Июльский дождь Опции

[Валерий Рокотов]

ВСПОМИНАЯ ДОЖДЬ


«Июльский дождь» - это развернутая эпитафия на могильном памятнике, под которым похоронено все: идеи, мечты, надежды. Под которым заживо погребен новый мир и новый Адам.
Видимо, уже в то время существовал негласный заказ на пессимизм. Кто-то очень влиятельный уже не хотел ждать, пока раскаленный некогда смысловой шар тихо и спокойно остынет. Его требовалось окатить студеной водицей, чтобы поскорее вырваться из оков прошлого, из тисков революционного долга, поскорей все забыть, отречься и успеть пожить без всяких там идей и высоких стремлений.
Фильм просто пропитан заискивающей любовью к Западу. Толпа с вожделением смотрит на посольские машины, привозящие хорошо одетых господ и дам в вечерних туалетах, на самодовольного холуя, который, открывая двери, пританцовывает перед посольскими. Всем охота туда же - на светский раут, или хотя бы быть рядом, при деле, встречать гостей. И герои фильма в растерянности смотрят туда, куда все.
Настроение «Июльского дождя» трогательно гармонирует с настроением многих европейских картин, как бы говоря: и мы тоже устали, тоже разуверились, и суть у нас с вами общая - несмелая, глубоко пошлая. Поэтому и о прошедшей войне вспоминаем редко, стыдливо, не как о подвиге, а как о страшном времени, когда удалось спастись. «Я три дня пролежал в кустах сирени, - говорит герой Визбора. - Вокруг были их танки, а впереди - наше минное поле».
Мы - такие, как вы. И у нас нет никаких целей, кроме одной, сокровенной - жратвы.
Единственный раз мертвые персонажи фильма оживают - когда совместно едят шашлык. Шашлык - то единственное, что смогло их расшевелить. При этом перечисляются виды шашлыка и взлетает дерзкая фраза: «Каждый народ достоин того шашлыка, который он имеет». То есть, хреновый шашлык или его отсутствие, говорит об одном - не за то боролись наши революционные предки. Они за идеи гибли в борьбе, а надо было - за шашлык. И это провозглашает интеллигенция, передовая часть общества, коллективная голова. В этой голове, как видим, немного мыслей - набор интеллектуальных заимствований, чтобы выглядеть умственно развитым, и одна своя выстраданная мысль - о шашлыке.
Говорят, фильм не выпустили на большой экран, и он шел по клубам. Так это еще лучше для популярности. Пусть он идет не первым экраном, а третьим или тридцать третьим. Главное, чтобы побежал шепоток: «Там правда». «И в чем она?», - спросит пытливый человек. «В том, что жить скучно и мерило жизни - шашлык». «Значит, что - выбросить свою диссертацию и идти заколачивать?» «Конечно, приятель. И помни: каждый народ достоин того шашлыка, который он имеет. Так сказано с киноэкрана. Поэтому - вперед! Будем достойны грядущего шашлыка».
Фильм претендует на то, чтобы его объявили великой правдой, но на самом деле июльский дождь смывает не ложь эпохи, как хочется автору, а ложь об эпохе.
И время таким не было, и люди. Инерция движения в шестидесятые еще была велика. Люди еще к чему-то стремились - строили, мечтали, верили. Но уже вбивались в сознание новые истины, уже вливался в общество яд, и все омертвлялось.
Конечно, сказать, что Хуциев возвел полный поклеп тоже неверно. Такие настроения были среди творческой интеллигенции. И именно это было страшнее всего, потому что она писала, снимала кино, читала со сцены, то есть ковала идеологию. Разумеется, она писала, снимала, читала то, что требовалось, но стыдилась этого и желала иного. Чего? «Июльский дождь» показал, чего. И как только стало возможно и не страшно, она осмелела и произнесла все, что накопилось за десятилетия. Все вылила в общество - яростно, хлестко, талантливо. В итоге растлила и сокрушила страну и построила то, о чем втайне мечтала - царство оголтелого потребления, царство тех, кто сильнее и безыдейнее.
Но это будет потом, а пока эта публика молчалива, скромна. Ее в большинстве своем ничего не интересует. Она собирается на квартирах, произносит устрашающие банальности под видом глубокомысленности, пьет водку, курит и поет, поет, поет под гитару новые тоскливые песни, упиваясь своей несоветскостью, своим нежеланием жить во имя, своей неутолимой тоской по чему-то очень простому и ясному.
«Уже отлиты пули, которые мимо тебя пролетят», - поет Визбор. И в этих словах заключена великая претензия к судьбе за то, что не суждено было погибнуть героем, а довелось спастись и жить, влачить это пошлое существование, тянуть эту лямку долга, к которому на деле глубоко равнодушен. Здесь - раскаяние задним числом в том, что не ринулся на врага и не погиб в схватке, а пролежал в кустах сирени три дня. Я хотел спастись, я спасся, и я за это себя ненавижу. Вот о чем песня.
Такие настроения, конечно же, были. Но надо было набраться наглости, чтобы объявить: это общий настрой, и такой вот похоронный марш звучит в людских душах. Такова музыка современности.
В фильме герои идут мимо киноафиш приключенческих и так называемых проблемных картин, апеллирующих к совести. Метафора понятна - начинается новое кино, шагают новые герои, которые сойдут с экрана и понесут правду в мир. И мир этот очень скоро изменится. В нем утвердятся новые непоколебимые ценности.
В «Июльском дожде» продолжена тема отца. Если в предыдущем фильме Хуциева «Мне двадцать лет», погибший на фронте отец присутствует как призрак, как объект поклонения, то в этом - отец умирает и вместо него - пустота, немая, невосполнимая, затягивающая. А точку ставит «Покаяние» Тенгиза Абуладзе, которое выглядит завершающей частью трилогии - сынок выбрасывает отца из могилы. То есть на отца возлагается вина за то, что страна шла не туда и оказалась в итоге без достойного шашлыка. Отец объявлен исчадьем ада. Эта точка как выстрел самоубийцы. И все, что дальше - это жизнь после смерти, это жизнь в смерти.
Случается, герой оказывается глубже, чем того хочет автор, и тогда автор насилует его, вписывая в свою концепцию. То же произошло и в картине Хуциева. Главная героиня - женщина-загадка. Она внимательно вглядывается в окружающий мир и в людей. Она убегает, когда ей становится скучно среди пустых болтунов. Она отказывается выходить замуж за своего уже объявленного жениха, позера и приспособленца. Она просит Визбора сделать ей любезность - не петь. То есть затыкает рот потоку заупокойных стихов. Она прерывает ухажера, когда он в телефонном разговоре заявляет, что ему исполнилось тридцать и надо кому-то пожаловаться на жизнь. Она тащит на себе груз общественных дел - работает агитатором, встречается с людьми, никого не избегая. Это ее глазами мы видим шестидесятые, видим всех героев картины, видим фронтовиков и новое поколение - двадцатилетних парней и девушек, у которых в глазах тоска. Так кто же она? Понятно кто - Россия, которая решает, за кого выйти замуж. По логике, она должна найти жениха - найти его среди окрыленных людей, людей долга и дела, каких было много в ту эпоху. Но автор того не хочет. Он против и потому показывает: здесь для нее женихов нет.
В финальном кадре из-за спин братьев и отцов выглядывает белобрысая головка - малыш, родившийся после войны, дитя нового времени, эпохи большой жратвы. И становится предельно ясно, что этот откормленный избалованный мальчуган и есть будущий жених России.
Катастрофический вывод.

