Кургинян: Опыт деконструкции (Часть вторая) Опции

Апелляция Кургиняна к метафизике можно сравнить с обращением Сальвадора Дали в католичество. Подобного рода анахронизм казалось бы возможен еще в среде адептов феноменологии, но уж точно не в рамках аналитической школы подобного рода. В противном случае следовало бы заподозрить намеренный эпатаж. Конечно же, серьёзно воспринимать призывы Кургиняна к формулированию метафизического проекта не следует. Масштабная критика метафизики от Ницше до Деррида, от позитивизма и прагматизма до аналитической философии (напр., Конт О. «Дух позитивной философии»), заведомо обрекает подобного рода тип теоретизирования на неактуальность. В подтверждение этого можно привести тот факт, что, начиная со второй половины 20 века, о появлении хоть сколько-нибудь значимых метафизических концепций не может быть и речи. Кургинян не является в этом смысле исключением: культивируемый им аналитический подход сам по себе несовместим с какими бы то ни было формами трансцендентализма, ибо не предполагает их по основанию. Более того, в качестве образца, на который следует ориентироваться, Кургинян ссылается не на русскую религиозную философию, например, а скорее на коммунистический проект, который как раз и формулировался как однозначно антиметафизический (культурная революция, инициирующая ликвидацию религии). Следовательно, говоря о трансцендентальности, Кургинян имеет в виду нечто другое, нежели метафизика как таковая. Речь идет, таким образом, об идеологии, предполагавшей бы онтологическую модель (вовсе не обязательно метафизическую), которой напротив лишен всякий исключительно сциентистский проект, будь то позитивизм, прагматизм или структурализм.
Зафиксировав этот пункт, зададимся в связи с этим вполне очевидным вопросом, что же составляет основание онтологии Кургиняна? Парадокс, а одновременно и наиболее слабое место его позиции заключается в том, что Кургинян, на первый взгляд, не придерживается никакой конкретной онтологической модели, но между тем всячески ратует за онтологию как таковую, без которой якобы невозможно разумное существование человечества. Такая коллизия Кургиняна отсылает нас к ситуации персонажа романа Достоевского «Бесы» Шатова, который оказался в положении веры в Бога без Бога. Это сразу заставляет заподозрить то, что предметом веры Кургиняна является нечто такое, что сущностно предшествует всякой идеологии (религиозной или философской), выступающей заведомо лишь как реализация чего-то настолько более фундаментального, что Кургинян по основанию не может открыто вербализировать даже для самого себя. Так что же Кургинян помещает в центр бытия? Что таким образом является стержнем его онтологической картины мира, по отношению к чему идеология выступает лишь поверхностной манифестацией?
Кургиняну хорошо известно представление об идеологии как дискурсе власти (Альтюссер Л. «За Маркса»; Фуко М. «Воля к знанию»). Именно такое представление и демонстрирует его анализ документального фильма о Троцком, когда определенный в данном случае кинематографический текст деконструируется на предмет содержащейся в нем в скрытой форме идеологии, представляющей интересы определенный властной группы. Подобный разбор является показательным примером того подхода к политическому тексту, который культивировала т.н. «Школа анализа дискурса» (сборник статей: «Квадратура смысла: Французская школа анализа дискурса») и одновременно блестящим образцом той деконструкции, которую Барт производит над современной ему социальной мифологией (Барт Р. «Мифологии»). Собственно, именно эти и ряд других структуралистских практик в виде более адаптированных для общественности вариантов (например, нейро-лингвистического программирования, которое переносит достижения структурной семиотики и языкознания в область психолингвистики) вошли в арсенал такой относительно недавно возникшей отрасли знания как «связи с общественностью» и активно используются некоторыми пиар-группами (напр., «Имидж-контакт»).
Так вот, если идеология является всего лишь реализацией дискурса власти, то следует фактически признать, что основанием онтологической модели Кургиняна является воля к власти как таковая. По отношению к этому онтологическому основанию различные идеологии выступают как возможные формы её манифестации (воля к знанию как воля к власти). За каждым политическим дискурсом скрывается воля к власти определенной социальной, национальной, религиозной и т.д. группы (например, в самом широком смысле капитализм как идеологии класса буржуазии). Напомню, что формулировка идеи о «воли к власти» принадлежит Ницше, выдвинувшему её в качестве своего рода фундаментального онтологического принципа. Напомню также, что Хайдеггер, опровержение чему дал впоследствии Ж.Деррида, обвинил Ницше в возрождении под видом «воли к власти» очередной формы метафизики. В действительности, конечно, философия Ницше не только не совместима с представлением о метафизике, но еще и дает основание для преодоления логоцентризма, что и было впоследствии оценено в рамках постструктурализма. С другой стороны, принцип воли к власти ложится в основание вполне определенной онтологической модели.
