетка действует по «инстинкту» собственного существования. Но она разрушает организм и себя вместе с ним.
Можно определенно утверждать, что «метафизика» может быть двух типов: жизнеутверждающая и жизнеотрицающая (интересно, что метафизика жизнеотрицающая утверждает исключительное право индивида на жизнь, а метафизика жизнеутверждающая ставит жизнь индивида под определенные условия, но это отдельная тема). Жизнеотрицающая метафизика не требует смерти индивида, скорее она требует смерти общества ради тех или иных гедонистических, честолюбивых или иных «тимократических» побуждений человеческой особи. А метафизика жизнеутверждающая требует от индивида служения, ответственности и подчинения авторитету высшего начала. Без этого нет сообщества и нет жизни.
Приняв эти соображения можно поискать, как возникают метафизика жизни и метафизика смерти, как они выражают себя, как проникают в сознание индивида.

[Ratan]

как возникают метафизика жизни и метафизика смерти, как они выражают себя, как проникают в сознание индивида.

Социогенез проявляет себя среди прочего тем, что человеческое сообщество скрепляется смысловыми структурами, программирующими поведение людей. Чувство общности, столь необходимое для организованной жизни, обеспечивается именно таким образом, т.е. смысловым наполнением поведения, при котором смыслы в идеале являются общим для всех. Во всяком случае, таковой должна быть некая его базовая составляющая социального поведения. Сообщество осознание эти инвариантные опоры, и осознающее себя организованное сообщество противопоставляется другим сообществам, противопоставляет себя просто тем, что сознает себя как другое. Должен ли из этого с неизбежность следовать конфликт?
С неизбежностью не должен, но он (конфликт) сопровождает всю историю человечества. Значит ли это, что тезис о солидарности и всеединстве человечества есть утопическая фантазия прекраснодушных мечтателей?
Для ответа на такой вопрос спросим сначала у себя, а что побеждает в мире? Эгоизм или солидарные отношения? Или еще лучше поставим вопрос так: что способно продлить существование человека и человечества: эгоизм касты, эгоизм потребителя и т.п., или солидарные отношения товарищества, братства и им подобное? В конце концов, кажется очевидным, что эгоизм индивида, нации, сообщества есть зло, а зло несет смерть прямо или опосредовано. Сегодня зла в мире избыток и расточает его в первую очередь эгоизм западной цивилизации. Что противостоит злу и защищает Жизнь? Защищает жизнь Добро, которое по свей сути всегда есть человеческая солидарность, человеческое единение, сопереживание и ближнему и дальнему. Добро вступает в борьбу со злом. Что будет, если победит эгоизм кланов или наций? Будет то, что неоднократно описано в алармических утопиях – что-то вроде глобального фашизма. Даже не обсуждая этику такого общества, мы можем спросить себя, а сможет ли такое общество жить и развиваться? Каков ответ…? Восставшие рудокопы в «Гиперболоиде Гарина», руководимые Шульгиным, это еще не самая радостная картина, но она уже есть обещание жизни. Все другие обещают только смерть. Так что совсем неудивительно, что сакральным наполнением идеологии фашизма было служение смерти. То, к чему ведет социальное действие, с неизбежностью отражает в принимаемых этим действием смысловых структурах. (Те, кто так не любят коммунизм, подумайте об этом!).
И если эгоизм ведет человечество к гибели, как, например, ведет к нему рост раковых клеток, то только солидарное чувство и солидарная идеология могут вести к жизни и спасать человечество от раковой болезни. Сегодня – от раковой болезни капитализма, зародившейся в Европе.
