Докладчики: С.Е. Кургинян, Ю.В. Бялый

Политика инфляции и инфляция политики

С. Кургинян

Скажу несколько слов по поводу 93-го года, просто так - с листа, а потом мы начнем доклад. О жертвах 93-го года... Я не могу это событие ни траурно отмечать, ни что-либо другое делать, потому что обессмыслено всё. Я очень хорошо понимаю, что происходит, и морально не имею права не рассказать вам. Вместе с тем я все время думаю, как это сделать. Ведь вы должны получить хоть какую-то фактуру для размышления, а не так: я знаю, а вы все - внимайте! Я хочу какую-то доказательную фактологическую базу под это подвести, хотя это становится всё труднее делать. Но мне почему-то кажется, что это возможно.

Для меня эта дата была и остается трагической, она перевернула мою жизнь. И важность, ценность произошедшего не отменяются в наше время. Напротив, только усиливаются. Участвовать в каких-либо коллективных деяниях по этому поводу мне омерзительно. Девальвировано всё. Девальвация будет продолжаться.

Я, в принципе, никогда не был склонен к каким бы то ни было элитным рефлексиям. Это была не моя стезя в жизни. Если бы я хотел ею идти, я пошел бы не в геолого-разведочный институт, а из него - не в театральный. Были все возможности двигаться по другой линии и действовать иначе, но я этими возможностями не пользовался.

Мои амбиции были построены совершено на другом. Я всегда понимал и твердо понимаю до сих пор, что гибнет Запад вообще, в который - в альтернативном виде - я включал Россию. Он гибнет в целом, гибнет мегапроект столетий.

Перед тем, как начать Клуб, скажу в двух словах о том, что эта гибель никоим образом не обусловлена ни глупыми действиями Буша, ни судорогами Путина, ни происками Бжезинского, ни действиями Бильдербергского клуба. Она обусловлена тем, что цивилизация не смогла нести на себе крест классического разделения (его описал Вебер) на рациональную науку, полурациональную мораль и культурную помойку, которая должна была как-то вертеться без религии.

Это тройственное разделение привело к тому, что лидером стала, конечно, рациональная наука. И по моему первоначальному, раннему ощущению, которое я на всю жизнь сохранил, эта наука всё и истребит. Она всё уничтожит в клочья: человечество, самое себя, всё что угодно. Она ведет себя, как пушка в бурю на корабле из романа Гюго "93-й год". Она сметает всё.

Я прекрасно понимал, что остановить ее невозможно, что все формы этой остановки отвратительны (это и называется "ультраконсервативный фашизм"). Но я знал и то, что наука в теперешнем ее виде будет и дальше оказывать свое разрушительное воздействие. Мое внутреннее ощущение миссии заключалось в том, чтобы изменить направление движения самой науки и этой триады - наука, право, культура. "Театр на досках" всегда был паратеатром и в этом смысле всегда занимался и занимается только этим. Я сознательно шел в эту сторону, понимая, что решающий вопрос здесь - это вопрос об интеллектуальных эмоциях и об эмоциональной мысли: о соединении сфер ответственности правого и левого полушарий мозга в пределах этой науки, и о том, каким образом придать всему этому собственный метафизический драйв.

Если это произойдет, западный проект можно спасти и можно понять, каково здесь место России. Если это не произойдет, ничего спасти нельзя, - всё рухнет. Всё погибнет, цивилизация сама себя истребит. Я не думаю, что на ее обломках останется какой-нибудь Восток, хотя, может быть, он и лелеет эти надежды. Всё будет истреблено или превращено в такие формы - даже не фашизма... Фашизм, Гитлер, Освенцим покажутся очень мягким и добрым сном.

Я твердо отдавал себе отчет в том, что коммунизм - это часть попытки альтернативно что-то устроить так, чтобы наука не останавливалась, но при этом наполнилась внутренним созидательным смыслом. Для меня в этом проекте больше ничего содержательного и не было.

Социальная справедливость и всё остальное вытекали из того, что предстоит глубокая перестройка человечества, связанная с освобождением новых возможностей и ресурсов. Я для себя не придавал этому самодовлеющего значения. А вот само изменение общего направления движения человечества обещало очень многое. И я спокойно мог посвятить этому свою жизнь.

Есть люди, не очень нормальные, хотя и занимавшие невероятно высокое положение в Советском Союзе (не буду их называть), а в дальнейшем - отнюдь не потерявшие своего влияния, которые до сих пор считают, что я маниакально одержим жаждой повторить путь Иосифа Виссарионовича и что-то навязать кому-то. Я заглядывал в самые глубокие тайники своего подсознания и пытался найти там хотя бы слабое подобие этой мысли - и не смог ничего найти, хотя мне казалось, что я довольно честно научился разговаривать сам с собою за эти годы занятия паратеатром и психоанализом.

80-е - 90-е годы показали, что всё в коммунистическом проекте рушится; оказалось, что ничего живого в его официальной версии нет. А внутри этого обрушения сидела какая-то двусмысленность. Может быть, я остался жив, потому что я что-то по поводу этой двусмысленности понимал. Но это всё - отдельная история.

А реально - лицо этой катастрофической ситуации беспощадно показал 93-й год. Беспощадно! И каждый, кто хотел, это увидел. Не увидеть мог только слепой. Уже тогда я поклялся себе, что разберусь во всех сюжетах 93-го года. И разобрался.