Кургинян естественно не признает открыто своей преемственности философии Ницше в силу связи последнего с фашизмом. В действительности же фашизующим следует считать не столько концепт Ницше о «воли к власти», сколько те интерпретации, которые он получил по факту его включения в определенный политический контекст. Речь идет об известном в гуманитарных кругах скандале с изданием рукописей «Воли к власти» Ницше его сестрой, муж который был связан фашистскими кругами. Характер этого первоначального текста, а также отношение к нему Гитлера, и послужило приписыванию Ницше фашизма. В действительности, Ницше не издавал книги «Воля к власти» в том виде, в каком мы её имеем. Данный текст по сути представляет собой собрание разнообразных, не всегда систематизированных мыслей философа, обнаруженных в его неопубликованных черновиках. (Полный текст «Воли к власти» издан в России только совсем недавно, в 2005 г: Ницше Ф. Воля к власти. Опыт переоценки всех ценностей / Пер. с нем. Е.Герцык и др. - М.: Культурная Революция, 2005). В любом случае, моей целью не служит какое бы то ни было оправдание Ф.Ницше, тем более что он в таковом не нуждается. Но следует отметить также, что, не имея непосредственно ничего общего с фашистской доктриной, все же Ницше безусловно опосредованно повлиял на её формирование.
Безусловно, что именно «Воля к власти» Ницше опосредованно оказала серьезное влияния на мировоззрение Кургиняна. Суть этого влияния станет ясной, если мы обратимся к восходящей к Гегелю концепции Господина и Раба. И не случайно, что Кургинян, не упоминая ни словом о «воли к власти» и о своей связи с философией Ницше, постоянно ссылается на Кожева, который выступил с интерпретацией этой теории Гегеля. Чтобы окончательно все прояснить, следует указать, что именно воля к власти конституирует диалектику признания Господина и Раба. Учитывая тот факт, что в основании онтологии Кургиняна лежит именно воля к власти, становится понятным, почему он обращается именно к модели Кожева. Именно её он привлекает в качестве некоего концептуального образца для выстраивания уже последующих идеологических проектов, эксплицирующих в той или иной степени волю к власти. Но проблема в том, что актуализация модели Господина и Раба (в принципе аристократической) в ситуации бесклассового общества в 30-е годы 20 века и породила фашизм. Поэтому-то Кургинян и попадает в столь сложную ситуацию; прекрасно осознавая всю опасность актуализации подобной модели, все же на данный момент он не может, в силу своей приверженности онтологии воли к власти, найти ничего более подходящего для своих целей. Весьма характерно в этом смысле его сетование во время последней лекции на то, что в русском обществе эта модель почему-то не приживается, из чего у Кургиняна был явный соблазн вывести, что это общество Рабов. В действительности же, в русском обществе культивируется не модель Господина и Раба, но христианская модель Отца и Сына. Учитывая, что я пока не могу описать её, кроме как в категориях Эдипова комплекса Фрейда, то опустим эту тему. Главное подчеркнуть, что модель Господина и Раба была очевидно завезена в Россию из Европы и закрепилась в тонкой прослойке аристократического общества, и соответственно исчезла вместе с его истреблением после 17 года. Поэтому-то и очевидно, что тоталитарный коммунизм отличался от тоталитарного фашизма прежде всего отсутствием в своем основании вот этой вот модели Господина и Раба. Что же касается христианских корней русского коммунизма, то этот факт подробно обосновал в своей книге Бердяев («Истоки русского коммунизма»).
Когда Кургинян говорит о необходимости формулирования онтологического проекта, фактически он ищет форму реализации дискурса власти. Предупреждаю сразу, что, учитывая, что отнюдь не только Кургинян не хочет быть «обслугой», вряд ли он дождется такого поведения от остального интеллектуального сообщества. Ну а если серьёзно, то заведомая бесперспективность чаяний Кургиняна обосновывается тем, что сейчас невозможен не только метафизический, онтологический, но вообще всякий логоцентрический проект. Дело в том, что в современном гуманитарном знании произошел отказ не от логоса вообще, как это хочет представить Кургинян (напротив, в рамках семиотического подхода как раз и происходит обращение к собственно слову как «означающему», а не его фиктивным трансцендентальным субститутам), но от логоцентризма (Деррида Ж. О грамматологии), не от аналитического метода, но от неадекватных критериев истинности (Поппер К. Логика и рост научного знания). Ситуация постмодерна, предполагающая отказ от метанарратива, заключается в делегитимации всякого логоцентрического проекта (Лиотар Ж. Состояние постмодерн). Как осуществить реинтеграцию гуманитарного знания, избежав при этом логоцентризма? Вот основная проблема современной науки, решение которой при всех известных сложностях является вопросом все же ближайшего времени. Проблема же Кургиняна заключается в том, что он похоже не осознает всей глубины гуманитарного кризиса, поэтому формы выхода из него он видит опосредовано через обращение к предшествующему, т.е. опять же логоцентрическому, типу мышления. Естественно, это приводит Кургиняна в ситуацию эпистемологического тупика. Но повторю, это проблема прежде всего гуманитарного знания, и не нужно в этом смысле совершать какие-то судорожные телодвижения. Понятно, что разрешение этого кризиса выльется в чисто гуманитарный проект, поэтому совершенно неуместно обращать призывы к преодолению ситуации постмодерн в непредназначенную для этого аудиторию. Я не уверен, что в этом гуманитарном проекте найдется место хоть одному из тех, к кому Кургинян обращает свою речь. Другое дело, какое влияние окажет формулировка подобного гуманитарного проекта на всю культурную ситуацию.

