Сергей Кургинян, Юрий Бардахчиев, Юрий Бялый

ДОГОВОР СНВ-2:
ПОСЛЕДСТВИЯ НОВОГО КОМПРОМИССА

Введение

Предлагая вниманию собравшихся вводную часть к докладу, посвященному одной из острейших государственно-политических проблем, мы позволим себе вначале выйти за рамки узкого обсуждения СНВ—2. Такой выход представляет собой один из методологических принципов нашего подхода к рассмотрению важных вопросов, в которых специальная часть в состоянии растворить в себе общие политико-стратегические проблемы. Это не означает нашего желания уйти от профессионального обсуждения военно-стратегических, этнополитических, экологических и иных проблем российской действительности. Напротив, двухлетняя работа клуба показывает, что барьер профессионального обсуждения очень серьезных вопросов не является для нас недоступным. Однако есть большая опасность в том, чтобы нарушить баланс общего и конкретного в обсуждении проблем, подобных СНВ—2 или чеченскому кризису, концепции устойчивого развития или проблеме терроризма в России.

Крен в сторону общих рассуждений приводит к тому, что вся наша действительность начинает редуцироваться к набору общих и утомительных штампов, которые в конечном счете теряют свою убедительность даже для тех, кто, вращаясь в их смысловом поле, обеспечивает себе за счет удачного обращения этих штампов определенный политический капитал.

С другой стороны, увязание в профессиональных частностях чревато неизбежной за счет синдрома профессионализма локализацией проблемы, чревато отсечением от проблемного тела важнейших его составных частей, как бы не укладывающихся в профессиональные рамки. За счет этого проблема теряет остроту, исчезает то, что мы называем "интеллектуальной интуицией", или — остротой стратегической сопричастности. Разъятый на части труп целостной стратегически значимой проблемы, анатомируемый государственно-бюрократическими "профи" или окологосударственными "академишн", теряет в силу своей разъятости то, что определяет значимость живой проблемы.

В дальнейшем подобная "культура" профессиональных удушений стратегически значимых проблем приводит к полному выхолащиванию сути дела, к утоплению этой сути в деталях, к увлеченному обсуждению того, каковы наиболее эффективные процедуры, обеспечивающие "нечто". При этом смысл этого "нечто", его "душа" и "дух", говоря образно, оказываются ушедшими из тела проблемы. Обсуждаемые в морге проблемы жизни — вот что такое профессионализация, доведенная до своего предела. Впоследствии обсуждавшие удивляются, почему они перебирали лишь множество "трупных" выходов из создавшейся ситуации. Пространство обсуждения и способ обсуждения не являются лишь внешними атрибутами по отношению к сути проблемы. Без понимания этого ни один стратегически значимый вопрос не будет решен адекватно.

Вот почему мы постоянно будем менять конфигурации обсуждаемой проблемы, выходить за ее рамки и возвращаться обратно, стремясь создать ее объемное изображение, ее "гештальт", в пределах которого уже имеется место и для стратегической воли, и для аналитической беспристрастности.

Так мы действовали применительно к другим проблемам жизни общества и государства. Так мы поступим и по отношению к СНВ—2. Более того, мы считаем, что именно такой способ рассмотрения проблем создает определенную школу, которую мы называем школой целостного анализа (настаивая на целостности как альтернативе системности). Вне этой школы и этого метода политик, анализирующий стратегические аспекты российской действительности, неминуемо, по нашему мнению, попадает в методологическую ловушку, в рамках которой ему приходится выбирать между заведомо порочными вариантами и комбинациями.

В конце своего доклада мы покажем, как осуществляется процедура сопряжения неверных методологических подходов и алгоритмов с их выведением на совершенно порочные и деструктивные политические решения, которые к моменту их пропускания через серию подобных процедур начинают казаться "почти спасительными". Сейчас же позвольте соотнести несколько политических проблем примерно одного ранга с тем, чтобы через подобное соотнесение точнее увидеть место проблемы СНВ—2 в большой политической игре 1993 и 1996 года.

Само это соотнесение уже является одним из методологических принципов, используемых нами при целостной экспертизе.

Покажем вначале типовой аналитический принцип, обычно используемый в проблемной профессиональной экспертизе, в его методологической порочности (рис. 1).

Рис. 1.
Аналитика как убийство стратегического смысла проблемы

— рассматриваемая проблема;

R — профессиональная рамка;

Э — академическая или профессионально-бюрократическая элиминация всего, что не укладывается в узкое проблемное поле;

D (Q, L) — аспектно-факторный оператор (АФО);

, , и т.д., , , и т.д. — аспектно-факторные переменные, вводимые для структуризации проблемы;

— фокусы понимания, возникающие в результате применения аспектно-факторного оператора D (Q, L);

Z — граница, за которой находится понимание небезусловности самого принципа применения АФО ко всему пространству проблематизаций, связанных с решением важной стратегической проблемы;

Z — оператор увода принципа рассмотрения проблемы из интеллектуального проблемного поля, увода этого принципа за рамки сознания, ложной и зачастую умышленно-ложной трансцендентизации исходных принципов рассмотрения.

Мы исповедуем иной принцип проблемного анализа, главное отличие которого — в снятии профессионально-отраслевой рамки и увязывании любой данной конкретной проблемы в актуальный и исторический контекст максимально широкого проблемного пространства, в пределах которого только и возможно найти общие сверхпроблемные фокусы и реальные решения проблем (рис. 2).

Рис. 2.
Методология целостного анализа проблемы

— исходная проблема;

, и т. д. — сопряженные проблемы;

Т — межпроблемные связи;

А — сверхпроблемный стратегический фокус (ССФ);

L — смысловые поля, порождаемые этим фокусом;

,, и т.д. — проблемные оси, порожденные фокусом L и направленные в узкое пространство проблемы;

и т.д.— естественные узлы и ключевые точки, выявленные за счет соединения узкого проблемного поля с проблемными осями, порожденными сверхпроблемным стратегическим фокусом (ССФ);

R — окончательный контур проблемы, описывающий одновременно и ее существо, и ее связанность с другими проблемными ситуациями.

Сразу же оговорим, что такое изменение методологического подхода не только не избавляет от необходимости профессионально описывать содержание рассматриваемой узкой проблемы, но и предъявляет повышенные требования к подобному описанию. Однако суть получаемых в результате профессиональных ответов резко меняется. Меняется и понимание того, что является эффективным решением проблемы. Возникает особый игровой аспект в проблемном поле. В каком-то смысле происходит смена типов рефлексивности по отношению к исходной проблеме. Все это имеет практическое значение при принятии решения. В сущности, подобный подход мы применяли к любой из рассмотренных на клубе проблем. Однако особые обстоятельства, как узкие (тип рассматриваемой проблемы, которая слишком легко профессионализируется или дилетантизируется), так и широкие (общая ситуация в стране, являющаяся качественно более сложной, нежели все ситуации предшествующего периода) потребовали от нас еще более четкой артикуляции исходных методологических оснований.

В конце доклада мы в концентрированном виде дадим тот профессиональный и политически значимый "сухой остаток", который получен в результате именно нашего подхода к рассматриваемой проблеме. Теперь же — о сверхпроблемном фокусе и об упоминавшихся выше особых обстоятельствах.

Вчера случилось одно из самых прискорбных событий в жизни страны, начиная с 1991 года. Подавляющим большинством голосов Государственная Дума, в которой преобладают представители КПРФ, ратифицировала решение о вхождении России в Совет Европы. Насколько нам известно, только 18 человек проголосовало против этого решения, которое по своим последствиям будет не менее разрушительным для страны, нежели пресловутая Беловежская Пуща. Речь пойдет, конечно, о другой, почти невидимой для непрофессионального взгляда разрушительности, итоги которой скажутся не сразу и не столь явно. Но от этого ситуация становится только еще более опасной.

Все происходящее особо прискорбно потому, что Беловежье и иные порочные губительные инициативы нынешнего режима объясняются его идеологической зацикленностью на определенных вещах, причем эта зацикленность носит явный и фанатичный характер. Достаточно послушать Гайдара и то, как он произносит "западные ценности", чтобы понять, с чем имеешь дело. Открытость этой позиции и ее эмоциональная (не хочется говорит "нравственная") последовательность позволяют соответствующим образом бороться с носителями этой позиции. Технологии подобной борьбы не травмируют патриотическое сознание, которое явно и ясно делит мир на своих и врагов и реагирует соответственно.

Итак, приверженность ряду принципов типа "вхождения в цивилизованное сообщество", приверженность западным ценностям, верность идее магистрального пути человечества (она же — идея модернизации) в совокупности с тектоническими обрушениями союзного государства — вот причина того же Беловежья. При этом следует сказать, что союзное государство было обрушено отнюдь не только усилиями так называемых ельцинистов, которые были лишь одним из инструментов развала СССР. Следует отметить также, что Новоогаревские соглашения могли иметь еще более пагубные для России последствия, чем Беловежье. Об этом говорилось уже неоднократно, разными авторитетными политиками, включая членов ГКЧП.

Следует отметить, наконец, что целый ряд последовательных инициатив, приведших к разрушению Союза и нынешней катастрофической ситуации, брали истоки из доавгустовских и даже доперестроечных процессов. В частности, как будет показано ниже, целый ряд военно-стратегических разрушительных инициатив, звеном в цепи которых является СНВ—2, берут истоки в недрах позднезастойного и перестроечного периодов, которые (и мы настаиваем на этом!) представляют собой неразрывное единство по целому ряду параметров.

Подобные оговорки делаются не для того, чтобы оправдать преступные и разрушительные действия послеавгустовской власти, а для того, чтобы еще более остраннить нынешние метаморфозы патриотической политики. Мотивы, двигавшие режимом, — хотя бы "прозрачны". Но каковы причины столь рьяной поддержки вхождения в Совет Европы тех сил, которые отстаивали в предыдущий период парадигму державности и самобытности России? Каковы были те непрозрачные обстоятельства, которые побудили пойти фактически на Страсбургский сговор? Именно непрозрачность этих обстоятельств волнует больше всего. Возможно, что за этим кроется простое неведение. Возможно, что имеют место концептуальные заблуждения. Но возможно и другое. И здесь мы вновь прибегнем к языку схем и численных выражений (рис.3)

Итак, идет борьба за власть. В этой борьбе меряются между собой совокупные весовые коэффициенты К и мощности субъектов Р. Внутренняя мощность оппозиции идеологически ограничена. Определенные причины не дают ей консолидировать большую часть общества, создав народный фронт. За счет этого общество оказывается идеологически расколотым и легко манипулируемым извне. Что происходит в результате — показано на рис. 4.

Рис. 3.Схема борьбы за власть

Рис. 4.
Цена внутренних коэффициентов в зависимости от меры национальной консолидированности общества

При неконсолидированности общества и его расколе на достаточно близкие по совокупной мощности силы власти и оппозиции — внутренние коэффициенты теряют свое решающее значение, но за счет этого особое значение приобретают коэффициенты внешние. Посему идет особая торговля за поддержку Запада, за приращивание (хотя бы временное) внешнего коэффициента каждой из сил. При этом оппозиционные силы пытаются обмануть Запад, а Запад требует цену вперед и по особо значимым обстоятельствам. И эта цена начинает платиться в условиях предвыборной кампании. Добавим и то, что подобная цена любого вопроса имеет разное значение с государственнической и популистской, предвыборной точки зрения. Запад, естественно, стремится к тому, чтобы получить проплату по вопросам особой государственной значимости, снисходительно отдавая оппозиции риторику, нужную для масс.

В этой ситуации особо важно наложить табу на возможность торговли в политических целях товарами особой государственной значимости. Именно для этого существует особая независимая элитная негосударственная, но апеллирующая только к стратегическим интересам чистой государственности, — ЭКСПЕРТИЗА.

Видимо, именно вокруг такой экспертизы — надпартийной и в каком-то смысле надидеологической — будет строиться сегодня продуктивная прогосударственная элита российского общества. Ей гораздо труднее, по-видимому, строиться вокруг государственных институтов, где каждый зависим от мнения начальства, и частных коммерческих структур, где начальство и собственность переплелись. Возможность в нашей непростой ситуации выстроить общественно значимую независимую экспертизу — вот главный вопрос, стоящий на повестке дня. Иначе слишком велик риск того, что в кулуарах продадут нечто, не имеющее права быть проданным. А общество, и даже его незрелая элита, так и не узнают, что и почему продано.

К числу запрещенных для продажи политических товаров относится суверенитет России — духовный, геополитический, геостратегический, государственный, финансовый, культурный и любой другой. Что в этом плане означает вхождение в Совет Европы?

Общественная экспертиза, проведенная нашим центром, отвечает на этот вопрос следующим образом.

Поддержка самыми разными силами идеи вхождения России в Совет Европы привела к тому, что Россию втянули в чуждые ей смысловые, геостратегические, геополитические и общеполитические процессы. При этом можно понять позицию тех, кто всегда требовал от России присяги на верность "цивилизованному сообществу". Эти силы, по крайней мере, не изменили самим себе. Но нельзя понять и принять позицию тех патриотических и коммунистических групп, для которых поддержка проекта вхождения России в Совет Европы является изменой принципам державности, переходом с позиций советского патриотизма на позиции западной социал-демократии.

В этом виде данная позиция является особенно "многообещающей", поскольку все в очередной раз строится на горбачевских моделях лицемерия, двусмысленности, игры "втемную". При этом "новые патриоты" убеждают своих сторонников в том, что эта игра "втемную" вызвана необходимостью затаиться, угомонить те силы на Западе, которые могут помешать им прийти к власти. Однако эти силы не столь глупы, чтобы принимать во внимание реверансы по части дружественности идущих к власти российских элит господам типа Армана Хаммера. Эти силы требуют вполне реальных уплат за свою лояльность претендентам на президентский пост.

Одна из самых крупных уплат — это вхождение в Совет Европы. Поддержка такого вхождения Думой, в которой коммунисты имеют большинство, означает, что именно их руками Россию впихивают в чуждое ей и губительное для нее геополитическое варево. Речь идет буквально о судьбе России. И в этом вопросе необходима полная принципиальность. Никакие ссылки на требования избирательной кампании и необходимость хитрить с империалистами здесь не проходят. Вступление это может иметь необратимый характер. А значит — цена за сомнительную поддержку Западом людей, ведущих подобную игру, слишком уж велика.