[Paix]

«Плывущие по течению» или «реанимация души»

Рассмотрим, верно ли утверждение, заявленное в посте Валерия, что герои фильма Хуциева «Июльский дождь» «смотрят туда, куда все» (то есть «на посольских», «господ в туалетах и т.д.»)?

Начнем с того, что определим, а кто герои этого фильма? Главная героиня тут одна, прочих персонажей вроде как предлагается рассматривать через призму основного сюжета. Сюжетная же канва проста и незамысловата.

Фильм рассказывает о девушке, близкой к 30 годам, которая собирается выбрать кавалера и, соответственно, кардинально самоопределиться со своей дальнейшей судьбой. Вроде бы ее молодой человек с перспективой научной карьеры, имеет самые серьезные намерения, но... чего-то, видимо, не хватает. В поисках этого чего-то героиня занимается совсем бредовыми вещами.

Она лезет зачем-то ничем не прикрывшись под лупящий во всю июльский дождь. Подолгу разговаривает по телефону с человеком, в существовании которого сама сомневается - случайного знакомого, видимо, простого (вероятно, рабочего) парня, одолжившего ей куртку. Слушает, что поет прошедший через войну один из приятелей ее ухажера, явно плохо в общую «тусовку» вписывающийся.

Надо сказать, что сохраняет она стабильно на протяжении почти всего фильма постную мину сильно соскучившегося к 30 годам и от жизни мало чего ждущего человека. Казалось бы, налицо, как сказал бы Жан-Поль Сартр, «смерть в душе». Ан нет. Верно это для большей части компании девушки (особенно для ее «кадра»), как раз сверкающей показным супероптимизмом. Тут вы правы. Для кого-то самым важным в жизни стали пошленькие разговоры, для кого-то карьера. В целом же эти люди - «плывущие по течению», определяемому не ими. С удовольствием, надо сказать, плывущие...