Поэтому в конфликтах, потрясающих человеческую историю, можно провести разграничительную линию, которая связана с характером ценностей, привносимых конфликтующими сторонами. Мы не говорим здесь о защищающейся стороне конфликта, которая всегда защищает свою жизнь, свое право на жизнь. Речь идет о стороне, навязывающей конфликт. Ради чего она его навязывает и до какого предела может идти в своем агрессивном действии. Не вдаваясь в многообразные причины конфликтов, а развитие без них не бывает, укажем лишь на то, что протекание конфликта и те границы, до которых он может развиваться, всякий раз предопределены характером жизненных установок сообществ. Например, жестокое завоевание Руси Батыем ставило себе задачу обескровливания Руси, хотя и не ставило своей задачей геноцид, т.е. ее полное уничтожение. Но по отношению к чжурдженям практически была выполнена именно такая задача. Так, т.е путем безжалостного обескровливания противника, ведут войны завоеватели-кочевники. А вот, цивилизованная часть Европы в 20 веке в лице германского фашизма ставила задачу геноцида по отношению к восточному славянству, прежде всего, по отношению к русским. Здесь вопрос шел об уничтожении самой возможности альтернативной формы жизни. Хотя сам фашизм уже трудно называть формой жизни, скорее это форма отрицания жизни. Столкновение фашизма с русской цивилизацией (русским обществом), представленной на ее промышленной стадии развития обществом советским, было столкновением смерти и жизни. Собственно, суть второй мировой так и была понята в СССР, и это было адекватное восприятие надвинувшейся войны.
В общем, есть конфликты разных форм жизни, и есть конфликты смерти и жизни, конфликты на уничтожение по сути всех форм жизни и, в конечном счете, жизни как таковой. Ответ на вопрос, какой характер носит конфликт России и западной цивилизации (хотя иным людям кажется, что конфликта здесь нет, но, как говорится, блажен, кто верует…), должен лежать именно в плоскости различения двух названных видов конфликтов.
И все-таки, где и как рождаются метафизика смерти (метафизика, обосновывающая служение смерти), и метафизика жизни. С последней все кажется достаточно просто, она рождается самой жизнью, чтобы сохранять и продлевать жизнь. Такая метафизика всегда пронизана светлой поэзией. У кого есть время и желание – откройте трехтомник А.Н. Афанасьева «Поэтические воззрения славян на природу» или наши русские сказки и былины. Сколько в них добра и света, сколько жизнеутверждающего начала! Наш сказочный Иван, над которым так любят смеяться либералы, пожалеет какого-нибудь муравьишку. И чем ответит природа? А она ответит добром на добро, спасением жизни на спасение жизни и в безвыходной ситуации братья-муравьишки соберутся, чтобы перебрать пшено, жемчуг или что-то в этом роде. Сделать работу, непосильную для рук Ивана. Жизнь за жизнь, дарение жизни на дарение жизни, вот взаимоотношения продления жизни, взаимоотношения добра, взаимоотношения солидарности в деле сохранения жизни. И этому противопоставлять индивидуальную конкуренцию вокруг корыта как путь жизни??? Даже говорит не о чем.
Жизнь, желающая жить, прощу прощения за тавтологию, создает картину мира, пронизанную солидарными отношениями. В той или иной степени, но обязательно пронизанную биофилией. Жизнеутверждающие мировоззрения способны понимать друг друга, способны находить друг друга, способны вступать в компромисс друг с другом. Здесь скрывается ответ на всемирную отзывчивость русской культуры, она отзывается на все формы жизни, не абсолютизируя какую-то одну и не стремясь к уничтожению других. Политика только продолжает этот тип взаимоотношений, адаптируя их к конкретным условиями и конфликтным отношениям.
А по какому признаку можно угадать становление мировоззрения жизнеотрицающего и соответствующей ему метафизики? Вообще-то логика появления такого феномена вытекает из уже сказанного. Оно должно возникать на основе изначального отрицания солидаристских отношений, т.е. на основе собственной исключительности, не вступающей в диалог ни с кем и не желающей ни с кем делиться этой исключительностью. Пример – фашизм. Он не впускает в себя ничего человеческого, он включает в себя только идею групповой солидарности ради служения смерти. Кажется, последнее утверждение противоречит предшествующему. Но противоречие снимается следующим. Да, есть клановый солидаризм, который, именно как клановый, эгоистичен также как раковая клетка или группа таких клеток. И есть солидаризм всечеловеческой, т.е. солидаризм ради служения жизни и продления жизни. Это как съедобные грибы и грибы ядовитые, мимикрирующие под съедобные. В общем, под солидаризмом будем впредь иметь в виду именно солидаризм общечеловеческий, солидаризм жизни, а не смерти. А другие формы корпоративного объединения должны получить и соответствующие их духу эпитеты. Солидаризм делания добра, солидаризм человеческого всеединства – вот что есть солидаризм общечеловеческий.
