Альтернативный проект, альтернативная модель? Опции

[bella_ciao_2010]

В последнем выпуске Сути времени была заявлена ясная концепция организации движения, в том числе, институт АЛМОР, как инструмент для работы над альтернативными моделями развития (Сверхмодерна). Поскольку за всё это время (старательно изучая все доступные материалы) я не нашел расхождений в наших взглядах на происходящее и будущее, считаю разумным дальнейшую работу над своим проектом (создания инфраструктуры благотворительности) вести в рамках движения, если конечно это не вызовет обоснованных возражений.

В этой теме, в несколько приемов, я постараюсь дать минимально необходимую информацию по данному вопросу - идеи, наработки, примеры и комментарии. Благотворительная сфера покрыта «туманом» стереотипов и ложных представлений, под которыми трудно увидеть семена и ростки будущего, еще труднее помочь им вырасти. Именно этим (выращиванием) и должна заниматься предлагаемая мною лаборатория.

Итак, для начала:

1. БЛАГОТВОРИТЕЛЬНАЯ СФЕРА (сектор, сообщество) – катакомба, разнообразно оформленная социальная среда, самой основой существования которой являются ценностные (идеальные) мотивации. Эта катакомба не проявлена и не осознана ею самой, хаотична, мифологизирована, но при этом, реально существующая, работающая на благо людей в гораздо большем объёме, чем это представляет большинство наших сограждан.

Я не смог найти другого сегмента нашего общества, где сочеталось бы столько необходимых свойств и потенциалов, а также противоречий.

2. БЛАГОТВОРИТЕЛЬНАЯ СФЕРА – наиболее перспективный сегмент общества, с точки зрения создания, с его помощью, «правильной», концептуально обоснованной «альтернативной» социальной инфраструктуры. Эта инфраструктура должна, через интеграцию, способствовать созданию подобной инфраструктуры в смежных сферах – здравоохранении, образовании, культуре и т.д.

[Вячеслав.]

Говоря о понятии справедливости, следует иметь в виду несколько важных моментов.

Во-первых, непосредственно в ощущении нам дана несправедливость, а справедливость как таковая нами почти не замечается, как не замечается нами теплая куртка, когда жмут ботинки. В соответствии с теорией социальных ролей можно сказать, что несправедливость - это ощущение, которое испытывает человек, находящийся в определенной социальной роли и обладающий соответствующим набором социальных ожиданий, в момент, когда эти ожидания не оправдываются. Вы приходите к жене с букетом роз и словами нежности на губах – а она закатывает вам истерику, бьет посуду, дает пощечину - вы ощущаете несправедливость произошедшего.

Во-вторых, следует понимать, что само по себе уравнивание доходов или введение прогрессивного налога, как это не прискорбно, не решает проблему социальной справедливости. У многих в памяти запечатлены те годы, когда либеральная интеллигенция возмущалась так называемыми «членовозами» - автомобилями ЗИЛ высшего руководства СССР, которых было несколько штук на всю страну. Эти смешные ныне привилегии, тем не менее, были объектом нападок. Какая бы не была справедливая система распределения благ – всегда найдутся люди, которые скажут, что «наши люди в булочную на такси не ездят».

Снять эту проблему можно будет только тогда, когда люди поймут разницу между «Иметь» и «Быть», так хорошо описанную Фроммом. Раскрученное «Иметь» приводит к тому, что человеческая идентичность определяется через внешние предметы, которыми он обладает. Это – отчужденная идентичность. Такие люди на вопрос «кто ты такой» отвечают: я – директор фирмы, я – хозяин фермы, я – кандидат наук, я – отец троих детей. Они определяют себя не через то, что внутри них, а через внешние предметы. Человек – это то, о чем он думает и каковы его подлинные мотивы, а не то, чем он обладает, потому что реальность состоит в том, что он ничем не обладает. Все, что у него есть – это миг между двумя бесконечностями. А он тратит этот уникальный миг на приобретение вещей, которые ему все равно не принадлежат, и проживает жизнь как глупец и фантом, который жив лишь в своих мечтах, и который, как герой Чехова «всю жизнь судьбами спинного мозга интересовался больше, чем судьбами мироздания». Подумайте, кто богат: тот, кто хочет все, что попадается на глаза, присвоить, или тот, кто способен испытывать счастье отдавать?

