Суть времени-1, Подробное обсуждение монолога. Опции

[Правдин]

Сергей Кургинян в своих монологах проговаривает важные идеи. Когда же вчитываешься потом спокойно в стенографические тексты, то возникает масса вопросов как по манере формулировать мысли, так и по содержанию его идей. Я по своему скромному разумению отредактировал часть текстов "Суть времени" и хотел бы обсудить их, чтобы убрать возникшие вопросы. (Ведь они же могут появиться у тех людей, среди которых мы будем распространять тексты Кургиняна. И мы должны хотя бы упредить их возможные вопросы).
Начинаю помещать "Суть времени -1". Если эта тема заинтересует форумчан, то продолжу её.

«Суть времени-1»

О проекте «Суть времени», его названии

Мы посоветовались и решили назвать серию моих телевыступлений "Суть времени" не потому, что есть забавное созвучие между названиями "Суд времени" (популярное в 2010 году телевизионное ток-шоу) и "Суть времени", а потому, что действительно хотим обсуждать суть времени, суть своей эпохи, в которой мы живём, её проблемы, её болевые точки, перспективы, а также причины возникновения и историю развития той плачевной ситуации, в которой мы все оказались.

Комментарий Правдина:
Как показало время, «серия телевыступлений» Кургиняна постепенно породила общественное Движение под тем же названием. Соответственно, изменились цели и содержание Проекта – не только «обсуждать суть своей эпохи», но и предпринимать активные действия по спасению страны.

О единомышленниках и оппонентах

Это невозможно обсудить на телевизионном шоу, особенно когда споришь с людьми противоположных убеждений, причём в атмосфере их страстного отстаивания. Это можно обсуждать спокойно между своими, когда не боишься задевать больные проблемные точки, когда можешь искать ответы вместе с другими в реальном масштабе времени или, как говорят в таких случаях, в "онлайн", т.е. прямо вот здесь и сейчас.

КП: 1) Почему всё-таки «невозможно обсудить в споре с людьми противоположных убеждений»? Наверное, в частности, потому, что «противоположные убеждения», если уж они возникли у человека (например, Млечина, Пивоварова, Караганова…), воспитывавшегося, казалось бы, как и мы, в той же системе нравственно-исторических координат, имеют ИНУЮ, чем у нас эмоциональную подложку, и на этой ИНОЙ эмоциональной подложке произрастают ИНЫЕ, зачастую противоположные, убеждения. Причины появления в душах наших людей ИНЫХ эмоциональных почв – отдельная тема. В первом приближении можно сказать, что подготовка этих почв, их удобрение мифами, искажённой информацией и т.п. – есть одна из главных задач информационной войны против нас Запада.
2) Как понять «искать ответы в «онлайн», прямо вот здесь и сейчас»? Ведь имеет место монолог одного человека, а не дискуссия в Скайпе! То есть Кургинян не «ищет ответы ВМЕСТЕ С ДРУГИМИ в реальном масштабе времени», а ДАЁТ свою трактовку ситуации. Или я чего-то не понимаю?

Это надо делать неспешно, пусть даже путаясь, но действительно сосредоточенно и настойчиво выясняя, в чём истина, и понимая при этом, что, может быть, ты её и не найдёшь сразу.

КП: Это хорошо сказано, искренне. Но, опять же, такая внутренняя работа должна проводиться, наверное, судя по контексту, в диалоге, а не в монологе.

Кроме того, очень ценно, что когда обсуждаешь сложные вопросы в дружественной среде, когда не все твои утверждения получаются с первого раза достаточно убедительными, - ты не испытываешь большой психологический дискомфорт, какой бы испытывал, дискутируя в среде идеологически враждебной, среди людей, которые всегда будут стоять на своём и в любой ситуации будут просто оппонентами, то есть такими стенками, от которых брошенный теннисный мяч доказательств будет упруго отскакивать. Прекрасно, когда в дискуссиях принимают участие люди, способные понять друг друга, настроенные в ходе диалога сблизить свои позиции или уточнить их. Полемизировать же с непробиваемыми оппонентами не интересно, как мне кажется.

КП: Хорошие рассуждения.

Что есть история?

Что такое есть, в конце концов, история? Это процесс, развивающийся во времени. Если мы обсуждаем историю и смысл истории, мы не можем миновать проблему времени.

КП: Крайне неясное утверждение. Убрать его?

Мне хотелось бы, прежде всего, обсудить степень катастрофичности того времени, в котором мы живём, степень катастрофичности ситуации в России сегодня, перспективы, способы выхода из этой ситуации.

КП: Надо оговорить здесь, что под Россией понимается современная Российская Федерация? А то величать обломок бывшей имперской России "Россией" как-то некорректно, по-моему.