Но что же реально несет с собой вхождение в Совет Европы? На этом следует остановиться подробнее.

Совет Европы является материнским лоном для всех организаций, на которых строится объединение Европы. Внутри самого Совета Европы размещается ключевая идеологема, на базе которой и строится настоящий Европроект. Это — идеологема так называемых "западных ценностей". Это — то, под флагом чего реализовывались разрушительные инициативы Горбачева. Вступая в Совет Европы, мы даем "зеленую улицу" этим же губительным для России духовным вирусам. Мы по второму разу повторяем все те же ошибки, наступаем снова на те же грабли. Вступая в Совет Европы, нелепо говорить о нераспространении НАТО, ибо НАТО — это та "железная кольчуга", которая защищает тело Европы и душу европейских западных ценностей. Продав душу и слившись с чужим и враждебным телом, поздно говорить о том, что не устраивает кольчуга. "Назвался груздем — полезай в кузов".

Но самое главное — это практический аспект такого вступления. Вступившие в Совет Европы должны не только лучше кормить заключенных. Они должны еще и передавать чужеземным специалистам право на решение проблем своего собственного дома. Так, например, Чечня немедленно становится уже не нашей внутренней проблемой, а проблемой ОБСЕ. Поскольку конфликт в Чечне может втянуть в себя Дагестан и весь кавказский горячий пояс, то перспектива решения наших проблем по югославской модели уже не является чисто умозрительной. Через какое-то время голубые каски появятся на Кавказе, а русские с Кавказа уйдут. Куда? И где гарантия, что следующим тактом не будет реализация такой же процедуры гораздо ближе к Москве?

Наиболее болезненным и серьезным фактором, политически связывающим голосование за прием России в Совет Европы и проблему ратификации договора СНВ—2, оказывается уже озвученное в западной прессе сообщение, что одной из гарантий "благоприятного" голосования стало обещание лиц из российской парламентской делегации содействовать ратификации СНВ—2 в Госдуме РФ! А другой гранью этой же самой проблемы оказывается то обстоятельство, что, по данным ряда экспертов, одним из главных условий выделения России десятимиллиардного кредита МВФ является обещание правительства РФ обеспечить ратификацию СНВ—2!

Совет Европы — это "троянский конь", которому мы открываем ворота. Задумаемся о смертоносной начинке этого коня. Задумаемся и о том, чьи руки открывают эти ворота. Задумаемся об этом сейчас. Потом будет поздно. В каком-то смысле уже поздно. Но даже в этом случае достоинство народа состоит в том, что экспертиза должна быть осуществлена, и лица, принявшие подобные решения, должны отвечать за эти решения. И не менее важен общеметодологический вывод. Он звучит так.

В УСЛОВИЯХ БОРЬБЫ ЗА ВЛАСТЬ В ИДЕОЛОГИЧЕСКИ РАСКОЛОТОМ ОБЩЕСТВЕ ВНЕШНИЕ СИЛЫ ПРОДАЮТ СВОЮ ПОДДЕРЖКУ ВНУТРЕННИМ СИЛАМ СТРАНЫ ПО ОПРЕДЕЛЕННОЙ ЦЕНЕ. ЦЕНОЙ ЯВЛЯЕТСЯ ПРОДАЖА ОПРЕДЕЛЕННЫХ ГОСУДАРСТВЕННЫХ ИНТЕРЕСОВ. ВО МНОЖЕСТВЕ ЭТИХ ИНТЕРЕСОВ ЕСТЬ ОСОБО ЗНАЧИМЫЕ И ОСОБО ЗАПЕРЕЩЕННЫЕ К ПОДОБНОЙ ПРОДАЖЕ. ИНСТИТУТОВ ПОДОБНЫХ ЗАПРЕТОВ НЕТ. НО ОНИ ДОЛЖНЫ СФОРМИРОВАТЬСЯ ЧЕРЕЗ НАДПАРТИЙНУЮ И НАДИДЕОЛОГИЧЕСКУЮ ГОСУДАРСТВЕННИЧЕСКУЮ НЕЗАВИСИМУЮ ЭКСПЕРТИЗУ.

СМЫСЛ ДОКЛАДА ПО СНВ—2, СМЫСЛ ВСЕЙ РАБОТЫ НАШЕГО КЛУБА — СФОРМИРОВАТЬ ТАКУЮ ЭКСПЕРТИЗУ, КОНСОЛИДИРОВАТЬ ВОКРУГ НЕЕ ЭЛИТУ И СФОРМИРОВАТЬ В ПОЛИТИЧЕСКОЙ КУЛЬТУРЕ СТРАНЫ ГОСУДАРСТВЕННИЧЕСКИЕ ТАБУ, ЗАПРЕЩАЮЩИЕ ОПРЕДЕЛЕННЫЕ ПРОДАЖИ В ЛЮБЫХ СЛУЧАЯХ И ПРИ ЛЮБЫХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ.

С этой точки зрения мы и переходим к широко понимаемой конкретике СНВ—2. В дальнейшем мы вновь вернемся к общим методологическим практико-значимым итогам. А сейчас — о конкретном.

Часть 1.
Портрет визави в договорном контексте

Поскольку проблема СНВ—2 чрезвычайно серьезна, позволим себе обильное цитирование Стратегии национальной безопасности США на 1995г., изложенной в Послании Президента Клинтона Конгрессу. Это необходимо хотя бы для того, чтобы ясно представлять позиции партнера по договору.

"Наша военная мощь не имеет себе равных в мире... Никогда еще лидирующая роль Америки не была столь необходима для преодоления новых опасностей, угрожающих миру, и использования благоприятных возможностей... Мы являемся величайшей державой мира, у которой есть глобальные интересы и на которой лежит глобальная ответственность... Холодная война, быть может, и закончилась, но потребность в американском лидерстве за рубежом по-прежнему остается очень большой".

"Вооруженные силы должны иметь способность совместно с нашими региональными союзниками победить в двух крупных региональных конфликтах, происходящих почти одновременно... Сегодня США — единственное государство, способное проводить широкомасштабные успешные операции вдали от своих границ... Наша возможность играть ведущую роль в защите общих интересов способствует сохранению за США положения влиятельной силы в международных делах — до тех пор, пока мы сохраняем необходимый военный потенциал для выполнения наших обязательств".

"Войска США должны быть размещены в ключевых регионах мира для сдерживания агрессии... Такое присутствие... укрепляет региональную стабильность, позволяет изучать другие театры военных действий и совместно задействовать вооруженные силы на начальном этапе конфликта... Оно также не допустит образования в каком-либо регионе вакуума силы".

"При принятии решений о применении силы именно наши национальные интересы будут определять степень и размах нашего участия. В случаях, когда на карту могут быть поставлены жизненно важные интересы, применение нами силы будет решительным и, если это будет необходимо, односторонним. В других случаях военное вмешательство США должно проводиться только там, где могут серьезно пострадать наши национальные интересы: в регионах, экономически важных для США, районах, где у нас имеются союзнические обязательства, а также в странах, откуда может возникнуть поток беженцев в США или в союзные нам государства".

"Наша политика в Европе нацелена на оказание помощи в утверждении главенствующей роли НАТО после окончания холодной войны... Контингент американских войск в Европе численностью 100 тыс. чел. способен сохранить лидирующую роль и влияние США в НАТО и обеспечить действенность политики сдерживания, которая отвечала бы интересам государств Западной и Восточной Европы... Если на карту будут поставлены важнейшие национальные интересы, мы готовы действовать в одиночку".

"Мы будем поддерживать стратегические ядерные силы на уровне, достаточном для сдерживания в будущем любого враждебно настроенного в отношении нас государства, обладающего ядерными вооружениями, от действий, которые противоречили бы нашим жизненным интересам... В настоящее время мы пересматриваем нашу ядерную стратегию для того, чтобы она наилучшим образом отвечала условиям нынешней международной обстановки".

"Необходимо продолжение переговоров для того, чтобы внести коррективы в договор ПРО путем выработки разграничения понятий "стратегические ракеты" и "баллистические ракеты на ТВД", а также чтобы обновить договор с учетом распада СССР".

"США благодаря своим техническим достижениям и опыту будут сохранять лидирующее положение в мире в области осуществления космических программ и предотвращать возникновение угрозы американским интересам в космосе, а в случае неэффективности сдерживания — обеспечат разгром агрессора".

Цитирование данного официального и руководящего документа целесообразно дополнить оценками, которые давались и даются в отношении роли и использования стратегических ядерных вооружений крупными американскими политиками и "мозговыми центрами".

Гарри Трумэн, президент США, из директивы Совета национальной безопасности на 1948г.:

— обеспечить, чтобы СССР был слабым в политическом, военном и психологическом отношении по сравнению с внешними силами, находящимися вне пределов его контроля.

Ричард Боумен, директор Института исследований проблем Космоса и Безопасности, 1984г.: "Мы устали от равенства. Единственный способ, которым мы можем вернуть себе рычаг политического давления, состоит в том, чтобы вновь обрести абсолютное военное превосходство".

Каспар Уайнбергер, бывший министр обороны США (в связи с обсуждением программы СОИ в 1987г.): "Если мы сможем получить систему, которая будет эффективна и сделает вооружения СССР неэффективными, мы вернемся к ситуации, в которой находились, когда были единственной страной, обладающей ядерным оружием".

Аналитический доклад фонда Херитидж, 1993г.: "Выполнение любых договоров по разоружению и ограничению вооружений должно оцениваться с точки зрения соответствия национальным интересам. В случае возникновения угроз этим интересам США не должны считать себя связанными любыми договорами".

Сейчас уже хорошо известно, что высшее военно-политическое руководство США, начиная с 1945 года, разрабатывало планы нанесения ядерного удара по территории СССР, последовательно трансформируя эти планы в зависимости от геополитической ситуации и уровня собственной ракетно-ядерной мощи. Чтобы убедиться в этом, достаточно взглянуть на сводку планов ядерного нападения на СССР.

Таблица 1

НАЗВАНИЕ ПЛАНА	ВРЕМЯ ПРИНЯТИЯ	СОДЕРЖАНИЕ И ЦЕЛЕВОЕ ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ
"Пинчер" ("Клещи")	июнь 1946 г.	Применение 50 ядерн. а/б по 20 городам СССР
"Бройлер" ("Жаркий день")	март 1948 г.	Применение 34 ядерн. а/б по 24 городам СССР
"Сиззл" ("Испепеляющий жар")	декабрь 1948 г.	Применение 133 ядерн. а/б по 70 городам СССР
"Троян" ("Троянец")	январь 1949 г.	-"-
"Шейкудан" ("Встряска")	октябрь 1949 г.	Применение 220 ядерн. а/б по 104 городам СССР
"Дропшот" ("Моментальный удар")	1949 г.	Применение 300 ядерн. а/б по 200 городам СССР
Военный план САК ВВС	1956 г.	Я/удар по 2997 целям на территории СССР
СИОП — 62	декабрь 1960 г.	Я/удар по 3423 целям в СССР
СИОП — 5	1974 г.	Я/удар по неск. тыс. целей в СССР
СИОП — 6	1975 г.	-"-

Было бы по меньшей мере странно, если бы СССР не реагировал на существование подобных планов наращиванием собственных ядерных вооружений.

Впервые наглядно выявил роль ядерного оружия в деле предотвращения войны Карибский кризис. И еще он явственно показал следующее: наличия одной советской ракетной базы у границ США оказалось достаточно, чтобы американцы заявили, что "мир оказался у опасной черты". Хотя вблизи наших границ ядерных баз США был тогда не один десяток.

Последовательность развития стратегических вооружений США и СССР приведена на рис 5.

Рис. 5.
Развитие стратегических ядерных вооружений США и СССР

США первыми создали и само ядерное оружие, и стратегическую авиацию, и ядерный военно-морской флот — все три компонента существующей ныне ядерной триады. СССР, за исключением термоядерной бомбы, все время создавал соответствующие ядерные силы вслед за США и в ответ на усиление потенциальной угрозы со стороны США. Весьма показательна здесь, например, динамика гонки ядерных вооружений в одной из наиболее эффективных и опасных компонент триады — ядерном подводном флоте, показанная в таблице 2.

Таблица 2.
Динамика развития ядерного подводного флота США и СССР

ГОД	США			СССР
	Количество
	ПЛАРБ	БРПЛ	Зарядов	ПЛАРБ	БРПЛ	Зарядов
I960	3	48	48	нет	нет	нет
1967	41	656	1552	2	32	32
1970	41	656	2048	20	316	316
1975	41	656	4536	55	724	724
1981	40	648	5280	62	950	2000
1084	39	656	ок.6000	62	940	ок.2500
1986	38	672	ок.7000	61	922	ок.3000

Теперь стоит в свете приведенных данных обратиться к характеру выполнения США своих обязательств по ранее заключенным договорам по стратегическим вооружениям.

В 1972г. были заключены первые соглашения такого рода: Договор об ограничении разработок и развертывания систем противоракетной обороны (ПРО) и Временное соглашение об ограничении стратегических наступательных вооружений (ОСВ-1), а в 1979г. — Договор об ограничении стратегических наступательных вооружений (ОСВ—2).

Временное соглашение ОСВ—1 было через 4 года торпедировано администрацией США под предлогом более форсированного, чем ранее предполагалось, развертывания советских систем баллистических ракет. Затем, после смены подписавшего ОСВ—2 Картера Рейганом, администрация США заявила об отсутствии паритета в этом договоре и наличии у США "окон уязвимости", которые требуется срочно закрыть.

Начиная с 1983—84гг. рамки ОСВ—2, по мнению Комитета Начальников Штабов, стали мешать расширению стратегического ядерного комплекса США, и с этого момента администрация Рейгана демонстративно отказалась выполнять и ОСВ—1, и ОСВ—2. Отказ обосновывался тезисом об отставании США от СССР в стратегических силах, однако министр обороны США К.Уайнбергер в докладе Конгрессу о военном бюджете на 1987 год пояснил, что речь идет не о выравнивании нарушенного равновесия, а о том, чтобы "строить отношения с СССР с позиции силы и в перспективе с позиции еще большей силы". Чуть ранее, в 1983г., командующий силами НАТО в Европе генерал Роджерс заявил: "Большинство людей полагает, что мы модернизируем свое оружие из-за ракет СС—20. Мы осуществляли бы модернизацию и в том случае, если бы ракет СС—20 не было".

