Нужна Утопия Опции

[metaphysic]

«Философы только разным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его». Маркс был не совсем прав, утверждая это. Начиная, наверное, с Платона многие философы не только объясняли мир, но и предлагали проекты более совершенного мироустройства. Другое дело, что эти проекты редко находили достаточно много пассионариев, бравшихся за осуществление утопий. Легко понять, что необходимым условием успеха революционеров является наличие особых социальных условий. Эти условия заключаются в исчерпании потенции, заложенной в соответствующем общественно–политическом устройстве. Пользуясь представлениями Гумилева, можно сказать, что "пассионарный взрыв" происходит тогда, когда общество оказывается в субпассионарной фазе обскурации. Самый масштабный пример тому — это возникновение христианской сверхцивилизации, совпавшее по времени с начавшимся погружением Римской империи в субпассионарную гниль, подобную современному постмодернизму.
В настоящее время мы переживаем эпоху исчерпания информационного резерва, изначально заложенного в эту сверхцивилизацию. Ситуация эта породила в ХХ веке попытки реализации двух утопий — фашистской и коммунистической. Первая базировалась на идеологии предельного индивидуализма — мир должны были преобразовать ницшеанские "сверхчеловеки", стоящие выше обывательской морали буржуазного общества. Вторая являлась, по сути, атеистическим возвращением к идеологии раннего христианства. Не смотря на то, что в осуществление этих утопий были вовлечены огромные массы людей, им не удалось, тем не менее, проложить новые пути социальной эволюции — их погубила свойственная всем революциям болезнь под названием тоталитаризм. В Германии интернациональная по своей природе фашистская идеология переродилась в человеконенавистнический нацизм. В СССР же коммунизм был удушен феодально–клерикальной бюро-кратией.
ХХ век оставил нашу цивилизацию беременной. Она или разродится новой утопией, или погибнет в мучениях. Обязательным условием воскрешения нашей гибнущей цивилизации является создание проекта более справедливого жизнеустройства, иммунного, вместе с тем, к тоталитаризму.
Я прошу вас посетить сайт http://www.UtopiaUltima.narod.ru/

[Гость_Юрий Николаевич_*]

Все "Великие стройки" от Стоун-Хенжа до Енисейского каскада порждены великой идеей.
(интересна сама символика воды в большевизме)
Поставить стройку впереди идеи?
Нужна Утопия. Нужна, но не утопит ли она нас окончательно?
Не лучше ли идти в проверенные религиозные системы и пытаться их модернизировать?

Новая жизнеспособная и жизнеутверждающая Утопия должна соответствовать неким требованиям.

Она была нетороплива,
Не холодна, не говорлива,
Без взора наглого для всех,
Без притязаний на успех,
Без этих маленьких ужимок,
Без подражательных затей...
Всё тихо, просто было в ней...

Основным требованием был и останется "основной закон эмбриологии" - ,, филогенез повторяет онтогенез".
Как христианство приняло в себя и шаманизм и развитое жречество (ритуалы родового строя и ритуалы цементирующие империи)
так и новая трактовка Идеала должна позволять Духу новообращённого пройти весь Путь который прошли его Предки.

[metaphysic]

Уважаемая Тара!
Спор, который мы с Вами ведем, как, по–видимому и любой спор, не может привести к истине. Максимум, на что спорящие могут рассчитывать, — это убедить оппонента в своей истине, заставить его поверить в нее. В конечном счете, наша полемика — это спор идеалиста и материалиста. Что для Вас культурные коды, определяющие судьбу народа? Упрощенно говоря — это учебник истории, некий исторический музей. Максимум, что Вы можете допустить, — это то, что в этом музее есть невидимый запасник, экспонаты которого называются архетипами. Для меня же духовный мир нечто несравненно более глубокое. Нечто, что гораздо труднее пощупать.

В истории с татаро–монгольским игом, для меня важнее мук русского народа и Куликовской славы, то, что русский народ никогда от этого «ига» не избавлялся — оно исчезло само собой. Из всех ханств, на которые распалась Золотая Орда, Русский улус был последним, кто платил ясак тому ничтожеству, который считал себя наследником Батыя. Но Русь не просто до последнего держалась за Орду, она стала ее наследницей. Эта новая орда под названием Россия вобрала в себя всех, кому дорога (на архетипическом уровне) ордынская парадигма, всю Евразию. В состав России вошли все осколки Золотой орды — Казанское и Казахское ханства, Ногайская и Астраханская орды, Сибирская орда. Более того, она поглотила обладающие ордынским комплексом народы, никогда в Золотую орду не входившими. Это — и хакасы, и буряты, и калмыки, и тувинцы, и якуты… Нашим народом являются и собственно монголы.

Что же такое орда? Готовы ли Вы, Тара, принять мою истину? Орда — это не государство. Вы можете сколько угодно штудировать «Происхождение семьи, частной собственности и государства» и думать, что Вы что–то поняли. Орда — это нечто несоизмеримо более древнее, чем государство. В нашей жизни наиболее близким аналогом орды является банда, разбойничья ватага. Главное отличие этой человеческой общности от самого маленького государства заключается в том, что банда, в отлисие от государства, имеет цель. Нет цели — нет банды. Специфика кочевого образа жизни заключается в том, что номадам не нужно государство в энгельсовом смысле. Однако им просто необходимо организовываться в банды. Разница между бандой и ордой, прежде всего, количественная. Для того чтобы могли существовать банды континентального масштаба, ее участники (отнюдь не граждане) должны хранить в своем бессознательном то, что можно назвать ордынским комплексом. Ордынец — это тот, кто разделяет цели орды. При этом неважно, какой он расы и веры, какова твоя культура. Отсюда царящая в орде веротерпимость и ксенофилия. Государство — это объединение эгоистов. Они могут жить вместе только в тюрьме государственного права. У ордынцев совсем друга закваска — сам погибай, а товарища выручай. Этим кодекс Хамураппи отличается от ясы Чингисхана. Ордынец не может быть демократом. Демократия — это узаконенные правила борьбы эгоистов. Ордынец — прирожденный тоталитарист. Хорошо, когда «тоталитархом» является ясная всем ордынцам Цель. Но это не обязательно, достаточно, чтобы ордынец верил, что эту цель знает Вождь. Отсюда то, что государственнику представляется рабской психологией ордынцев.
Может быть, Вы теперь поверите, что русские суть ордынцы. Что ордынский комплекс прискакал к нам на мохнатой монгольской лошадке. Впрочем, сомнительно.
* * *
Теперь о Гумилеве. Гегель видел движущую силу истории в эволюции духа, в движении свойственном Миру идеального, его Астралу — миру идей. Разные идеалисты называли это мир по–разному — это и Космос, и Информационное пространство, и Небо, и Олимп, и Пантеон. Во времена К. Маркса «поумневшее» человечество было уже не пронять «религиозным опиумом» — люди молились на науку. Именно поэтому Маркс и поставил гегелевские законы эволюции «с головы на ноги», объявив эти законы неотъемлемым свойством материи. Однако сейчас мы хорошо знаем, что никаких движущих эволюцию сил у материи нет и не предвидится. Там есть силы гравитационные, силы электромагнитные, а также силы, соответствующие слабому и сильному взаимодействиям. Это — все: «движенья нет, сказал мудрец брадатый». То, что материя пассивна, люди знали всегда. Слепив мертвого Адама, Всевышний вдохнул в него душу. Даже отец атомизма Демокрит понимал, что одних его атомов мало. В чем же причина свистопляски вокруг Гумилева? А дело в том, что он посмел говорить о движущих силах истории. И все «стихийные материалисты» взвыли — идиот. Это не следует из науки! Почему же они не кричат «идиот!» Карлу. Диалектический материализм никак не следует из науки. Вам нравится называть творение Маркса наукой — так будьте добры называть наукой и учение Гумилева, блистательно развившего учение Гегеля. Верил ли сам Гумилев в диалектический материализм? Скорее всего — да. Но можно допустить, что и нет. Вы представляете, что с ним было бы, если бы он сказал, что Маркс — дурак.

