капитализм и проект модерн, капитализм в прошлом и настоящем Опции

[Ratan]

В Манифесте, принятом на летней школе, дана картина социально-политической реальности, складывающейся сегодня. Понимание современ-ной ситуации требует наряду со всем прочим глубоких теоретических зна-ний, на каком бы уровне они не излагались. В частности, вновь и в встает во-прос о сущности и исторической роли капитализма. Цитата из Манифеста: С.4. «Для того, чтобы получить честный и глубокий ответ на этот вопрос, нужна новая аналитика капитализма, которая существенным образом переосмыслит все, что связано с его прошлым и позволить заглянуть в его будущее».
Полагаю, что будет полезно обсудить наше понимание этих вопросов. Здесь полезны усилия всех заинтересованных лиц на форуме, но хотел бы в осо-бенности пригласить профессиональных обществоведов для разговора по существу.
В качестве первого шага к такой дискуссии предлагаю собственные замеча-ния по поставленному вопросу.
На мой взгляд, интригующая тема для понимания современной ситуации за-ключается в вопросе о соотношении капитализма и проекта «модерн». Как сказано в Манифесте, проект модерн стал средством легитимизации капита-лизма в западном обществе, а отказ от этого проекта делает не лигитимным капитализм как таковой. Обсуждение темы, заявленной в этой ветке, требует разговора о том, что такое капитализм и как рождался проект модерн. Я бы поставил вопрос так: является ли проект модерн продуктом и заслугой капи-тализма, или же проект модерн и капитализм встретились на историческом перекрестке и поддержали друг друга, пока их пути не разошлись, пока внутренняя логика развития капитализма не заставила его отказаться от проекта модерн и обратиться по сути к проекту, который более всего похож на фашизм. Я склоняюсь именно к такому видению вопроса. Но прежде всего о сути капитализма.
По Марксу капитализм возникает с необходимостью как определенная ста-дия в развитии общества. Известно, что развитие общества К.Маркс пред-ставлял в духе исторического материализма как некий естественноисториче-ский процесс развития производительных сил. Капитализм предстает в таком случае (на начало 19 века) как высшая стадия развития производительных сил, на которой общественный характер производства вступает в противоре-чие с частной собственности на средства производства. Разрешить это проти-воречие должно коммунистическое движение, вырастающее столь же есте-ственным и необходимым образом внутри капитализма (он рождает своего могильщика). Устранение частной собственности на средства производства и ликвидации эксплуатации человека человеком должно стать результатом мировой коммунистического (социалистической) революции. Тем самым должно быть преодолено отчуждение человека не только от средств произ-водства, но и от своей человеческой сущности (творчество), возникающее в рамках капитализма.
Марксистская теория одномерна, она исходит из того, что есть развитие про-изводительных сил, рождающее капитализм в условиях частной собственно-сти и товарного производства. Структура общества и его динамика поставле-ны в зависимость от этого простого фактора, что делает теорию простой и понятной. Но эта простота обманчива. Русская общественная мысль, а в Рос-сии многие были увлечены марксизмом, подвергла критике эту одномер-ность, основанием которой оказалась и одномерная модель человека, кото-рым движет исключительно материальный интерес. Во всяком случае, в об-щественный процесс люди и классы вступают именно как носители опреде-ленных материальных интересов. Русская философская мысль не согласилась с таким пониманием истории, противопоставив ей видение истории, основанное на видении нравственных мотиваций в поведении и действиях людей.
Что нового привнес М.Вебер в понимание капитализма? Целый ряд черт, ко-торые можно обсудить. Но важнейшая мысль Вебера в том, что капитализму соответствует некий «дух», некое культурное начало, выражением которого на стадии его становления является трудовая этика протестантизма. Есть мо-тивации нематериального (сакрального) характера, которые способствовали рождению «духа капитализма», и вне этого духа не сформировался бы капи-тализм как некая общественная система. Этот дух и его становление пред-стают также как своеобразная рациональность, формирующаяся именно в западном обществе. В этом плане капитализм предстает как новая рацио-нальность, какой не было (каковая не доминировала) в феодальном общест-ве.
Можно ли соединить подход Маркса и подход Вебера? Конечно, они не складываются арифметически или как некие пазлы. Их сложение может оз-начать соединение культурно-исторического анализа сущности обществен-ных систем с анализом развития хозяйственной деятельности в человеческих обществах. Вне предметно-технического, т.е. хозяйственного, развития нет человеческой истории. Но мотивации, которые бросают людей в историче-ский процесс никак не могут быть сведены к сугубо материальным побужде-ниям.
Анализ современно капитализма должен принять во внимание большую ис-торическую работу Ф.Броделя, который оппонирует и Марксу и Веберу. Во всяком случае, нам сегодня важно ответить на вопрос, что есть проект мо-дерн и как он связан с капитализмом. А ответ на этот вопрос требует вхожде-ния как в сущность капитализма и его историю, так и в процесс развития ев-ропейской цивилизации в которой собственно родился и укоренился капи-талистический проект.