Уж не знаю, было ли это так в наблюдаемые кем-то лично 60-е или нет. Но на 80-е гг., которые хорошо помню, - картина вполне точная. Возможно, со своей социальной критикой Хуциев опередил время, однако общаясь и теперь с представителями «доблестных» 60-х понимаешь, что болезнь общества зародилась, конечно же, именно там (иначе откуда бы до сих пор у них разговоры о том, что, мол, «Европу зря освобождали, надо было порядок у себя дома наводить, а мы - дураки такие! - зачем-то все о других, да о других беспокоимся» и т.д.) Но вернемся к фильму.

Наша героиня явно выделяется из общей «тусовки». С ней вроде как бы еще не вполне все кончено... Определяется это по явственному стремлению к чему-то кардинально иному: причем речь тут - «увы!» - не о личном замужестве... Девушку явно слишком интересуют «предельные вопросы» (о смысле жизни и т.д.) Интересует ее это таким же неприличным образом, как случайно попавшего на «тот свет» Теркина, все норовившего «испить водички»: «Осмелел, воды спросил:/ Нет ли из-под крана?/ На него, глаза скосив,/ Посмотрели странно».

Это иное содержится в военных песнях новых знакомого (Алика). В какой-то момент героиня просит его «не петь свои песни», уж слишком страшный диссонанс между содержанием песен и пошлостью «тусовки».

Вот вроде как и весь сюжет... Заканчивается он тем, что девушка отвергает «выгодную партию»... При том, что ее «телефонный роман» также окончен, - делается это без скрытой «выгоды» для себя.

Повлиял на героиню, по-видимому, ряд причин. Среди первых - и не зря у фильма такое название! - тянущаяся к свету красота окружающего мира. Хуциев снимает, конечно, а ля Антониони. Однако, как и у Антониони, в поле зрения его камеры попадают все больше не «самодовольные холуи». Хуциева вряд ли можно отнести к разряду тупо «сдирающих» антониониевскую манеру медленно снимать пустые фильмы с чернушной начинкой режиссеров позднесоветского времени. Напротив, на его персонажей «обрушивается» море светлых образов: та же Москва, природа на окраине, куда «тусовка» выбралась «оттянуться@«@@

Повлиял, возможно, и разговор с «телефонным знакомым»: то ли «неудавшийся роман», то ли просто разговор по душам...

Но более всего, как уже было сказано - то иное, которое содержалось в рассказах и военных песнях Алика. В них ведь прямо говорилось о «предельных» вопросах. И о «простых» ответах, которые люди находили, жертвуя собой. Истинные товарищи Алика, те, которые показаны в последних кадрах встречи на вокзале ветеранов Великой Отечественной войны, для себя все эти «предельные вопросы» уже решили. На их встречу робко и исподтишка, со стороны, смотрят подростки-юноши совершенно иной закваски, в чьей жизни уже нет места Подвигу. Почему нет? Обществом, временем не предполагается! А они с предложенным раскладом смирились - так значит его у них никогда уже и не будет (ибо не «время делает человека»).

Пессимистичен ли на самом деле конец фильма? Нет. Ибо, во-первых, хотя бы одна душа - наша героиня - из всеобщего «тусняка» уже спаслась. И главное - связь поколений на самом деле не утеряна. На это надеется автор. Ведь в последнем кадре мы видим выглядывающего из-за плеч старших и смотрящего совершенно по-другому на ветеранов (открыто, и явно запоминая) маленького мальчика...

Итак, фильм Хуциева хоть и трезвый, но отнюдь не «чернушный». У Хуциева есть «катарсис», выход, надежда на будущее. Или что же - выкинуть на помойку всех художников-пессимистов и авторов социальной критики (и Экклезиаста, и Питера Брейгеля-старшего, и многих-многих)?!

Валерий, ваша мысль, что из всех женихов «душа России» выбрала мальчика, конечно, интересна и даже в чем-то правильна. Не хотелось пускаться в очевидные символические аналогии, но раз уж вы начали...

Конечно, героиня - это ищущая свой путь «душа России». Однако вероятность матримониального смысла в ее намерениях в отношении данного малыша кажутся... гм, практически более чем сомнительными. Она его, конечно, «выбирает» в том смысле, что среди всей пялящейся толпы лишь его взгляд ей близок. Но, извините, ваша терминология смахивает на известный, опровергнутый еще Пушкиным, анекдот: «Не путем-де, волочился/ Он за матушкой Христа».

