Что убивает детей Опции

[Валерий Рокотов]

В Красноярске сегодня похоронили пятилетнюю Полину Малькову, абсолютно чудесного невинного ребенка. Несколько дней назад ее похитили и растерзали. Какое-то дикое горе, перед которым все меркнет. Которое перечеркивает все позитивное, что появилось в нашей жизни после черных лет ельцинизма и гайдаровщины. Все это похоронено сегодня вместе с пятилетней девочкой в могиле, которую своими руками выкопал отец. Полина, я тебя не забуду. Я буду помнить тебя, пока дышу, помнить как своего ребенка, пришедшего, как приходят все дети, из света и отнятого тьмой. И дело не в страхе за жизнь собственного ребенка. Нет больше чужих детей. Все свои. И их надо защитить. Каждый на своем месте может противостоять этой мрази, которая служит тьме. И это уже обязанность - останавливать пошлость и мерзость словом или руками, останавливать тех, кто производит тьму, из которой приходят убийцы.
Нужно менять уголовный закон - максимально ужесточать наказания за преступления против детей и женщин. Вплоть до показательных расстрелов, и абсолютно наплевать на то, что скажет Запад, который уже давно холодно наблюдает, как гибнет Россия, и вконец изолгался. Дети и женщины должны быть максимально защищены, если страна собирается жить.

[Tapa]

История с девочкой жуткая. Случай не первый. В том же Красноярске около года назад. В других местах тоже то и дело какое-нибудь зверское убийство. Но все же эта красноярская история несет в себе нечто совершенно новое. То, что девочку утащили средь бела дня на оживленной улице. Она кричала и отбивалась, пыталась вырваться. Вокруг было много людей. НИКТО не среагировал. Не поняли. Просто не заметили. Были заняты.
Сколько-то лет назад попалась книжка американского журналиста - впечатления от России. Там был такой эпизод. На Красной площади милиционер стал кричать на его ребенка, не давая тому залезть на сугроб, требовал, чтоб родители его убрали. Он страшно возмутился: ну, надо же, до чего тоталитаризм доходит! Но, прислушавшись, понял: милиционер беспокоится не за Красную площадь, а за ребенка - что тот наберет снега в ботинки. Американец был потрясен, что такое возможно, и несколько страниц посвятил этой странной черте русских - отношению к чужим детям. Помнится, я тогда подумала: надо же, такая естественная черта, которую мы даже не замечаем, а для них удивительно...
Над русской психикой много лет сознательно и упорно работали. Ее неслабо тренировали. На невосприимчивость. Снять солидарность, сострадание, отзывчивость к другому... - это ведь все русские коды сознания, не позволявшие атомизировать общество.
Репортажи о чеченской войне вперемежку с гедонистической рекламой - это как? Дети, просящие в метро, - это как? Молодой таджик, обреченно сидящий на замусоренной московской улице с маленьким задыхающимся ребенком на руках, - это все как?
Это большой испытательный стенд. Общественное сознание сначала металось и болело, а потом утеряло чувствительность. Индивидуальное - тоже. И вот уже люди не понимают, не слышат, что ребенок кричит им о помощи.
НЕСЕТ МЕНЯ ЛИСА ЗА ТЕМНЫЕ ЛЕСА...

[алекс]

История с девочкой жуткая. Случай не первый. В том же Красноярске около года назад. В других местах тоже то и дело какое-нибудь зверское убийство. Но все же эта красноярская история несет в себе нечто совершенно новое. То, что девочку утащили средь бела дня на оживленной улице. Она кричала и отбивалась, пыталась вырваться. Вокруг было много людей. НИКТО не среагировал. Не поняли. Просто не заметили. Были заняты.
Сколько-то лет назад попалась книжка американского журналиста - впечатления от России. Там был такой эпизод. На Красной площади милиционер стал кричать на его ребенка, не давая тому залезть на сугроб, требовал, чтоб родители его убрали. Он страшно возмутился: ну, надо же, до чего тоталитаризм доходит! Но, прислушавшись, понял: милиционер беспокоится не за Красную площадь, а за ребенка - что тот наберет снега в ботинки. Американец был потрясен, что такое возможно, и несколько страниц посвятил этой странной черте русских - отношению к чужим детям. Помнится, я тогда подумала: надо же, такая естественная черта, которую мы даже не замечаем, а для них удивительно...
Над русской психикой много лет сознательно и упорно работали. Ее неслабо тренировали. На невосприимчивость. Снять солидарность, сострадание, отзывчивость к другому... - это ведь все русские коды сознания, не позволявшие атомизировать общество.
Репортажи о чеченской войне вперемежку с гедонистической рекламой - это как? Дети, просящие в метро, - это как? Молодой таджик, обреченно сидящий на замусоренной московской улице с маленьким задыхающимся ребенком на руках, - это все как?
Это большой испытательный стенд. Общественное сознание сначала металось и болело, а потом утеряло чувствительность. Индивидуальное - тоже. И вот уже люди не понимают, не слышат, что ребенок кричит им о помощи.
НЕСЕТ МЕНЯ ЛИСА ЗА ТЕМНЫЕ ЛЕСА...

Правильно бы назвать тему: что убивает в нас человека?
Ещё лет 15 назад считалось, что на Колыме особые взаимоотношения между людьми. Взять в долг абсолютно постороннему человеку сумму денег "на дорогу" в аэропорту считалось нормой поведения. Сказывались особые условия жизни, какое-то "северное братство". Сейчас сталкиваешься с совершенно дикими случаями - мимо людей попавшими в беду на трассе не останавливаясь проезжают машины, снимают попавших людей на мобильники...