В области систем ПРО одним из главных направлений разработок США было космическое. С 60-х годов военные ведомства США работали на основе директивного тезиса Линдона Джонсона: "нация, которая будет господствовать в космосе, будет господствовать и на Земле". В момент заключения договора ПРО глобальная компонента ПРО космического базирования активно разрабатывалась рядом американских лабораторий и ведомств. Уже упомянутый генерал Роджерс в 1985г. заявил: "...в начале 70-х годов, будучи начальником штаба армии, я курировал все исследования в области ПРО. Нам были даны указания ускоренно вести НИР, чтобы не дать перевеса русским, создать прототип и проводить его космические испытания. В 1972г. США полным ходом вели эти работы...".

Работы по наземным и космическим ПРО не прекращались и далее: в частности, в середине 70-х годов была развернута исследовательская программа по боевому перехвату искусственных спутников Земли при помощи противоракет "Спартан" и баллистических ракет "Трайдент" и "Минитмен". Широко известный политический поворот в отношении ПРО, обнародованный администрацией США в 1981г. в виде программы СОИ (звездные войны), лишь рассекретил давно готовившийся научно-технологический задел. Тогда же была издана военно-политическая директива: "Задача — достижение научно-технического превосходства США в использовании космоса в военных целях". В программу включалось создание систем:

— спутников раннего предупреждения, сопровождения и целеуказания;

— боевых космических станций уничтожения спутников и баллистических ракет на активном участке траектории;

— противоракет с рентгеновскими лазерами;

— космических платформ с электромагнитным, лазерным, пучковым (ускорительным) и обычным оружием для уничтожения боеголовок на баллистическом участке траектории;

— авиационных ракетных комплексов перехвата;

— противоракет ближнего и дальнего радиуса действия.

В дальнейшем предполагалось развитие систем (платформ) космического базирования для обеспечения поражения целей разных масштабов непосредственно на территории СССР.

Программа СОИ тогда была в основном заморожена, но причиной стали вовсе не многочисленные протесты СССР или стремление США придерживаться духа и буквы договора ПРО. Согласно экспертному заключению комиссии Конгресса по обороне, "помимо крайне высоких предполагаемых финансовых затрат и недостаточной ясности перспектив эффективности отдельных компонент системы, в нынешней ситуации невозможно гарантировать непроницаемость системы для разделяющихся головных частей тяжелых русских ракет. Расчеты показывают, что реальным может быть уничтожение не более 80—85% боеголовок".

Таким образом, именно неэффективность СОИ в отношении тяжелых межконтинентальных баллистических ракет (МБР) с разделяющимися головными частями индивидуального наведения (РГЧ ИН) стала главным препятствием для выхода США из договора ПРО еще 10 лет назад.

Отнюдь не случайно в сентябре 1991г. президент США Джордж Буш заявил: "начиная с 70-х годов наиболее нестабильной частью американских и советских СЯС являются шахтные МБР с РГЧ ИН, более уязвимые по сравнению с баллистическими ракетами подводных лодок (БРПЛ). Я предлагаю соглашение между СССР и США о снятии с вооружения всех МБР с РГЧ ИН".

С момента своего вступления в силу Договор по ПРО резко ограничивал системы противоракетной обороны обоих государств, исходя из постулата, что если СССР и США будут сами беззащитны от ракетного удара, то им не захочется затевать ракетно-ядерную войну. Согласно Договору 1972 года, США могут проверять и развертывать лишь системы ПРО типа усовершенствованной системы "Пэтриот" для защиты от ракет типа "Скад" малой дальности. Республиканцы, получившие сейчас большинство к Конгрессе, требуют испытаний американских систем ПРО, что противоречит Договору 1972 года. Пользуясь благоприятной конъюнктурой, Пентагон намерен провести испытания систем ПРО большей дальности типа "Thaad". Теперь эту идею поддерживает и Клинтон.

Система ТХААД (Высотная оборона театра военных действий), разработанная компанией "Локхид" еще в 1987 году, должна быть развернута с 1997г. и может использоваться против межконтинентальных ракет подводных лодок — одного из главных ядерных средств сдерживания. Развертывание ТХААД планируется на кораблях, а также на автоплатформах, которые можно перебрасывать по воздуху в любую точку земного шара! Она сможет поражать ракеты на высоте до 50 миль.

Чтобы добиться разрешения испытаний ТХААД, администрация предлагает пересмотреть Договор по ПРО. Так, в начале декабря прошлого года США представили на переговорах в Женеве поправку к Договору, суть которой в смещении критериев скорости американских ракет-перехватчиков в сторону увеличения до 3 км/сек. Эта важнейшая поправка обставляется рядом географических и численных ограничений и успокаивающих заверений в том, что перехватчики не будут иметь возможности вести борьбу со стратегическими ракетами большой дальности и, таким образом, являются чисто тактическим оружием.

Но, как хорошо знают специалисты, граница между тактическим и стратегическим оружием является чрезвычайно зыбкой. У всех на памяти история с тактическими ракетами советского производства, которые на Западе называют "Скад", проданными Ираку. Их 300-километровую дальность, которая соответствует режиму нераспространения ракетных технологий, "иракские умельцы" умудрились довести до 1000 километров, и затем очень досаждали ими американцам.

Но самое интересное здесь то, что в связи с поправкой США, предложенной в начале декабря 1995г., уже в конце декабря в Лондоне было достигнуто соглашение между заместителем госсекретаря США Линн Дэвис и замминистра иностранных дел России Георгием Мамедовым о том, что американцы смогут развернуть разрабатываемую ими ныне систему ПРО, якобы не нарушая при этом договора 1972 года! В результате этого "соглашения" еще три американские системы противоракетной обороны, кроме ТХААД и "Пэтриот", освобождаются от ограничений Договора ПРО!

А в феврале 1996г. законопроект о выходе США из Договора ПРО представил на рассмотрение Конгресса сенатор Джесси Хелмс. "Договор по ПРО не только устарел и не нужен, он превратился в угрозу национальной безопасности Америки", — заявил Хелмс, — и если договор мешает нам создать систему для защиты американцев даже от ограниченного по масштабам ракетного нападения, то для США пришло время выйти из Договора".

Таким образом, американский Конгресс добился снятия важнейших ограничений, налагаемых Договором по ПРО, и теперь обсуждает законопроект, предусматривающий, наряду с разработкой систем нестратегической ПРО, создание и развертывание к 2003 году (то есть, как раз к моменту завершения сокращения стратегических наступательных вооружений по Договору СНВ-2!) еще и стратегической территориальной системы ПРО, запрещенной Договором.

Приведенные данные показывают, что сегодняшние действия США по постепенному отказу от договора ПРО либо по его пересмотру — подчеркнем, что последнее официально внесено в Стратегию национальной безопасности США, — непосредственно связаны с подписанием договора СНВ—2 и предполагаемым уничтожением Россией тяжелых МБР с РГЧ ИН. Отметим также, что все время, начиная с приобретения США ядерных вооружений в 1945г. одним из основных доктринальных принципов использования СЯС Соединенными Штатами была концепция первого (превентивного) ядерного удара.

Было бы наивно полагать, что американская ядерная политика строится исключительно на какой-либо особой органической нелюбви к России. В большинстве случаев "национальные интересы США" вполне прагматичны. Главной задачей обеспечения этих интересов (и это также вполне прозрачно и отчетливо прописано в доктрине национальной безопасности) является, прежде всего, неограниченная экспансия американского капитала в регионы, объявляемые зонами жизненно важных интересов США.

Заметим, что совсем недавно зонами объявленных "жизненно важных интересов" было лишь три района мира: Европа, Ближний Восток и Тихоокеанский регион. Только за последние два года США увеличили число таких районов до десяти, включив в них всю Евразию, все Западное полушарие и даже Африку.

Как происходит подобная экспансия — демонстрирует пример зоны Каспия. По экспертным оценкам, этот регион по запасам углеводородов может стать Персидским заливом следующего столетия. Сегодня в американской прессе открыто говорится о том, что главным гарантом для западных компаний в ходе торговых контактов со странами региона служит стратегическая мощь США — совсем так же, как при освоении Дикого Запада присутствие американских волонтеров гарантировало "бледнолицым" купцам успешность торговых сделок с "краснокожими". Западная печать приводит факты, как подкупом и запугиванием "прибираются к рукам" руководители Азербайджана, Казахстана, Туркменистана, каким образом ведут дела в этом регионе крупнейшие американские нефтяные монополии, функцию же охраны и защиты их капиталов берут на себя военно-стратегические силы США.

Анализ Стратегии национальной безопасности США, отношения США к выполнению своих обязательств по договорам о стратегических вооружениях, а также высказываний крупных американских политиков позволяет сделать следующие выводы.

1. В основе стратегических концепций США неизменно, вне зависимости от международной обстановки и температуры официальных отношений с Россией, лежит принцип достижения и наращивания абсолютного военного превосходства во всех сферах, включая стратегические ядерные силы.

2. Доктрина национальной безопасности США неизменно включает понятие жизненных интересов Америки, которое трактуется США все более расширительно и уже в настоящее время может произвольно включать любые регионы мира и любые сферы деятельности не только международного характера, но и юридически входящие в исключительную компетенцию внутренней жизни суверенных государств.

3. Доктрина национальной безопасности США предполагает решительное использование военной силы для защиты "жизненных интересов" в любом регионе мира, в том числе, как подчеркивается, при необходимости первыми и в одностороннем порядке.

4. При понимаемой таким образом национальной безопасности и с учетом результатов невыполнения Америкой договоров ОСВ и ПРО — нет оснований предполагать соблюдение со стороны США любых международных договоров в области стратегических ядерных сил, если таковое соблюдение станет противоречить принципу абсолютного военного превосходства или иным проявлениям "жизненно важных интересов".

Часть 2.
Ядерные доктрины и стратегические ядерные силы США и других ядерных держав

2.1. Структура стратегических ядерных сил и военные доктрины США

С самого начала стратегические ядерные силы, или силы ядерного сдерживания (СЯС) США состояли из трех компонентов, или "триады": межконтинентальных баллистических ракет (наземный компонент), баллистических ракет на подводных лодках (морской компонент) и стратегических бомбардировщиков (авиационно-ядерный компонент).

Главной удачей этого принципа строительства СЯС американские военные стратеги считают взаимное дублирование боевых возможностей каждого компонента. Одновременно нанести поражающий удар по всем трем компонентам считается невозможным, а противник вынуждается к огромным оборонительным усилиям по защите от ударов различных систем стратегического оружия.

К трем формально входящим в "триаду" стратегическим компонентам фактически следует добавить так называемые "силы передового базирования", развернутые США в Западной Европе и в Азии в виде тактических самолетов-носителей на наземных базах и авианосцах. Большинство из этих систем могут достигать целей практически на всей европейской части территории России. Заметим, что в договоре СНВ—2 наличие этих сил никак не учитывается.

Потребные масштабы развертывания компонент СЯС США определяются исходя из концепции "стратегической достаточности", главными критериями которой являются "способность к нанесению ответного удара" и "способность противостоять ограниченным ядерным ударам".

Первый критерий предусматривает способность гарантировано уничтожить не менее 25% населения и не менее 50% промышленности противника после его первого удара.

Второй критерий означает способность средств противоракетной обороны страны не допустить доставку ядерных боезарядов противника на территорию США при ограниченном ядерном ударе. В начале 80-х годов этот принцип должен был начать реализовываться на практике в виде системы ПРО "Сейфгард", но Договор 1972 года ее предельно ограничил.

После провозглашения концепции "достаточности" были разработаны еще так называемые "гарантии" США, в рамках которых были поставлены следующие задачи:

— исключить технологическую и стратегическую внезапность любой агрессии;

— сделать максимальными стратегические возможности там, где они ограничены соглашениями (без нарушения самих соглашений);

— предусмотреть быстрое наращивание стратегических сил в случае нарушения соглашений или выхода из них США;

— сохранять технологическое превосходство американских систем оружия;

— продолжать испытания на эффективность новых и существующих ядерных вооружений.

Отметим, что при заключении договора по СНВ—2 американцы, в отличие от своих российских оппонентов, скрупулезно придерживались этих своих "гарантий".

В стратегии США рассматриваются три концепции ядерной войны: всеобщей ядерной войны, ограниченной ядерной войны и ядерной войны на театре военных действий (ТВД).

Развитие всеобщей ядерной войны мыслится в двух основных вариантах: "контрсиловом", когда предусматривается обмен массированными ракетно-ядерными ударами только по объектам и базам стратегических ядерных средств, и в варианте неограниченного обмена ядерными ударами по всем важнейшим объектам и с применением всех стратегических ядерных сил.

Появление концепции "ограниченной ядерной войны" стало результатом попыток изыскать некий механизм регулирования способов обмена ядерными ударами, выработать своеобразные "правила игры", позволяющие свести к минимуму ущерб для США в случае ядерного конфликта. Одним из таких механизмов была теория "отказа от ударов по городам", которая рассматривала варианты поражения только важнейших стратегических объектов на территории противника, причем в незначительном количестве и с использованием незначительного числа ядерных средств. Цель такой войны, как указывают американские аналитики, могла бы состоять скорее в понижении решимости, а не возможностей противника к сопротивлению.

Концепция ядерной войны на ТВД предполагает использование стратегических ядерных сил США в региональных ядерных конфликтах. На первом месте в ряду потенциальных ТВД, по мнению американских стратегов, стоит Европа. Считается, что ядерная война в Европе будет иметь коалиционный характер, поэтому США рассчитывают не только на союзников по НАТО, имеющих на вооружении в основном американские средства доставки, но и на Францию.

Четких критериев, отличающих конфликт с использованием тактического ядерного оружия от конфликта с использованием стратегического оружия, не существует. По словам американского военного эксперта Ф.Дайера, "Одесса и Мурманск могут исчезнуть под ядерными грибами, и, тем не менее, с американской теоретической точки зрения это будет "тактическая ядерная война". Также расплывчаты оценки потерь в случае конфликта с использованием тактического ядерного оружия. С точки зрения американских военных теоретиков, в случае использования ядерного оружия в Европе в ограниченном масштабе — потери населения могут составить до 100 млн. человек. Таким образом, США готовы защищать своих европейских союзников даже ценой их массового уничтожения.