Что произошло с СССР / Россией?
1991 год: революция или катастрофа?

Итак, что же произошло со страной, и чем является то, что одни («демократы») называют "революцией здравого смысла", победившей революцией, "выведшей страну на магистральный путь истории", а другие («недемократы») называют "катастрофой", "преступлением" и ещё неизвестно чем? В чём качество нынешней ситуации, которую пора уже не проклинать и не прославлять, а пытаться понять?

КП: Произошло с какой страной? Наверное, с СССР, а не с «Россией». Это надо как-то оговорить, иначе в голове путаница возникает.

О диагнозе болезни и способах её лечения

Я выскажу по этому поводу свою точку зрения. Она, может быть, в чём-то является усложнённой, но я её иначе сформулировать не могу. Кроме того, я, кажется, не видел, к сожалению, никаких формулировок, которые бы давали рецепты, пусть и усложнённые, того, как действовать, исходя из того, что случилось. А отрывать "Что случилось?" от "Как действовать, как преодолевать случившееся?" – невозможно. Как нельзя в принципе отрывать диагноз болезни от способов её лечения.

КП: Всё же «пытаться понять качество нынешней ситуации» и искать рецепты, «Как действовать?» - несколько разные задачи, которые вполне можно, на мой взгляд, обсуждать отдельно. То есть автор не привёл убедительных аргументов для подтверждения своей точки зрения. На мой взгляд, специалисты по постановке диагноза (работники диагностических центров) и лечащие специалисты (работники поликлиник) – это всё-таки несколько разные специализации . Однако автор сразу оговорился, что это его личная точка зрения, которая, значит, может и не быть полностью истинной.

Конечно, может оказаться, что болезнь неизлечима. Но даже в этом случае люди волевые и мужественные идут до конца и лечат больного, даже не имея никаких шансов на успех. И, как говорит опыт медицины подобного типа, иногда и достигают успеха, и совершается чудо, которое для меня, например, является не чудом, а предельным сосредоточением воли, интеллекта, желания добиться результата вопреки всему, а также таланта того, кто этого результата добивается.

КП: Хорошие слова для вдохновления слушателей. (Увы, если бы здоровье человека зависело только от его воли!)

Падение народного духа

Так что же всё-таки случилось со страной, и как я понимаю случившееся, названное (Путиным) "геополитической катастрофой". Хотя, с моей точки зрения, определения "геополитическая катастрофа" недостаточно. Конечно, произошла геополитическая катастрофа распада СССР, но перед этим или параллельно с этим произошла другая, гораздо более важная для граждан страны катастрофа, которую я назвал бы глубоким падением народного духа.

КП: Это очень важное утверждение, которое можно дискутировать! А может, дух народный не упал, а просто опустился до СВОЕГО уровня, характерного для русского народа? Может, лишь благодаря пассинарности, лидерским качествам Сталина удалось поднять на время этот дух, возбудить в людях чувство исторического достоинства. (Вспоминаются причины сталинской кампании борьбы с космополитизмом - см. В.Кожинова).

Я постараюсь разъяснить, что я имею под этим в виду – особенно для тех, кто в принципе, как и я, не сопричастен религии, Я считаю себя человеком вполне светским.

КП: Очень важное заявление! Кургинян прямо говорит, что он – человек нерелигиозный.

Итак, что же всё-таки произошло со страной конкретно, и как это происшедшее в принципе было организовано? Обсуждая этот вопрос, мы не можем уклониться от того, чтобы не поговорить о природе человека и человеческого общества.

[Правдин]

Суть времени - 1 (продолжение)