Для меня нет потаенных уголков в ситуации 93 года. Но я не собираюсь выволакивать когда-либо из своего "сундука" все детали. Дни, часы работы этого организма и этой ситуации мне ясны полностью. Я восстановил для себя хронологию, действия персонажей, четыре или пять уровней двигавшихся людей. Восстановил исчерпывающе, так, как я восстанавливал всё в своей жизни, когда я за что-то брался - до конца!

Я совершенно не считаю, что какие-либо мальчики или девочки, оплакивающие эти события, или люди, которые относятся к происшедшему тогда с естественных моральных позиций, должны в эту кашу лезть с тем знанием, которым я обладаю. Поэтому я не хочу рассказывать, я прекрасно понимаю, что этим знанием в сегодняшней ситуации все равно кто-то воспользуется в своих целях. Поэтому пусть я это знаю - и всё.

Гораздо труднее объяснить распад 91-го года и то, что происходило там. Там - не четыре слоя, а слоев двенадцать. И добраться до их сердцевины, чтобы почувствовать, что ты понял по-настоящему, гораздо труднее.

Вопрос заключался не только в том, чтобы разобраться, но и обнаружить сущность процесса. Ведь ход событий оказывался задан очень жестко. Никакой неопределенности в этом смысле нет. Тогда же я сказал: "К власти приходит некий совокупный субъект. Он образован из криминализированной и все более криминализующейся части спецслужбистского сообщества. Все остальное отброшено на периферию (селекция - именно по принципу готовности к такому типу опыта и существования). И на конвергенцию с этой частью спецслужб идут бандиты, которые постепенно осваивают не лучшие компоненты боевого опыта тех, с кем они сотрудничают.

Весь опыт прошедших лет говорит: этот процесс необратим. Он движется только в таком направлении. Ничего другого в нем нет. Он доходит до очередной развилки, до очередного хаоса, он качественно углубляется, но он не меняет свое содержание. Где его истоки? Я постараюсь обсудить это на сегодняшнем Клубе именно потому, что он юбилейный - по отношению к 93 году.

Для меня вопрос состоял совершенно в другом: а что ты можешь противопоставить необратимому процессу в его теперешнем виде? Политики нет. В России нет политики. То, что происходит, не имеет никакого к ней отношения. Эта ситуация будет только усугубляться. Я тогда сказал себе и выполнил всё до конца: есть замкнутая группа людей, объединенная в принадлежащую мне школу и готовая создавать новые знания о современной ситуации. И поскольку у этих людей есть социальная плотность в отношениях друг к другу, работоспособность и некая идеология, они сумеют вокруг себя что-то сформировать. Это всё, что можно сделать и что реально способно существовать.

Далее. Поскольку оказавшийся на исторической сцене субъект конвергенции может только истреблять страну до конца, не выпуская ее из рук, поскольку никто у него из рук власти не вырвет, то финалом будет гибель паразита вместе с лошадью. И дальше вопрос встанет ребром: остается ли в стране хоть что-то живое, и есть ли оно? И кто там именно захочет почему-то не делить тушу, а наращивать на скелет новое мясо?

Поэтому когда я, начиная доклад, говорю об инфляции политики и политике инфляции, я имею в виду следующее. Инфляция, в конечном итоге, - это обесценение. Так вот, это обесценение сейчас касается всего. Обесценено всё, что может быть обесценено. Всё полностью и до конца. Это отнюдь не только деньги или товары. Это всё - труд, смысл, слово, культура, ценность, жизнь, смерть, всё что угодно.

Люди живут в ситуации тотальной и системной инфляции, где принцип их успеха и принцип возможности что-либо осуществлять в жизни зависит от того, насколько правильно они плывут в потоке всеобщей инфляции.

Россия воплотила все возможные антисистемы, которые только существовали. Я внимательно перечитал обращение маркиза де Сада к Конвенту. "Мы рождены, чтоб Сада сделать былью" - не люблю этих всех слов, но это так. Всё, что развернуто Садом, осуществлено здесь.

Можно включить телевидение в любой момент времени. Вы увидите матерящегося уголовника, ногами зверски избивающего женщину, топчущего ее, и производящего садистские упражнения, а также - наблюдающего за этим ребенка. Это - кодификация эфира.

Все знают, что этот образ может приводить только к определенным предельно негативным психосоциальным результатам. Но все телеканалы это делают. И уже нельзя сказать "проклятый Гусинский!" - нет Гусинского. Но дело его живет. Даже не осмеливаюсь подробно отрефлексировать, как это так получилось, хотя думаю, что понимаю. И даже очень хорошо...

Но факт заключается в том, что идет конкуренция телеканалов за этот криминальный мейнстрим.

Всё, что происходит сейчас вокруг темы о примирении и согласии, все эти перемещения трупов с одного места на другое... При перемене мест закопанных сумма конфигурации не меняется. Это вообще игра некрофилов. Это некрофилическое шоу.

Задача состоит не в том, чтобы добиться в нем любого результата - мыслимого и немыслимого. Задача - в том, чтобы еще раз поиграть с трупами. Труп этот можно закопать, а потом раскопать и перенести еще раз. И еще. Главное - как можно дольше это делать. Страшно говорить эти слова, но это напоминает ухудшенный ремейк из советского фильма, когда два милиционера переносили пьяного с одной стороны дороги на другую (на "чужой" участок).

Ощущение, что совокупное сознание, которое это делает, играет этими трупами, как в шашки, получая удовольствие даже не от прохода в дамки, которого в этой композиции быть не может, а только от самого процесса игры. Людям хорошо просто от того, что они понимают, что можно еще сколько-то трупов куда-то перенести.