Приведенные данные о концепциях, гарантиях и составе стратегических ядерных сил США свидетельствуют, что их научно-технологический и экономический потенциал допускает эффективное действие при любых возможных сценариях ядерной войны любых масштабов. Симметричное противостояние этим возможностям США со стороны России потребовало бы, как минимум, адекватного экономического и технологического потенциала.

В то же время экспертные оценки Пентагона указывают и главную асимметрию развития ядерных сил США и СССР (России). В отличие от советской ракетной техники, чье преимущество состоит в "забрасываемом весе" ракет, США с самого начала строительства СЯС сил взяли курс на малоразмерное, но очень точное оружие. Действительно, простые математические расчеты показывают, что для увеличения способности боеголовки к уничтожению защищенных военно-стратегических объектов в 4 раза, необходимо увеличить мощность заряда в 8 раз, но зато достаточно всего двойного повышения точности.

2.2. Стратегические ядерные силы других стран

По опубликованным в военных справочниках данным, на начало 1995 года Франция имеет 550 ядерных боеголовок, Китай — 450 и Англия — 200. Пока нет свидетельств того, что какая-либо из этих стран планирует отказаться от программ ядерной модернизации.

Страны "ядерного клуба" выдвигают четыре основных аргумента в пользу обладания ядерным оружием:

1. Сдерживание от существующих ядерных угроз.

2. Обеспечение гарантий на случай возвращения ядерной угрозы старого типа (в доктринах Франции и Великобритании имеется в виду отход России на прежние имперские позиции СССР).

3. Сдерживание новых ядерных угроз (т.е. распространения ядерного оружия в развивающиеся страны).

4. Сохранение или повышение международного статуса и влияния.

Ядерные силы Великобритании

К концу столетия завершится процесс замены трех остающихся британских подлодок типа "Поларис" на 4 новые типа "Трайдент" с БРПЛ "Трайдент—2", что означает существенное количественное и качественное повышение эффективности ядерного потенциала. Каждая ПЛАРБ будет нести по 16 БРПЛ с 6-ю боеголовками. Некоторые ракеты "Трайдент—2" будут оснащены единственной боеголовкой для выполнения функции "достратегического сдерживания". Министр обороны Рифкинд заявил, что ракеты с единственной боеголовкой предназначены для нанесения ограниченного ядерного удара. Одновременно королевские ВВС сократили количество эскадрилий самолетов двойного назначения ударно-тактической авиации типа "Торнадо" с 11 до 8.

Ядерные силы Франции

Все пять находящихся на вооружении подводных лодок вооружены БРПЛ с РГЧ ИН, из них четыре новые ПЛАРБ класса "Триомфан" должны нести БРПЛ М—45, на которых предполагается развернуть по 6 боезарядов. 18 французских баллистических ракет наземного базирования средней дальности С—3 в перспективе должны быть заменены на модифицированный вариант более мощных и точных ракет М—5. Одновременно в 1996 году Франция предполагает вывести из боевого состава 18 самолетов "Мираж—IV". Находящиеся на их вооружении ракеты "воздух-земля" типа АСПМ, обладающие дальностью 300 км, будут развернуты на самолетах "Рафаль D", которые предполагается принять на вооружение к 2005 г. Франция также располагает самолетами "Мираж 2000", сведенными в три эскадрильи и вооруженными ракетами АСПМ .

Следует заметить, что ни стратегический ядерный потенциал Великобритании и Франции, ни их тактический ядерный потенциал никак не учитываются в договоре СНВ—2. Между тем, как показано выше, во всех стратегических разработках США оба эти потенциала планируется использовать в ситуации войны против СССР (теперь России) в рамках "коалиционной стратегии".

Ядерные силы Китая

По официальным данным, в настоящее время Китай обладает небольшим количеством МБР, все они базируются в шахтах и штольнях и работают на жидком топливе. В целях повышения надежности и живучести наземного компонента стратегической "триады", Китай приступил к разработкам твердотопливных мобильных МБР, к которым активно привлекает специалистов из бывшего СССР. По утверждениям западных экспертов, Китай особенно заинтересован в получении технологии, которая обеспечила бы создание ракеты, являющейся аналогом российской твердотопливной мобильной МБР СС—25.

В настоящее время Китай располагает одной ПЛАРБ класса "Ся" и 5 ПЛА класса "Хань". КНР располагает также действующей эскадрильей из 26 российских истребителей Су—27 и заказал еще от 50 до 75 Су—27 и не менее 4 бомбардировщиков Ту—22М "Бэкфайр".

В то же время ряд экспертов указывает, что официальные данные о ядерном потенциале Китая очевидно занижены как в сравнении с реальными мощностями ракетно-ядерной промышленности страны, так и с реальными объемами финансирования ракетно-ядерного производства. По некоторым оценкам, сегодня Китай способен ежегодно удваивать потенциал своих СЯС.

Среди государств, имеющих ядерное оружие, но не входящих в "ядерный клуб", называют Индию, Израиль и Пакистан. Кроме них, существуют "государства-нарушители", являющиеся членами Договора по нераспространению ядерного оружия (ДНЯО), но стремящиеся к приобретению ядерного оружия. В число таких государств западные эксперты включают Ирак, ядерная программа которого находится под пристальным контролем, но, похоже, не свернута до конца, и Северную Корею. В качестве потенциальных "государств-нарушителей", по ряду оценок, могут проявиться Иран и Алжир.

Часть 3.
Распад СССР и изменение ядерной доктрины

3.1. Ядерная доктрина СССР

Военно-стратегическая доктрина СССР в области ядерного оружия все время его существования основывалась, в отличие от США, на концепции неприменения ядерного оружия первыми и принципе сдерживания, который понимается как возможность нанесения ядерному агрессору неприемлемого ущерба в ответном ядерном ударе. Это же положение сохранено и в доктрине России. В "Основных положениях военной доктрины РФ" утверждается, что "целью политики РФ в области ядерного оружия является устранение опасности ядерной войны путем сдерживания от развязывания агрессии против РФ и ее союзников". Однако в новой доктрине появилось положение о возможности нанесения первыми ядерного удара в ответ на неядерную агрессию.

Концепция сдерживания не предполагает собственно боевого применения ядерного оружия и базируется на понятии неприемлемого ущерба при ответном ударе как фактора, исключающего ядерную агрессию. Именно в этом ключе "ядерного сдерживания" трактуется большинством ядерных держав номинальное наличие боеготовых стратегических ядерных сил.

Боевое применение ядерного оружия предусматривает три основные концепции:

— первого (упреждающего, обезоруживающего, контрсилового) удара;

— ответно-встречного удара;

— ответного удара.

Главной задачей первого удара является обезоруживание ядерных арсеналов противника путем уничтожения его средств доставки (ракет, подводных лодок, тяжелых бомбардировщиков) в местах базирования, дислокации и боевого дежурства. Первый удар является прямой ядерной агрессией и предполагает высокую степень разведанности позиций средств доставки вероятного противника и наличие у стороны-агрессора достаточного количества собственных мощных высокоточных средств доставки, способных поражать ядерные силы противника на закрытых и защищенных позициях.

Ответно-встречный и ответный удары являются собственно стратегиями сдерживания и призваны обеспечить возмездие агрессору за нанесение первого (контрсилового) удара.

Ответно-встречный удар предполагает пуск ракет по целям на территории агрессора по сигналу раннего оповещения о ядерной агрессии до того момента, когда боеголовки агрессора достигнут собственной территории. Для обеспечения ответно-встречного удара требуется, прежде всего, наличие системы эффективного раннего предупреждения о ядерном нападении, а также наличие средств доставки с высокой степенью боеготовности и малым временем подготовки запуска. При этом живучесть стратегических ядерных сил на боевых позициях, а также точность попадания не имеют решающего значения, но крайне важной оказывается способность ракет преодолевать ПРО агрессора.

Ответный удар предполагает пуск ракет по целям на территории агрессора после свершившегося ядерного нападения. Главными качествами потенциала ответного удара является боевая устойчивость к первому удару, т.е. живучесть ракет на стартовых позициях (либо недоступность позиций для разведки агрессора), устойчивость систем командной связи и боевого управления запусками, а также способность ракет преодолевать ПРО агрессора.

СССР всегда придерживался концепции боевого применения ядерных вооружений в ответно-встречном ударе. Потенциал такого удара обеспечивался высокой стартовой боеготовностью ракет, эффективной и надежной системой предупреждения о ракетном нападении (СПРН), надежными защищенными системами боевого командования и связи. Основными компонентами системы с учетом необходимости преодоления ПРО агрессора являлись шахтные пусковые установки (ШПУ) с тяжелыми и средними ракетами (МБР) с разделяющимися головными частями индивидуального наведения (РГЧ ИН), которые для преодоления ПРО агрессора на пассивном участке баллистической траектории могут выбрасывать, кроме боеголовок, большую массу ложных целей. Дополнительным компонентом ответного удара являлись межконтинентальные баллистические ракеты (БРПЛ) атомных подводных лодок (ПЛАРБ), находящихся на боевом дежурстве в море, и сравнительно малочисленный флот тяжелых бомбардировщиков (ТБ) с крылатыми ракетами и ядерными боеприпасами на борту.

Распад СССР привел к резкому ослаблению российской структуры ядерного сдерживания как цельной системы. Прежде всего, существенно ухудшилось качество и надежность СПРН, основная часть радиолокационных станций (РЛС) которой, и в том числе половина главных станций дальнего (загоризонтного) обнаружения, оказались за пределами России. Кроме того, основной производитель МБР с РГЧ ИН — Днепропетровский завод "Южмаш" — остался на Украине и не обеспечивает обновления парка тяжелых МБР.

На территории других республик СНГ осталось около 60% объектов базирования авиации ВВС и ПВО, позиционных районов зенитных ракетных комплексов (ЗРК), стратегических запасов материально-технических средств, почти 80% стационарных пунктов управления стратегического и оперативно-тактического звеньев.

Отсутствие у России передовых зон базирования в открытом океане и экономические трудности снизили до десятой доли боевого состава число ПЛАРБ, способных находиться на боевом дежурстве в зонах низкой досягаемости гидроакустической разведки США. Наконец, основная часть и прежде малочисленного флота новых ТБ осталась на Украине и вряд ли вернется в Россию в комплектном и боеспособном качестве.

Снижение объемов или даже прекращение боевого патрулирования кораблей, подводных лодок и самолетов России в ряде акваторий Черного и Средиземного морей, Дальневосточной зоне, полярных морях — резко расширили не только оперативные, но и стратегические возможности флотов и ПЛАРБ США по достижению целей на территории России как МБР, так и ядерными крылатыми ракетами морского базирования (КРМБ) большой и средней дальности.

В случае, если европейские средства передового базирования НАТО будут, в соответствии с Уставом НАТО, выдвинуты к западным границам России (при уже твердо обещанном расширении Североатлантического блока на Восток), для РФ станут представлять ядерную опасность также обычные фронтовые бомбардировщики НАТО и ряд ракет среднего радиуса действия, не уничтоженных в соответствии с договором 1987г. об ограничении ракет среднего и малого радиуса действия (РМСД).

Таковы стратегические стартовые условия подписания договора СНВ—2.

3.2. Военные угрозы и контуры актуальной концепции ядерной безопасности

Уровень собственно военной опасности для России с точки зрения потенциальных возможностей вооруженных сил стран — вероятных противников РФ последовательно возрастает или, по крайней мере, не снижается. Учитывая неустойчивость сегодняшнего мира с его глобальным переструктурированием полюсов силы и нарастанием именно силовой компоненты в разрешении международных коллизий, на среднесрочную перспективу реальность военных угроз для РФ может лишь увеличиваться. В то же время возможности РФ влиять на международную безопасность и стабильность в качестве самостоятельного полюса силы и ядра военно-политических блоков существенно снизились. Снизились оба существенных компонента этих возможностей: уровень и боеготовность систем вооружений и личного состава, и политическая способность военного реагирования в кризисных ситуациях. Помимо фактического снижения уровня вооружений России в результате "перестроечных" процессов, крупнейшим фактором ослабления боеспособности обычных вооружений страны являются требуемые сокращения по Договору об ограничении обычных вооружений в Европе (ОВСЕ).

Сегодняшнее соотношение обычных вооружений и численности войск в Европе приведено в таблице 3.

Таблица 3.
Соотношение обычных вооруженных сил в Европе на 1994г.

	РОССИЯ	НАТО
Численность сухопутных войск тыс. чел.	780	2300
Танки	19500	25600
Боевые машины пехоты	19000	15870
Бронетранспортеры	16000	35233
Артиллерийские системы	21300	26084
Боевые самолеты	2150+1200 в войсках ПВО	4530+1070 в нац. гвардии США

Лимиты численности личного состава и вооружений по Договору об ОВСЕ в зоне от Атлантики до Урала показаны в таблице 4.

Таблица 4.
Соотношение обычных вооружений в Европе после сокращений по договору ОВСЕ

	РОССИЯ	НАТО
Личный состав тыс. чел.	1450	2790
Танки	6400	19142
Боевые бронированные машины	11480	29822
Артиллерийские системы	6415	18286
Боевые вертолеты	890	2000
Боевые самолеты	3450	6662

Таким образом, на европейском ТВД Россия после выполнения условий договора ОВСЕ будет уступать НАТО по основным позициям обычных вооружений в среднем в два-три раза. При этом необходимо заметить, что доля современной техники в российских арсеналах обычных вооружений чуть выше четверти, в то время как в армиях США и НАТО почти две трети.

Как известно, в военной стратегии рассматриваются три уровня военной опасности:

— отсутствие направленной угрозы (потенциальные угрозы),

— наличие направленной угрозы (появление вероятных противников);

— непосредственная угроза (враждебная активность вероятных противников, связанная с подготовкой агрессии).

Для сегодняшней России следует признать наиболее адекватной оценкой ситуации наличие направленной угрозы, то есть вероятных противников.

Одним из главных источников такой угрозы являются, как следует из изложенного, претензии США на распространение сферы своих жизненных интересов на любые территории, а также недвусмысленная решимость США применять для защиты этих интересов военную силу и обеспечивать себе абсолютное военное доминирование. Наиболее явным фактором внешних угроз России на сегодняшний день являются планы расширения НАТО на Восток.

Кроме этого, не вдаваясь в подробное обоснование данного тезиса, другими источниками направленной угрозы следует признать ситуацию в ряде приграничных к России стран и внутри России.