Социокультурная травма общественного сознания, разлом народной души

Было ли это так смертельно опасно, что в этой ситуации общество было обречено? Никоим образом. Достаточно было разрешить нормальную демократическую дискуссию и дать людям, которые обладали другим представлением об историческом процессе, которые к тому же умели спорить и доказывать, дать им возможность вести полемику – и, возможно, Советский Союз был бы спасён. А главное – население не сошло бы с ума настолько, насколько оно сошло. Крыша бы поехала не так сильно, удар был бы не так силён, это бы не носило характер когнитивного шока (дискомфортное состояние, вызываемое противоречием между имеющимся устоявшимся представлением о чём-либо и свежей поступающей информацией, фактами; человек, переживающий «когнитивный шок», становится восприимчивым к любому внушению; критическое мышление у него в это время выветривается начисто), не носило бы характер широкой социокультурной травмы (её характеристиками являются, в частности, потеря идентичности, ценностный вакуум, обесценивание социальных норм, разрушение сложившихся моделей поведения и мышления). Травмы не индивидуальной, хотя и индивидуальной тоже, но коллективной, общественной, национальной, назовите её как хотите.
Но тем другим людям говорить не дали. Или им дали говорить на таких площадках, на которых их не слышали. Или же вместо них выдвигались оппоненты, которые заведомо могли только дискредитировать саму идею оппонирования таким замечательным интеллигентным, образованным противникам, какими были диссиденты, которых выпустил Яковлев на телеэфир и в наиболее популярные газеты, которые, в свою очередь, подчёркиваю опять, на том этапе полностью контролировались правящей партией.
Итак, удар был чудовищно силён! Никакого противодействия этому удару не было. Более того, на том этапе полемика между патриотами и ненавистниками СССР носила заведомо тупиковый характер – потому что с одной стороны были люди, которые обладали знаниями или тем, что они называли знанием, совокупностью фактов, аргументов: "Вот это было на самом деле так, так и так, вот архивы, вот данные, вот факты" и так далее. А с другой стороны находились люди, которые только и говорили: "Злопыхатели, не смейте трогать наш советский миф, нашу замечательную легенду о стране и обществе!"
Если бы наше общество было традиционным (традиционное общество — общество, которое регулируется традицией; сохранение традиций является в нём более высокой ценностью, чем развитие; данная организация общества стремится сохранить в неизменном виде социокультурные устои жизни) и охраняло бы миф о самом себе так, как католики в каком-нибудь 17 веке охраняли миф о непорочном зачатии (то есть на любое оскорбление своих святынь отвечали бы просто, так сказать, ударом шпаги), то, возможно, в этом бы не было ничего страшного. Но наше общество было уже модернизированным, современным, оно не сакрализировало (сакральный – священный, святой, включённый в систему культа) свои мифы и не готово было подобным образом их защищать.

КП: А как это согласовывается с точкой зрения С.Г.Кара-Мурзы, который считает советское общество именно традиционным?

Оно хотело не мифов, а правды. И как только сторонники Советского Союза и советского общества начинали говорить о том, что вот, де мол, у нас есть священное, их противники говорили: "Подожди, подожди, а может, на самом-то деле, всё советское было пакостным? Может, ты нам просто врёшь? Может быть, это идеологическая мулька?" и т.д., и т.п.
Таким образом, произошёл колоссальный, непоправимый, фантастический разгром народной души, который начался, по-видимому, всё-таки где-нибудь в году 86-м, либо в конце 86-го – начале 87-го, и закончился в 90-м - 91-м. Это был недолгий период, который определил чрезвычайно многое в нашей истории. Потому что за это время широчайшим общественным слоям было доказано, что их первородство – тухлое, порченное! И советские люди, наши соотечественники это признали. Я видел это, я являюсь очевидцем, я участвовал тогда в дебатах, на "горячих линиях" на московском телевидении или на каких-нибудь открытых площадках. Я видел людей, которые уже приняли в себя дозу этого диссидентского яда, и которые просто сходили с ума от злобы, ненависти, разочарования, от ощущения того, насколько они обмануты, как им вешали лапшу на уши так много лет, и как на самом деле всё это было.
В оправдание своих соотечественников могу сказать, что по ним ударили очень сильно. По ним ударили так сильно, как никогда. И если бы, повторяю, не монополия правящей партии, не допускавшая равноправной дискуссии между патриотами и ненавистниками страны, если бы спор происходил честно, демократично, то, возможно, наши соотечественники не были бы так сильно травмированы душой. Но произошло то, что произошло. В этом смысле история не имеет сослагательного наклонения. Это уже произошло! Общественное сознание было взорвано этим страшным ударом, нанесённым по нему враждебными силами и людьми, было взорвано этим первым брошенным ими в наше общество сообщением.

Второй сигнал: отказ от идеалов

Но было и второе сообщение, ничуть не менее важное. Он заключалось в следующем: "А зачем вам, советским людям, вообще нужно первородство?! Один-то раз живём! Сегодня! Дайте пожить! Откуда все эти бредни о том, что необходимы какие-то идеалы, что нужна жертвенность, что мы должны жить какими-то смыслами? Да не этим надо жить!"
Появилось множество статей, в которых дискредитировались, высмеивались идеалы - не только конкретно советские, но идеалы вообще! Советским людям с этого момента сказали, что ни миссии, ни мечты быть у них не должно вообще. Не только советской, которая "ложна и порочна, ужасна и омерзительна", но и вообще никакой! Жить надо интересами, то есть, говоря метафорически, вот этой самой «чечевичной похлёбкой». (Обратите, однако, внимание, что американская мечта этими враждебными нам силами и людьми никогда не отменяется, она всегда существует – и как американская миссия, и как многое другое).