Важнейшее отличие движущих сил истории от сил материального мира в их телеологичности — они движут материю к Цели. Это хорошо понимали христиане, понимали это и Гегель с Марксом. Понимал ли это Гумилев? Вряд ли — он считал, что его пассионарность никак не связана с целепологанием. Ratan, например, считает, что было бы более естественным и приятным, если бы пассионарность нашла свой выход в похоти. Мы, конечно, не можем знать, какие виды на материальный аспект вселенной имеет Астрал. Можно лишь верить прозрениям, что, в конце концов, «Небеса свернутся, как свиток». Можно, однако, понять, что в планах Астрала какое–то поручение есть и для Земли. Может быть, это нам предстоит сворачивать вселенную?

Орда может существовать только при наличии цели. Если она теряет цель, то ей конец. Не поможет здесь и их «рабская психология». Рано или поздно, но до ордынцев доходит, что их вожди сами не знают, куда вести. Астральная цель спускается в орду из Астрала. В этом смысле орда является несоизмеримо более острым инструментом Астрала, чем бесцельное государство. Но для чтобы орда существовала эта цель должна быть вербализована. Россия потому и стала ордой, что она осознала свою цель. Изначально она выражалась на языке религии. Все христиане разделяют весть о Втором пришествии. Но для всех это – нерукотворное чудо, и лишь русские знают, что построение Царства божьего должно быть делом их рук. Пусть Гумилев – идиот. Но я знаю еще большего «идиота», в которого влюбились лучшие умы России. Что может быть глупее предложенного Н. Ф. Федоровым плана построения этого Царства?

Как–то смутно цель, организующая орду, чувствуется всеми ордынцами, но сформулировать ее могут лишь интуитивисты, люди, особо приближенные к Небу. Раньше мы называли их старцами, позже — интеллигенцией. Это и есть истинные поводыри орды. Но и они могут описать эту цель лишь приближенно, и рано или поздно, орда заходит в тупик. Тогда время зовет новых пророков; не дозовется — смерть орде. Насколько точно могут понять пророки астральный зов, зависит от культурного развития орды, от того, насколько богат язык пророков. К ХХ веку Россия оказалась в очередном тупике. Напрасно гениальные космисты вглядывались в Небеса (один не имеющий за душой ничего святого постмодернист изобразил процесс поиска Русской идеи в виде лапотного мужика, вперившегося корове под хвост). Их язык безнадежно устарел. Пропадающую Россию спасло новое прочтение Русской цели, и описана она была четким языком немецкой классической философии. Не важно, что этот язык был не доступен малограмотным ордынцам — они поверили своим пророкам, что их цель называется Коммунизм. Куда привела эта редакция русской идеи, мы хорошо знаем.

Сегодня Россия гибнет типичным для любой орды образом. Советская империя распалась. Вчерашние соратники сейчас плюются на Россию — «Богоизбранцы» хреновы!, «Старший брат» фигов! Дальше — хуже. Кавказ — это только начало. Если цели нет, то ордынские комплексы гонят людей в банды! Наша коррупция неискоренима, поскольку это явление имеет метафизическую природу.

Что же спасет сегодняшнюю Россию от гибели. Если Астрал в ней не разочаровался, то ясно что — новое понимание его Цели. Я уверен, что этому пониманию быть! И говорить он будет не на языке философии XIX века, но на таковом науки века XXI. Какие бы беды нас впереди не ждали, как только такое прочтение возникнет и люди в него поверят, Евразийская Орда воскреснет вновь, чтобы потрясти весь мир.

С уважением, Metaphysic

[Tapa]

Уважаемый Метафизик! Вы адресовали мне длинный боговдохновенный текст. Несколько сверх меры сбивчивый и противоречивый. Но как без этого в данном жанре? Так что я не в претензиях. Вот только отвечать не стану. Поскольку ответ предполагает разбирательство в деталях и поворотах Вашей мысли, а их "несколько сверх меры сбивчивость" не располагает к этому. Но я в целом прониклась пониманием духа Ваших убеждений. Хотя их никак не разделяю.
Со своей стороны хочу лишь заметить, что Вы меня по какому-то неведомому мне недоразумению зачислили в сугубые материалисты и даже отослали к Энгельсу, штудировать зачем-то «Происхождение семьи, частной собственности и государства». С чего бы это и за что? Ума не приложу! Неужели за то, что осмеливаюсь считать историю наполненной "фактами" и "событиями" (а также осмыслениями оных, которые в свою очередь становятся фактами и даже событиями ), а не голой степью, по которой можно безвозбранно гонять табуны выдумок и фантазий? Но и тут я не в претензиях. Какие могут быть претензии к пророкам! Главное, чтобы "Астрал в них не разочаровался" ©

[metaphysic]

Вот только отвечать не стану. Поскольку ответ предполагает разбирательство в деталях и поворотах Вашей мысли, а их "несколько сверх меры сбивчивость" не располагает к этому.

