капитализм и проект модерн, капитализм в прошлом и настоящем Опции

[Ratan]

В Манифесте, принятом на летней школе, дана картина социально-политической реальности, складывающейся сегодня. Понимание современ-ной ситуации требует наряду со всем прочим глубоких теоретических зна-ний, на каком бы уровне они не излагались. В частности, вновь и в встает во-прос о сущности и исторической роли капитализма. Цитата из Манифеста: С.4. «Для того, чтобы получить честный и глубокий ответ на этот вопрос, нужна новая аналитика капитализма, которая существенным образом переосмыслит все, что связано с его прошлым и позволить заглянуть в его будущее».
Полагаю, что будет полезно обсудить наше понимание этих вопросов. Здесь полезны усилия всех заинтересованных лиц на форуме, но хотел бы в осо-бенности пригласить профессиональных обществоведов для разговора по существу.
В качестве первого шага к такой дискуссии предлагаю собственные замеча-ния по поставленному вопросу.
На мой взгляд, интригующая тема для понимания современной ситуации за-ключается в вопросе о соотношении капитализма и проекта «модерн». Как сказано в Манифесте, проект модерн стал средством легитимизации капита-лизма в западном обществе, а отказ от этого проекта делает не лигитимным капитализм как таковой. Обсуждение темы, заявленной в этой ветке, требует разговора о том, что такое капитализм и как рождался проект модерн. Я бы поставил вопрос так: является ли проект модерн продуктом и заслугой капи-тализма, или же проект модерн и капитализм встретились на историческом перекрестке и поддержали друг друга, пока их пути не разошлись, пока внутренняя логика развития капитализма не заставила его отказаться от проекта модерн и обратиться по сути к проекту, который более всего похож на фашизм. Я склоняюсь именно к такому видению вопроса. Но прежде всего о сути капитализма.
По Марксу капитализм возникает с необходимостью как определенная ста-дия в развитии общества. Известно, что развитие общества К.Маркс пред-ставлял в духе исторического материализма как некий естественноисториче-ский процесс развития производительных сил. Капитализм предстает в таком случае (на начало 19 века) как высшая стадия развития производительных сил, на которой общественный характер производства вступает в противоре-чие с частной собственности на средства производства. Разрешить это проти-воречие должно коммунистическое движение, вырастающее столь же есте-ственным и необходимым образом внутри капитализма (он рождает своего могильщика). Устранение частной собственности на средства производства и ликвидации эксплуатации человека человеком должно стать результатом мировой коммунистического (социалистической) революции. Тем самым должно быть преодолено отчуждение человека не только от средств произ-водства, но и от своей человеческой сущности (творчество), возникающее в рамках капитализма.
Марксистская теория одномерна, она исходит из того, что есть развитие про-изводительных сил, рождающее капитализм в условиях частной собственно-сти и товарного производства. Структура общества и его динамика поставле-ны в зависимость от этого простого фактора, что делает теорию простой и понятной. Но эта простота обманчива. Русская общественная мысль, а в Рос-сии многие были увлечены марксизмом, подвергла критике эту одномер-ность, основанием которой оказалась и одномерная модель человека, кото-рым движет исключительно материальный интерес. Во всяком случае, в об-щественный процесс люди и классы вступают именно как носители опреде-ленных материальных интересов. Русская философская мысль не согласилась с таким пониманием истории, противопоставив ей видение истории, основанное на видении нравственных мотиваций в поведении и действиях людей.
Что нового привнес М.Вебер в понимание капитализма? Целый ряд черт, ко-торые можно обсудить. Но важнейшая мысль Вебера в том, что капитализму соответствует некий «дух», некое культурное начало, выражением которого на стадии его становления является трудовая этика протестантизма. Есть мо-тивации нематериального (сакрального) характера, которые способствовали рождению «духа капитализма», и вне этого духа не сформировался бы капи-тализм как некая общественная система. Этот дух и его становление пред-стают также как своеобразная рациональность, формирующаяся именно в западном обществе. В этом плане капитализм предстает как новая рацио-нальность, какой не было (каковая не доминировала) в феодальном общест-ве.
Можно ли соединить подход Маркса и подход Вебера? Конечно, они не складываются арифметически или как некие пазлы. Их сложение может оз-начать соединение культурно-исторического анализа сущности обществен-ных систем с анализом развития хозяйственной деятельности в человеческих обществах. Вне предметно-технического, т.е. хозяйственного, развития нет человеческой истории. Но мотивации, которые бросают людей в историче-ский процесс никак не могут быть сведены к сугубо материальным побужде-ниям.
Анализ современно капитализма должен принять во внимание большую ис-торическую работу Ф.Броделя, который оппонирует и Марксу и Веберу. Во всяком случае, нам сегодня важно ответить на вопрос, что есть проект мо-дерн и как он связан с капитализмом. А ответ на этот вопрос требует вхожде-ния как в сущность капитализма и его историю, так и в процесс развития ев-ропейской цивилизации в которой собственно родился и укоренился капи-талистический проект.