Вспомним двусмысленные фразы патриарха из "Бориса Годунова": "Вот мой совет: во Кремль святые мощи перенести, Поставить их в соборе Архангельском ... И мощь бесов исчезнет яко прах". Всё это материализовано в нашем мире.

Кто на этом фоне собирается добиваться какого-либо примирения, я не понимаю. Я не понимаю, зачем это нужно! То есть, я понимаю, что это умножает хаос. Я вижу, что "крыша поехала" у всех. А ко мне обращаются с тем, чтобы я участвовал в телевизионном обсуждении этих игр.

Когда меня просят участвовать в подобных обсуждениях на высоком уровне - значит, хана! Это ключевой диагностический аналитический признак! Полного окончания. Люди уже ничего не понимают.

Кое-что еще скажу перед тем, как мы приступим к докладу, чтобы не было ощущения, что я от чего-то актуального увиливаю.

Арест царской семьи производили не большевики. "Волга впадает в Каспийское море". Арест царской семьи производил генерал Корнилов. По дневникам соответствующих лиц из этой семьи, проводил грубо и с нарушением всех норм. Монархию обвалили не большевики. Большевики составляли каплю в море в этом обвале монархии.

Монархию развалило несколько сил. Первая и основная - сама царская семья, завершив это собственным отречением. Можно говорить как угодно и что угодно, но Павел, к которому с этим пришли, сказал: "Вы можете меня убить, но я оживу и после смерти буду оставаться вашим императором".

Вторая сила, которая сделала это всё, - это совокупные родзянки. Все вместе.

То есть никакого объективного разбора падения монархии не может даже начаться без того, чтобы не был "выкопан труп" Временного правительства. Но ни одно лицо в нынешней России не заинтересовано в том, чтобы был "выкопан труп" Временного правительства.

Третья сила - окружение императора. Было много аристократов считавших правящую династию недостойной, были люди, которые говорили: "Большевики сделали одно доброе дело: они уничтожили эту преступную семью!"

Неумолимая машина мести работала постоянно. И нужно находиться в совсем отупело-худше-советском состоянии, чтобы не понимать смысла стихов, которые все здесь сидящие учили в школе наизусть и которые почему-то надо было называть революционно-демократическими, служащими делу пролетариата и крестьянства: "А вы, надменные потомки известной подлостью прославленных отцов. Пятою рабскою поправшие обломки игрою счастия обиженных родов...".

Значит, было окружение, был еще Бог знает кто. Роль церкви в падении монархии также вполне очевидна. Как только начнется серьезное разбирательство, то, следом за Временным правительством, будет предъявлен счет и тогдашней церкви. И Синоду, и другим. Ведь все они, кроме московского митрополита Макария Невского, монархию предали. Подробно будет описано, как именно они это сделали. Они молились за "благоверное Временное правительство". Они убирали из молитв слово "царь", даже когда это касалось Царя Небесного, чтобы, упаси Бог, ничего не случилось. Большевики, разумеется, в этом не участвовали.

Дальше мне говорят, что это всё - "примирение". Хоть одна нота примирения - в чем она? Нам рисуют на иконах бесов в буденновках и говорят: "Примиряйтесь!" С кем? С бесами? С кем надо примиряться? Они вообще понимают, что такое примирение? Шаги навстречу друг другу... Какой шаг сделан? Где сделан хоть один шаг? Вокруг какого содержания должно быть примирение?

Нет стремления к примирению. Есть яростное желание вырыть трупы и возобновить гражданскую войну под видом примирения. Всё дышит мстительностью.

В этой очередной пропагандистской кампании все идет в ход. Привозят из-за границы никому неизвестных, кроме специалистов религиозному богословию, людей, показывают их по телевидению "А это, -- говорят, -- какой-то там внук Шмемана". Народ смотрит: "Шмеман - наверное, Рабинович". Кто такой? Почему приехал? Что происходит? Никто не понимает вообще. Организаторы акции "примирения" живут в оторванной от реальности субкультуре, но тащат эту субкультуру в эфир - на сто миллионов озверелого народа. Всё это - ложь в кубе, в квадрате, в десятой степени. Это постоянное перемножение лжи. За каждую такую ложь придется расплачиваться стократно. Те, кто это делают, идут путем лжи в собственную могилу и волокут в эту могилу 150 миллионов своего населения.

Кто может что-то строить на этой лжи? Понять нельзя. Ложь эта - на уровне учебника для 5-го класса. Это не какая-то там ложь, в которой дядя Ваня не разберется. Все в этом разберутся!

Говорят, я усложненно изъясняюсь... Перейду на простой язык.

Чтобы на этом была выстроена хоть какая-то даже самая призрачная официальная идеология, нужно абсолютно отупевшее население. Но если оно настолько отупело, то зачем вообще нужна идеология? Это ведет не просто в никуда, это ведет в хаос. А они еще думают про выборы... Если 70 советских лет - эпоха маразма (а сейчас в связи с "примирением" опять подымают эту тему), то это - поражение в правах всего населения, их власти, их страны. Если у тебя 70 лет был маразм, сиди и не протестуй еще 140 лет. К тому моменту государства уже не будет и твоего народа тоже!

Плюс - страна криминализуется непрерывно. И реально, конечно, это - "поход к хаосу".

Поэтому, когда я говорю об инфляции политики и политике инфляции, читайте мой текст еще и как "поход к хаосу". Мне не нужен Зюганов и могучая КПРФ с ее более мелкими ответвлениями для того, чтобы всё это сказать. Мне вообще для этого никто не нужен. Я говорю это не от имени живых (потому что большинству из них это всё безразлично), а от имени мертвых. Мертвых - и с той, и с другой стороны. Потому что мертвые белогвардейцы, которые шли в штыковые атаки на красных, и красные, которые шли на белых, вместе манифестировали только одно: что у них есть ценности и есть Россия.