Уважаемая Тара, со вздохом и без какого-либо удовлетворения согласен прекратить дискуссию по татаро-монгольском вопросу.

Со своей стороны хочу лишь заметить, что Вы меня по какому-то неведомому мне недоразумению зачислили в сугубые материалисты и даже отослали к Энгельсу, шту-дировать зачем-то «Происхождение семьи, частной собственности и государства». С чего бы это и за что?.

Может быть обудить, почему зазорно читать Знгельса?

[Tapa]

Уважаемая Тара, со вздохом и без какого-либо удовлетворения согласен прекратить дискуссию по татаро-монгольском вопросу.

Может быть обудить, почему зазорно читать Знгельса?

Да отчего ж зазорно? Просто мне - скучно (и не буду без крайней нужды). Вот и удивилась, что это я так однозначно прохожу у Вас по "материалистскому ведомству"? Как-то даже, знаете... обидно, что ли?.. Играешь всю жизнь в метафизическом театре... мистерия там, и всяко... и вдруг - на тебе!

[metaphysic]

Да отчего ж зазорно? Просто мне - скучно (и не буду без крайней нужды). Вот и удивилась, что это я так однозначно прохожу у Вас по "материалистскому ведомству"? Как-то даже, знаете... обидно, что ли?.. Играешь всю жизнь в метафизическом театре... мистерия там, и всяко... и вдруг - на тебе!

А что-нибудь по метафизике, Вашей, так сказать, специальности? Слабо?

[Tapa]

А что-нибудь по метафизике, Вашей, так сказать, специальности? Слабо?

Токмо языком паратеатра!

[metaphysic]

Манифест: ГОСУДАРСТВО И ОРДА

Наша либеральная демократия, отринутая народом от кормила власти, в общем–то правильно поняла главную причину своего поражения — народ не тот, не те у него культурные коды. Именно поэтому сейчас главным фронтом их борьбы является фонт идеологический. Он сосредоточен на разрушении нашего цивилизационного ядра, на внедрение новых архетипических комплексов, комплексов, совместимых с ценностями буржуазного общества. Сложность своей задачи демократы вполне осознают и задумываются над тем, сколько поколений им нужно для дрессуры. Однако вряд ли они могут ответить на этот вопрос, поскольку он относится к чуждым им метафизическим категориям.

Можно понять, что для них культурные коды — это нечто вроде исторического музея, в котором, однако, наряду с ярко освещенными сознанием витринами, в темных его подвалах имеются «запасники», экспонаты которых в совокупности образуют юнгианское коллективное бессознательное (архетипические комплексы), исподволь влияющее на деятельность людей, мотивирующее их поведение. Можно, однако, думать, что цивилизационное ядро — это нечто гораздо большее, чем историческая память, которую сознание людей не способно вспомнить.

Силясь уяснить историческую сущность народной души, взгляд «философов» от демократии устремляется вглубь времен — к татаро–монгольскому игу, к Византии, к варягам, … Историю, как науку, невозможно назвать естествознанием, поскольку она с необходимостью содержит в себе субъективное мнение историка. Если фактологию сравнить с некими колышками, то историческое полотно, ткущееся историком, должно, безусловно, быть пришпиленным к этим колышкам. В остальном же это полотно может развеваться достаточно свободно не ветру субъективности. От того, насколько правдоподобно исследователь соткет причинно–следственные нити в ткань истории, зависит то, насколько успешно его, так сказать, теория будет принята общественным мнением. Нужно при, однако, этом учесть, что и сама фактология в видении историка не вполне объективна: для придания правдоподобия он может одни факты истории затенить, а на другие, наоборот, направить яркий луч внимания.

В полной мере это относится к тому периоду российской истории, что обычно называется татаро–монгольским игом. Если историк видит отличие нашей цивилизации от Западной в негативном свете, то для него это иго, несет, безусловно, отрицательную нагрузку. У него теплое отношение к Киевской Руси — она мало, чем отличались от западноевропейских государств того времени: наши царевны выходили замуж за французских принцев, у нас было вече — демократический зародыш современного парламентаризма, и т. д. Такой историк невольно выпячивает ужасы татаро–монгольского ига, видя в нем причины, не позволившие России стать счастливым государством. При этом он невольно оставляет в тени аргументы, указывающие, что с игом не все так однозначно. В русском языке, в частности, очень много тюркизмов таких, например, как собака, лошадь, армяк, котел, товар и т. д. Важно при этом, что это не какие–нибудь «господские» слова, но самая обычная крестьянская лексика. Как она могла попасть в русский язык, если народ с ненавистью относился к своим завоевателям? Кроме того, у русских очень много тюркских по своему происхождению фамилий. Как мог русский народ принять в свое лоно своих ненавистных угнетателей? Более того, вопреки укоренившемуся мнению, что Русь героическим путем сбросила с себя татаро–монгольское иго, факты истории говорят о том, что Русь, в сущности, никогда и не выходила из Золотой Орды — Золотая Орда просто исчезла. Формально Русь освободилась от ордынской зависимости в 1480 году, во время в правления Ивана III — он отказался выплачивать выход хану Ахмату. Однако Золотая Орда к этому времени фактически уже не существовала. Она распалась на многие независимые части: среди них можно назвать Казанское, Астраханское, Казахское, Сибирское ханства, Ногайскую Орду. Отказал же Иван III хану так называемой Большой Орды, тому незначительному осколку Золотой Орды, ничтожный хан которой считался наследником трона великого Батыя. Мало того, Русь не просто до конца держалась за Орду, она лишь потому, в конце концов, и вышла из нее, что ощутила себя — пусть это и не было осознаваемо населением Руси — центральным улусом Золотой Орды, ее правопреемницей. Созданная русским народом Российская Империя с удивительной легкостью вобрала в себя все перечисленные фрагменты Золотой Орды и много чего еще. Можно при этом задать неожиданный вопрос — является ли эта империя полноценным государством или она остается ордой, ордой, как некое этно–социальное понятие отличное от того, что мы подразумеваем под термином государство.