[Dok]

Но корабль того времени, появившийся благодаря новым технологиям в судостроении, благодаря килю, новой оснастке бегучим и стоячим такелажем и, что наиболее существенно, новому парусному вооружению (косым парусам), позволявшим ходить под острыми углами к ветру, капитализм не изобретал. Он просто воспользовался имевшимся техническим средством, что не является ни его виной, ни особой заслугой.

Что есть, то есть.
А меж тем на вчерашних «передачах» Ирина Хакамада (экономист, кандидат экономических наук, как она себя презентовала миру) нахально издевлялась и сказала, что только капитализм (частная собственность, конкуренция) – обеспечители развития-модернизации. Прямо это и кричала, уходя уже из зала... А в голосе - какая-то странная интонация мегеры.
А тут вон оно как все оказалось… Оказалось, что и колесо без капитализма изобрели, и корабль без капитализма выдумали, и порох, и бочки, и мед у пчел собирать и много еще чего понавыдумывали. Без всякого капитализма – своим умом да практическим житием.
Если б Хакамада об этом знала, не знаю, чтобы с ней уделалось бы… Она себя всюду презентует как кандидат экономических наук, который все знает и все понимает, всю экономику вдоль и поперек (либераристам еще со времен Гайдара и Чубайса это свойственно, позиционировать себя как урупных теоретиков, экономистов), а тут такое… На таком простом материале оказывается проявлено, что техника выросла не из капитализма, наука без него так и растет по сие время (как Фурсенко не старался - он скорее убъет науку, чем заставит всю ее перейти на капиталистические рельсы, т.к. наука промышленности за исключением узких направлений и не нужна, да и нету энтой промышленности, нету), то есть развитие обеспечивается без капитализма.
Причем давно. Капитализму максимум 5 веков (если по Италии судить, может чуть больше), а мир развивается не 5 последних веков, а давно...
(Некоторый особ. аспект тут связь капитализма и модерна, но СССР показал в этом вопросе много, отказавшись от капитализма, но не переиначившись в общество без модерна).

Нет сомнения в том, капитализм принял в этом деятельное участие, но без капитализма человечество неизбежно пришло бы к социально иному типу технического и производственного прогресса, может в иные сроки и не так скоро. Но, в конце концов, куда спешить. Как говорится, у бога дней много…

Более того погоня за этим техническим прогрессом что-то важное надломила в чекловеке. Потому как гнались все не за тем, а теперь вылезло наружу. Человек несчастен, он не знает в чем смысл – он с ума сходит от того, что ему навязывают «смысл жизни – больше жратвы», "жажда ничто, фанта - всё". В итоге в двери ломятся очумевшие Брейвики и бен Ладены, узревшие до какой низости дошел западный человек на ниве науково-техничного прогрессу (куль насилия, проституция, бездуховность, рассвет всяких способов растления)…

Промышленный капитализм в гораздо большей степени связан с национальными интересами, которые становятся одновременно интересами самого капитализма, поскольку промышленная плутократия заинтересована в сильном государстве.