То, что сейчас предлагают, есть полный отказ от ценностей. Это - обыдлевание всего под видом "примирения". Ничем, кроме хаоса, это не будет чревато. Никаких политических капиталов они на этом не заработают. Всё, что они тут делают, - мертворожденное и только обеспечивающее тотальную инфляцию.

Но хаос они могут развязать. И по этому поводу надо сказать правду. Сказанная правда имеет метафизический смысл. Если нет ни одного живого, кого она интересует, есть мертвые. Поэтому всё должно быть сказано. И ни Зюганов, ни его оппоненты мне в этом не помешают!

Я хочу говорить, конечно, не об этом, потому что это - введение. И все то, о чем шла речь, никогда не стало бы предметом обсуждения, если бы не новые обстоятельства. Беру на себя тяжелую задачу. Процесс развивается очень быстро. Если раньше я мог привязывать доклад Клуба к неделям, то сейчас это нужно делать, учитывая меняющуюся обстановку по дням. Потому что через несколько дней уже становится поздно.

В части доклада рассматривается инфляция политики в свете новейших фактов, а часть, прочитанная Юрием Вульфовичем, будет посвящена инфляции в собственно экономическом измерении.

Я хочу, чтобы это было сказано, потому что сейчас принято скрывать экономическую правду. Никто не разговаривает даже на экономическом языке. Это омерзительно! И так это продолжаться не может.

С. Кургинян

ПОЛИТИКА ИНФЛЯЦИИ И ИНФЛЯЦИЯ ПОЛИТИКИ

Системный анализ новых тенденций в российском обществе

Часть 1. Методологическое введение

Говорят, что на каждое действие - есть противодействие. Что любое наращивание любой тенденции порождает рано или поздно тенденции с противоположной направленностью. В обосновании этого ссылаются на третий закон Ньютона: "Мол, действие - и противодействие".

Наступление на интересы народа - порождает народное сопротивление. В общем, диалектика. Скажете - слишком общо? Согласен. Но тогда необходимо обосновать теорию систем в ее политическом преломлении. Чем и займемся. Под совершенно, между прочим, практическим углом зрения.

В самом деле, считается, что тот же принцип, который заложен в Третий закон Ньютона, действует и за пределами механики, как ньютоновской, так и другой. Например, съел много - началась рвота или "кусок в горло не лезет". Организм себя защищает и порождает рвоту, отторжение как противодействие опасному действию - приему избытка пищи.

Но все понимают - так ведет себя только здоровый организм. У больного - защитные реакции отсутствуют. Примеров сколько угодно. Алкоголик или наркоман будет разрушать печень циррозом до конца. И пить. Тяжелый подагрик, обжирающийся жирной, заведомо жирной пищей и заедающий ее убойной дозой лекарств, убийственных для здоровья, будет продолжать это жрать.

Словом, есть системы, блокирующие саморазрушительные действия. И есть системы, запускающие механизм ускоренного саморазрушения.

Если защитную реакцию можно назвать "волей к жизни", то обратное ("самоликвидационную эскалацию", так сказать) можно назвать "волей к смерти".

Самозадание на жизнь - понятно... Но что такое самозадание на смерть? Есть ли такое самозадание? И что такое смерть? Это что? Просто оскудение (умаление) жизни?

Или это что-то абсолютно отдельное? Российское патриотическое сознание понятным образом травмировано. Травма сознания порождена травмой жизни. И, наоборот, травма жизни подпитывается травмой сознания. Травма предполагает защитные реакции. Но ведь известно, что защитные реакции (норма) часто приобретают характер синдрома умеренной патологии. А синдром умеренной патологии способен превращаться в невроз (крайнюю патологию), то есть в источник эскалации той самой травмы, ради снятия которой создан защитный механизм (рис.1)

То есть, я подавляю, а не обеспечиваю защиту и усиливаю травму.

Вот, говорят: "Антисистемы"... Антисистемы - не вне нас, а в нас самих.

Их источник - сдвиг от необходимой и реальной защиты к невротической (оторванной и отторгающей реальность) псевдозащите, а оттуда - к синдрому. Что дальше? Сдвиг от синдрома к неврозу как эскалации травмы, а не защите от нее (рис.2).

Защита от факта травмы - это защита от реальности. "Вася, ты болен!" - "Нет! Я здоров!" - это всё патриотическое движение. Человек, который знает, что он говорит, обращается к этому движению. Что ему в ответ? "Не надо нам этого! Не надо!" (еще и рукой отторгающий жест делают). Кто так поступает? Так поступает тяжелый невротик. "Не надо!.. Народ восстанет чудом! Россия всегда воскреснет! Не говорите нам! А все-таки я верю!" Это что такое? Кто так говорит? Так говорит коллективный и индивидуальный психопат, тяжелый больной, которого надо положить в больницу.

Но он не в больнице, он расселся всюду - во всех кабинетах, во всех движениях. И если у этих движений, от Слиски до Лимонова, существует какой-нибудь консенсус, то именно такой: "Нет, я здоров!"

Это переход к неконструктивной обороне, от защитного отторжения к агрессивному истреблению реальности, атаке на реальность: "Кто нам это сказал? Это вы нам сказали!.. А под кого он копает?.. А с кем связан?.. А куда это всё идет? А на чью вы мельницу воду льете?"

В 93-м году после поражения и полного неразбирательства ни в чем - эти настроения стали доминировать.