На сегодняшний день состояние обычных вооруженных сил РФ таково, что их потенциал не обеспечивает даже адекватного реагирования на отражение внутренних и региональных угроз. Тем более безнадежными представляются шансы успешно противостоять в плане обычных вооружений и вооруженных сил возможным агрессивным устремлениям блока НАТО в случае его расширения на Восточную Европу и бывшие республики СССР, а также в случае попытки аннексии Калининградской области РФ (что уже заявлено рядом западных политиков в качестве политической цели!).

В этих условиях ядерное вооружение России становится главным и решающим аргументом в международном военно-стратегическом обеспечении государственных интересов. Данное обстоятельство требует сохранения Россией боеготового, полномасштабного и системного потенциала ядерного сдерживания.

Россия, никогда не будучи агрессором и очень ответственно рассматривая последствия применения ядерного оружия, не может основываться только на концепции контрсилового (первого) ядерного удара. В то же время, с учетом крайне высокого уровня космической, морской (акустической) и воздушной разведки США, а также приближения высокоточных стратегических носителей потенциального противника к жизненно важным целям на ее территории, РФ не может перейти и на концепцию ответного удара, поскольку ее ядерный потенциал может быть неприемлемо разрушен в ходе первого удара США. По указанным причинам представляется необходимым сохранение в качестве главной основы стратегической ядерной доктрины России концепции ответно-встречного удара, при признании в качестве дополнительной возможности ответного удара.

В рамках этих концепций выбор формулы и компонентного состава стратегических ядерных сил требует анализа актуального состояния и эффективности всех компонент, возможных перспектив их развития, модернизации и снятия с вооружения с учетом геополитических реалий и научно-технологических и экономических возможностей страны.

ПЛАРБ

С точки зрения ядерного сдерживания ПЛАРБ, принципиально обладая высокой боевой устойчивостью, могли бы представлять важный компонент ответного или, отчасти, ответно-встречного удара. Их БРПЛ с РГЧ ИН способны являться эффективным оружием как первого, так и ответного удара. Россия сохранила основную часть инфраструктуры базирования и строительных мощностей ПЛАРБ, а также имеет определенный научно-технологический задел по их совершенствованию. Однако в этой отрасли мы имеем глубочайшее отставание от США по двум главным параметрам: шумности и противолодочной эффективности контрсистем.

США, начиная с 70-х годов, главное внимание при конструировании подводного компонента своей ядерной триады уделяли именно невозможности обнаружения своих АПЛ средствами акустической разведки противника. Установив, что эти свойства определяются прежде всего параметрами корпуса лодки и качеством центровки механики турбин и валов, США разработали специальные технологии обеспечения бесшумности. Помимо прецизионных станков для обработки деталей и создания специальных материалов, достаточно упомянуть, что финишную центровочную обработку турбин проводят на заводе, расположенном вдали от крупных населенных пунктов, причем во время обработки в округе запрещается даже движение автотранспорта.

Турбины отечественных АПЛ центруют на заводе в центре Санкт-Петербурга и, разумеется, без подобных предосторожностей. В результате недостаточного внимания к технологиям бесшумности наши ПЛАРБ обнаруживаются акустической разведкой противника на гораздо больших расстояниях, чем американские.

Кроме того, США, с момента появления ПЛАРБ СССР вблизи американских берегов в конце б0-х годов, чрезвычайно активно разрабатывают системы гидроакустического обнаружения подводных лодок. Эти системы включают донные протяженные акустические антенны, автономные донные и погружные акустические буи, буи-ретрансляторы и спутниковые системы связи. К концу 80-х годов американская система акустических антенн покрывала значительную часть Атлантики, Тихого океана и большие регионы в Средиземном и Северном морях. После отказа Горбачева от жесткой позиции СССР в отношении полярного сектора Арктики и признания им юрисдикции СССР на 200-мильную зону — США установили систему акустической разведки по всему периметру этой зоны.

Достигнутая на сегодня эффективность системы гидроакустической разведки США "СОСУС" такова, что позволяет на большом удалении засекать российские ПЛАРБ и устанавливать их местоположение с точностью 20 км и менее. После такого обнаружения борьба с ПЛАРБ России передается противолодочной системе самолетов "Орион" (на вооружении США более 200 шт.) либо многоцелевым лодкам типа "Лос-Анджелес", имеющим мощные средства противолодочной борьбы.

В результате создания США такой системы разведывательной неуязвимости собственных ПЛАРБ и гидроакустического обнаружения ПЛАРБ России, наши лодки всех имеющихся на вооружении типов, находящиеся на базах или боевом дежурстве, не являются скрытыми и защищенными платформами для средств доставки ядерных боеприпасов, относительно легко поражаются средствами противника и, соответственно, не могут быть эффективным потенциалом ответного или тем более ответно-встречного удара.

ТБ

С точки зрения ядерного сдерживания ТБ с крылатыми ракетами воздушного базирования (КРВБ) могут являться эффективным средством ответного удара лишь в том случае, если они стартуют с аэродромов по сигналам раннего оповещения, обладают высокой радиолокационной скрытностью и могут нести собственные средства борьбы с находящимися на маршруте полета системами ПВО противника.

Поскольку начиная с Хрущева советское руководство считало стратегические ТБ второстепенным средством ядерного сдерживания, у России в настоящее время самолетов, полностью удовлетворяющих перечисленным требованиям, почти нет. Имеющиеся немногочисленные ТБ типов ТУ-160, ТУ-95МС и модификаций ТУ-22КМ, даже если считать вероятным возвращение части ТБ с Украины, не составляют полноценного самостоятельного компонента ядерного сдерживания.

МБР

1. Моноблочные МБР

Моноблочные МБР содержат лишь один боевой ядерный блок на ракету. В настоящее время являются единственным выпускаемым отечественной военной промышленностью типом МБР (модификации "Тополь" или, по классификации США, СС—25). Мощности по выпуску — на заводе в г. Воткинск.

Боевая устойчивость моноблочных МБР зависит от способа базирования: шахтного или мобильного (грунтово-мобильных на самоходных шасси или железнодорожных на маскированных платформах).

При шахтном базировании боевая устойчивость моноблочных МБР является сравнительно высокой, а в случае мобильного базирования резко снижается ввиду невозможности скрытного перемещения по районам дислокации при сегодняшних разведывательных возможностях спутниковых систем США оптического (инфракрасного) диапазона.

Ввиду разведывательной уязвимости и достаточно длительного времени подготовки пуска мобильные моноблочные МБР не могут являться оружием ответно-встречного или ответного удара. В то же время ввиду невозможности залпового пуска с одновременным выходом на цели моноблочные МБР не способны надежно преодолевать локальные тактические системы ПРО противника и эффективно поражать объекты на его территории.

Соответственно, они не являются надежным боевым средством ни для первого, ни для ответно-встречного или ответного удара. Таким образом, с учетом разведывательных и противоракетных возможностей вероятного противника, моноблочные МБР являются для России в настоящее время системой малоэффективной.

2. МБР с РГЧ ИН

Размещаемые в шахтах с высокой степенью боевой защиты МБР с РГЧ ИН (прежде всего СС—18 и СС—24) обладают следующими главными достоинствами:

— сравнительно высокая боевая устойчивость к ракетному нападению вероятного противника, гарантирующая по крайней мере частичное сохранение потенциала ответного удара;

— высокая пусковая готовность, обеспечивающая применение в качестве средства ответно-встречного удара;

— возможность залпового преодоления ПРО противника большим массивом боеголовок и ложных целей, что допускает применение в качестве средства первого, ответно-встречного и ответного удара.

Главным недостатком российской системы тяжелых МБР с РГЧ ИН является отсутствие в России мощностей по производству и модернизации указанных ракет (производитель — завод Южмаш в Днепропетровске). Соответственно, в случае неспособности России создать собственные мощности по ракетам этого класса для замены снимаемых с вооружения исчерпавших ресурс МБР — российский потенциал сдерживания начнет быстро падать начиная с 2003—2005 гг.

Вторым существенным недостатком данных МБР является использование жидкостных реактивных двигательных установок с весьма ядовитым топливом — гептилом, что требует особых мер предосторожности при обслуживании и высокой квалификации обслуживающего персонала.

Приведенный обзор сегодняшних возможностей отечественной ядерной триады позволяет сделать вывод, что единственным эффективным на среднесрочную перспективу российским средством ядерного сдерживания являются шахтные пусковые установки межконтинентальных баллистических ракет с разделяющимися головными частями индивидуального наведения.

Часть 4.
Договор СНВ—2

4.1. История и формальное содержание Договора

Как уже сказано ранее, впервые идея Договора заявлена президентом США Дж. Бушем в 1991г. 3 января 1993 года в Москве президенты Ельцин и Буш поставили свои подписи под договором между РФ и США о дальнейшем сокращении и ограничении стратегических наступательных вооружений — СНВ—2. Стороны обязались сократить и ограничить свои межконтинентальные баллистические ракеты (МБР) и пусковые установки МБР, баллистические ракеты подводных лодок (БРПЛ) и пусковые установки БРПЛ, тяжелые бомбардировщики (ТБ), боезаряды МБР, боезаряды БРПЛ и вооружения ТБ таким образом, чтобы после осуществления этих сокращений стороны к 1 января 2003 года могли иметь по 3000— 3500 боезарядов, из них развернутых на БРПЛ — 1700—1750 боезарядов. Договор предусматривает с 1 января 2003 года полное снятие с вооружения МБР наземного базирования с разделяющимися головными частями (МБР РГЧ) и ограничивает суммарное число боеголовок на баллистических ракетах подводных лодок. Кроме того, Россия согласилась на ликвидацию своих 154 "тяжелых" МБР (СС—18 по классификации США), каждая из которых способна нести по 10 ядерных боезарядов.

Ожидаемый относительный состав боезарядов на различных компонентах ядерных сил после выполнения Договора показан в таблице 5.

Таблица 5.
Структурный состав СЯС РФ и США при реализации Договора СНВ—2

Структурный состав СЯС РФ и США при реализации Договора СНВ—2
СТРАНА	БОЕВОЕ ОСНАЩЕНИЕ (БОЕЗАРЯДЫ)
	МБР	БРПЛ	ТБ
РФ	18-22% (РГЧ-0%)	60-72% (все в РГЧ)	6-22%
США	14% (РГЧ-0%)	50% (все в РГЧ)	36%

Договор СНВ—2 вскоре после его подписания был передан на ратификацию в парламенты США и России. В обоих парламентах в апреле—июне 1993 года был проведен ряд слушаний. К осени 1993 года стало ясно, что некоторые из государств-правопреемников СССР не готовы к ратификации подписанного ранее Договора СНВ—1. Естественно, в этих условиях не могло быть и речи о ратификации Договора СНВ—2, большинство статей которого базируется на положениях Договора СНВ—1, либо отсылает к статьям этого договора. Исходные уровни наличия боезарядов и рамки сокращения по СНВ—1 и СНВ—2 приведены в табл. 6.

Таблица 6.
Сокращение боезарядов на стратегических носителях по дог. СНВ-1 и СНВ-2

ИСХОДНЫЕ УРОВНИ БОЕЗАРЯДОВ (01.09.90)				ПО ДОГОВОРУ СНВ—1	ПО ДОГОВОРУ СНВ—2
Виды СНВ	СССР		США	Через 7 лет (три этапа)	Первый этап (7 лет)	Второй этап к 2003 г.
Всего на СНВ в т.ч. на БР	10271 9416		10563 8210	6000 4900	3800—4250 3000—3500 уровни не лимитированы
На МБР с РГЧ ИН	5958		2000	1540 на тяжелых МБР	1200 (650 на тяж. МБР)	0
На БРПЛ	2804		5760	не лимитир.	2160	1700—1750
На ТБ	955	2353		уровни не лимитированы

Обмен ратификационными грамотами между государствами-участниками Договора СНВ—1 произошел только в декабре 1994 года, что явно сместило возможные сроки сокращений по обоим договорам.

Тем временем на политической арене России и США произошли крупные изменения. В России вместо Верховного Совета была образована Госдума, в США в результате прошедших в ноябре 1994 года выборов большинство в Сенате и в Палате Представителей перешло от демократической к республиканской партии.

За этот период продолжалось сокращение ядерных арсеналов США в рамках СНВ—1. Сейчас Вашингтон не имеет в оперативном состоянии ни одной межконтинентальной баллистической ракеты "Минитмен II". Началось и уничтожение пусковых шахт этих ракет. На 16 ядерных подлодках США развернуто 384 баллистические ядерные ракеты, тогда как в 1992 году американский флот насчитывал 32 подлодки с 664 ядерными ракетами.

Россия также сократила количество наземных баллистических ракет с 1040 в 1992 году до 726.

Казалось бы, идет взаимный и успешный процесс ядерного разоружения главных ракетно-ядерных держав. Однако все ли так взаимно и паритетно?

4.2. Реальное содержание Договора. Корпоративные игры

Первое, что бросается в глаза при анализе Договора — это подписание его уже ушедшим тогда президентом США Джорджем Бушем. По столь серьезному вопросу никогда ранее не имело места такое, мягко говоря, странное и, безусловно, принижающее Россию нарушение норм дипломатического этикета. Обращает на себя внимание и то обстоятельство, что первоначально договор СНВ—2 должен был подписываться в США в присутствии преемника Джорджа Буша, но в последний момент Билл Клинтон отказался участвовать в подписании, и было изменено само место подписания.

Сейчас в мировой прессе уже сказано довольно много о том, что Джордж Буш представлял определенные круги в Соединенных Штатах, тесно связанные с группами аэрокосмических предприятий, требующих увеличения ассигнований на программу СОИ. Столь поспешное подписание Договора уже уходящим президентом США означало то, что он напоследок стремился оказать поддержку этим кругам американского бизнеса, чьи корпоративные интересы и превалируют в соглашении по СНВ—2. По указанным причинам, помимо сверхзадач политико-стратегических, Договор имеет еще одну сверхзадачу, а именно — спасение американского СОИ, придание ему эффективности путем трансформации контура наших стратегических вооружений тем единственным образом, при котором СОИ сохраняет привлекательность и перспективы на будущее. Заметим, что американский Конгресс уже проголосовал за выделение немалых средств на исследовательские работы, связанные с космическим антиракетным оружием.

