О сути Времён и целях форума. Опции

[Акмелунг]

Осмеливаюсь поучаствовать в этом словоизвержении столь блистательных умов, обладающих столь поражающей эрудицией в области истории, религии и природоведении. Главный вопрос для каждого «новичка» очевиден: каковы подлинные цели и реальное политическое назначение данного форума? А ещё: в чём основное отличие этого форума от других, если таковое имеется?
С чем связан интерес к Кургиняну? – Представляется мне, что обусловлено это некоторыми надеждами на вероятность попытки к переходу из царства словесных иллюзий в мир жизненной практики. Такой переход мог бы привести к появлению политического лидера, философа, проповедника или идеолога, имеющего влияние на множество умов. Такой переход мог бы привести к созданию нового общественного движения или возникновению политической партии. Такой переход мог бы привести к появлению общезначимой программы общественного развития. – Сделать это сложно и потому многие попытки не приводят к успеху - всё остаётся и вертится в царстве словесных иллюзий, не имеющих никакого влияния на реальную жизнь в России.
Зачем всё это Кургиняну? В чём подлинная причина его интеллектуальной активности? – Здесь тоже возможны варианты. – Зачем? – Этого я знать не могу. Но, вот, читая некоторые вариации этого вопроса к Кургиняну, хочется дать свой – пусть и несколько иносказательный – ответ.

БЫЛИНА о КОСТРИЩЕ.
Было то в давние времена, когда пришёл великий Холод. И множество людей замерзало и гибло от холода. Не знали люди, как жить им и что делать. Тогда явились те, кто сказал: мы знаем, что делать и мы зажжём большой Кострище, который обогреет всех обездоленных и обречённых. – И люди пошли за ними. – Развели они Кострище и каждый из замерзавших радостно спешил принести и бросить свою охапку хвороста в общий Кострище. И запылал Кострище. Запылал, согревая великое множество исстрадавшегося люду. Те, кто ранее замерзал, с благоговением смотрели на Кострище. Но приходили и появлялись новые люди. А вместе с новыми людьми пришла и новая напасть. - Те, кто мёрз, были счастливы, ибо помнили времена великого Холода. – Новые же люди, Холода не изведавшие, были уже другими. – Тем, которые были не вблизи от Кострища, начало казаться, что они получают мало тепла от Кострища. И позавидовали они тем, кто был рядом с Кострищем. – И начали они толкаться, пытаясь приблизиться к Кострищу. А в толкотне той не замечали они уже, что сталкивают других во всёпожирающее пламя Кострища. И многие сгорели в Кострище от той толкотни меж людей. – Тогда-то и явились те, кто воскликнул: люди! Кострище этот опасен для нас! это – плохой Кострище, он пожирает людей! – Перестали они приносить свои охапки хвороста. А, глядя на них, и многие другие уже не хотели делать это. – А новые люди шли и шли, но уже и они кричали друг другу: если ты не хочешь носить хворост к общему Кострищу, почему я должен делать это!.. пусть другие носят! – Всё меньше и меньше хвороста бросалось в Кострище и Кострище стал угасать. Многим уже не стало хватать тепла от Кострища. И многие решили уйти к другим Кострам, чтобы согреться. И говорили они: Кострище губит людей и Кострище виноват во всех наших бедах! а мы, такие хорошие и добрые люди, мы невинны и бессильны пред коварством Кострища, пожирающего людей. И говорили они: мы уйдём к другим Кострам, ибо добры и миролюбивы те Костры иные! – Уходили люди. А оставшиеся не желали подбрасывать хворост в Кострище, а только всё тесней окружали угасающий Кострище. – Угас Кострище. Ушли люди к другому Костру или к иным Кострам. – А от Кострища остался лишь пепел да ещё не остывшие уголья. А ещё остались те, кто начал сгребать тлеющие уголья и присыпать их золой. – И спрашивали их: зачем творите это? зачем пытаетесь сберечь тлеющие остатки Кострища?.. люди ушли к другим Кострам и никому уже не нужны тлеющие угли Кострища, пожиравшего людей! – Но, оставшиеся у погасшего Кострища, всё сгребали и сгребали умирающие огоньки. И отвечали они: многие годы Кострище согревал нас и не привыкли мы к другим Кострам… мы хотим сохранить память о Кострище и мы будем, сколько сможем, сберегать его уголья… быть может, когда-нибудь к этим тлеющим углям придут новые люди, которые принесут с собой свои большие охапки хвороста и тогда Кострище вспыхнет с новой силой и вновь обогреет своим теплом, замерзающих от наступившего Холода, людей.