Нравственное, духовное падение советского народа
Преступление советской интеллигенции
Расстрел Белого Дома

Оба эти сообщения проникли в сознание огромного количества наших соотечественников, и в итоге они отказались от своего первородства. Конечно, в 90-м, в 91-м и даже в 92-м году можно было считать, что они отказались от него во имя демократии, свободы, права и всего прочего – то есть во имя другого идеала, что в принципе является допустимым. В конце концов, что такое революция 1917 года? Один идеал (православной империи, креста над Святой Софией, православной симфонии и всего прочего) меняется на другой идеал (коммунизм). Идеал на идеал – это такой бартер, такая рокировка. Это и есть История: как только происходит обрушение одного идеала, тяжелейшим образом травмируя общество, его тут же заменяет другой идеал, и ситуация стабилизируется.
К 93-му же году стало ясно, что наши соотечественники, уже поняв, что они обмануты, тем не менее в значительном количестве поддержали Ельцина. Почему? Граждане просто поверили Ельцину, который сказал, что он ляжет на рельсы, если рынок и вообще реформы не наполнят народное корыто очень вкусной чечевичной похлёбкой. Гораздо более вкусной похлёбкой, чем та похлёбка, которую предлагал советский строй, во многом, действительно, аскетический и скудный. Граждане в это поверили – и в этот момент завершили, оформили своё глубокое нравственное, мировоззренческое, духовное падение. Они отказались от идеалов, сменили первородство на чечевичную похлёбку!
При этом я должен сказать, что интеллигенция, которая в этом участвовала (и не просто участвовала, а фактически науськивала граждан, двигала их этим путём) совершила нечто чудовищное. Ибо она действительно к первому сообщению, согласно которому советское первородство - порченное, добавило сообщение второе, согласно которому идеалы – это вообще фуфло.

КП: Автор предъявляет претензии к интеллигенции, «которая в этом участвовала». А где ж была «противоположная» интеллигенция? Наверное, подавляющее её число повтягивало свои языки глубоко в горло – в основном, из-за своей тупости, трусости и равнодушия к судьбам страны. Интересно, насчитывалось ли в стране хоть сотня видных интеллигентов, которые защищали бы советский общественный строй?

Ни одно общество, если оно хочет существовать, ни одна власть, если она хочет властвовать, никогда не рубит сук, на котором сидит. Она не уничтожает Идеальное вообще. Уничтожая какое-то исторически обусловленное Идеальное, например, советское (или досоветское), она тут же ставит на его место другое Идеальное. Это прекрасно понимал Ленин: от всего наследства отказаться невозможно, поскольку тогда не сумеешь никуда вставить свои новые идеалы – они не прорастут. А если они не прорастут немедленно, если быстро не возникнет нового идеального содержания, то ты обществом управлять не можешь, власти быть не может, не может быть легитимности, не может быть ничего! Есть только полузвериное стадо, растерянное и беспомощное, которое не способно быть опорой никакой власти.
Итак, в этом смысле интеллигенция, являясь по своей роли в обществе жрецом Идеального, совершила двойное преступление. Она, во-первых, действительно огульно дискредитировала то, в чём не разобралась (я имею в виду советское общество). Во-вторых, она дискредитировала Идеальное вообще. Дискредитировав его, она и себя лишила будущего, потому что она оказалась не нужна. И власть, власть обрекла её на жалкое прозябание. А опереться на безыдеальное общество невозможно, можно только плыть вместе с ним по какому-то страшному течению. Это даже не река Стикс, вонючая, зловонная речка, которая постепенно течёт в какие-то канализационные поля, а не даже в поля Аида или в Элизиум. Нет, это течение - в нечто гораздо более стыдное и страшно.
Итак, с того момента как это было сделано, а это было окончательно сделано, конечно, в 93-м году (91-й тут не могу считать окончательной вехой просто потому, что была вся неоднозначность фактора Горбачёва, фактора растерянности, непонятность будущих перспектив, частичная незаконность действий ГКЧП и многое другое, там была неопределённость). В 93-м году была полная определённость, но к Белому Дому пришли не сотни тысяч, а лишь несколько десятков тысяч человек.
На расстрел Белого Дома люди смотрели достаточно хладнокровно. После расстрела оказалось растоптанным всё – право в его демократическом понимании, демократические выборы в том подлинном смысле слова, который мог бы как-то ассоциироваться со свободой, а свобода - величайшая ценность. И уже было понятно, что всё это сделано только ради того, чтобы кто-то обогатился, и после этого развился вот этот самый капитализм, ради которого это всё и делалось.
Но ведь это делалось не ради капитализма как такового, потому что никто же не воспринимал в этот момент капитализм уже как нечто идеальное. Я подчёркиваю – Идеальное рухнуло! Это делалось ради каких-то конкретных приобретений материального характера. Ради большего «процветания», ради большего количества чечевичной похлёбки, которая окажется в корыте. Граждане, отбросив первородство, совершили глубочайшее метафизическое падение, и этим завершили первый этап своей мистерии.