Итак, перспектива осуществления американской СОИ прямым образом зависит от ликвидации всех тяжелых российских ракет МБР СС—18 с десятью боеголовками индивидуального наведения, на смену которым должны поступить моноблочные СС—25. Очевидно, что сверхкрупные военные заказы по СОИ представляются американским корпорациям слишком лакомым куском, чтобы за них не стоило бороться на всех политических уровнях, включая Конгресс.

Однако сразу следует сказать, что в России очень явственно демонстрируется "симметричный" меркантилизм отраслей ВПК и военных ведомств. Даже поверхностный анализ множества публикаций по проблеме оптимального состава отечественных ракетно-ядерных сил, а также выступлений военно-промышленных экспертов на слушаниях по СНВ—2 в бывшем Верховном Совете РФ в 1993г. — показывает ту меру государственной безответственности и ведомственной ангажированности, которая ставит под сомнение способность профессиональной военной касты решать задачи обороны страны в сегодняшнюю крайне сложную для России эпоху. Этот тип безответственного ведомственного поведения заставляет вспомнить и крайне неблагоприятные для России результаты переговоров по ракетам малой и средней дальности (РМСД) 1987г., когда решения Горбачева и Шеварднадзе по уничтожению ряда новейших советских типов вооружений (ракеты РСД—10 "Пионер", PC—23 "Ока", крылатые ракеты РК—55) были, фактически, санкционированы некоторыми военными экспертами из конкурирующих групп российского ВПК. Воистину — война слишком серьезное дело, чтобы его доверять военным.

Еще недавно главным признаком ангажированности и безответственности некоторых военно-промышленных кругов России являлась та шитая белыми нитками "математика", при помощи которой комплексы РВСН и ядерного ракетного флота доказывали свои притязания на преимущественное развитие именно данной отрасли СЯС. При этом каждая из сторон дискуссии, очень широко оперируя понятиями "боевая устойчивость", "соотношение эффективность-стоимость", "процент выживания", "стоимость доставки боевого блока к цели" и т.д. — обнаруживала почти полную невосприимчивость к аргументации оппонента.

Однако с недавних пор выявилось, что целый ряд экспертов и высокопоставленных чиновников тех ведомств, которые настаивали на ядерном вооружении — теперь настаивают на разоружении!

Парадокс, как представляется, разрешается здесь довольно просто. Разоружение, как и вооружение, требует выделения огромных средств, контролировать расходование которых будут те же чиновники. Логика "не дают на строительство — пусть дают на демонтаж", которая проявляется в подобных действиях, не может не вызывать тревоги за безопасность России. Таким образом, говоря о корпоративных интересах, надо указать также на заинтересованность в СНВ—2 тех частей российского военно-промышленного комплекса, которые стремятся получить финансирование этой новой гонки разоружений. При этом подобные чиновники как-то "упускают из виду", что в сегодняшней экономической ситуации гонка разоружений уничтожит Россию с той же безоговорочностью, с какой СССР был уничтожен гонкой вооружений.

Структурные деформации

Одна из наиболее серьезных претензий к СНВ—2 состоит в том, что договор радикально меняет исторически сложившуюся структуру наших стратегических ядерных сил. (см.таблицу 7).

Таблица 7.
Распределение ядерных зарядов в стратегической триаде России и США (%)

РВСН — ракетные войска стратегического назначения

МСЯМ — морские стратегические ядерные силы

АСЯС — авиационные стратегические ядерные силы

МБР — межконтинентальные баллистические ракеты

ПЛАРБ — атомные подводные лодки с баллистическими ракетами

СА — стратегическая авиация

Элементарный анализ показывает, что в рамках договора США сохраняют всю свою структуру СЯС, имея возможность сосредоточиться только на их модернизации, а Россия должна кардинально, более чем вдвое по большинству компонентов менять, искусственно ломать свою структуру СЯС!

При этом ни экономическими, ни географическими соображениями подобную ломку оправдать нельзя.

В отличие от США, необходимой сети авиабаз за пределами национальной территории Россия не имеет. Почти неразрешимой проблемой оказываются обслуживание, ремонт существующих и строительство новых ракетоносцев, обеспечение их горючим и другими эксплуатационными материалами. Россия потеряла цвет дальней авиации — многие тяжелые бомбардировочные авиаполки с новейшими носителями ТУ-22М2, ТУ-22МЗ, ТУ-160, ТУ-95МС. Утрачены авиабазы в Прибалтике, на Украине и в Казахстане, потеряны вместе с бомбардировщиками самолеты-заправщики и части ядерно-технического обеспечения. Несмотря на несомненно высокий класс отечественных ТБ новых поколений, воссоздание крупного полноценного авиационного компонента СЯС Россия сейчас просто "не вытянет". Сберечь бы и сохранить то, что осталось.

Что касается морских СЯС, то тактико-технические характеристики ПЛАРБ типа "Огайо" с ракетами "Трайдент—2", многоцелевых американских подводных лодок типа "Лос-Анджелес", предназначенных для поиска и уничтожения российских подводных лодок, крылатой ракеты морского базирования "Томагавк", малошумных подводных атомных лодок "Сивулф" — таковы, что эффективное противостояние им со стороны ВМФ России на большинстве возможных ТВД маловероятно. Как уже сказано, мы все более проигрываем в ключевом компоненте, определяющем качество подводной лодки — в шумности. Сопоставление уровней шумов, генерируемых российскими и американскими подводными лодками, учет мощности и возможностей базирования ПЛАРБ и противолодочной авиации США — показывают, что американцы в большинстве случаев способны уничтожать наши подводные лодки своими "планирующими" или даже обычными торпедами задолго до того, как их лодки будут обнаружены противолодочными средствами ВМФ России (см. рис. 6).

Рис. 6.
Уровни шумности и дальности обнаружения гидроакустической разведкой

для ПЛАРБ США и СССР (России)

Графики шумности и дальности обнаружения показывают, что сегодня наши ПЛАРБ неконкурентны с американскими на большинстве ТВД. Хотя в арсенале российских разработчиков уже есть ряд новейших технических решений, позволяющих преломить эту ситуацию, развертывание атомного подводного флота с ПЛАРБ новых классов, при стоимости одной лодки не менее миллиарда долл., России сегодня просто не под силу.

Кроме того, финансовые затруднения сейчас не позволяют даже организовать нормальное дежурство наших подводных лодок с баллистическими ракетами в наиболее эффективных районах боевого патрулирования. Эксперты утверждают, что скоро лишь шесть имеющихся у нас ПЛАРБ типа "Тайфун" будут реально представлять всю морскую компоненту ядерной триады, так как лишь их ракетами можно осуществлять пуски из районов базирования по целям на территории вероятного противника.

В результате данного анализа возникает вопрос: для чего России развертывать военную игру на "чужом поле", на тех компонентах ядерной триады, которые традиционно и объективно являются у нас слабейшими? И чем объяснить готовность слишком уж многих российских военных и гражданских политиков ввязываться в подобную игру?

Как уже говорилось ранее, одной из главных проблем обеспечения ядерного сдерживания в рамках российской концепции ответно-встречного удара является наличие мощной и надежной системы раннего предупреждения о ракетном нападении (СПРН).

СПРН выдает данные о запусках ракет и идентифицирует их на начальном участке траектории, что позволяет вычислить районы спада и вероятные цели боеголовок и, главное, осуществить ответно-встречный удар. В систему СПРН входят сети разведывательных спутников и наземные радиолокационные комплексы (РЛК), и, в первую очередь, загоризонтные РЛК дальнего обнаружения с фазированными антенными решетками (ФАР). По экспертным оценкам, Россия существенно уступает США в спутниковой компоненте СПРН, в силу чего компонента РЛК имеет для нее очень существенное значение.

Из 14 имевшихся в СССР РЛК в настоящее время в СПРН России осталось восемь, из которых пять находятся в ближнем зарубежье (на Украине, в Азербайджане, Казахстане и Латвии). Эти РЛК, прикрывавшие западное, юго-западное и южное ракетоопасные направления, еще работают, но перспективы их самые мрачные. За последнее время функционирование и снабжение зарубежных РЛК все более затрудняется по политическим, экономическим и техническим причинам, ряд из них уже сегодня выдают информацию в СПРН неполно и нерегулярно.

Одним из доводов Конгресса США при выдвижении программы региональной противоракетной обороны является наличие подобной ПРО вокруг Москвы. Такая система действительно существовала в советское время в достаточно мощной конфигурации. Однако, как уже было сказано, сейчас от этой системы осталось очень немногое, да и оставшееся быстро деградирует. Бреши в СПРН России в результате отключения части РЛК и невозможности полноценного функционирования действующих расширяются с каждым днем. В то же время США сохраняют и даже модернизируют свой мощный загоризонтный РЛК в Туле в Гренландии (что является грубым нарушением договора по ПРО) и планируют строительство еще одного в Японии.

Кстати, Конгресс США, ратифицировавший недавно Договор СНВ—2, включил в резолюцию (что не очень широко известно) шесть дополнительных условий, семь деклараций и девять поправок. Согласно одному из условий, например, США оставляют за собой право продолжать добиваться вывода объекта перехвата электронной информации, который Россия эксплуатирует на Кубе.

Манипулирование при засчете

Особенно наглядно в Договоре СНВ—2 проявляется манипулирование при засчете боеголовок и носителей. Можно с уверенностью констатировать, что принцип засчета вооружений в рамках Договора отвечает именно интересам США.

Во-первых, как мы уже говорили ранее, в договоре СНВ—2 вовсе не рассматриваются и не учитываются очень даже немалые и непрерывно модернизируемые СЯС потенциальных союзников США — Великобритании и Франции.

Во-вторых, не введены в засчет крылатые ракеты большой дальности морского базирования (КРМБ), и в первую очередь ракеты "Томагавк". Будучи стратегическими ядерными носителями с дальностью 2600 км, они оказались за рамками договоров СНВ—1 и СНВ—2, что является существенным стратегическим преимуществом США. В 1992 году в ВМС США ракетами "Томагавк" были оснащены 94 корабля, в том числе 62 ПЛ, а к 2000 году планируется иметь 138 таких кораблей, включая 107 ПЛ. Общая численность КРМБ в США может составить к концу столетия 4 тыс. единиц. Обязательства сторон в связи с договором СНВ—1 не иметь свыше 880 таких ракет в ядерном оснащении - не являются сдерживающим фактором, поскольку на сегодня США имеют около 370, а Россия — менее 100 подобных ракет, а замена боезаряда в случае выхода из договора — не проблема.

В-третьих, по договору СНВ—2 не требуется (в отличие от договора СНВ—1) уничтожения платформ боеголовок баллистических ракет и замены их новыми. Это означает серьезнейшую манипуляцию при засчете вооружений, ибо количество пусковых установок баллистических ракет и их возможности по доставке ядерного оружия остаются вне реальных сокращений. А в соглашении оговорено лишь снятие определенного количество боеголовок с ракет, в случае же выхода из договора у США появляется возможность ОПЯТЬ ПОМЕСТИТЬ РАКЕТЫ НА ШТАТНЫЕ МЕСТА. Расчеты показывают, что Россия может при этом восстановить не более 525 боеголовок на МБР и примерно 480 боеголовок на БРПЛ, а США — 1000 боеголовок на МБР и от 1750 до 3500 боеголовок на БРПЛ... В данном случае — комментарии излишни.

В—четвертых, то же самое происходит с засчетом в сфере тяжелой бомбардировочной авиации. Фактический возвратный резерв США на ТБ (то есть легко восстановимая часть ядерного потенциала) составляет от 6500 до 8000 боезарядов, а у России — всего лишь 1300.

В результате перечисленных манипуляций при формулировке статей договора и способе засчета боезарядов и носителей США сохраняют в неприкосновенности все свои стратегические программы, кроме единственной, в которой Россия имеет бесспорное преимущество: шахтные установки тяжелых МБР с РГЧ ИН. Здесь все, чем обладают США — 50 шт. МБР "MX" (Пискипер). Именно их США пытаются разменять на впятеро больший российский потенциал: 154 МБР СС—18 и 89 МБР СС—24, то есть фактически на весь стратегически значимый ракетно-ядерный ресурс России.

При этом принцип засчета по боезарядам позволяет американской стороне демонтировать как раз те вооружения, которые устарели и уже предназначены к ликвидации. Россия же будет сокращать сравнительно новые вооружения, причем вовсе не располагая тем потенциалом ВПК, которым располагают сейчас США.

Цена большой игры

Тот тип структурных трансформаций СЯС России, который предлагается Договором СНВ—2, обойдется России в колоссальные суммы. Заливка бетоном шахт, смена их кольцевых оголовников, замена вооружений, сама операция по уничтожению вооружений, трансформация контура вооружений — потребуют, по расчетам экспертов, от 50 до 75 млрд. долларов. Соразмерив подобную цифру с ВВП России, приходится признать, что данная программа возвращает нас к эпохе изнурительных сверхпроектов масштаба переброски сибирских рек — с той лишь разницей, что теперь речь идет не о проектах строительства, а буквально о проектах самоуничтожения.

Эксперты, производящие подсчеты ущерба экологической безопасности России в результате исполнения этих проектов разоружения, обоснованно предупреждают, что в сегодняшних условиях политической нестабильности, коррупции, отсутствия эффективного контроля за исполнением, пренебрежения к технологии захоронения радиоактивных продуктов, — технологии ликвидации ядерных вооружений будут выбраны таким образом, чтобы как можно больше урвать для реализации ведомственных интересов, наплевав на общегосударственные цели, особенно в том, что касается отдаленного будущего. В этом смысле подобное разоружение может обернуться экологической катастрофой, равной по масштабу Чернобылю.

Так, например, США уж очень часто выражают свою обеспокоенность неполным, по их мнению, контролем со стороны России за ядерными вооружениями. Но в условиях СНВ—2 понадобятся дополнительные ресурсы контроля, которых в условиях нестабильности у России и СНГ нет. Значит, вероятность неконтролируемых действий в сфере передачи ядерного оружия резко увеличится, либо... Либо на каком-то этапе, сочтя "российскую военную угрозу" ликвидированной, США решат самостоятельно, уже не спрашивая разрешения у будущей российской власти, ликвидировать по своим проектам на нашей территории как "угрозу расползания российских атомных технологий", так и "экологические угрозы для человечества".

Далее, договор СНВ—2 приведет к высвобождению ряда ресурсов, обладающих высокой ценностью, которые в условиях этого договора могут быть учтены и утилизированы по-разному. Не праздным представляется вопрос: куда реально будут направлены эти ресурсы, каковы будут ставки учета, кто окажется у руля этой слишком легко "аферизируемой" операции, и какова в этой связи может оказаться ее субкриминальная корыстная подоплека?