[Правдин]

Хорошая сказка. Есть, над чем подумать. Возможно, стоит эту сказку несколько изменить... имхо.
В ответ даю свою сказку:

Сказка о том, как мишки борщ варили

На одной сказочно красивой голубой планете в сказочно красивом зелёном лесу жил Мишка. Тот самый олимпийский Мишка, который в далёкие времена отправился на воздушных шариках из большого города в голубую высь. Прожил он уже достаточно долго, все необходимое для нормальной жизни у него уже давно было, но не давала ему покоя одна мысль. Ел Мишка в молодости вкусный, ароматный красный борщ. И не мог он забыть вкус этого чудо-борща. Хоть и мало кому из окружающих Мишку пожилых зверей он нравился, а многие даже плевались от упоминания о красном борще, но не мог он жить спокойно без любимого блюда. Бывало, закроет глаза и представляет, как он снова и снова набирает полную ложку… пар идет, запах…
И всё бы хорошо - вари, Мишка, свой борщ, уплетай его за обе щеки, если бы не одна закавыка.
Обладал сей борщ таинственной особенностью: нельзя было варить его на одного человека. И не обойти её, не объехать: бросишь в кастрюлю овощей из расчёта на одну порцию – смехота какая-то получается, а не борщ. А варить каждый раз на целую роту, чтобы накушаться только самому - неразумно, да и пенсия Мишкина не позволила бы такой роскоши.
И вот решил Мишка собрать вокруг себя любителей ароматного красного борща, чтобы варить его всем вместе и, как в старые добрые времена, кушать за одним столом.
Через некоторое время звери увидели на старом дубе, что выделялся одиноко на опушке леса, яркое, красочное объявление:
«Внимание, внимание! Уважаемые звери! К вам обращаюсь я, Михаил Олимпийский. Желая нам всем добра, хочу обратить ваше внимание на здоровье и настроение нашего звериного лесного племени.
Известно, что всякий зверь есть то, что он ест. А что нынче кушает наш лесной брат? Всякую гадость, что попадается под ноги, которая хоть и вкусна бывает порой, но очень вредна для здоровья. А некоторые из нас даже позволяют себе поедать братьев наших меньших, чего давно уже не практиковали наши родители и бабушки с дедушками.
Давайте вспомним, как мы питались в старые добрые времена, какую вкусную и здоровую пищу готовили мы в наших норах и берлогах! И самым вкусным и полезным блюдом был для нас ароматный красный борщ!
Предлагаю всем, кто ещё помнит вкус чудо-борща, объединиться и снова готовить его всем вместе. Пусть узнают вкус прекрасного блюда наши дети и внуки.
Пусть рецепт самой лучшей в мире пищи – красного борща – сохранится на века!»
Мало-помалу к дубу стали подходить звери. Многие смеялись над Мишкиным пристрастием к красному борщу, многие крутили пальцем у виска, а молодые звери, которые даже и не знавали вкус любимого Мишкиного блюда, ехидничали, ёрничали, кривлялись над Мишкиной затеей.
Тем не менее, Мишка не унывал. Он организовал неподалёку от дуба просторный кабинет-берлогу и над входом в него повесил написанный большими красными буквами призыв «Сохраним вкус борща!». А рядом поставил динамик, из которого на всю опушку гремели его любимые марши и песни, среди которых была и самая его любимая со словами «До свиданья, наш ласковый Миша, возвращайся в свой сказочный лес». Когда Мишка слушал эту песню, по щекам его всегда катились слёзы.
Сидит так Мишка в своём кабинете неделю, сидит месяц, всё высматривает – не свернёт ли кто-то к нему на огонёк, не привлекут ли кого-то его любимые мелодии. А мимо всё бегают звери – и хитрые лисы с рыже-оранжевыми хвостами, и какие-то непонятные серые волки жёлто-синего окраса, и бело-серая заячья мелюзга. Все рыскают в поисках пищи, слабые звери боятся попасть на глаза сильным, но даже они, увидев Мишкину красно-золотистую вывеску, почему-то дружно кривятся и плюются.
И вот, наконец, ночью кто-то постучал в дверь берлоги. Отодвигает Мишка засов двери, смотрит – стоит перед ним почти такой же, как он, другой пожилой мишка. «Разрешите, - говорит, - войти» и, оглядываясь по сторонам перед входом, вваливается в помещение. «Ура, - подумал наш Мишка. – Наконец-то!»
Звери обнялись, как родные, уселись за стол и стали вспоминать время, когда они с таким большим удовольствием ели дешёвый ароматный красный борщ. Правда, вскоре обнаружилось, что они немного по-разному помнят рецепт его приготовления, но это ведь не страшно, всегда можно договориться. Ведь главное то, что они – свои друг для друга! Одна проблема – собрать хотя бы несколько десятков таких мишек и начинать поскорее варить их любимый красный борщ!
Постепенно процесс, хоть и медленно, но пошёл. Время от времени в берлогу заходили новые мишки, среди которых были и молодые. Все они собирались за столом, радовались друг другу, общались. Кто постарше - с ностальгией говорили о красном борще, спорили о том, какой самый правильный рецепт его приготовления.
Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Прошёл год, прошло два, три, четыре года. У Мишки уже и слюнки все вытекли по усам от таких вкусных разговоров да воспоминаний, однако до начала приготовления борща дело всё никак не доходило. И это было тем более обидно, что другие звери – любители других блюд - легко объединялись для удовлетворения своих вкусовых пристрастий. Особенно легко это получалось у любителей хинкале, любителей фаршированной рыбы. Такая неспособность мишек начать приготовление борща очень огорчала нашего героя, и стал Мишка размышлять над характерами своих дорогих желанных гостей. Уж больно разными они оказались.
Одни мишки, отталкивая друг друга, хотели - кто командовать у плиты, кто верховодить за столом.
Другие вообще не проявляли никакой активности – сидели на лавках и молча ждали, когда им поднесут красный борщ в тарелочке с голубой каёмочкой. И непонятно было, действительно ли они любят это блюдо или же им, голодным, просто хочется посидеть в тёплой компании хоть с красным борщом, хоть разноцветным супом, да ещё, если бог даст, на халяву.
Третьи мишки принесли для борща продукты совсем уж от другого блюда.
Четвёртые стали выдвигать идею прививать любовь к красному борщу у всех зверей леса – даже у тех, кто на дух его не переваривает. Однако сами почему-то чурались компании единомышленников.
Пятые мишки удивительно точно помнили рецепт блюда, любили о нём говорить, однако почему-то считали, что готовить и кушать красный борщ в узком кругу аморально. «Вот приспеет время, поймёт звериное племя, что лучше красного борща нет ничего на свете, тогда и мы приложимся к любимому блюду».
Шестые никак не могли понять, почему красный борщ называют красным борщом. «Ведь это же не борщ, а суп, и не красный, а фиолетовый» - говорили они.
Седьмые мишки, как выяснилось впоследствии, были подосланными козочками в мишкиных шкурах. Они выведывали у сведущих мишек секреты приготовления блюда, чтобы потом, перевирая его, отвращать от красного борща других мишек.
Восьмые мишки отличались ревностью к Мишкиной идее. Они пытались создать свои компании любителей красного борща.
Девятые вдруг заявляли, что хоть и приятны им воспоминания о красном борще, но они уже привыкли ко вкусу жёлто-голубого супа, на который нынче перешли почти все лесные звери.
Десятые хоть и любили вкус красного борща, но им кто-то не нравился в борщевой компании, и они покидали Мишкину берлогу.
Одиннадцатые готовы были приходить варить и кушать красный борщ только по ночам, так как боялись лесного начальства, которое, если вдруг узнает о пристрастии кого-то из зверей леса к красному борщу, лишит их главного нынче лесного блюда – упомянутого выше супа.
Двенадцатые приходили к Мишке просто с кем-то за компанию, не проявляя особой любви ни к борщу, ни к супу.
Тринадцатые прямо заявляли, что красным борщом, хоть и вкусный он, нынче сыт не будешь.
Четырнадцатые говорили, что они и рады были бы кушать красный борщ, но нет у них времени на участие в его приготовлении.
Пятнадцатым, как оказалось, нравился не столько вкус борща, сколько разжигание печки, бульканье воды в котле.
Шестнадцатые предлагали варить борщ, такой же по вкусу, как и красный, но чтобы он был другого цвета.
Семнадцатые пытались убедить других, что красный борщ хоть и вкусный, и полезный, но надо изобретать какое-то другое блюдо, чтобы его признали во всём зверином царстве.
Восемнадцатые мишки приходили не столько готовить борщ, сколько бесконечно обсуждать его рецепт, выявляя в нём невкусные, с их точки зрения, ингридиенты.
Девятнадцатые мишки, казалось бы, стопроцентные любители красного борща, вдруг неожиданно, по непонятным причинам, исчезали из компании.
Двадцатые вообще не понимали, зачем они сюда пришли.
Двадцать первые…
Мишка хоть и прожил немало лет, но даже представить себе не мог, какая это архитрудная задача – собрать мишек на красный борщ.
О других лесных зверях он и не помышлял. Ему даже закралась в голову крамольная мысль – неужто и в самом деле вскормленное красным борщом лесное племя ело его, за исключением мишек, по принуждению? Неужели они не чувствовали его изумительный вкус и аромат? Он со всё большим и большим уважением вспоминал своего усатого прадедушку, сумевшего усадить вокруг чана с красным борщом не только мишек, но и всех зверей леса.
Шли годы. Не сказать, чтобы совсем уж никого из друзей не осталось около Мишки, однако их было очень мало, и о приготовлении чудо-борща пока не могло быть и речи. Другой зверь давно забросил бы свою затею с красным борщом. Но Мишка наш был не простым, а Олимпийским. «Хоть и стар я стал, и нет, наверное, у меня способностей организовать достаточное количество зверей на красный борщ, и не отведаю я уже, наверное, никогда своё любимое блюдо, но всё равно рано или поздно найдётся другой, более способный, харизматический мишка – такой же большой любитель красного борща, который попытается продолжить наше красноборщевое дело».
И написал Мишка эту сказку в расчёте на то, что, быть может, и попадётся она тому другому мишке на глаза.

Может, Кургинян и есть тот самый "другой" Мишка?