Если в 91 - 92-м годах я мог посещать собрания газеты "День" и видеть там людей, которые иногда приходили на симфонические концерты или ко мне в театр, это была нормальная аудитория, то уже к концу 93-го - началу 94-го - это было так: "Ааа!.. (хлопки) Знаете, он связан со злыми силами! А-а-а!.. (хлопки)".

Всякий здравый смысл был разрушен очень быстро.

Я говорил тогда: "Вернитесь к реальности! Произведите какой-то анализ происшедшего. Вы не можете так жить!"... "А! А!.. Это на чью мельницу он воду льет? Это Шейнин против Зюганова? Что происходит?"

Что значит в кондовой патриотической аудитории говорить о Фрейде? Вам тут все расскажут. По заказу каких злых сил работал. Сколько разной гадости насооружал... А что? Разве этого нет? Все так... Но нельзя выплескивать с водой и ребенка... Люди уровня Фрейда и Эйнштейна не могут быть сведены ни к какой инструментальности. Что вовсе не означает ее отсутствия.

"Пока не требует поэта К священной жертве Аполлон"...

"Когда бы вы знали, из какого сора Растут стихи, не ведая стыда"...

Такие люди посылают сложный мессидж. Тут нельзя ни восхищаться, ни становиться в стойку. Тут нужно, как говорят теперь, "фильтровать базар", отделять зерна от плевел. Выделять позитивное содержание.

Грубо - позитивное содержание Фрейда состоит в запрете (да, запрете!) взрослому сознанию всех сдвигов, превращающих защиту в синдром, а синдром в невроз (о том, переходят ли далее неврозы в ликвидационные антисистемы, - об этом отдельно). Фрейд говорит взрослым (всем взрослым!): Не смейте вытеснять, бежать от реальности. Не смейте что-либо куда-либо прятать! Ибо то, куда вы это прячете, - не уютный безопасный сундук, а источник беды под названием "подсознание". Не плюй в колодец, вылетит - не поймаешь. Не эксплуатируй подсознание! Как только нечто спрятал туда - из него вылезет враг, подлец, гад, сумасшедший. Не клади в подполье - оно тебя и прикончит.

Это говорится взрослому. А ребенок. Да, он не понимает, он туда всё засовывает, прячет. Потом нужно его спасать от этой гадости. Психоанализ - герменевтика подсознания ребенка, ребенка, а не взрослого.

Скажете, что Фрейд и другим пропитан. Согласен, но нужно уметь выделять некий позитив. И с ним работать. А не фыркать, отбрасывая все на свете. У вас есть идеал? Стойте насмерть, боритесь за него до конца. Но не прекращайте ощущать соотношение идеала и действительности (рис.3).

У вас есть идеал, есть действительность, есть несоответствие, и это несоответствие должно двигать волю к преодолению несоответствия.

Вы не имеете права смотреть на себя и не понимать про себя, что вы не соответствуете этому идеалу. Вы можете притянуть идеал к действительности и капитулировать. Вы можете бороться. Но вы не имеете права истреблять действительность. Вы не имеете права этот разрыв элиминировать. Потому что только он и рождает вашу волю. Он и создает напряженность. Кто сказал, что Фрейд снимал напряженность? Психоаналитики после Фрейда снимали напряженность (я знаю, я работал с этим). Снять напряженность - это значит убить. Напряженность - источник жизни.

Если вы перестаете держать этот разрыв между своим идеалом и действительностью, которая ему не соответствует, в качестве некоторого самозадания, то что вы должны потерять? Либо идеал, либо действительность (то есть реальность). Либо и то, и другое вместе.

Это понятно. Важнее следующее. Что значит потерять? Это значит выбросить из сознания. "Не грузить себя", как сейчас говорят. А куда выбросить-то, куда? Вот тут-то на помощь и пришел бы Фрейд и все остальные (Адлер, Юнг и другие), весь ХХ век то есть. Но патриотике-то нашей заранее известно - сие враги. Так некогда критиковали все "буржуазные теории". А если уж решают, что это друзья, то тогда принимают все без всякой критики. Выделить позитив не могут. И не понимают, что вытеснить самозадание - это значит не только потерять энергию (сиречь мобилизацию на борьбу), но и похоронить это самозадание в подсознательной сфере, рождающей чудовищ. Разрыв с реальностью - далеко не бесплатное дело.

Когда это началось? Это началось в том же 1993 году. О чем мы тогда думали, начиная клуб? Между прочим, 12 лет прошло. Сейчас у нас фактически годовщина. Так вот, мы думали не о философии, не о герменевтике, а об абсолютно элементарных вещах.

"Ребята, - просили мы, - осуществите элементарный "разбор полетов". Элементарно просчитайте для себя, почему проиграли. Что именно произошло. В любом спортивном матче так полет разбирают. А тут ведь не матч, тут кровь, тут судьба России. Тут надо жестче все разбирать".

Что в ответ на это было заявлено? Что "коней на переправе не меняют". И что все это - подкоп под Зюганова. Почему не меняют - мне кто-нибудь объяснит? Что, в проигравшей команде не меняют игроков и тренера? Если проигравшая команда не меняет игроков и тренера, то она программирует свое поражение. И почему это подкоп под Зюганова? Под кого это еще подкоп? Существуют ли команды, желающие побеждать, которые вообще профессионально не разбирают полет? Если существуют, то только для того, чтобы проигрывать. Но тогда это уже не команда, а нечто другое.