Это уже, извиняюсь, откровенный камень в огород «нашего» капитализма – «наш»-то капитализм он о сильном государстве не радеет, он наоборот его распродает, да еще подешевке. То бишь это «капитализм-монстр», пожиратель – прав тут Кургинян, говорящий о классе-социофаге.

Это обстоятельство дает основание разделить промышленный и финансовый капитал, вроде бы как капитализм созидательный и капитализм паразитарный. Не решаюсь высказывать по этому поводу категорические суждения, нет необходимых оснований.

Есть такой знаменитый американский «философический экономист» Линдон Ларуш (концепция физической экономики у него, если не ошибаюсь). Так вот он, по-моему, финансовый капитализм именно что и считает паразитарным. Кажется, что считает (я то в экономике и экономической философии не специалист, на память трудно сказать, чтоб без сомнений, но по-моему так).
Между прочим говоря, в постсоветизме-то фин. капитализм и победил – все промышленные секторы экономики были доведены до ручки и слиты. Сказалась русская зима: цех в масштабах мировой экономики (глобальной то бишь) выгоднее иметь где-нить в Бомбее, а не в Норильске. В Бомбее тепло, а в Норильске топить надо – затрачивать на единицу выгоды дополнительную копейку. Финансовому капитализму это не выгодно и он гонит капитал туда – в Бомбей, а в Норильске или на Дальнем Востоке предлагает все разобрать на металл и продать китайцам как вторсырье.

[Ratan]

='Dok' date='22.9.2011, 20:18' post='91504']
Более того погоня за этим техническим прогрессом что-то важное надломила в чекловеке. Потому как гнались все не за тем, а теперь вылезло наружу. Человек несчастен, он не знает в чем смысл – он с ума сходит от того, что ему навязывают «смысл жизни – больше жратвы», "жажда ничто, фанта - всё".