Можно очень внимательно читать «Происхождение семьи, частной собственности и государства», но это вряд ли поможет понять, что орда ни в коем случае не является государством в энгельсовом смысле этого слова. Государство, самим своим происхождением, связано с возникновением классов или сословий, с тем, когда один общественный слой заставляет работать другой на свои нужды. В этом отношении орда представляет собой нечто гораздо более древнее, чем государство. Ближайшим хорошо нам известным родственником орды является преступная группировка, шайка грабителей, разбойничья ватага. Разница между перечисленными общностями и ордой, прежде всего, количественная, но разница эта чуть ли не качественная в силу своей несопоставимой масштабности. Орда может представлять собой явление континентального размаха. Отличие орды от государства носит и метафизический характер. Существование государства имеет под собой причину — его возникновение неизбежно, в силу условий существования образующего его народа. Орда же не имеет причины, но она обязательно имеет цель, которая нам далеко не всегда видится благородной. Если нет цели — то нет и орды. Специфика кочевого образа жизни заключается в том, что номадам, в сущности, государство и не нужно, и орда является для них очень естественным образованием.

Для того чтобы орда могла существовать ее участники должны хранить в своем бессознательном то, что можно назвать ордынским архетипическим комплексом. Ордынец — это тот, кто разделяет цели орды. При этом неважно, какой он расы и веры, какова его культура и этническое происхождение. Отсюда царящая в орде веротерпимость и ксенофилия. Под последним термином следует понимать нечто противоположное ксенофобии — это комплиментарность народов, способных входить в орду, их взаимное притяжение. Простейшим проявлением ксенофилии ордынских народов является их знаменитое гостеприимство. И вообще, народы, обладающие ордынским комплексом, отличаются от других в этическом отношении. Граждане, образующие в своей совокупности государство, в той или иной степени являются эгоистами, поэтому жить вместе они могут только в тюрьме государственного права. У ордынцев же совсем другой этический базис, диктуемый наличием общей цели. Это взаимовыручка, альтруизм и коллективизм, чувство, выражаемое нашей пословицей, — «сам погибай, а товарища выручай». Этим отличается, в частности, свод законов земледельческого общества, такой, например, как кодекс Хамураппи, от ясы Чингисхана, которая напоминает, скорее, свод христианских нравоучений или советский Кодекс строителей коммунизма, чем уголовный кодекс. Движущая орду цель не вполне ясно формулируется на сознательном уровне и допускает разномыслие. Поскольку для орды очень важно единодушие, то ордынские инстинкты включают в себя беззаветную любовь к вождю, ощущение, что он лучше знает цели существования орды. Такая склонность к тоталитаризму воспринимается западным наблюдателем как проявление рабской психологии. Ордынец, будучи прирожденным тоталитаристом, не может быть демократом, поскольку демократия — это узаконенные правила борьбы эгоистов. Было бы очень хорошо, чтобы ордынским «тоталитархом» была бы сама идея, но додумаются ордынцы до централизованного демократизма очень не скоро, а тем более до его воплощения.

Читатель, конечно, заметил, что, описывая этику ордынцев, я называл всем хорошо известные черты русского народа. О том, что русские обладают комплиментарностью по отношению к народам, вышедшим из Золотой Орды, говорит то, что расширение Российской Империи, почти невозможно назвать завоеванием — бывшие золотоординцы практически добровольно вливались в ее состав. Причем это касается не только народов, имеющих золотоордынское прошлое, но и других этносов, заведомо обладающих ордынским комплексом, таких как хакасы, буряты, калмыки, тувинцы. Особые отношения Советского Союза с Монголией говорит о том, что и монголы — это наш народ. Можно не сомневаться, что ордынский комплекс пришел к нам вместе с туменами царя Батыя или, что тоже возможно, был просто разбужен топотом их коней.

Так что же такое Россия — государство или Великая Евразийская Орда? Ответ на этот вопрос совпадает с ответом на вопрос — имеет ли Россия Цель своего существования. Это очень важно знать. Если такая цель существует и будет опознана нашим народом, то тут же прекратится наше сегодняшнее безвременье.

* * *

Построения Гегеля — это вершина, венчающая здание идеалистической философии. Он понял, что мир идеального (Гегель иногда называл его Астралом, сейчас чаще — Космос или Информационное пространство) — это не вечный покой, но нечто бурное, и эволюция пассивной материи лишь отражает развитие духовного мира. Может ли в наше время быть принятой идеалистическая картина мира, может ли она рассчитывать на победу над материализмом? Представляется, что, по крайней мере, предпосылки для этого имеются. К. Маркс жил в эпоху расцвета модернизма, богом которого была наука. Поскольку он считал, что его философия должна «не объяснять мир, но преобразовать его», то он не мог для ее убедительности пользоваться «опиумным» языком идеалистической философии. С другой же стороны, проницательность гегелевской диалектики была и остается непоколебимой. Именно поэтому Маркс поставил диалектику Гегеля «с головы на ноги», объявив силы, ответственные за эволюцию, неотъемлемым свойством матери. Во времена Маркса знания людей о свойствах материи не препятствовали такому пониманию причин эволюции, понимаемой в самом общем ее смысле. Сейчас же мы знаем, что на своем самом фундаментальном уровне материи нельзя приписать ничего, что можно было бы связать с силами эволюции. Там есть только гравитационные и электромагнитные силы, а также силы, ответственные за слабое и сильное взаимодействия. Это — все, и ничего другого не предвидится. Все фундаментальные уравнения физики инвариантны относительно обращения времени, поэтому причины и следствия взаимозаменяемы, и ни о какой эволюции говорить не приходится. Важным свойством сил, движущих историю является их [/]целестремительность[/u]. Христиане видели цель эволюции в Царстве божьем, Гегель — в идеальном государстве типа современной ему Пруссии, Маркс — в коммунистическом обществе. Должно быть понятно, что внутри пассивной, по своей сути, материи никакого целеполагания быть не может. Именно поэтому, нисколько не греша против истины, философ имеет право заявить — если физика ничего не имеет в себе для эволюции, то тем хуже для нее, и она должна отказаться от своих претензий на всеведение. Миром правят духовные силы неведомые физической науке. Это тем более так, что сейчас Основной вопрос философии проник в самые основания мироздания. Вот уже около ста лет физики ведут философский спор о принципах квантовой механики и не могут ни до чего договориться. Вполне очевидно, что этот спор бессмысленен, поскольку он ведется на языке теоретической физики, не имеющей ничего от эволюции.