Акции такого масштаба, как СНВ—2, должны изучаться целостно, в их полном соотнесении с различными сторонами проблемы обеспечения государственной безопасности. Только в этом случае можно говорить об эффективном и государственном решении проблем. Несомненно, ядерные вооружения должны сокращаться. Несомненно и неизменно стремление России к миру и безопасности. Но все это не имеет никакого отношения к той гонке разоружений, которая запрограммирована данным договором и будет иметь для России и для всего мира весьма прискорбные последствия.

Перечисление можно было бы продолжить, но вывод только один: ни в коем случае не должно иметь места смещение центра тяжести в традиционной отечественной триаде стратегических вооружений, ибо такое смещение и неразумно, и неосуществимо в сегодняшней ситуации. Все, что остается России, вплоть до выхода из кризиса — это хранить, как зеницу ока, ту часть наследства СССР, которая гарантирует ей минимальный статус.

Но именно от этой части ее хотят освободить, втянув, вдобавок, в совершенно невозможную сегодня гонку перевооружений и разоружений. Вот существо договора СНВ—2, и вот почему он не может быть принят российской стороной, для которой гораздо эффективнее была бы обоснованная логика односторонних ядерных разоружений, проводимых в том темпе и в том направлении, в котором это отвечает интересам России.

4.3. Есть ли доводы за ратификацию

Было бы несерьезно не рассмотреть в докладе хотя бы важнейшие, повторяющиеся во многих публикациях и экспертизах доводы за ратификацию договора СНВ—2.

1. "Снятие с вооружения тяжелых шахтных МБР с РГЧ ИН вполне компенсируется введением мобильных ракетных комплексов, постоянно меняющих места дислокации".

Мы уже говорили о несостоятельности мобильных моноблочных МБР в качестве средства первого, ответно-встречного и ответного ударов (непреодоление ПРО противника, длительная подготовка пуска из походного положения). В то же время эти ракеты легко обнаруживаются современными разведывательными спутниками США, как в режиме радиообмена (спутниковая радиолокационная система "Лакросс" диапазона волн 2—30 мм.), так и в режиме радиомолчания (инфракрасная разведка в оптическом диапазоне с разрешением по наземным объектам в десятки сантиметров); соответственно, эти ракеты являются легкими целями для боевых блоков МБР и КРМБ противника. Не случайно США после первых же испытаний поспешно свернули собственную программу грунтово-мобильных моноблочных МБР "Миджитмен".

2. "От стоящих сегодня на боевом дежурстве ракет все равно придется избавляться по мере истечения гарантийных сроков их эксплуатации в 2003—2005 гг. Основная производственно-технологическая база осталась на Южном машиностроительном заводе в г.Днепропетровске, а самостоятельно производить тяжелые ракеты Россия не сможет. К этому времени в случае отказа от СНВ—2 Россия останется с теми же 3 тыс. боезарядов, между тем американцы будут иметь их 8—9 тыс. В результате и потенциал сдерживания, и эффективность ответного удара наших стратегических ядерных сил окажутся в шесть с лишним раз меньшими, чем у американцев".

Но фокус заключается как раз в том, что при невыполнении договора эти 3 тысячи боезарядов будут сосредоточены преимущественно на шахтных МБР с РГЧ ИН и будут представлять реальный потенциал ядерного сдерживания, а при выполнении договора, как показано выше, окажутся бесполезными и крайне дорогими мишенями для чужих ракет.

3. "Пора осознать свои реальные возможности и строить свою реальную стратегию исходя из признания глубокого дисбаланса сил и переориентации на баланс интересов. Взаимный интерес выживания оказывается лучшим фактором сдерживания, нежели угроза причинения друг другу неприемлемого ущерба. И если 3 тыс. боезарядов достаточно для того, чтобы нанести такой ущерб другой стороне, то ни 6, ни 8, ни 9 тысяч боезарядов иметь не надо. Американцы могут иметь таких зарядов хоть 10 тысяч".

Но в том то и дело, как уже ясно показано, что после выполнения договора оставшиеся у России боезаряды смогут причинить неприемлемый ущерб только ей самой, но никак не агрессору.

4. "Да, договор неравноправный и ущемляющий интересы России. Но его подписание позволит сохранить дружеский диалог России с Соединенными Штатами и выиграть время для экономического и политического восстановления государства".

Наивно думать, что после выполнения договора СНВ—2 будет облегчен диалог России с США. Это приведет к прямо противоположным результатам, ибо США, как это показывает вся их история, уважают лишь сильных "собеседников", а в отношении слабых даже в случае союзнических отношений способны объявить их территорию "вероятным театром военных действий" либо еще одной зоной своих "жизненных интересов".

5. На данный момент российское руководство, главным образом оборонное ведомство, отстраивает свою позицию относительно СНВ—2 и других договоров по ядерному разоружению в зависимости от процесса расширения НАТО на восток. Сюда же "пристегивается" Договор по обычным вооружениям в Европе, в частности, раздел по фланговым ограничениям ОВСЕ. Так, на пресс-конференции в Брюсселе министр обороны РФ Павел Грачев заявил, что "если НАТО будет продолжать разговоры о расширении на восток, то Россия может прекратить разговоры по фланговым ограничениям обычных вооруженных сил в Европе. Наоборот, если НАТО откажется от рывка на восток, то Москва продолжит переговоры о флангах и может попросить технического содействия в передислокации своих войск, например, как это было в случае с выводом российских войск из Германии. Сторонники такого подхода также предупреждают западных визави, что расширение НАТО может затормозить выполнение СНВ—1 и почти наверняка проблематизирует ратификацию СНВ—2 в российском парламенте.

В такой позиции есть, разумеется, дипломатическая хитрость и возможность маневра, но хитрецы имеют высокие шансы перехитрить прежде всего себя. Ядерное разоружение России имеет в глазах геополитических оппонентов столь высокую цену, что им ничего не стоит поймать российскую дипломатию на эту удочку и пообещать все что угодно, включая нерасширение НАТО, фланговые уступки по ОВСЕ и даже прекращение любых разговоров о выходе из договора ПРО. Но совершенно ясно, что после состоявшегося разоружения главного компонента российского ядерного сдерживания — с грустью вспоминать об этих обещаниях будем только мы, то есть "облапошенные русские".

6. "Мы сегодня слишком бедны, чтобы позволить себе содержать столь дорогое оружие. СНВ—2 и ядерное разоружение неизбежны хотя бы потому, что позволят экономить немалые средства, которые можно пустить и на строительство нормальной армии, и на гражданские цели".

Но парадокс в том, что реальные затраты на весь ракетно-ядерный комплекс составляют всего 10% оборонного бюджета, одновременно обеспечивая главный компонент военного могущества страны и почти единственную основу ее международной субъектности. В то же время, по любым непредвзятым подсчетам, выполнение СНВ—2 возложит на Россию экономическое бремя, по крайней мере, впятеро превышающее расходы на поддержание необходимых компонент ракетно-ядерного щита. Наивно здесь также рассчитывать на обещания США профинансировать выполнение СНВ—2 Россией. Америка ясно дает понять, что готова помочь в единственном: уничтожить опасные для нее тяжелые шахтные МБР с РГЧ ИН.

7. Наконец, иные сторонники договора высказывают мнение, что он является для России даже слишком благоприятным, и в условиях будущей демократической России, находящейся в союзных отношениях с демократическим Западом, ядерное оружие скромной стране, не претендующей на сверхдержавный статус, вовсе ни к чему.

Но если наша история чему-то учит, — так это прежде всего тому, что Россия в ее геостратегическом расположении, в ее вечной альтернативности западным проектам, в ее неизменном стремлении быть иной — никогда не являлась и не станет прочным союзником этого самого Запада. История войн и дипломатии последних столетий и действия наших западных "доброжелателей" в последние годы показывают: Россия может либо быть сверхдержавой, либо вообще не быть.

8. Не станем оценивать распространенную, к сожалению, даже среди действующих российских политиков, уютную "житейскую" точку зрения, что, мол, любое разоружение есть благо. Такой "травоядный" пацифизм, быть может, и достоин философа, отвечающего только за себя и только перед собой. Но для политиков и государственных деятелей подобная позиция — верх бесстыдства.

9. А самое интересное в истории с договором — то, что российский МИД, снова (в который раз!) пытаясь оказаться правовернее Папы Римского, предлагает еще и уполовинить потолок боезарядов по СНВ—2!

Здесь — можно только скорбно промолчать...

Часть 5.
Безысходно ли технологическое отставание России?

Одним из аргументов сторонников подписания договора СНВ—2 является якобы тотальное и безнадежное технологическое отставание России от США в области военных разработок. А потому, мол, в данном вопросе Россия при любых обстоятельствах сторона "страдательная"; единственное, что ей остается — "расслабиться и по возможности получить удовольствие".

В одной из недавних газетных публикаций бравший интервью у руководителя крупного оборонного НПО досужий журналист задал, как ему казалось, "вопрос с подковыркой", насколько, мол, мы отстаем от Запада в новейших военных технологиях. Генеральный директор НПО ответил интервьюеру просто:

"Мы никогда не отставали от Запада в области новейших технологий".

Реально, — и это признает подавляющее большинство западных военных экспертов, — технологические разработки по военной тематике в СССР во многих областях не только не отставали от американских, но и опережали их как в плане НИР, так и в качестве изготовления так называемых "изделий".

Именно поэтому после начала так называемой "политики открытости" ЦРУ в огромных масштабах тайно и явно закупает в странах СНГ образцы всех самых современных советских систем вооружения. Американцы выкачивают в свои суперкомпьютеры содержимое всех наших банков данных в министерствах, НИИ, заводах и т.д. Берут на постоянное жительство в США цвет нашей технической интеллигенции из всех стран СНГ. Приезжают к нам, дают советы, входят в курс наших дел, любят вести переговоры и дискуссии с руководством наших оборонных предприятий, ездить в СНГ на те заводы, куда еще никогда не ступала нога иностранца, финансируют программы ядерного разоружения в СНГ (400 млн.долл.)

Чтобы не быть голословными, кратко перечислим лишь некоторые достижения советской военной техники.

— Советская крылатая противокорабельная ракета SS—22, известная у американцев как "Санберн" ("Солнечный ожог"), способна лететь над поверхностью моря на высоте всего 3 метров со скоростью, в 2,5 раза превышающей скорость звука, а перед тем, как поразить цель, совершает мешающие ее сбить маневры. Ракета столь феноменальна, что способна преодолевать любые американские электронные системы ПВО, предназначенные для отклонения вражеских ракет с курса. Американский ВМФ предложил России и Украине за эту противокорабельную ракету 3 млрд. долл., "закупил" все производство на 10 лет вперед и собирается включить ее в свой арсенал. Лет пять—десять назад ЦРУ пришлось бы организовать любой ценой закупку или похищение одной такой ракеты, делать с нее копии и т.д.

— По мнению Пентагона, к 1992 году США отставали от России лет на 15 в работах по созданию рентгеновского лазера с ядерной накачкой. Все попытки американской разведки собрать у русских необходимую ей информацию были тщетны. Но Ельцин преподнес США "царский подарок" — мы раскрыли всю документацию по этому "оружию XXI века", и "обменялись бригадами ученых".

— Только по противоракетной обороне американцы покупают у нас 50 разработанных еще в СССР технологий. Американская компания "Пратт энд Уитни" пообещала заняться лицензионным производством нашего жидкостного ракетного двигателя "РД—170", аналогов которому в мире не существует.

— В Фарнборо (Великобритания) в 1992 году были впервые показаны наш сверзвуковой стратегический бомбардировщик с изменяемой геометрией крыла ТУ—22МЗ, новейший палубный истребитель вертикального взлета и посадки сверхзвуковой ЯК—141, истребители МИГ—29С, МИГ—29М, СУ—35, вертолет огневой поддержки КА—52 ("Черная акула").

— В Ле Бурже (Франция) в 1993 году Россия показала новый многоцелевой двухместный самолет СУ—ЗОМК, который один может делать в воздухе то, что делают американский бомбардировщик Е—111, истребитель Ф—15, истребитель-бомбардировщик Ф—15Е и штурмовик А—10, да еще в отличие от них всех может находиться в воздухе (с дозаправками) до 16 часов. На авиасалонах были продемонстрированы их возможности — к примеру, летящий "вверх ногами" вертолет или одновременная дозаправка в воздухе трех СУ—27.

— Российский тяжелый бомбардировщик ТУ—160 способен нести такую ракетную нагрузку, что может одним залпом уничтожить средних размеров государство. Российский стратегический бомбардировщик ТУ—22КМ вызывает особое беспокойство противников в силу того, что его скорость в режиме форсажа двигателей позволяет ему уходить от большинства современных истребителей-перехватчиков, и в том числе от французских "Миражей".

— Российский сверхзвуковой истребитель-перехватчик Су—27, по единодушным оценкам западных экспертов, принадлежит к числу лучших боевых самолетов мира 80—90-х годов, и вряд ли будет по комплексу параметров превзойден в ближайшее время.

— На ядерном полигоне на архипелаге Новая Земля в стадии испытаний были заморожены уникальные проекты, впрямую подводящие к секретам энергетики ХХ1века — получение тепла или электроэнергии от перманентной серии взрывов ста микроядерных бомб в секунду. Заметим, что именно над этой задачей работает сейчас ядерный полигон США в Неваде.

— Таким же "супер" ноу-хау является созданный нами атомный космический двигатель. Не менее новыми и непревзойденными нигде в мире являются российские ядерные установки для энергоснабжения космических аппаратов.

— В России создан не имеющий аналогов в мире прямоточный воздушно-реактивный двигатель для полетов на больших высотах.

— Наконец, у нас лучшие в мире технологии в урановой промышленности, и в том числе в обогащении урана. Американцы готовы покупать у нас в течение 20 лет около 500 тонн высокообогащенного урана из наших демонтируемых ядерных боеголовок для АЭС в США.

Так что наши высокие технологии представляют несомненный интерес для очень многих мировых научно-технологических лидеров и вполне могут быть предметом взаимовыгодной торговли.