Одно и то же модерн и капитализм? Или не одно и то же? Тут ведь дело в том, что нужно договариваться о понятии «модерн». Я не против того, как использует это понятие С.Е., поскольку он принимает его так, как сформировала западная общественная мысль. Понятие родилось не у нас, он нами принято «от них», т.е. как от самих теоретиков модерна, осмысливающих его как промышленно-капиталистический путь развития, так и от теоретиков постмодерна, отделяющих себя от прошлого оппозицией модерн-постмодерн. Но в рамках какой историософской парадигмы родилось это понятие «модерн»? Марксистской? Просвещенческо-евроцентристской? Или еще какой-то? Скорее всего, оно синкретично и может даже и эклектично, но нет сомнения, что хочет указывает на реализацию гуманистических и иных идеалов Просвещения. В нем присутствует стремление представить буржуазную историю Европы последних двух веков как нечто цельное, наполненное содержанием, наполненное развитием, и с этим соглашается С.Е. Кургинян. Замечу, что даже не слишком любимый (скорее нелюбимый) на Западе О.Шпенглер тоже представил развитие капиталистической Европы как взлет фаустовского духа, умершего к началу 20 века и оставившего миру цивилизацию и жизнь в цивилизации. Вроде бы как зафиксировал смерть модерна, если под таковым иметь в виду упомянутый «фаустовский дух». В этом контексте понятие модерн вызывает у меня сомнение и вопрос, именно, при каких ограничительных условиях можно с его помощью анализировать европейскую историю? Ведь понятие модерн конструировалось преимущественно в поле культурно-исторического (философского в том числе) анализа. Оно ведь не политэкономическое и даже не социологическое. Нам его предложили культурологи и философы, подводя черту европейскому развитию 19 века и укладывая в это понятие мир ценностей и обусловленные ими мотивации европейского развития в эпоху капитализма. По этой причине, на мой взгляд, понятием модерн можно охватывать сугубо европейскую историю, а попытки подражать ей на пути капиталистического развития требуют особого внимания.
Высказывая эти сомнения, я не становлюсь принципиальным оппонентом С.Е. Кургиняна. Теоретические разночтения лишь проясняют проблему и помогают определиться по многим вопросам. В конце концов, паровую машину можно посчитать и в рамках представления о теплороде С. Карно и в рамках статической термодинамики. Уравнения феноменологической термодинамики, описывающие изменение состояния рабочего тела в параметрах объем, температура, давление – остаются теми же самыми. Но если нам важны представления о природе тепла, то нужно обращаться к механической теории тепла и статистической термодинамике. Нечто подобное и в нашем случае. Капитализм расстался с некоторой стадией своего существования, которую можно называть модерном. Но почему расстался и что он (капитализм) такое – эти вопросы могут быть прояснены по-разному. На мой взгляд, капитализм модерну не тождественен.
И я снова обращаю внимание на то, что ценности модерна (гуманизм, прогресс и права человека) из самой доктрины капитализма не вытекают. Здесь я готов поверить Ф. Броделю в том, что капитализм возникает как непроницаемая (нетранспарентная, как говорят сейчас) зона, надстраивающаяся над экономикой обменов. Тогда причем здесь гуманизм и права человека? И даже протестантская трудовая этика к этой «зоне» в общем-то «перпендикулярна». Поэтому у меня есть подозрение, что европейская общественная мысль соединила с капитализмом названные ценности дабы облагородить и исторически его легитимировать. Впрочем, еще вернее сказать, что капитализм на определенное время «прикрылся» ценностями модерна (ценностями Возрождения и Просвещения), легитимируя себя в сознании общества. Это синтез ценностей Просвещения, вырастающих из эпохи Возрождения, и промышленно-капиталистического развития по сути и получил название модерна. Вопрос лишь в том, был ли этот синтез органическим, или, как говорится, так исторически сложилось… И этот синтез требует более пристального анализа, тем более, что у меня есть стойкое подозрение к тому, что изобретается у европейцев в рассматриваемой сфере из-за весьма оперативной отзывчивости этой сферы на актуальные запросы капитализма. Это может не ставить под сомнение искренность мыслителей, под сомнением оказывается подсунутая им постановка вопроса, например, модерн-постмодерн, которая нужна как легитимации новой нынешней стадии развития. В такой постановке она начинает выглядеть как некий «естественный процесс», а не как социальный заказ доминирующей социальной группы.