[Alipov-ml]

"Кургинян, на первый взгляд, не придерживается никакой конкретной онтологической модели, но между тем всячески ратует за онтологию как таковую, без которой якобы невозможно разумное существование человечества". -

Я не могу отделаться от ощущения, что я слишком примитивно воспринимаю слова. Вот слушаю, слушаю лекции, и кажется мне, что главное - это заставить себя думать над окружающим миром, событиями, которые там происходят, и оценивать их не исходя из собственного материального кругозора. То есть что ратует Кургинян не за какую-то абстрактную онтологию (хотя, может быть и за нее! А я, например просто по неразумию и слабому образованию, этого не понимаю), а за начало широкого мыслительного процесса. Говоря проще: не начать ли всем реагировать своей душой на окружающий мир? На оскорбления, которыми осыпают нашу страну, на внутренний бардак и все такое прочее. Не начать ли реагировать на мир хоть как-нибудь иначе, нежели хватательным рефлексом?

"предметом веры Кургиняна является нечто такое, что сущностно предшествует всякой идеологии (религиозной или философской)" -

Вот, вот! Я тоже в этом уверен. Все, что предшествует любой религии или идеологии - это мысль и слово. После Бога вначале было Слово. Так разве Кургинян говорит не о том, что сначала надо описать мир и методы реакции на него, а потом формировать идеологию или религию, или что угодно еще? Мне кажется, что это "вербализовалось" (а по-русски, извините, заявлялось или проговаривалось) многократно.

