О специфической роли фильма "Семнадцать мгновений весны"? Опции

[алекс]

Кургинян С.Е. неоднократно высказывался о специфической роли влияния на формирование отношения советских граждан (насколько я помню одно из его высказываний было в статье "Точка сборки") к ВОВ, к фашизму телефильма "Семнадцать мгновений весны". Из контекста я понял, что речь идёт о подрывном влиянии на советские ценности, историческое сознание народа данного фильма. Однако, развёрнутый анализ по этому вопросу у Кургиняна я не встречал (понимаю, что его работы посвящены другим проблемам). Не могли бы уважаемые сотрудники ЭТЦ или старожилы форума раскрыть специфику негативного (иного) воздействия этого фильма на формирование восприятия отношения советского народа к ВОВ, фашизму, истории заключительного периода ВОВ. Какие именно "мировозренческие" мины были заложены в телесериале? Какие мифы он порождал (если порождал конечно)? И как это сработало?
Если вопрос на форуме обсуждался ранее заранее прошу меня извинить.

[Вячеслав Перекал...]

Не трогайте Штирлица!
Смыло «Коммуниста» и «Председателя», а Павка Корчагин закатан в асфальт. «Ворошиловские Стрелки» ходят в «Камеди Клаб». Уже до правнучек добрались лапы похотливых ублюдков - а в дурдоме нет местов!
Остается «Камеди Клаб».
Не трогайте Штирлица. Ведь только Он да Остап Бендер остались героями с нами. Но Остап уж давно работает управдомом и сегодня по уши в реформе ЖКХа.
И только неприкаянный Штирлиц бродит среди нас.
Штирлиц – вот кто научил нас жить шпионами в своей – не своей стране, научил не лгать, а бороться, спрятавшись за легенду, окутываясь дезинформацией отвечать интригами на интриги, подлостью на подлость, называя подлость лишь необходимыми контрмерами.
И наш коллектив – иже с ним. Наш советский, рассейский – во веки веков. Тут и душка Шелленберг, начальник, но демократичен, на короткой ноге с сотрудниками. Тут и простоватый, но переданный коллега Вайсман, и хамло Кольтербруннер, и, весь в креативе, товарищ Гиммлер, и совсем уж из высших сфер - надменен, непреступен - партагеноссе Борман. А еще - Мюллер, есть такой парень, почти друг, который сдаст тебя при первой возможности. А еще есть «Железная фройляйн», которая и ребенка умучит, и милая премилая девушка- радистка, – Ах! Жена товарища, и думать не моги, и которую можно лишь спасать…
И это всё - наш коллектив. Да, всмотритесь и вспомните!
Мы все – Штирлицы.
Мы все исполняем роли. И у каждого из нас есть назначение. Тайное и Главное. Цель нашей жизни и смысл. Мы только его не знаем.
И только по вечерам, когда никто не видит, и легендированная жена возится на кухне, а дети ушли гулять, можно чуть расслабиться в кресле у придуманного камина и, прикрыв глаза унестись в свою любимую страну, страну Себя Одного. Где исполняются твои желания, и всё правильней и справедливей, и жена красивей и внимательней, и дети умнее и послушней, и талый снег у березы и солнечный пляж у теплого моря – одновременно и навсегда – в твоей стране. Ради нее лишь, ради нее одной ты вертишься, мучаешься и скрываешься под псевдонимом, полученным с рождения. Ты – тот иной, что уже пристрелил пару - другую подлецов - провокаторов и предателей, пристрелил мысленно и сбросил их трупы, мысленно, в лесное озеро.
И ты постоянно шлешь радиограммы в Центр.
А Центр не отвечает, Центр молчит…
Ты приходишь в церковь – то ли приобщится, в духе времени, к возрожденным духовным традициям, то ли в поисках своего пастора Шлага. И внемлешь священнику, и цветет - вьется в душе подозрение, а не сродни ли тебе этот молодой батюшка? А не Штирлиц ли и он, только в рясе? Уж не «засланец» ли? В мир бездуховный и безбожный, одиноким мечтанием вожделеющий Бога?
Но пусты пространства и глухо бесконечное время не знающее о вечности. И мнится бездна в глазах волооких молодого служителя Божьего Небытия. Он тоже вопиёт, и внемлет. И ему тоже не отвечает Центр.
Тишина в эфире.
Атеизм – та же вера в Бога, ну, разве, что отвергшая одно из сотен Его имён.
Все истинные веры – сиротские.
Мы все без Бога, без Его пришествия. И тихо, украдкой, не слышно вопим про себя,- а как же иначе?
Ведь мы в разведке.
А кто пискнул громче, и кто удостоился посещения божьего, тот уже не с нами – на кладбище или в дурдоме, однозначно. Так что тише, тише надо, ну, в крайнем случае, если припрут,- сознаться, со вздохом из грудей и сомнением во взгляде, буравя потолок: «Что-то все-таки там есть…». И понятно, что мы – то: приличные образованные люди, а такие о подобном не говорят. Вот: биржевые котировки, тенденции изобразительного искусства и упадок кинематографа – это: «да». Это тонально и в стиле. А еще «десталинизация» и «десоветизация». И – о «преступном государстве», и о некудышной, мать её (тут можно и с матерком), «матрице».
А над летней землей звенят холодные звезды.
В больших городах не услышишь как одинокие псиные души волками воют на белесую луну.
Неизбывный звуковой фон мегаполиса вбирает в себя все наши тонкие вибрации. Оставляя лишь один неразборчивый гул.
Тишина в эфире. Белый Шум.
Господа товарищи! Прошу, оставьте в покое героев советских фильмов. Они уже испортили меня как могли. Необратимо, навсегда – до смертной доски.
Давайте искать объединительные возвышающие мотивы, а не разваливать сознание дурной аналитикой, возгоняя Паранойю.
... Помню как то в 90-е, мы, четверо человек, четверо партнеров по бизнесу сели в салон авто обсудить информацию о заговоре против нашего предприятия и о предательстве одно из наших сотрудников.
И доанализировались.
В один из моментов мы все вдруг замолчали – мы осознали, что Заговор был всепроникающ и всеобъемлющ, фатален и экзистенциален.
И дрожь ужаса задергалась в салоне. А за окнами автомобиля темень, и четыре наши головы закрутились по сторонам, высматривая затаившихся врагов безжалостных и зверей диких; мерещились блики оптических прицелов и трещины земной коры по асфальту. Мир стал смертельно опасен. И предсказуем лишь Апокалиптически. Здесь всё против нас… Капают секунды - и вот, вот будет последняя.
Хватит жевать сопли. Пора работать.
Для начала, хотя бы - на объединение - хоть мало мальски - конструктивное. А объединение на почве саморазрушительной аналитики приличествует лишь контингенту психиатрической лечебницы.
По большому счету нам предстоит собрать Русский Народ - со всеми его институциями – заново.
Мы – Штирлицы, которые скрывали свои сущности до дня «М».
Этот день настал.