Конечно, можно оставить эти сомнения в скобках. В конце концов, капиталистическая эпоха действительно «овеяна» прогрессистскими ценностями. Это исторический факт. Мы можем лишь приглядеться к тому, откуда у этих ценностей «ноги вырастают» и какое отношение имеет к ним капитализм. Ответ на этот вопрос можно получить, прослеживая процесс завоевания общества капитализмом. В конце концов, как случилось, что «фуггеры» и «вельзеры» навязали обществу свое видение мира, и общество это видение мира приняло. Фамилии здесь в кавычках, потому что буквально не они завоевали, они лишь некий собирательный образ становящегося капитализма.
В политическом плане главным противником растущего капитала была феодально-королевская власть. Финансово она уже зависела от денег торговцев и финансистов, но не политически. Это был противник номер один становящегося капитализма. Противником номер два была католическая церковь. Ж.Ж.Руссо, заявивший в первой фразе своего «Общественного договора», что человек рождается свободным, но повсюду он в оковах, указала на тех, кто надел оковы на человека. Это король (королевская власть) и церковь. Замечу, что деятели французской революции были «руссоистами», может не все, не берусь утверждать, но были.
Есть факты, которые могут порождать сомнение в том, что церковь была противником восхождения нового класса. К примеру Я.Фуггер был вроде бы католиком и даже построил «город бедняков» (социальное жилье, говорят сегодня). Но в политическом процессе утверждения капитализма церковь его сторонником не была.
Если представить себе, что рождающийся капитализм повел организованную борьбу с этими двумя противниками, то он должен был привлечь на свою сторону общество, чтобы победить. Как это сделать? Объединиться со всеми противниками короля и церкви, направить этот протест должным образом. Противники были всегда, но борьба противников (еретиков, например) носила обычно локальный характер, она была не в состоянии выдвинуть альтернативный исторический проект, способный объединить общество в такой борьбе. Теперь что-то похожее на этот проект рождалось в недрах Просвещения. Было бы правильно опереться на этот процесс. Отмечу, что 18 век время интенсивного распространения масонства. Конспирология готова приписывать последнему мистическую силу и чуть ли не весь исторический процесс готова объяснить кознями масонов. Это, разумеется, напрасный труд. Но деятельность масонов нельзя сбрасывать со счетов. Российское просвещение 18 века пронизано масонским движением, об этом можно прочитать даже в учебниках по истории русской философии, а не только в «Войне и мире». И я ограничусь двумя замечаниями. 1.Такое широкомасштабное движение не может быть не организованным. В советских энциклопедиях можно было прочесть о масонстве как организованной силе капитализма. Смешно? Или не смешно? 2.С тайными организациями всегда будут связаны разные страшные истории. Нет нужны в них погружаться и округлять глаза от страха. В нашем случае важно только одно, они были носителями «просвещения», но просвещения специфического в том смысле, что были ориентированы не на широкую массу, а на организованную массу, составлявшую невидимое братство, чему-то способствовавшее. Факт не фундаментальный, но к слову… Наш представитель масонства, выставлявший свою кандидатуру в президенты на прошлых выборах, вошел в руководство правого дела, а не в руководство компартии. Существует ли еще просветительское масонство 18 века, я знать не могу, и о сегодняшнем состоянии этого движения судить тоже не могу.
Но с масонством связан лишь один организационный аспект наступления «модерна». Гораздо уместнее и более важно для сути вопроса вспомнить о массовом противнике капитализма, на которого указывал М.Вебер. Этот противник представлен как раз народом, разными его слоями, а название противнику – традиционализм. Суть его М.Вебер видел в том, что человек традиционного общества не стремится к зарабатываю денег, этой страсти рождающегося капитализма. Человек традиционного общества трудится ради потребления, причем рамки потребления устанавливаются социально-культурной традицией. Попытка стимулировать такого работника растущим денежным вознаграждением, как показывает М.Вебер, приводит к тому, что работник снижает выработку, ограничиваясь традиционным заработком. И вот с этим противником как быть? Либо его нужно перевоспитать, привить ему другую трудовую этику, либо выбросить с земли, из ремесленного цеха и т.п., т.е. вынудить насильственно (экономическое насилие) следовать правилам капитализма (бросить в топку капитализма). В этом пункте, наверное, прав М.Вебер, указавший на Реформацию, давшую капитализму его верных «солдат». Протестантская трудовая этика в рамках этики, сакрализовавшей земное и оставившей богу решение о человеческом предопределении к спасению, равным образом захватывала и предпринимателя и работника. Реформация, выросшая из борьбы с католицизмом, несомненно помогла восхождению капитализма, дала тот мир представлений, который освобождал смысловое поле человеческого сознания для вторжения «религии денег».