Фашизм не единственный случай конструирования жизнеотрицающей метафизики. Ее можно найти гораздо ранее в гностическом учении манихеев. И здесь основой оказывается неприятие тех форм жизни, которое предлагало христианство. Не может быть бог человеколюбивым в воззрениях манихеев. Он есть чистый свет, заключенный в телесную темницу человеческого тела. Чтобы свет восторжествовал, нужно разрушить темницу. Невольно напрашивается аналогия с сегодняшним днем. Для торжества света демократии нужно разрушить темницу жизни каких-нибудь ливийцев или «русских папуасов».
В общем, есть разные конфликты и войны, и за ними стоит разная метафизика сознания, т.е. картина реальности, на которую опираются мотивации. И как в жизни есть два пути, Добра и Зла (Жизни и Смерти, Правды и Лжи), так есть и разные мировоззрения, способные оправдывать эти пути. Принявший путь, принимает и мировоззрение, как, впрочем, и наоборот.
Это все звучит как лирика, так сказать, пропедевтика к рациональному разговору о культурно-природной сущности человека и об основания той метафизики, на которую опираются те или иные формы социальной жизни. Всякая жизнь подвержена своим болезням, и болезни культуры весьма специфичны. Заболевший организм, а болезнь может быть и привнесена, идет к смерти. Считать ли это проявлением влечения к смерти или достаточно сказать, что болезнь, подтачивающая организм, влечет его к смерти – это вопрос научной дискуссии. На жизни всегда налипает много разных паразитов, культурная жизнь в этом плане не исключение. Но прежде всего нужно знать как реализуется в культуре инстинкт жизни, прежде чем обращаться к той или иной танатологии. Танатология не спасет, к ней обращаются лишь потерявшие жажду жизни, а наша задача в ее обретении. Какой должна быть метафизика культуры, желающей жить, а не умирать. Вот главный метафизический вопрос сегодня.

[мксм_кммрр]

Социогенез проявляет себя среди прочего тем, что человеческое сообщество скрепляется смысловыми структурами, программирующими поведение людей. Чувство общности, столь необходимое для организованной жизни, обеспечивается именно таким образом, т.е. смысловым наполнением поведения, при котором смыслы в идеале являются общим для всех. Во всяком случае, таковой должна быть некая его базовая составляющая социального поведения. Сообщество осознание эти инвариантные опоры, и осознающее себя организованное сообщество противопоставляется другим сообществам, противопоставляет себя просто тем, что сознает себя как другое. Должен ли из этого с неизбежность следовать конфликт?
С неизбежностью не должен, но он (конфликт) сопровождает всю историю человечества. Значит ли это, что тезис о солидарности и всеединстве человечества есть утопическая фантазия прекраснодушных мечтателей?
Для ответа на такой вопрос спросим сначала у себя, а что побеждает в мире? Эгоизм или солидарные отношения? Или еще лучше поставим вопрос так: что способно продлить существование человека и человечества: эгоизм касты, эгоизм потребителя и т.п., или солидарные отношения товарищества, братства и им подобное? В конце концов, кажется очевидным, что эгоизм индивида, нации, сообщества есть зло, а зло несет смерть прямо или опосредовано. Сегодня зла в мире избыток и расточает его в первую очередь эгоизм западной цивилизации. Что противостоит злу и защищает Жизнь? Защищает жизнь Добро, которое по свей сути всегда есть человеческая солидарность, человеческое единение, сопереживание и ближнему и дальнему. Добро вступает в борьбу со злом. Что будет, если победит эгоизм кланов или наций? Будет то, что неоднократно описано в алармических утопиях – что-то вроде глобального фашизма. Даже не обсуждая этику такого общества, мы можем спросить себя, а сможет ли такое общество жить и развиваться? Каков ответ…? Восставшие рудокопы в «Гиперболоиде Гарина», руководимые Шульгиным, это еще не самая радостная картина, но она уже есть обещание жизни. Все другие обещают только смерть. Так что совсем неудивительно, что сакральным наполнением идеологии фашизма было служение смерти. То, к чему ведет социальное действие, с неизбежностью отражает в принимаемых этим действием смысловых структурах. (Те, кто так не любят коммунизм, подумайте об этом!).