Страх соотнести идеал с действительностью, революционную деятельность - с позором проигрыша 1993 года, - обернулся предательством мертвых и чередой проигрышей, закончившихся тем, что Зюганова никто не поминает иначе, как в качестве организатора поражений. Ну, и что? По факту сейчас и дурак об этом скажет. Дайте прогноз. И вспомните (вовсе не для того, чтобы воспеть, а ради будущих дел), что мы этот прогноз давали в 1993 году. Тогда же, по горячим следам, когда Зюганова все воспевали и считали будущим президентом России. И что теперь? Может быть, Зюганов после проигрышей куда-нибудь растворился? Может быть, идеал приведен в соотношение с действительностью?

Да в том-то и дело, что исчез идеал, испарилась действительность, что еще страшнее, а из небытия явились фантомы. Синдромы, неврозы, психиатрия. Ведомый галлюцинациями больной - куда идет? В могилу!

И снова я о Фрейде, который понятным образом интересует меня гораздо больше, чем Г. Зюганов. Фрейд долго считал, что в основе всего - некое жизненное начало. Эрос, воля к жизни. И что другого начала нет. Он все хотел вывести из этого начала. А в конце жизни написал статью "Эрос и Танатос", в которой все пересмотрел. И показал, что кроме воли к жизни есть воля к смерти. И что смерть - это не оскудение жизни, а нечто отдельное.

Это интереснейший поворот. Применительно к тому политическому содержанию, которое я рассматриваю, это означает движение от нормальной защиты к синдрому, от синдрома к неврозу, от невроза к психическому ликвидационному комплексу. В каждом отдельном сознании.

Ведь в чем топилось все содержание все эти годы? В словах. Но слово может быть частью реальности. Ее организатором и выразителем. А может находиться в разрыве с реальностью. Если реальность испарилась, то слово не может с ней соединяться. Значит, слова сами по себе, а реальность - сама по себе. Это что за сознание, которое слушает слова в отрыве от реальности, и это что за сознание, которое говорит слова? Кто слушающий и кто говорящий?

"Язык дан человеку, чтобы скрывать свои мысли", - сказал Талейран. Переводя на наш случай, язык дан политику (или политологу) для того, чтобы отрицать и даже истреблять содержание. Это такой семантический ликвидационизм.

Я не люблю самоповторов и самоцитирований. Но для того, чтобы действительно развернуть содержание применительно к рассматриваемому вопросу, мне придется предъявить вам некую самоцитату. Точнее - кусок из телепередачи, в которой я участвовал. Повторяю - не люблю в принципе это делать и не собираюсь этим злоупотреблять. Но в данном случае это совершенно необходимо и интересно отнюдь не из-за меня.

(Приводится фрагмент из телепередачи "25-й час". Ее участники, В.А.Никонов и С.Е. Кругинян обсуждают ответы Президента РФ на вопросы граждан страны)

В.А.Никонов: "Я полагаю, что Путину было бы неправильно обсуждать цены на нефть перед страной... На самом деле Путин указал болевую проблему... У нас налог на нефть привязан (его размер) к цене нефти на мировом рынке. Если его отвязать от этого, то у нас будет и цена на бензин меньше и т.д. Нам просто надо отвязаться от внешнего рынка".

Освободите корпорации от налога, и они снизят цены, да?

В.А. Никонов: "Президент может говорить о каких-то системных изменениях в Послании Федеральному собранию, но не в ответах на вопросы граждан страны. Там были очень конкретные вещи".

То есть проблематизации нет?

В.А. Никонов: "Например, в Ставропольском крае был поставлен вопрос о том, почему в деревне нет воды, хотя там давно планировали провести водопровод. И президент говорит: "Хорошо! Документы на губернатора Черногорова у меня лежат на столе. Я их не подпишу, пока у вас там все не будет решено"".

Значит, выпили! Черногоров выпил! Понятно, что делается, да? Вы ход видите? Всё, поехало. Говорите про кран, быстрее давайте кран!

В.А. Никонов: "Например, меня волнуют проблемы, связанные с нашим здравоохранением. ... Ассигнования на борьбу со СПИДом в следующем году увеличатся на 25-30%?"

А почему они увеличиваются? Количество гробов увеличится в 20 раз, да?

Вы понимаете, что они делают? Вы понимаете, что это драма, и ее нельзя описать с помощью текста. Никакое описание спектакля не заменяет спектакля. Понимаете, что мы вошли в эпоху драмы, когда это - семантика. Ее нельзя подменить ничем. Суть этой семантики заключается не в том, кто с кем говорит, а в том, что они Путина обертывают и "упаковывают", они его рассматривают как товар.

Они его не проблематизируют. Когда они видят проблематизацию, то всё, что они могут, сказать "нам померещилось".

А проблема видна опять. Тогда возникает кран, из которого Черногоров выпил воду, или что-нибудь еще. Надо проблему чем-то заместить. Ни в коем случае не должно возникать никакой проблематизации вообще. Ненавижу это слово! Ненавижу - и применяю здесь как их семантику.

Почему всё стремительно идет в таком направлении? Потому что вся эта тусовка не думает ни о президенте, ни о стране, ни о чем. А она думает о своем положении в тусовке. Положение же в тусовке охраняется самой тусовкой. Я понятно говорю?

Значит, любая ваша попытка выделиться немедленно приводит к тому, что вся тусовка начинает кричать: "А чё это он выделывается? Его надо проверить". Начинаешь проверять - ясно, что находишь то, что ищешь. И человек теряет свое положение в тусовке. А оно ему нужно. Итак, тусовка защищает свою самоизоляцию, - вы понимаете скорость нарастания маразма в таком процессе?