[Dok]

Маркс жил в эпоху, когда кризисы капитализма определялись перепроизводством товаров. Мы живем в эпоху, когда кризисы капитализма определяются уже перепроизводством денег и других финансовых инструментов. И они намного более разрушительны для экономики, чем кризисы перепроизводства товаров.

Я совсем не специалист по марксизму, поэтому не могу дать системный прогноз развития кризиса перепроизводства денег и деривативной шелухи, какой бы, прогноз то бишь, был бы марксистским, но учитывал бы эту новуюю особенность кризисов.
Но мне кажется, что на этом пути можно построить серьезную теорию современных крзисов. Мысли некотрых посмодернистов были в этом направлении (политэкономия знака у Бодрийяра или что-то аналогичное), но доведенности мысли до конца - с марксистской прямолинейностью, я постмодернистов не увидел. Но и постымодернисты те еще острословы.

Тогда вопрос, на каком языке говорит модерн и «модернисты»?

Вроде как на языке теории модернизации, которая (здесь я очень соглсен с Кургиняном) представляет из себя немарксистскую версию изучения капитализма. А марксисткая версия этого изучение, если совсем уж грубовато говорить, "называла" модерн капитализмом. Это один вариант.
Т.е. теория модернизации- ветвь формационного подхода.
Др. вариант и важный момент - это то, что капитализм и модерн не тождественны один другому. Тем более что фундаментальная наука - часть модерна, но к капитализму имет отношение слабоватенько. Не интересовла наука капитализм, не инересовала. Сейчас мы энто видим в том, как дядя-Фурсекнко пытается срастить науку и капитализм, а итог у энтого один: наука как-то не принимает новые введения (без мутаций), а капитализму наука и вовсе не нужна сто годов. Нет в России промышленностИ. чтобы она могла науку своими деньгами развивать.
Поэтому можно в адрес точки зрения, что капитализм = модерн поднабрать какие-никаие доводы.

Нежелание выделить «капитализм в чистом виде», выделить его так сказать «трансцендентальную природу» понятно. Он (капитализм) будет выглядеть неприглядно, а он ведь хозяин, зорко смотрящий на «портретистов». Другое дело препарировать его по-марксистки. Портрет тогда выглядит вполне прилично, и критика его хотя и крутая, но не убойная, мне кажется. Она политэкономическая, политэкономией же и затыкается. Проблема отчуждения может дать другую критическую плоскость рассмотрения, но этот ход требует развития и требует сойти с политэкономической основы и перейти в область этическую, в область принципов поведения, которые присущи самому капитализму, и поведения, навязываемого обществу.

Тут 2 интересных подхода:
1. рассматрение каитализма не как следствия определенного вида этики (протестантской), а как причины некоторого вида этики (капиталистическая мораль, буржуазная мораль, было такое понятие),
2. необходимость изучения не только политэкономии капиализма (задиристой собаки, перставшей кусать), но и, не знаю, културологии капитализма, его антропологии (возможно, более опасного для капитализма животного). Кургинян такого рода черту перешел в "Исаве и Иакове", "Сути времени", начав говорить о капитализме не с политэконом. ракурсов, а ракурсов иных. Конечно, для многих марксистов это спорно, но время уже другое и капитализм сильно глубоко забрался, достиг слоев культуры (образования и т.д.), так что обсуждение культурологии капитализма ничуть н менее важно. А даже более.