И если эгоизм ведет человечество к гибели, как, например, ведет к нему рост раковых клеток, то только солидарное чувство и солидарная идеология могут вести к жизни и спасать человечество от раковой болезни. Сегодня – от раковой болезни капитализма, зародившейся в Европе.
Поэтому в конфликтах, потрясающих человеческую историю, можно провести разграничительную линию, которая связана с характером ценностей, привносимых конфликтующими сторонами. Мы не говорим здесь о защищающейся стороне конфликта, которая всегда защищает свою жизнь, свое право на жизнь. Речь идет о стороне, навязывающей конфликт. Ради чего она его навязывает и до какого предела может идти в своем агрессивном действии. Не вдаваясь в многообразные причины конфликтов, а развитие без них не бывает, укажем лишь на то, что протекание конфликта и те границы, до которых он может развиваться, всякий раз предопределены характером жизненных установок сообществ. Например, жестокое завоевание Руси Батыем ставило себе задачу обескровливания Руси, хотя и не ставило своей задачей геноцид, т.е. ее полное уничтожение. Но по отношению к чжурдженям практически была выполнена именно такая задача. Так, т.е путем безжалостного обескровливания противника, ведут войны завоеватели-кочевники. А вот, цивилизованная часть Европы в 20 веке в лице германского фашизма ставила задачу геноцида по отношению к восточному славянству, прежде всего, по отношению к русским. Здесь вопрос шел об уничтожении самой возможности альтернативной формы жизни. Хотя сам фашизм уже трудно называть формой жизни, скорее это форма отрицания жизни. Столкновение фашизма с русской цивилизацией (русским обществом), представленной на ее промышленной стадии развития обществом советским, было столкновением смерти и жизни. Собственно, суть второй мировой так и была понята в СССР, и это было адекватное восприятие надвинувшейся войны.
В общем, есть конфликты разных форм жизни, и есть конфликты смерти и жизни, конфликты на уничтожение по сути всех форм жизни и, в конечном счете, жизни как таковой. Ответ на вопрос, какой характер носит конфликт России и западной цивилизации (хотя иным людям кажется, что конфликта здесь нет, но, как говорится, блажен, кто верует…), должен лежать именно в плоскости различения двух названных видов конфликтов.
И все-таки, где и как рождаются метафизика смерти (метафизика, обосновывающая служение смерти), и метафизика жизни. С последней все кажется достаточно просто, она рождается самой жизнью, чтобы сохранять и продлевать жизнь. Такая метафизика всегда пронизана светлой поэзией. У кого есть время и желание – откройте трехтомник А.Н. Афанасьева «Поэтические воззрения славян на природу» или наши русские сказки и былины. Сколько в них добра и света, сколько жизнеутверждающего начала! Наш сказочный Иван, над которым так любят смеяться либералы, пожалеет какого-нибудь муравьишку. И чем ответит природа? А она ответит добром на добро, спасением жизни на спасение жизни и в безвыходной ситуации братья-муравьишки соберутся, чтобы перебрать пшено, жемчуг или что-то в этом роде. Сделать работу, непосильную для рук Ивана. Жизнь за жизнь, дарение жизни на дарение жизни, вот взаимоотношения продления жизни, взаимоотношения добра, взаимоотношения солидарности в деле сохранения жизни. И этому противопоставлять индивидуальную конкуренцию вокруг корыта как путь жизни??? Даже говорит не о чем.
