Сатирикон Опции

[Валерий Рокотов]

2084: ЭВОЛЮЦИЯ ЧЕЛОВЕКА


В магазине спрашиваю:
- У вас свежих генетически модифицированных продуктов нет? А то у меня что-то хвост плохо растет.
- Ну-ка, повернитесь, - говорят.
Глянули, головой покачали.
- Да, жидковат. Давно это у вас началось?
А стыдобище! Сквозь землю провалиться готов. Вокруг все люди, как люди: рожи красные, носы лиловые, хвостищи пышные. Один я как придурок. Как не России сын.
- Да знаете, - объясняю, - после того, как в деревню наведался, под Псков. Ел там морковку с огорода, луч репчатый, бабушкин борщ, холодец с картошкой и самогонкой эту дрянь запивал. С молодухами еще на свежем воздухе до зари кувыркался - по сеновалам целый месяц, как окаянный, скакал. В общем, нарушил режим, братцы, расслабился и вот результат - хвост еле дышит уже. Того и гляди, отвалится нахрен. Какой-то стручок из жопы торчит. Стесняюсь спиной повернуться.
Посочувствовали мне добрые люди: да, дескать, беда. К врачу бы тебе, сердешный, не опоздать.
Не люблю я по больницам таскаться, но кинулся, а что делать? В очереди, гляжу, у всех та же беда - хвосты поникшие, куцые, и лицом все бледны. Похоже, как и я, сталкеры, искатели приключений в аномальных местах. При этом кто с фонарем, кто под конвоем. Одного в наручниках на принудительное лечение доставили, чтобы народ не злил. И каждый второй валокордин рассасывает. А как не рассасывать? Самого, пока ехал, тридцать раз освистали.
Не знаю, как очереди дождался. Захожу к доктору, ни жив, ни мертв. Дрожь пробивает, в голове туман. Думаю: а если ампутацию назначат? Не переживу!
Тот (молиться за него буду до конца дней!) только взглянул и сразу рецепт писать.
- Тяжелый случай, - констатирует, - но попробуем излечить. Значит так. На первом месте, конечно, соя американская, предназначенная для имитации пищи, и окорочка. Финские арбузы в пищу чаще употребляйте. Пейте больше молдавского вина. Они виноградники пестицидами заливают. Раньше жалели химии, а теперь не щадят.
- Самое дешевое покупать? - спрашиваю.
- Нет, - говорит, - любое подходит. Еще яблоки голландские, зеркальные.
- Это от которых в животе концерты?
- Точно. Потом попробуйте байконурский кумыс. Правда, от него побочный эффект зафиксирован. Можете облысеть.
- Это ничего, - сообщаю. - Все равно мода в этом направлении движется.
- Сгущенка донецкая хороша - у них там коровы уже канцелярскими чернилами доятся. Только от нее зубы выпадают.
- И это нам нипочем, - уверяю. - На мягких продуктах жить буду. Как космонавт.
- Ну, и отечественную продукцию не забывайте: говядину из районов активного животноводства близких к радиоактивным отстойникам, воблу камскую пучеглазую, светящиеся ватрушки со штампиком «Арзамас-16», варенье норильское, богатое серой и углеродом, шоколад тюменский прессованный.
- Это тот, - уточняю, - что распадается в желудке на мазут и какао?
- Он. И смотрите - больше так организм не насилуйте. Еще один раз сорветесь, и помочь не смогу.
- Да, я, доктор, - кричу, - теперь из Москвы больше не выеду никуда!
Месяц точно рецепту следовал. Все, как назначено, принимал. К концу срока глянул в зеркало и повеселел. Великая вещь - медицина! Хвост - дыбом. Заблестел, распушился - приятно посмотреть. Словно у меня павлины в роду. Теперь из городской массы не выделяюсь ничем. Чего и всем желаю.

[Валерий Рокотов]

ДРАМА СПЕРМАТОЗОИДА


Если в левую руку роденовского «Мыслителя» вставить банку клинского пива, это будет очень точный портрет русского маргинала. Выехав из Москвы, ты таких мыслителей видишь нередко: в лесу, на поваленном дереве, у подъезда, на сломанной им же скамейке. Он сидит и мыслит, часами. Потом швыряет банку в чащобу или на тротуар и уходит.

Недавно ты понял, о чём же он думает? Он размышляет: почему не дал дорогу другому? Следом за ним, возможно, шёл новый Шостакович или Кличко, новый Барышников или Штирлиц? Но он всех обогнал, всех уделал – растолкал, вырвался вперёд и достиг цели первым. Он оплодотворил яйцеклетку. В награду за это он получил жизнь и теперь не знает, что с нею делать.