В ХХ веке психология сделала такие успехи, что факты психоаналитического исследования бессознательного вошли в фонд мировой культуры. Однако, если построения Фрейда, плохо бедно, но еще можно привязать к материализму, то юнгианские архетипические комплексы коллективного бессознательного открыто противоречат естествознанию — эволюционная генетика не знает ничего, что могло бы обеспечить наследственную память людей. С сущности, мы должны признать, что Юнг обогатил идеалистическую философию, описав механизмы, которыми Астрал воздействует на материю и вызывает тем самым ее эволюционное движение. Говоря религиозным языком, это механизмы, которыми Святой Дух обеспечивает мотивацию поступков людей. Вряд ли мысль о том, чтобы «потрясти мир ужасом монгольского имени» лишила монголов покоя. Представляется более естественной, например, внушенная Астралом мысль о распространении по миру ордынского духа, благородной ясы Чингисхана. Это вполне соответствует поведению арабов, афро–азиатских номадов, разнесших по миру слово Аллаха.

* * *

То, что русский народ осознает, что его существование имеет некоторую цель, это не должно вызывать сомнения. Соответствующий этой цели архетипический комплекс общеизвестен и носит наименование Русской идеи. Смутное осознание этого комплекса проявляется в ощущении мессианского предназначения России. Впервые более или менее внятно Русская идея была осознана старцем Филофеем незадолго до воцарения Ивана Грозного. После провозглашения им тезиса: «Москва — Третий Рим, а четвертому не бывати» Россия ощутила себя центром мироздания. Именно это мироощущение, а отнюдь не то, что Русь приняла византийскую версию христианства, разверзло пропасть между ней и Западной Европой. Дальнейшая детализация Русской идеи использовала эсхатологические представления христианских богословов. Россия — это Катехон, удерживающий мир от власти Антихриста вплоть до Второго Пришествия; что именно из Третьего Рима прольется свет Нового мира (эту идею прекрасно иллюстрирует Герб СССР). Представление о легендарном Беловодье ассоциировалось у староверов с Царством Божьем. По мере повышения культурного уровня становилось все яснее, что Второе Пришествие — это не фантастические картины Апокалипсиса, но проникновение в сознание людей Параклита, Святого Духа, несущего знание о Новом мире, что построение этого мира должно быть делом богоизбранного русского народа. Характерно, что откровения о воскрешении из мертвых космиста Н. Ф. Федорова, его «Общее дело», будучи абсолютно и очевидно несостоятельными с точки зрения естествознания, были с восторгом принято лучшими умами России, ослепленными эсхатологическим сиянием приближающейся Революции. «Никто другой из блистательного созвездия русских мыслителей конца ХХ века в своем влиянии не объял такие широкие ряды культуры, как Федоров: от Ф. Достоевского и Л. Толстого до М. Горького В. Брюсова, от В. Хлебникова и В. Маяковского до Н. Клюева и н. Заболоцкого. От художников В. Чекрыгина и П. Филонова до такого выдающегося прозаика философского склада, как М. Пришвин, или такого гения, как А. Платонов».

В конечном итоге Русская идея прорвалась в сознание в своем гораздо более глубоком понимании. Но выражена она уже была не смутным языком христианских откровений, но четким языком Немецкой классической философии. Легко понять, что коммунизм, как он понимается в «Манифесте» Маркса, и орда очень хорошо соответствуют друг другу. Если с государственнической точки зрения «свобода — это осознанная необходимость», то с ордынской — это анархическая вольница, отсутствие государства. В идеальной орде никто никому ничего приказать не может. Эту социальную организацию сплачивает не право, но чувства ее членов — это чистой воды идеократия. В идеальном случае ордой управляют не государственные чиновники, но свободно формируемая элита, интеллигенция, советы которой находят отклик в душах ордынцев. Экономика такой орды не может терпеть хозяев и, следовательно, частной собственности на средства производства. Революция в России потому и победила, что большевистский Проект бурно прореагировал с Русской идеей, вызвав все преобразующий прилив народной пассионарности.

Так является ли Россия ордой или государством? Ответ может показаться неожиданным. Россия — это не то и не другое. Это поле извечной борьбы орды и государства. Орда — это мечта России, государство — это ее реальность. Несмотря на то, что у русских воля ассоциируется с бескрайней степью, они не являются кочевниками. Связанная с недвижимостью экономика требует от населения организации его в государство. В борьбе с государством орда лишь дважды и на короткий срок одерживала победу. И Победы эти связаны с именами двух великих вождей — Иоанна IV и Сталина.

Материалистический взгляд на российскую историю не может найти какие–либо понятные причины ее вопиющей исключительности: «Умом Россию не понять, аршином общим не измерить». Изложенный же выше метафизический очерк проливает на российскую историю свет столь яркий, что он не оставляет в ней никаких темных мест. Русь вышла из Золотой Орды в смятенном состоянии. Будучи страной аграрной, она не могла не иметь какой–либо рыхлой государственности. С другой стороны на Руси были мощные силы, для которых орда служила идеалом. Все, что мы знаем о правлении Ивана Грозного, есть борьба орды с государством. Как можно не увидеть в Опричнине орду, громящую государство? В сущности это была социалистическая революция. Территория страны была разделена на две части: Государева опричнина, т. е. территория орды–опричнины — представляла собой центральный улус новой Русской Орды, а Земщина — достаточно автономно управляемое «государство», платящее выход в Орду. Эта схема точно воспроизводит взаимоотношения Золотой Орды с той ее частью, которой являлась присоединенная к ней Русь. Русская Орда в виде опричнины предполагалась быть «социалистически государством» — все средства производства в ней должны были быть национализированы, стать царевым имуществом. Как только образовалась Русская Орда, она тут же выступила в завоевательные походы. Прежде всего был совершен набег на новгородскую Русь, почти не испытавшую золотоордынского влияния и полностью сохранившую домонгольскую государственность. Цель новгородского похода была почти геноцидной — предстояло полностью искоренить из новгородцев их традиционный государственнический дух. Совсем другую окраску имели походы Ивана Грозного на Казань и Астрахань. Можно почувствовать, что он шел не к врагам, а к духовным братьям. Без сильного преувеличения можно сказать, что народы Казанского и Астраханского ханств добровольно влились в состав Русской Орды. Отношения же Руси и Крымского ханства носили совершенно другой, открыто враждебный характер. Крымское ханство первым вышло из состава Золотой Орды еще во времена Мамая, и его вражда с Золотой Ордой имела давнюю историю. Ко времени Ивана Грозного Крым был сторонником совсем другого проекта создания Восточноевропейской Орды, проекта конкурирующего с русским. Во главе этого проекта стояла Османская Турция.