"Дело в том, что в современном гуманитарном знании произошел отказ не от логоса вообще, как это хочет представить Кургинян (напротив, в рамках семиотического подхода как раз и происходит обращение к собственно слову как «означающему», а не его фиктивным трансцендентальным субститутам), но от логоцентризма (Деррида Ж. О грамматологии), не от аналитического метода, но от неадекватных критериев истинности (Поппер К. Логика и рост научного знания)". -

О. Как хорошо Вы мните о современном гуманитарном знании. Но, простите, это был не отказ от неадекватных критериев истины, а отказ от критериев истины вообще. Нельзя признать какие-то критерии истины неадекватными, не объявив неадекватными их все. А отказ от критериев истины - это в том числе и отказ от Бога и от знания. Что в том числе и есть отказ от логоса (но не только от него).

"Главное подчеркнуть, что модель Господина и Раба была очевидно завезена в Россию из Европы" -

В Россию? Позвольте, а какой конкретно исторический период Вы подразумеваете? И кто завозил? Малюта Скуратов из покоренной Ливонии к своим холопам?

"Я не уверен, что в этом гуманитарном проекте найдется место хоть одному из тех, к кому Кургинян обращает свою речь". -

И этот человек что-то говорит о Ницше. Вам не кажется, что Вы находитесь под влиянием довольно радикальной модификации Вейсхорна? Очень специфический подход к людям.

[Антон]

Уважаемый(-ая?) U-rus!
Не могли бы Вы подробнее раскрыть, на каком основании Вы пришили к кургиняновской кобыле хвост "воли к власти". В чем это заключается? Возможно я просто слишком темный, но я не очень понял, что Вы имели в виду. Мне кажется, что Вы просто произвольно взяли и это заявили. Может оно и в самом деле так, как Вы говорите - но хотелось бы более основательных логических построений. Вы, конечно, привели один пример, но очень формальный. Объясню почему он недостаточен.

"Кургиняну хорошо известно представление об идеологии как дискурсе власти (Альтюссер Л. «За Маркса»; Фуко М. «Воля к знанию»). Именно такое представление и демонстрирует его анализ документального фильма о Троцком, когда определенный в данном случае кинематографический текст деконструируется на предмет содержащейся в нем в скрытой форме идеологии, представляющей интересы определенный властной группы.
...Так вот, если идеология является всего лишь реализацией дискурса власти, то следует фактически признать, что основанием онтологической модели Кургиняна является воля к власти как таковая."

То есть Вы берете пример, когда политолог рассматривает содержание фильма об одном историческом политике, вышедшего в определенной политической ситуации. (Надо объяснять мотивы поиска подтекста, идеологической основы построения такого типа фильма?) Рассматривает, пользуясь определенной методологией, более-менее универсальной, а вовсе не завязанной исключительно на концепцию "воли к власти". Ищет политический подтекст в структуре не какого-то произвольного текста и на основании совершенно определенных посылок. И Вы делаете на этом основании вывод, что Кургинян исповедует концепцию, что "идеология является всего лишь реализацией дискурса власти", а основами своего мировоззрения имеет концепцию "воли к власти" - в чем это заключается - покажите, пожалуйста - и то, и то, и как им образом одно из другого следует. А то это только словесная эквилибристика. Так можно любого политолога независимо от концептуальных основ его мировоззрения подвести под то, что основной посылкой его концептуальной модели мира, являющейся базой его проф. деятельности лежит концепция "воли к власти". Если Вы так считаете - обоснуйте. Мало ли что Кургиняну известно! Тут на форуме по недоразумению возникла некоторая дискуссия и вот из нее прекрасный пример - мне в данный момент прекрасно известно (в том числе, со ссылками на конкретные тексты) представление Кургиняна о том, что следует понимать под термином империя - это же не значит, что я обязан использовать именно кургиняновское понятие империи в собственных рассуждениях. Так что, то что Кургиняну известна какая-то философская концепция - еще не значит, что он придерживается именно ее. Вы, наверное, много чего умного оставили за скобками, но так легко запутаться, когда основная логическая цепь только подразумевается. Вы считаете, что Ваши утверждения должен кто-то за Вас обосновывать сам для себя? А зачем ему это? А вдруг он по-другому считает. Но заявку-то делаете Вы. Причем это утверждение - по-видимому одно из ключевых во всем Вашем построении...