Жизнь, желающая жить, прощу прощения за тавтологию, создает картину мира, пронизанную солидарными отношениями. В той или иной степени, но обязательно пронизанную биофилией. Жизнеутверждающие мировоззрения способы понимать друг друга, способны находить друг друга, способны вступать в компромисс друг с другом. Здесь скрывается ответ на всемирную отзывчивость русской культуры, она отзывается на все формы жизни, не абсолютизируя какую-то одну и не стремясь к уничтожению других. Политика только продолжает этот тип взаимоотношений, адаптируя их к конкретным условиями и конфликтным отношениям.
А по какому признаку можно угадать становление мировоззрения жизнеотрицающего и соответствующей ему метафизики? Вообще-то логика появления такого феномена вытекает из уже сказанного. Оно должно возникать на основе изначального отрицания солидаристских отношений, т.е. на основе собственной исключительности, не вступающей в диалог ни с кем и не желающей ни с кем делиться этой исключительностью. Пример – фашизм. Он не впускает в себя ничего человеческого, он включает в себя только идею групповой солидарности ради служения смерти. Кажется, последнее утверждение противоречит предшествующему. Но противоречие снимается следующим. Да, есть клановый солидаризм, который, именно как клановый, эгоистичен также как раковая клетка или группа таких клеток. И есть солидаризм всечеловеческой, т.е. солидаризм ради служения жизни и продления жизни. Это как съедобные грибы и грибы ядовитые, мимикрирующие под съедобные. В общем, под солидаризмом будем впредь иметь в виду именно солидаризм общечеловеческий, солидаризм жизни, а не смерти. А другие формы корпоративного объединения должны получить и соответствующие их духу эпитеты. Солидаризм делания добра, солидаризм человеческого всеединства – вот что есть солидаризм общечеловеческий.
Фашизм не единственный случай конструирования жизнеотрицающей метафизики. Ее можно найти гораздо ранее в гностическом учении манихеев. И здесь основой оказывается неприятие тех форм жизни, которое предлагало христианство. Не может быть бог человеколюбивым в воззрениях манихеев. Он есть чистый свет, заключенный в телесную темницу человеческого тела. Чтобы свет восторжествовал, нужно разрушить темницу. Невольно напрашивается аналогия с сегодняшним днем. Для торжества света демократии нужно разрушить темницу жизни каких-нибудь ливийцев или «русских папуасов».
В общем, есть разные конфликты и войны, и за ними стоит разная метафизика сознания, т.е. картина реальности, на которую опираются мотивации. И как в жизни есть два пути, Добра и Зла (Жизни и Смерти, Правды и Лжи), так есть и разные мировоззрения, способные оправдывать эти пути. Принявший путь, принимает и мировоззрение, как, впрочем, и наоборот.
Это все звучит как лирика, так сказать, пропедевтика к рациональному разговору о культурно-природной сущности человека и об основания той метафизики, на которую опираются те или иные формы социальной жизни. Всякая жизнь подвержена своим болезням, и болезни культуры весьма специфичны. Заболевший организм, а болезнь может быть и привнесена, идет к смерти. Считать ли это проявлением влечения к смерти или достаточно сказать, что болезнь, подтачивающая организм, влечет его к смерти – это вопрос научной дискуссии. На жизни всегда налипает много разных паразитов, культурная жизнь в этом плане не исключение. Но прежде всего нужно знать как реализуется в культуре инстинкт жизни, прежде чем обращаться к той или иной танатологии. Танатология не спасет, к ней обращаются лишь потерявшие жажду жизни, а наша задача в ее обретении. Какой должна быть метафизика культуры, желающей жить, а не умирать. Вот главный метафизический вопрос сегодня.

Да, такая вот "метафизика сознания" как "картина реальности, на которую опираются мотивации". Да, И "как в жизни есть два пути, Добра и Зла (Жизни и Смерти, Правды и Лжи), так есть и разные мировоззрения, способные оправдывать эти пути. Принявший путь, принимает и мировоззрение, как, впрочем, и наоборот". И звучит как лирика - "к рациональному разговору о культурно-природной сущности человека".
Что ж - "БИОФИЛИЯ" так биофилия!