Однако как только речь заходит о свободном обмене высокими технологиями и свободной торговле со всем миром, тут же выдвигаются ограничения якобы умершего, но все еще действующего КОКОМ (Координирующего комитета по многостороннему контролю стратегического экспорта). КОКОМ требует, чтобы Россия на правовом уровне гарантировала, что полученные от Запада технологии и техника не будут использоваться в военных целях.

Кроме того, Россия должна создать национальную систему экспортного контроля, адаптированную к рыночной экономике и исключающую возможный реэкспорт западных технологий двойного назначения в "третьи страны, проводящие агрессивную внешнюю политику или имеющие нестабильные режимы". На попытки становления демократии в России шлагбаум КОКОМ лишь чуть-чуть приподнялся и замер в ожидании. Наше технологическое отставание от Запада запрограммировано им и строго соблюдается. Наши технологии туда — с удовольствием, западные к нам — ни-ни!

Но будут или нет ограничения КОКОМ — развитие новейших военных технологий абсолютно необходимо, поскольку определяет основные направления научно-технического рывка, лидерство в целых областях наукоемких технологий, экономические и политические позиции государства в мире. Поэтому любые ограничения в области ядерных НИОКР необходимо рассматривать с точки зрения ненанесения ущерба перспективам научно-технического развития страны в целом и военных НИОКР в частности.

Часть 6.
Основные выводы

1. Долговременная стратегия США в отношении СССР и России требует по-прежнему считать США вероятным противником, стремящимся к достижению абсолютного военного превосходства за счет ядерного и обычного разоружения России.

2. Россия сейчас не может компенсировать ослабление ядерного компонента своего военного потенциала ни за счет обычных вооруженных сил, ни за счет ускоренного ввода в действие новых и высокоточных систем вооружений.

3. Отношение США к соблюдению договоров по стратегическим вооружениям как во времена СССР, так и после его распада, позволяет с высокой степенью вероятности предполагать, что США не остановятся ни перед нарушением договора ПРО 1972г., ни перед выходом, в случае необходимости, из договора СНВ—2, с возвращением на вооружение большинства снятых по данному договору зарядов и носителей. Следует также отметить, что уже созданные США системы дальней акустической противолодочной разведки СОСУС, разведывательные спутники миллиметрового и оптического диапазона и системы высокоточного оружия — по своему влиянию на стратегическую ситуацию в области ядерных вооружений вполне соответствуют ключевым задачам глобальной ПРО.

4. Из доступных по стоимости поддержания и обслуживания стратегических ядерных сил РФ лишь тяжелые МБР с РГЧ ИИ в ШПУ являются реальным оружием ответно-встречного и ответного удара, способным в среднесрочной перспективе преодолевать сегодняшнюю и будущую ПРО США. Россия в настоящее время не имеет иных возможностей сохранения потенциала ядерного сдерживания, кроме оставления на боевом дежурстве и максимального продления срока службы МБР указанного типа.

5. По изложенным причинам ратификация Россией договора СНВ—2 абсолютно неприемлема при любых оговорках и даже более или менее существенных коррекциях.

6. На среднесрочную перспективу первоочередной задачей следует считать создание в России собственного потенциала разработки и производства тяжелых МБР с РГЧ ИН для замены находящихся на вооружении исчерпавших ресурс ракет.

7. По остальным компонентам ядерной триады минимально необходимыми задачами являются поддержание в боеготовом состоянии наиболее новых и совершенных систем вооружений при немедленном выводе с боевого дежурства устаревших и малоэффективных систем и обеспечении минимальной безопасности такого вывода.

8. Все дополнительные мобилизуемые ресурсы ракетно-ядерного ВПК следует направить на НИР и НИОКР по новым перспективным типам вооружений ядерной триады и переоснащение заводов для выпуска качественно опережающих образцов ядерно-ракетной техники.

9. Необходимо профинансировать и продолжить разработку новейших высокоэффективных направлений развития неядерной военной техники, и в первую очередь тех направлений, в которых у России имеются опережающие заделы.

10. Требуется исключить возможность негласного, келейного и волюнтаристского принятия стратегических государственных решений уровня подписания договора СНВ—2. Решения такого уровня могут приниматься только после альтернативной профессиональной экспертизы, а также обстоятельного, гласного и широкого обсуждения во всех заинтересованных ведомствах, в обществе и законодательной власти.

11. Необходимо исключить возможность негласного волюнтаристского решения вопросов внутреннего доктринального характера, определяющих долгосрочную стратегию развития видов и компонентов вооруженных сил. Это особенно важно для вооруженческих проблем секретного характера, для которых в условиях закрытого обсуждения наиболее высок риск лоббистских и коррупционных решений.

12. Весь перечисленный комплекс проблем требует достаточно оперативной разработки доктрины и стратегии государственной безопасности России, в рамках которой только и возможно создание и реализация долгосрочной концепции военной безопасности и стратегии развития ядерных вооружений РФ.

Заключение

Теперь следует еще раз вернуться к рассмотрению методологических практически значимых аспектов ситуации с СНВ—2. На рис. 7 приведена общая военно-стратегическая схема, отражающая абсурдность, да, именно абсурдность договора СНВ—2.

Рис. 7.
Абсурдность СНВ—2

А — военно-стратегическая модель России;

В — военно-стратегическая модель США;

АВ — равноправная трансформация моделей;

А — В — навязываемая трансформация моделей;

L — путь трансформации вооруженных сил;

Т — время трансформации вооруженных сил;

F— стоимость трансформации вооруженных сил;

С — реальная доктрина США в XXI веке, по прошествию времени Т.

Достаточно нарисовать одну эту схему и подробно рассмотреть каждый изображенный на ней параметр, чтобы понять: СНВ—2 нелогичен, неэффективен, фактически невозможен. Мы слишком долго будем делать этот переход из А в А—В по траектории L. Это обойдется слишком дорого. За это время сама доктрина США трансформируется таким образом, что все наши жертвы, принесенные на алтарь неизвестно чего, будут полностью обесценены. Впрочем, почему мы говорим, что жертвы будут принесены на алтарь неизвестно чего? Это "неизвестно что" имеет свои имена. Их несколько.

Имя первое — интересы определенных корпораций США и всей системы безопасности США по модели стратегической ПРО, которая невозможна, пока не будут сняты наши ракеты СС—18.

Имя второе — интересы тех групп, как внешних, так и внутренних, которые заинтересованы в том, чтобы страна "бегала" по непонятным траекториям за непонятными целями как можно дольше и как можно менее эффективно.

Имя третье — интересы тех корпоративных внутренних субъектов, которые рассчитывают распорядиться как средствами, выделяемыми на реализацию договора, так и высвобождающимися в результате его выполнения чрезвычайно ценными ресурсами.

Имя четвертое — верования фанатиков "догоняющей модернизации", в том числе и фанатиков "патриотических". На этом четвертом имени и отвечающей ему четвертой группе мы позволим себе остановиться подробнее.

В предложенной вашему вниманию схеме очень нетрудно увидеть вообще схему догоняющей модернизации чего-бы-то-ни-было. И поэтому мы можем считать, что в процессе анализа и методологической рефлексии мы получили важный стратегический результат:

1. Договор СНВ—2 — это военно-стратегическое измерение концепции "догоняющей модернизации", проблемы СНВ—2 вмонтированы в поле этой концепции.

2. Суперпроблемный фокус, который может правильно структурировать поле самой проблемы СНВ—2 и все, связанное с "догоняющей модернизацией" нашей армии, нашей экономики, нашего государства, — это принципиальный отказ от подобного "модернизационизма" во всех его вариантах. Пока этот отказ не станет альфой и омегой сознания патриотической элиты и всех прогосударственных сил страны, ничто не сдвинется с места!

Нам нужны свои вооруженные силы со своей философией, своими методологическим основаниями и своей практикой, сращенной с этими основаниями, не чурающейся чужого, но хорошо знающей цену своему и в каком-то смысле — свою обязанность и свою (не побоимся этого слова) трагическую обреченность быть другими. Только с этой "колокольни" можно понять главное в проблеме СНВ—2. И сразу же видно то, что скрывается при трансцендентизации проблемного фокуса, при иных методологических подходах, иных способах анализа и понимания.

Но и к этому все не сводится. Ибо помимо реальной "догоняющей модернизации", есть еще "невроз догоняющей модернизации", делающий военных и гражданских политиков просто неадекватными. В военных штабах и гражданских политических офисах все еще тепло и уютно. Ординарцы приносят чай. Секретари бойко докладывают о звонках. Столяр, почему-то не ушедший в коммерческую структуру, способен еще хорошо отстругать длинную полированную указку, а чертежник — начертить красивые схемы. Обслуживающий персонал еще следит за тем, чтобы шторы не давали возможности посмотреть в окно и увидеть краем глаза, что в действительности происходит в жизни. Поэтому генералы и политики нередко видят себя еще в СССР, где программы выполнялись, а поставленные цели обеспечивались ресурсами. И вот мы имеем парадные выходы и невротическое камлание по поводу того, как все будет перестроено.

Мы уже показали, что перестраивать вредно. Мы уже доказали, на каких основаниях строится эта вредоносная жажда изменений. Но мы должны сказать главное: что ничто не будет изменено просто потому, что изменять не на что, некому и незачем. Все останется на бумаге. На деле — только перераспределятся коэффициенты воровства между основными военными и политическими группами и, главное, с бешеной скоростью будут разрезаны остатки военно-стратегического комплекса

ЧЬЕГО КОМПЛЕКСА?

Давайте честно ответим себе на этот вопрос: ЕЩЕ ПРИНАДЛЕЖАЩИЕ НАМ ОСТАТКИ ВОЕННО-СТРАТЕГИЧЕСКОГО КОМПЛЕКСА ДРУГОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ (СССР), ЧАСТЬЮ КОТОРОЙ МЫ ВСЕ ЕЩЕ ПО ПРИВЫЧКЕ СЕБЯ СЧИТАЕМ, ПСИХОЛОГИЧЕСКИ И ДУХОВНО ЯВЛЯЕМСЯ, НО КОТОРАЯ УЖЕ РАЗРУШЕНА ПОЧТИ ДО ОСНОВАНИЯ.

Мы можем пользоваться материальными и духовными плодами этой цивилизации в своих интересах, защищать себя и строить новую цивилизацию на преемственных основаниях, но мы — так же не можем воспроизвести или изменить это советское военно-стратегическое наследство, как греки "темных времен" не могли изменить наследство крито-минойской цивилизации, а итальянцы или вестготы не могли вернуться к основаниям развития Римской империи, наследниками которой они являлись.

Это — СС—18, "Тайфуны", МИГи и т.п. — пришло оттуда, из советской эпохи, создано мобилизационными усилиями этой эпохи, оплачено колоссальным трудом поверившего в некоторый идеал советского народа, воспроизведено на определенных организационных основаниях мощнейшим плановым хозяйством... Это — можно еще охранять, воспроизводить, беречь и использовать для недопущения полной погибели.

Но это — нельзя перестраивать руками цивилизации западного изобилия для немногих, цивилизации предметов роскоши, произведенных в других странах и купленных за украденные нефтедоллары, цивилизации нищеты, растерянности и беспредельного воровства, цивилизации торговли интересами страны на политическом рынке.

В подобной ситуации вообще невозможны изменения. Теорема системного анализа гласит: в условиях автоколебаний любой корректирующий сигнал лишь увеличивает амплитуду колебаний — и ничего более. Здесь нельзя, образно говоря, "дергаться". Здесь нужно только блюсти, почти как в музее, как-то чинить, если удается — реставрировать, и ждать. Ждать ядра нового прорыва с новыми целями, новыми ресурсами. И охранять саму возможность такого прорыва.

Нам скажут, что ситуация не так плоха. Что что-то создается, что определенные возможности существуют. Пусть так. Но методология должна быть именно такой, ибо ситуация в общем смысле — такая! Как же конкретно необходимо в этих случаях действовать? Это изображено на последней схеме и имеет значение не только применительно к СНВ—2. (рис. 8).

Рис. 8.
Что делать с тем, что осталось

А,Б,В,Г — оставшиеся очаги советской цивилизации;

а,б, в,г — охранные пояса;

1,2,3,4 — способные быть приращенными новые возможности;

К — концепция;

R — рефлексия для недостающего в этой концепции;

x,y,z — недостающее для концепции;

А+Б+В+Г+а+б+в+г+1+2+3+4+х+у+z — база (военно-стратегическая и другая) новой цивилизации с опорой на предыдущую.

Что бы мы ни делали, необходимо действовать в определенной последовательности и в определенном методологическом ключе.

Первое. Необходимо проинвентаризировать оставшееся от советской цивилизации (А, Б, В, Г).

Второе. Необходимо защитить это оставшееся, оградив его охранным поясом (а,б,в,г), в том числе и поясом независимой экспертизы.

Третье. Необходимо подключить к этому все еще живое и развивающееся.

Четвертое. Необходимо иметь четкий концептуальный ориентир (К) и связь (К*) этого ориентира с реальностью.

Пятое. Необходимо отрефлексировать, комплексно и трезво оценить с позиций этой концепции, что еще необходимо для страны с точки зрения ее самодостаточности. Это — элементы x,y,z — надо точно определить, и с любым усилием, при любых политических перипетиях, вырастить и трансплантировать в реальность.

Шестое. Надо объединить все наличествующее связью, создав новый контур.

Седьмое. Надо подключить этот контур к концепции и дать ему развиваться. Применительно к обороне вопрос стоит так:

1. Что осталось от советской системы?

2. Как это охранить? (От воров, политиков, шпионов, фанатиков, дилетантов и их комбинаций)

3. Как это использовать?

4. Что можно подстегнуть к этому живого и развивающегося?

5. Какова, с учетом таких инвентаризаций и подстегиваний, а также с учетом общего проблемного поля и поля целей — стратегия в данной сфере?

6. Как эта стратегия соотносится с реальными дефицитами?

7. Как покрыть дефициты и связать все имеющиеся возможности?

Никакие другие действия в наличествующей ситуации невозможны. Баланс регрессивных и контррегрессивных сил, о которых мы говорили и говорим в каждом докладе, не позволяет реализовывать иные (прорывные) стратегии. Но их надо нарабатывать. И надо понимать, что такой баланс регресса и контррегресса длительно — невозможен. Регресс обладает способностью к самоисчерпанию. А борьба за консолидацию действительно контррегрессивных сил, пусть еще малых и недостаточных, — это наша основная задача.

Благодарим за внимание.