Как-то тоскливо стало вскоре после рождения. Нет, в раннем возрасте было ещё ничего: он гонял на велосипеде на речку, бил лампочки, щупал девок. Это было свежо, интересно, но вскоре он как-то мгновенно устал. Вдруг охватило странное состояние: вот не хочется ни хрена – ни музыку сочинять, ни кулаками махать, ни танцевать, ни в разведку. Получалось, что рывок к яйцеклетке – это его единственная победа. Дальше идут одни поражения. Даже к бабам он сделался холоден. Ну, не то, чтобы совсем стали они безразличны, а просто бороться за их благорасположение лень. Про таких, как он, говорят: «Ему нужно не только бабу привезти, раздеть и в постель уложить. Нужно ещё стоять рядом и на жопу нажимать».

Стыдно мыслителю за то, что преградил путь гениям музыки, ринга, танцпола или разведки. Тяготит его это, гнетёт. Мир упорно не замечает его. Парадокс: он существует (дышит, пьёт «клинское», ругается матом), а вроде его и нет. Никакого от него толку. Вот что больно. Вот чего не постичь.

Оттого и тянет его к детской площадке, где веет былой беззаботностью. Где как-то меньше болит. Нет, что-то происходит с человеком, когда он узнаёт, что не вечен. Что-то в нём с хрустом ломается. Один способен это перебороть, а у другого опускаются руки. Почему крошки счастливы? Они не знают, что смертны. И мы греемся рядом с их счастьем, нас согревает это детское ощущение вечности.

Но гонит мыслителя с площадки беспощадный каратель. Запрещает в этом месте пить и курить. Эх, всё бы подлецу тебя гнать! Лучше б заглянул в душу твою измученную. Может, тогда не прогнал, а объяснил, что ему с собственной жизнью делать? Он точно знает, что сам этого не поймёт. Он скорее погибнет – захлебнётся пивом и горечью.

Враг бы, что ли, напал на Отчизну. Тогда бы он встал, расправил плечи покатые и пошёл Родину защищать. На что ты, вражья сила, посмел покусился?! На тайну жизни моей?! На силищу мою скрытую, на тоску мою и печаль?! Так получи же за это, мерзавец! И – гранатой в него.

Но затаился враг. Не лезет, боится русских сперматозоидов. И поэтому придётся, видимо, работу искать. Придётся к чему-нибудь прислоняться, пристраиваться, чего-то там ковырять – вливаться в корпорацию «Русский сперматозоид» и до конца жизни строить кривые дома, кое-как ремонтировать, чтобы всё текло и качалось. То есть – мстить окружающим за неразгаданность жизни своей.

А ещё – за чёрствость, в людские души проникшую, из-за которой ты теперь не уверен в завтрашнем дне. Чем русский сперматозоид отличался, например, от литовского? Тем, что один, выпив килограмм водки, падал у дома, а другой – на кровать. А почему наш падал у дома? Потому что знал, что помогут! Но теперь времена изменились. Теперь могут и не помочь. Вот за это вам, суки, и мщение.

К государству тоже претензия. Несмело себя ведёт. Ему бы взять брата нашего за загривок и как-то использовать. Ведь всё равно пропадёт. Так лучше с пользой. Плаху рядом поставить и предложить город красивый построить или водоканал. Эх, не те ребята у власти!

Что ни говори, а есть у нашего брата удивительная черта. Он ждёт удара по заднице. Это нужно и ему, и стране. Когда жопа русского сперматозоида соединяется с государственным сапогом, сказка становится былью. Россия удивляет мир и себя. Раньше поджопник давал государь-император. Петр Алексеевич или Николай Палыч дело это любили. И при них держава была в почёте. Потом тем же самым усиленно занимались большевики. И тоже результат налицо: заводы, ракеты, бомба и «Лебединое озеро». Но Историю, как оказалось, можно повернуть вспять. Сегодня до нашей задницы никому дела нет совершенно. А потому бродят по русской земле сперматозоиды, так людьми и не ставшие, лакают пиво, ругаются, ломают скамейки. Силу свою изводят и губят нераскрытый талант. Бывало, крикнешь иному: братан, зачем лежишь ты в блевотине? Дай ответ! Не даёт ответа.

Но, может, ещё поднимется? Может, ещё состоится как личность? Ухватит идею собственной жизни и покажет всем кузькину мать. Илья Муромец ведь таким же сперматозоидом был. Лежал на печке и думал. Тридцать три года пытался понять: нафига? А как понял, так встал и всех ухайдокал. Ярко прожил жизнь. Так может, и на наших улицах будет праздник? Вы как полагаете?