Вы пробовали так жить? Это очень быстро входит в ноль, в пике. Тут уже ничто другое не действует. Это замкнутая саморазрушающаяся система. Что такое этот "совок"? Это - тяжелое невротическое состояние тотальной защиты от реальности. "Не надо! Не надо!"

И это - в условиях, когда горит всюду: в Дагестане, по всему Северному Кавказу. Это что?

И пусть не будет такого ощущения, что в психопатологическом состоянии находится только Зюганов, а я "упаковываю" его в это состояние параллельно с "белыми". Я терпеть не могу Зюганова, но по отношению к "белым" я всё свое сказал. Я свою песню спел. И я ее буду петь еще не один раз. Это - не последняя ария подобного рода.

Но я-то здесь говорю о другом. Еще раз спрашиваю: это что? Разве это не портрет невротика? Не непрерывная лингво-семантическая защита? Это не ритуалы?

У говорящего есть логика. И главное табу - это табу на любую проблематизацию, любую! Это неважно, кто ее создает, я или кто-нибудь еще... Может, я ее плохо делаю... Но вопрос-то заключается не в этом. А в том, что неприемлема вообще никакая проблематизация! Ни в каком виде! И это - первая проблема. То есть идет инфляция команды. Инфляция проблемного мышления, инфляция всего.

Но поскольку они невротически защищаются категорией инфляции, то инфляция (президент сказал "за вычетом инфляции") становится фундаментальной проблемой. Потому что эту инфляцию надо вывести из невротически-защитного состояния и превратить в нормальный показатель.

Для чего я цитировал отрывок передачи? Для того чтобы показать, что такое слова как истребители реальности, как ликвидационные семантические комплексы. Ты пытаешься соединить с реальностью политика, общество, а на эту связь обрушивается орда слов. И этими словами связь истребляется. Это очень специальный прием. Надо с ним как следует поработать. Тут нельзя торопиться.

И потому я попросил своего друга и соратника Юрия Бялого поработать как следует со словом "инфляция" на экономическом поле, чтобы он рассказал собравшимся на простом языке и не на очень простом о том, что такое эта инфляция и что с ней происходит. Необходимо лишить слово невротического содержания. Дать ему нормальный смысл. А затем я продолжу работать с тем же словом на более широком поле.

---

Ю. Бялый

Экономика инфляции и экспортно-сырьевой стагфляции

Сейчас все СМИ постоянно говорят - с оптимизмом или, напротив, пессимизмом - об инфляции. Высокая она или низкая, выйдет за бюджетные проектировки или не выйдет, какой будет на будущий год, насколько "съест" рост доходов населения, и т.д.

Но что значит "определить уровень инфляции"? Какими данными для этого надо располагать?

Если ВВП (валовый внутренний продукт) складывается из некоей системы произведенных продуктов (П-1, П-2 и т.д.), то у каждого из этих продуктов (товаров и услуг) есть цена (Ц-1, Ц-2 и т.д.).

Предположим, что Ц-1 повысилась за год на 10%, Ц-2 - на 11%, А Ц-22 - на 50%. Что значит при этом определить уровень инфляции?

Нельзя же просто взять сумму повышений цен ΔЦ для всех N имеющихся продуктов и усреднить. Ведь все эти ΔЦ не одинаково "весомы". Продукты П - имеют разную долю в ВВП и по-разному влияют как на экономику, так и на жизненный уровень населения. Значит, каждое изменение Ц надо чем-то взвесить. Хотя бы долей соответствующего продукта в ВВП - p.

И тогда получится следующее:

ΔЦср = (р1 х ΔЦ1+ р2 х ΔЦ2 + ... + рN х ΔЦN)

Но ведь эти продукты входят в разные цепочки производства и потребления, причем тоже в разных весовых соотношениях. Поэтому строгий учет их вклада в ВВП, инфляцию и т.д. должен быть, в принципе, намного сложнее.

Такие попытки предпринимаются. При этом, например, каждый из основных продуктов, входящих в номенклатуру, слагающую ВВП, расщепляется на простые продукты - алюминий, нефть и т.д. Рассчитываются коэффициенты, определяющие значимость этих простых продуктов в производственных циклах, создающих сложный продукт. Строятся некие матрицы цен, где каждый продукт имеет не только собственный индекс значимости, но и индекс значимости по отношению к тому или иному конечному продукту (возникают двойные или множественные индексы). А потом высчитывается средневзвешенное по этим матричным конфигурациям.

Кто так делает? Да на практике никто! Потому что для такой методики нужно точно и детально отслеживать слишком много параметров хозяйственно-экономической системы (что сделать реально не удается). Кроме того, подобная сложность просто не окупается.

В принципе, демонстрируя эту сложность, я показываю неоднозначность самого понятия "инфляция". Как перейти при расчете инфляции от простых продуктов с повышением их цен к сложным продуктам, а от сложных продуктов к ВВП? Конечно, можно. Но путь очень непростой. И потому на практике речь идет об упрощениях этого пути до уровня средневзвешенного по развернутой номенклатуре продуктов (товаров, услуг и пр.), составляющих ВВП. Что и показывает, в грубом приближении, приведенная выше формула.

Мы видим, что такой показатель немного сродни "средней температуре по больнице".

Поскольку профессионалов это мало устраивает, то они используют для детального выявления структуры инфляции (и для определения ее влияния на состояние отраслей, финансового сектора экономики, потребительского рынка и т.д.) также и другие показатели.

В частности, для этого используют дифференцированные индексы роста цен - индексы цен промышленности, цен торговли, цен производителей, потребительских цен и т.п. При этом на практике такое взвешивание проводят более сложно - отдельно для продукции разных отраслей, путем нескольких приближений-итераций и т.д.