Французская революция совершалась под лозунгами «свобода», «равенство» и «братство». Капитализм поддерживал эти лозунги, поскольку они расчищали социальное пространства от социальных, политических и мировоззренческих «пут» феодализма. Эпоха феодализма была объявлена веками темных заблуждений и несвободы, а эпоха Просвещения вроде бы открывала путь в светлое царство разума. Торжество идей Просвещения (в том числе, их проникновение в Россию), прогрессистское ощущение «белого человека», несущего цивилизацию не развитым народам и т.п. – все это реальная история Нового времени, реальная истории реального развития европейского общества. А причем здесь капитализм?
Наверное, главная его историческая функция в том, что он предложил средства для нового этапа развития. Эти средствами явились деньги и машина, как почти образно выражается Шпенглер, иначе говоря, стремительный технический и промышленных прогресс, захвативший общество, родивший своих энтузиастов как в деятельности созидания прогресса, так и в деятельности использования его «даров». Но путь, на котором капитализм использовал деньги и машинную технику, должен был вести в исторический тупик, на что указывал также и К.Маркс. Причина тупиковости в изначальном отказе от высших человеческих мотиваций, сведение цели жизни к ценностям меркантильным, к гедонизму, выведшему на европейскую сцену человека массы (Ортега). Голос сомнения был подавлен просвещенским оптимизмом, а промышленное и научно-техническое развитие стало реальностью, реальностью стала новая социальная среда, культурное (умеренный гедонизм на первых порах) и политическое (демократия) положение человека в этой среде и т.п. Конечно, не все и не безусловно приняли победу капитализма как ману небесную. К.Маркс увидел в этой победе тенденцию к отчуждению и отказу от человеческих ценностей. Во второй половине 19 века начинается сомнение в оптимизме просвещенского рационализма (философия жизни), а в начале 20 века О.Шпенглер, как уже отмечалось, фактически заявил о завершении проекта модерн как проекта развития (это, разумеется, интерпретация, а не слова самого Шпенглера). Но вместе с победой буржуазных революций капитализм слился с обществом, глубоко пронизал его, стал полным властелином, зорко подавляя ростки всякого мировоззрения, угрожающего его власти над умами и над обществом в целом. А тут, блин (извините за вульгаризм), революция в России, принявшая совсем нежелательное, крайне нежелательное, направление для мирового капитализма. Было о чем задуматься.
В общем, если подводить какой-то итог этим рассуждениям, то он примерно таков. Капитализм оседлал идею развития, рождавшуюся в недрах европейской культуры в постсредневековый период (Возрождение) и использовал ее для своего утверждения и своей победы, что позднее и было названо модерном (когда пришло осознание того, что никакая эпоха не существует вне ее ценностного наполнения). Поэтому, на мой взгляд, капитализм и модерн не одно и то же. Лицо и суть капитализма – власть денег (плутократия), а чем эта власть прикрывается - модерном или постмодерном, - это для него вторично. Это средство, а не цель. Тем самым, как уже сказано, капитализм придал общественному развитию тупиковый и угрожающий характер, и все мрачные алармические утопии на этот счет вполне оправданы. Его основная мотивация – власть, достигаемая посредством власти денег. Деньги (денежное мышление) и машина – главные изобретения фаустовского духа по Шпенглеру (на сегодня новым изобретением стали компьютер и Сеть). Сокрушить капитализм, значит сокрушить власть денег. Однако все свои кризисы капитализм поворачивает к тому, чтобы укрепить власть денег, сбрасывая устаревшие конструкции и создавая новые, изменяя социальную среды и человека, но, не изменяя главного, – власти «золотого тельца» (может и ему будет придумана замена, какой-нибудь универсальный сетевой наркотик, не знаю, об этом позаботятся «когнитивисты»). В число таких конструкций входит сегодня и постмодерн как мировоззренческая конструкция.

[Ratan]

'Ratan' date='26.9.2011, 17:10' post='91949']
(может и ему будет придумана замена, какой-нибудь универсальный сетевой наркотик, не знаю, об этом позаботятся «когнитивисты»).

Во избежание недоразумения. Здесь под когнитивистами не имеется в виду когнитариат, о котором говорит С.Е. Имеются в виду исследования человеческого мозга и мышления на нейрофизиологическом и ином уровнях (когнитивные исследования). Сами по себе они не злы и не добры, но в гуманитарную направленность нынешней науки трудно поверить. Поэтому возникает тревога, когда видишь. что наука вторгается "внутрь человека".