Почему бы не рассмотреть другую, возможно, даже автором и не скрываемую, аллюзию. Помните героиню фильма «Летят журавли», которая раздает в конце цветы, которые она принесла на вокзал для так и не встреченного, погибшего на войне, жениха - окружающим людям? В данном случае, разрушив свои личные планы, героиня не имеет к кому обратиться вокруг себя на данном вокзале - кроме одного ребенка.

Образ такой вот невесты, отдавшей предпочтение идеальному, всегда в русской культуре существовал (как, кстати, и обратный «мужской» образ - вспомним уже процитированного «Бедного рыцаря»). Что касается женского варианта такого выбора, помните, например, у Блока - о невесте безвременно ушедшего «литератора модного», рядом с которой в похоронной процессии идет Она (то есть Богоматерь):

«Словно здесь, где пели и кадили,
Где и грусть не может быть тиха,
Убралась она фатой от пыли
И ждала Иного Жениха...».

Кстати, вам, Валерий, вот показалось, что ребенок «пухлый». На мой же взгляд, этот персонаж, прежде всего, явно отсылает к хрестоматийному образу «русского мальчика»: от Тургенева (и ранее) - до Тарковского. При этом, извините, но не кажется ли вам, что он подчеркнуто ...не вполне реалистичен: ведь то ли показалось, что этот ребенок выглянул из-за спин взрослых, то ли это некий ...гм, фантом, ангел (или нечто большее).

Эта особая, возникающая в конце пара «девушка и ребенок» также хорошо известна в русской культуре. Прототипом для нее является божественная пара «Христос - Мария». Канон раскрытия данной темы, в целом, общий: среди соблазнов мира образ «девушки-невесты» может ввести в заблуждение и пообещать обманчивую радость жизни. (Как и мы вначале фильма введены в заблуждение матримониальными намерениями нашей героини.) Но соединение данного образа с образом младенца - уже не вызывает никакого сомнения в трагическом подтексте божественной драмы. Вспомним хрестоматийное на ту же тему стихотворение Блока:

«Девушка пела в церковном хоре
О всех усталых в чужом краю,
О всех кораблях, ушедших в море,
О всех, забывших радость свою.

Так пел ее голос, летящий в купол,
И луч сиял на белом плече,
И каждый из мрака смотрел и слушал,
Как белое платье пело в луче.

И всем казалось, что радость будет,
Что в тихой заводи все корабли,
Что на чужбине усталые люди
Светлую жизнь себе обрели.

И голос был сладок, и луч был тонок,
И только высоко, у царских врат,
Причастный тайнам, плакал ребенок
О том, что никто не придет назад».

В соответствии с тем же каноном, появление в конце «Июльского дождя» образа ребенка - есть недостающий момент для возникновения новой пары «Христос - Мария». Соединение этих двух образов (и их соотнесение с божественными прототипами) делает возможным наделение иным, высшим, смыслом изначально лишь сюжетно-бытовую фабулу фильма.

[Казанцев]

Как-то раньше этого фильма видеть не приходилось, посмотрел только на прошедших майских праздниках, уже прочитав ранее эту тему. Не согласен с приведенными мнениями, про панихиду, да и про девушку-душу России. Судим и оцениваем всегда с позиции сегодняшнего дня, из настоящего времени, невольно приписывая сегодняшние мысли, сегодняшную злобу дня прошлому. Панихиду служат уже по умершему, а общество, страна в 60-е разве скончались? Если они скончались уже тогда, что обсуждаем сейчас? Зачем тогда нужна была перестройка, зачем нужен ликвидком? А почему девушка именно душа России и не имеет возможности ни к кому обратиться? Душа без тела это точка. По крайней мере в земной ипостаси. Почему ставите эту точку? Ветераны, молодежь, ребенок показаны как символы жизни, как продолжение, как идеал, вот это душа, вот это будущее, нет точки, есть Путь. Есть с одной стороны фильм-настроение, показ жизни в повседневности, через ощущения, в этом плане продолжает фильмы "Я шагаю по Москве", "Застава Ильича", да, есть жизнь, повседневная жизнь, далекая от идеала, с разочарованиями, но эти разочарования и неидеальность и позволяют двигаться, позволяют идти, это переход ко второй стороне фильма, уход от повседневности, путь к идеалу, идеал показан как Победа...А люди на шашлыках всегда оживляются и чаще всего при этом говорят о шашлыках, нельзя все время говорить о мировой революции и все общество не может состоять из пламенных революционеров, если только не принята доктрина мировой перманентной революции