Когда человек перестанет тем больше значить, чем больше он имеет, когда человеку будет казаться ниже своего достоинства думать прежде всего о своей шкуре, когда он будет ценить высокое качество своей человечности больше, чем тряпки и жратву – тогда проблема социальной справедливости может быть по-настоящему решена.

В третьих, точно так же, как истина всегда конкретна, так и справедливость, выведенная из несправедливости, индивидуальна. Ощущение несправедливости присуще только конкретному человеку. Значит ли это, что мы должны стремиться к такому порядку, при котором каждый индивид не будет ощущать несправедливости?
Нет, как ни парадоксально, я так не думаю. С одной стороны – это невозможно в принципе, поскольку всегда есть люди с девиантным, а то и преступным поведением, и следить за тем, чтобы они не испытывали чувство несправедливости по отношению к себе – это есть некий идиотизм. С другой стороны – общество, в котором каждый всем доволен и все считает справедливым, лишено противоречия как источника своего развития. Это общество сонных, унылых потребителей, вечно ищущих соски, чтобы заткнуть ею свою внутреннюю опустошенность.

Единственный способ сохранить историческую динамику и стремиться к справедливости состоит в том, чтобы говорить не об индивидуальной, но о внешней, трансцендентной и потому всеобщей справедливости. Справедливости, подчиненной цели сохранения и развития страны и народа как субъекта истории, несущего что-то очень важное для всего человеческого рода. Нет трансцендентной справедливости вне религии или идеологии. Необходимо понять, насколько это важнее частной, мелкой, конечной человеческой жизни! Во имя такой, высшей справедливости индивид, класс, большие социальные группы могут подвергаться несправедливости, насилию и бедствиям, как подвергались они этому во время очень многих модернизаций.

Не насилие ради насилия, а насилие как повивальная бабка истории. Не насилие над индивидом как цель – а свободный, возвышенный индивид как цель и насилие как способ завести внутренний мотор личностного развития, подобно тому, как насильственно заводят, толкая машину, её заглохший двигатель.

Такова цена развития, и когда говорят, что никакие успехи страны не стоят страданий её граждан, я вспоминаю слова Сергея Чернышева, имеющего репрессированных родственников, произнесенные им в дискуссии со Сванидзе: «Нужно ко своей стране относится так, что она, как страна, может вам сделать очень больно… Но это не значит, что, подводя итоги своей жизни, вы должны подводить и итоги жизни страны». Большие социальные группы, становясь донорами модернизации, жертвуют своим благополучием, а в иные, суровые времена, и жизнями ради высшей справедливости, которая превосходит по значению все мелкие и крупные обиды и личные счета. Речь идет о народе и исторической судьбе, о миссии, о мечте, о том, что (по Сент-Экзюпери) каждый человек, как камень, ограничивает свою свободу бессмысленного лежания в поле, и, вместе с другими людьми-камнями, формирует собор, и тем самым осмысливает свою жизнь.

Единственное выделенное направление в человеческой жизни, единственное, что может придать ей смысл – это движение вверх. Эта великая идея восхождения человеческого рода как высшего и единственного смысла его существования выражена лучше всего в стихотворении П.Ф. Якубовича, которым я и завершу:

Я знаю — на костях погибших поколений
Любви и счастья прекрасный цвет взойдет;
Кровь жаркая борцов и слезы их мучений
Лишь почву умягчат, чтоб дать роскошный плод.
Из груды их крестов создастся ряд ступеней,
Ведущих род людской к высоким небесам:
Свершится дивный сон и светлых райских сеней
Достигнет человек и богом станет сам.
О, как горит звезда неведомого счастья,
Как даль грядущего красна и широка,
Что значит перед ней — весь этот мрак ненастья,
Всех этих мук и слез безумные века.