Здесь нет возможности сколько–нибудь подробно демонстрировать метафизический взгляд на историю России. Отметим лишь, что Смута, последовавшая за царствованием Ивана IV, легко понимается как государственная контрреволюция, начавшая Романовский этап российской государственности. Читатель сам легко опознает в эпохе сталинизма новый приход нашей орды (легко провести, например, параллели между коллективизацией крестьянства и созданием Земства), а в современной истории России — аналог Смуты конца XVI — начала XVII веков.

Материалистическая история настолько беспомощна, что склоняется к тому, чтобы объявить причины репрессий опричнины и сталинизма параноическими проявлениями характеров их вождей. Метафизический же смысл репрессий Ивана Грозного, например, вполне понятен: они связаны не только и не столько с «экспроприацией экспроприаторов», сколько с уничтожением какого–либо инакомыслия. Орда является идеократической организацией и в ней не допустим какой–либо идейный разброд. То же самое можно сказать о гражданской войне и сталинских репрессиях. Разница здесь количественная. Советской Орде приходилось бороться с государством, имеющим многовековые традиции, с мощным классом, бывшим в дореволюционной России гегемоном. Но и социальная база советской Орды была несравненно шире опричнины — Сталин был вождем пролетариата.

* * *

Понимание метафизических причин эволюции позволяет взглянуть вооруженным глазом не только на историю России, но и понять, что ее ждет в будущем. Россия всегда была больным государством. Ордынский комплекс — это не тот протестантский материал, который создал великую капиталистическую цивилизацию. Русский крестьянин не мог плодотворно трудиться, не ощущая духовного значения своего труда, который для него может быть только трудом на благо орды, во имя ее целей. Русское крестьянство требовало нечто нигде более невиданное — оно требовало не наделения его землей, но ее национализации, черного передела, передачи земли в государевы руки. Постоянно отставая от Запада, Россия могла двигаться вперед только судорожными рывками. Это происходило тогда, когда народ ясно видел военную угрозу со стороны технически превосходящего Россию ее метафизического противника. Состояние России стало совсем безнадежным, когда она с огромным запозданием ступила на капиталистический путь развития. Никакого капитализма в России быть не может. Русский народ просто не может оказать никакого сопротивления хищному классу капиталистов. Профсоюзы и гражданское общество, придавшие западному капитализму сносный вид, — это собрание эгоистов, видящих лишь общую для них потребительскую цель. Русской же душе нужно Все, ей нужна Орда! Буржуазная демократия не может существовать в России. Поскольку государство не имеет единой цели своего существования, то инстинкты заставляют ордынцев организовываться ради антиобщественных, по преимуществу, целей. Анархия же кончается тем, что само государство становится преступным. Государственная бюрократия просто обязана эволюционировать в сторону коррупократии.

Глобальна Цель, которую преследует Космос, — это цель вселенского масштаба и, будучи божественной, принципиально не может быть нами до конца понята. Материя, по словам Гегеля, — это «дурная бесконечность», а говоря по–современному — бесконечность потенциальная, мало отличающаяся от конечности. В отличие от этого Духовный мир являет собой бесконечность актуальную, и именно поэтому физика не в силах его описать. Вместе с тем, Астрал, как мы можем догадываться, очень заинтересован в эволюции Жизни на Земле, эволюции тех форм, которые представляют собой симбиоз духовного и материального, души и тела. В этом смысле орда, всегда обладающая целью и существующая для нее, является острейшим инструментом Провидения, и Россия должна себе четко представлять, для осуществления какой провиденциальной цели она является инструментом.

Каким же образом орда воспринимает астральные требования. Связь земного и божественного выпадает на долю людей, обладающих повышенной интуицией. Такую общественную прослойку можно условно назвать жречеством. В Российской Империи всегда звучал идеократический мотив. Роль «композиторов» сначала исполняла та жреческая прослойка, что известна на Руси под названием старчество. Это наши старцы ко времени Ивана Грозного вывели в сознание людей мессианское предназначение России. Для этого они использовали язык ортодоксального православия. Ближе к ХХ веку, когда многим становилось ясно, что самодержавная форма правления не может сохранить Россию в виде полуордынского государства, поиск дальнейших путей России в историю взяло на себя новое жречество — интеллигенция. Та часть интеллигенции, которая говорила религиозным языком, вошла в историю под именем космистов. Их отличие от старцев заключалось в том, что теология космизма, была несовместима с догматами государственной церкви. Другую, светскую часть интеллигенции можно обобщенно назвать социалистами.

В настоящее время Россия катится в бездну. Что там, на дне, лучше не заглядывать — можно с ума сойти. Метафизика же нам говорит, что эта бездна не для нас — России предстоит очередное превращение в Орду. Время зовет новую интеллигенцию, и я уверен, что языком неокосмистов будет четкий язык метафизики. История двух российских орд может наполнить ужасом наши сердца. Поэтому задача метафизиков состоит в том, чтобы тщательно обдумать наиболее безболезненные пути трансформации России в Евразийскую Орду. Их другая задача — утопическая. Должно быть достаточно подробно разработано политическое и экономическое устройство грядущей Орды. Должны быть обнаружены такие механизмы, чтобы государственный монополизм не мог бы сдерживать инициативу ордынцев, рвущихся в Будущее. Может быть, еще более важной задачей является проект политической организации Орды. Должно быть вполне очевидно, что основанная на парламентаризме буржуазная демократия совершенно не годится для орды, — рано или поздно, но основанная на демократических процедурах власть станет властью государственной. Путь создания властных структур в орде указал в свое время К. Маркс — это, говоря теперь уже устаревшим языком, диктатура пролетариата. По Марксу это означает такое политическое устройство, когда никакое меньшинство не может навязать свою политическую волю большинству. Утопические же видения автора этого манифеста читатель может найти на сайте http://www.UtopiaUltima.narod.ru/ .

Основная беда российских орд, созданных как Иваном Грозным, так и Иосифом Грозным, заключалась в недостаточном культурном уровне имеющихся в их распоряжении ордынцев. Для существования диктатуры пролетариата совершенно необходимо, чтобы «каждая кухарка умела управлять государством». Именно поэтому вождям наших орд приходилось, для искоренения государственнических «ересей», резать народ по живому и, увы, отнюдь не с хирургической осторожностью.