[Ratan]

'Dok' date='29.9.2011, 22:09' post='92289']
Тем более что фундаментальная наука - часть модерна, но к капитализму имеет отношение слабоватенько. Не интересовала наука капитализм, не интересовала.

Я бы так не сказал. Капитализм сам по себе науку не рожал, но его интересует все, что может способствовать его собственному усилению. Промышленный капитализм наука интересовала, и чем дальше, тем больше.

необходимость изучения не только политэкономии капитализма (задиристой собаки, переставшей кусать), но и, не знаю, культурологии капитализма, его антропологии (возможно, более опасного для капитализма животного). Кургинян такого рода черту перешел в "Исаве и Иакове", "Сути времени", начав говорить о капитализме не с политэконом. ракурсов, а ракурсов иных. Конечно, для многих марксистов это спорно, но время уже другое и капитализм сильно глубоко забрался, достиг слоев культуры (образования и т.д.), так что обсуждение культурологии капитализма ничуть н менее важно. А даже более.

Да, я думаю, что капитализм должен быть понят шире, именно, как некое культурно-историческое явление, как некий этос, навязываемый обществу. Этим не отрицается его политэкономический анализ, ибо экономика есть способ его жизни, есть то социальное пространство, в котором он вырастает и обретает силу. Но представление, что капитализм ограничивается получением прибыли и дальше ничего не видит, есть упрощение сути этого явления. Капитализм начинает управлять обществом посредством денег. Это важнее всего. Он поддерживает и всеми силами защищает этот инструмент управления. Но общество может согласиться с этим способом управления, лишь приняв некоторую этику, некоторые представления о жизни, о ее смысле, о ее ценностях, согласующиеся с властью денег. Цитата из Шпенглера: «Деньги – это в конечном счете форма духовной энергии (не слабо сказано – Ratan), в которой находят свое концентрированное выражение воля к господству, политическая, социальная, умственная одаренность, страстное стремление к жизни высокого полета». И в этом проект модерн, задам я риторический вопрос? Но продолжу цитату: «Так что цивилизация означает такую ступень культуры, на которой традиция и личность утратили свое непосредственное значение, и всякая идея, чтобы реализоваться, должна быть переосмыслена в деньгах. Вначале люди были «при имении», потому что обладали власть. Теперь человек имеет власть, потому что имеет деньги. Лишь деньги возводят дух на трон. Демократия – это полное уравнивание денег и политической власти». Мои цитаты не означают, что я согласен со Шпенглером. Но в его суждениях есть своя правда. И власть денег стоит до тех пор, пока разные слои общества по-разному реализуют поклонение этой ценности. Капитализму придет конец, когда общество отринет ценности, согласующиеся с названным принципом. Шпенглер полагал, что власть денег устраняется кровью («деньги будут преодолены и упразднены только кровью»), не в смысле пролития чьей-то крови, но в том смысле, что благородная кровь аристократов преодолеет эту власть: «Появление цезаризма сокрушает диктатуру денег и ее политическое оружие – демократию. После долгого торжества экономики мировых столиц и ее интересов над силой политического формообразования политическая сторона жизни доказывает-таки, что она сильнее. Меч одерживает победу над деньгами, воля господствовать снова подчиняет волю к добыче… Силу может преодолеть только другая сила, а не принцип, и перед лицом денег никакой иной силы не существует». Здесь еще раз отмечу, что позиция Шпенглера – не моя позиция. Кровь благородных родов (победа цезаризма) едва ли сыграет свою роль, эти «благородные семейства» просто отстреливаются, как это было с семейством Кеннеди. Но другой принцип жизни, основанный на этике человеческого братства, действительно может преодолеть власть денег точно также, как христианство, несшее этику человеческого братства, преодолело языческий распад. Но в таком случае можно (и нужно) будет закрыть книги западных интеллектуалов, включая Шпенглера, и открыть книги русской общественной мысли, прежде всего нашего философа всеединого человечества, говорящего об этих проблемах простым человеческим языком без ницшеанской патетики, на которую напирает цитированный здесь автор.