Революция — вещь кровавая, и пассионарность должна очень высоко взметнуться, чтобы ей быть. Однако наша история дает нам шанс, относительно безболезненной трансформации Российской Федерации в Российскую Орду. История учит, что обе предыдущие трансформации были не революциями, но беспощадно проведенными реформами — они осуществлялись сверху. С опричниной это не вызывает, конечно, сомнения. Что касается Октябрьского переворота, осуществленного под руководством Ленина и Троцкого, то его целю ни в коем случае не было создание орды. Большевики взялись строить коммунистическое государство по чертежам, написанным Марксом. Время жизни, отведенное такому государству, было не более десятка лет. Только благодаря космическому гению Сталина наша революция не превратилась в бессмысленный бунт, «бунт, кровавый и беспощадный». Советскую Орду создал Сталин. Это он ликвидировал НЭП и создал «Земщину» в виде колхозов и Гулага. Это он, подобно Моисею, вел русский народ через пустыню, каленым железом выжигая ересь. Это Генералиссимус привел свою Орду к победе в ее космической битве с по–гегелевски идеальным Государством.

Исходя из опыта нашей истории, мы можем ли надеяться, что нашим новым вождем станет. Путин? Сейчас наша новая интеллигенция, которой только и можно считать патриотически настроенных мыслителей, в один голос говорит, что России нужен Проект, способный вдохновить наш народ. Для того, однако, чтобы этот проект обладал вдохновляющей силой, он обязан обращаться не к уму, но к душе народа, т. е. в своей основе он должен быть метафизическим. В таком проекте обязательно должен присутствовать эсхатологический мотив. Сейчас стремящаяся разрушить наше цивилизационное ядро пропаганда ставит на одну доску Сталина и Гитлера. Их действительно объединяет то, что оба они были тоталитархами, и это — все. Для того чтобы авторитарху стать вождем–тоталитархом у него обязан быть проект идеального общественного устройства, резонирующего с архетипическими комплексами народа. Проекты, взвинтившие Россию и Германию, были диаметрально противоположными. С одной стороны — это идеальное национальное государство, железной рукой руководящее миром, с другой — орда, вбирающая в себя народы, на основе чувства комплиментарности.

Чужая душа — потемки, но, как мне представляется, у каждого авторитарха есть стремление к тоталитаризму. Кресло авторитарха очень неустойчиво: сегодня рейтинг зашкаливает — завтра он равен нулю. Вполне можно думать, что Путин, сознательно или нет, но мечтает о Проекте с не меньшей настойчивостью, чем патриотическая интеллигенция, метафизический смысл которой в этом поиске и заключается.

Следует ли нам опасаться того, что, вооружившись идеей, Путин станет новым явлением грозного, беспощадного в своей целеустремленности Сталина? Уверен, что нет. Почему Ленин сказал, что «интеллигенция не мозг нации, а ее г…»? Вполне понятно — в своих поисках будущего интеллигенция обращается не вождю, но к душам людей. В наше время голос интеллигенции невозможно заглушить, отправив ее куда–нибудь на пароходе или по этапу. В мире появился Его Величество Интернет. Его метафизическое предназначение не в том, чтобы развлекаться на форумах, но быть властным голосом народной души. В орде XXI, орде, обладающей своим голосом, вождя, то ли ведущего народ, то ли гонящего его, быть не может. Будущий вождь — это не тоталитарх. Он может быть только идеократом, знаменем в руках орды, ведомой в Будущее своими жрецами.

Metaphysic

[metaphysic]

Как все нескладно получается. Написал я выстраданное эссе «Государство и орда». Казалось бы, и мысли интересные, и изложено четко. Но нет — в ответ получаю «гебист — разрушитель цивилизационного ядра», «флудист», «псих акцентированный». Ну, понятно — нахожусь в цветнике нарциссов. Но не до такой же степени, что достучаться невозможно. Может и сам в чем–то виноват? Похоже на то, что как будто писал я своим коллегам метафизикам, которых и быть не должно. Но не схватывают люди на лету. Попробую еще раз, подоходчивее, а вы не говорите, что вот, мол, еще,и учителем заделался! Давайте попробуем достичь взаимопонимания или хотя бы согласимся, что здесь есть над чем подумать.

ГОСУДАРСТВО И ОРДА (Похоже — продолжение)

Когда историк пишет какое–либо свое исследование, то для его правдоподобия он обязан опираться на некоторые объективные истины, но не только на фактологию. Такими истинами, не входящими в историческую летопись являются, например, сословная структура общества, существующие в нем экономические связи и т. д. Но для объяснения логики истории очень важным является нечто менее понятное и по–разному называемое. Пусть это название будет цивилизационное ядро. Вряд ли кто будет отрицать, что это самое ядро радикальнейшим образом влияет на историю тех или иных народов. Но этот аспект, как правило, не удостаивается внимания историков. Им интересуются, по большей части, философы — такие как Юнг, Фромм, Шопенгауер, Тойнби (я мог бы добавить еще и Гумилева, но, исходя из педагогических соображений, не буду). Мне кажется, что в первой части этого эссе я достаточно обоснованно показал, что такого рода «психофилософия» может быть понята только в контексте идеалистической философии или, что то же самое, некоей обобщенной религии. Поэтому задерживаться на этом здесь не буду и спорить тоже.

Поймите правильно, я не переписываю историю, подобно агенту ГБ, но я хочу понять историю, исходя из своих метафизических представлений. Если вам не нравится термин (и только термин) ордынский комплекс, то замените его любым своим, греющим душу, например, термином Русская Идея. Почему же я воспользовался таким, как выяснилось, эмоционально очень нагруженным словосочетанием? Я сейчас попытаюсь объяснить, что это не связано с тем, что я мерзкий русофоб и номадофил. Дело в том, что я уверен, что коллективное бессознательное складывается не только и не столько из относительно недавних исторических событий, но и проистекает из таких глубин истории, когда ни настоящих номадов, ни, тем более, русских, еще не и существовало.

Пришествие неолита знаменательно двумя важнейшими достижениями человечества — это земледелие и скотоводство. Эти два достижения разделили людей на два цивилизационных потока, если можно так сказать. На привязанных к земле земледельцев и кочующих скотоводов. Говоря чутким библейским языком, у первочеловека Адама родилось два сына — скотовод Авель и хлебопашец Каин.

Кочевники и земледельцы мало взаимодействовали между собой — ну, разве что иногда убивали друг друга — поэтому эти два потока развивались, можно сказать, независимо. В силу этого у них образовались (или были так ими прочитаны в Книге судеб) совершенно разные архетипические комплексы. Диктовал эти различия, конечно же, разный характер «средства производства» — у кочевников таким средством было движимое имущество, а у землеробов — недвижимое.

Кочевник прирожденный анархист. Ему никто ничего приказать не может. Если ему что-то не нравится, он всегда может откочевать в бескрайнюю степь — чуть ли не синоним воли. В степи мобилитет не может концентрироваться в одних руках на сколько–нибудь долгое время, достаточное для того, чтобы там возникло какое–либо классовое общество. Сегодня ты — Крез, а завтра из–за падежа или налета лихих разбойников ты — Иов. У кочевников в человеке ценится не столько его преходящее богатство, сколько доблесть и этические ценности. Может быть под микроскопом и можно разглядеть какие–то общественные структуры — скажем, совет племенных старейшин или что–то в этом роде. Но это больше связано с тем, что степь бескрайняя только теоретически, и абсолютной анархии быть не может. Вполне понятно, что кочевники не нуждаются в государстве, да оно и не смогло бы существовать — возникни, вдруг, в нем нужда. Этого не позволили бы архетипические комплексы анархичной души кочевника.

Но эта пастораль имеет слабое отношение к действительности. Кочевники прирожденные разбойники, и для этого им необходимо время от времени сплачиваться в орду, в которой должна царить не анархия, но строгая дисциплина. Легко понять, что в орде принципиально не может быть палочной дисциплины, характерной для армий оседлых народов. Нет у них и постоянной военной элиты, имеющей право командовать в силу укоренившегося садомазохизма сословных отношений. Что же объединяет кочевников в орду? Прежде всего — Цель. Кочевник вступает в орду только тогда, когда ясно видит цель, ради которой имеет смысл ратный труд. Но этого мало. Сама по себе цель превращает кочевников не в орду, но в ораву. Для существования орды у кочевников должен быть особый инстинкт, ордынский комплекс, который наводит в ораве четкий порядок. Я уже писал о сущности этого комплекса — это, прежде всего, отсутствие какой–либо ксенофобии, особый альтрузм и питаемая целью беззаветная преданность вождю, готовность пойти не смерть, ради любви к нему.

Совершенно иначе обстоят дела у оседлых. Крестьянин не может свернуть свое поле и пойти куда подальше. Он вынужден жить радом с соседом, и для того чтобы на меже не было постоянных драк, нужно право, нужно государство. Государство — это не армия, и для своего существования оно не нуждается в какой–либо цели. До тех пор, пока государство не застыло в сословной неподвижности, в нем существуют классы с их антагонистическими противоречиями, движущими его эволюцию. Гегель правильно полагал (спорить не буду), что эволюция материи отражает эволюцию Астрала, имеющего Цель. В отношении эволюции той материальной системы, что является государством, Гегель полагал соответствующей целью бюрократически–сословное, лишенное внутренних противоречий государство, типа современной ему Пруссии, но разве что еще более бюрократическое и еще более сословное. Гегель был плохим утопистом, и в его учение утопизм источником не входил. В отличие от него Маркс был вроде бы коммунистом, объявляющим конечной целью эволюции отмирание государства. Вспомните его полемику с нашим великим анархистом Бакуниным. Мы коммунисты тоже против государства. Различие, мол, не в стратегии, но в тактике — нельзя сразу разрушать государство. Нужно, однако, государство нового типа, первая ступень коммунистического общества, в котором будут все условия для его отмирания.

Вот здесь–то и кроется ловушка. Коммунистическое общество К. Маркса строится на совсем другой архетипический закваске, чем та, что питала сознание Бакунина. В лучшем случае у немцев могло возникнуть идеальное «невидимое государство». Для немца «свобода — это осознанная необходимость», а не анархическая воля. Немцы удивительные педанты и лучшие в мире бюрократы. Маркс в душе рассчитывал на то, что немцу не нужно государство как источник права. Отпусти немцев на свободу, и они сами в силу осознанной необходимости или даже не осознанной сами выстроятся в бюрократическую конструкцию или, вернее так омертвят его социалистическое государство, что ему писаные законы будут уже не нужны. В немецком архетипическом комплексе, как его не читай, всегда проступит die Ordnung (1. Порядок; 2. Строй; 3. Устав). В сущности, ближе всего к немецкому идеалу находилась не Пруссия середины XIX века, а украшение соцлагеря ГДР. Впрочем, в исторической перспективе у них была, скорее всего, одна судьба (крушение ГДР имеет совсем другие метафизические причины — это победа англосаксонских торгово–пиратских архетипов).

* * *

Уважаемые члены Кургиняновского кружка, вернее те из вас, кто нашел–таки рациональное зерно в моих рассуждениях, не могли бы вы на минуту допустить, что русский народ, не будучи народом кочевым, тем не менее, каким–то волшебным образом заполучил этот самый мерзкий ордынский комплекс. И подумайте, пожалуйста (будь учителем, я сказал бы — вот вам домашнее задание), каким образом этот комплекс сказался бы на истории России. Приложите его к Российскому несчастному государству, к опричнине, к эпохе Сталина, к казачьей вольнице на Хортице, да мало ли к чему — выбирайте сами. Судя по вашим постам, все вы очень способные аналитики. Если что–нибудь сложится, ступайте в начало опуса,

и сравните, что говорил «учитель». Будут существенные расхождения — спокойно обсудим, утрясем.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ (может быть)

Все мои рассуждения, по крайней мере для меня, напоминают некую психоаналитическую терапию. Если поведение индивида в чем–то не адекватно требуемому окружением, то психоаналитик как–то выводит соответствующий комплекс в сознание и предлагает его навое прочтение. Если пациент поверит этому толкованию, примет его душой, то он выздоравливает и начинает вести себя по–новому. Отсюда вы можете понять, почему мой пост от #17 выглядит, политкорректно говоря, столь «боговдохновенным». Дело в том, что я чувствую себя выздоровевшим, я знаю, чего хочу, и меня переполняет пассионарность. Я очень надеюсь, что постмодернистское равнодушие не настолько затопило Россию, что лишь грядущие беды смогут разбудить русскую душу и заставить ее прислушиваться к утопистам.

С уважением, Metaphysic.