Кроме того, при анализе причин инфляции обычно выделяют монетарную составляющую инфляции и немонетарную составляющую той же инфляции.

Что это такое - опять-таки, хотя бы в грубом приближении?

В стране есть масса денег Д. Вы ее увеличили. Возникла ΔД.

И у вас есть масса товаров Т. Она тоже увеличилась. Возникла ΔТ.

Если, например, масса денег Д увеличилась вдвое и масса товаров Т тоже увеличилась вдвое, то монетарной инфляции нет.

В математическом виде это определяется через показатель:

ΔД /ΔТ, то есть через первую производную от денег по товарам (рис. 4):

Если прирост денег меньше, чем прирост товаров (наклон функции зависимости роста денег от товаров меньше 45 градусов), то имеет место монетарная дефляция МД (либо, что бывает чаще, просто сокращается производство). Если же объем денег растет быстрее, чем объем товаров (угол больше 45 градусов), то налицо монетарная инфляция МИ.

Теперь - что такое немонетарная инфляция.

Предположим, что Центробанк не напечатал ни одного нового рубля, а банки не выпустили никаких дополнительных "заменителей денег". Но у вас возросли издержки производства на некий продукт. Повысилась цена сырья или комплектующих, понадобилось сменить оборудование или оплатить инновационные программы. Постольку, поскольку все это привело к повышению цены товаров или услуг, возникает немонетарная инфляция.

Отметим, что сама по себе инфляция, если она держится в разумных рамках и более-менее предсказуема, не является особенно страшным "экономическим зверем". В мировой истории известны примеры успешного роста и развития экономики на фоне большой (до сотен процентов в год) инфляции. Таковы были в течение многих лет, в частности, экономики Турции, Бразилии, ряда других стран.

Логика поведения экономических акторов (и производителей, и потребителей) в инфляционной "благополучной" экономике понятна. Поскольку деньги завтра подешевеют, их надо тратить сегодня - на товары, услуги, инвестиции в производственное оборудование и сырье и т.д. В этой логике инфляция подогревает и потребительский, и инвестиционный спрос - и служит дополнительным "мотором" для развития экономики.

Страшна не сама по себе инфляция, а ее влияние на экономический (прежде всего, инвестиционный) климат в стране, а также угроза выхода инфляции из-под контроля и приобретения ею "галопирующего" характера.

И опасность здесь не только в обесценении сбережений населения и снижении уровня жизни. Это - когда деньги на счетах и в кубышках "сгорают", а доходы отстают от инфляции, - нам хорошо знакомо. Еще более опасны со стратегической точки зрения утеря населением и бизнесом доверия к собственной экономике, осознание риска ее возможного банкротства.

Это резко ослабляет или даже блокирует хозяйственную активность в большинстве сегментов экономики, особенно в отраслях с длительной оборачиваемостью капитала. И, тем самым, подстегивает негативные ожидания реальным экономическим спадом, то есть ведет к краху.

У нас всех в памяти опыт постсоветской экономики с огромной инфляцией, приведшей к катастрофическому обнищанию населения, а также опыт краха и девальвации 1998 г. И потому страх перед инфляцией оказался крайне важным социально-психологическим фактором устойчивости или неустойчивости общества. А одновременно - своего рода инструментом массового "экономического наркоза" и манипулирования, которые проводится властно-элитными "аналитиками" и правительством. Достаточно сказать, что параметр инфляции оказывается в массовом сознании главным (иногда - чуть ли не единственным, кроме ВВП) критерием успешности работы российской власти на "экономических фронтах". Это видно и по высказываниям Кудрина, Грефа, Фрадкова, и по той экономической полемике, которая идет в прессе, на телевидении и радио.

При этом, во-первых, уходит из сферы внимания и обсуждения то обстоятельство, что регулирование инфляции - лишь средство управления экономическим развитием, а не цель. Предположим, что у вас инфляция равна нулю. Нет роста цен. И что? Это означает, что у вас экономическое благолепие? Вовсе нет!

Допустим, вы сократили вдвое количество продукции (товаров и услуг). И вдвое же сократили количество денег. Соотношение денег и товаров осталось прежним, инфляции нет. А экономический потенциал - упал вдвое!

И, во-вторых, возникает обширная сфера недомолвок и фальсификаций, призванных спрятать серьезное неблагополучие даже во всем, что касается добросовестного определения самого этого инфляционного показателя.

Это связано с тем, что рассчитать реальную инфляцию, как мы видим, очень непросто. Для этого нужно объективно и детально, не по официальным отчетам предприятий, знать состояние отечественной экономики. А в том же правительстве регулярно сетуют, что многое просто не знают даже на уровне крупных и средних компаний и фирм.

Ну, так и что же мы все-таки имеем?

Сначала - о самой инфляции и некоторых парадоксах, которые связаны с правительственной статистикой.

Здесь я буду цитировать последний официальный справочник Росстата.

В 2004 г. инфляция в России была равна 11,7%

При этом по продукции отдельных сегментов и отраслей экономики инфляция цен производителей составила:

- по промышленной продукции в целом - 28,3%

- по продукции металлургии - 37,4% (в том числе по прокату 59,5%, а по трубной продукции 50,9%)

- по сельскохозяйственной продукции - 17,7%

- по строительству - 14,9%

- по транспортным средствам и оборудованию - 20,8%

- по энерготарифам для населения 17,2%

- по строительно-монтажным работам - 18,6%

- по нефтепродуктам - 50,6%

- по жилищно-коммунальным тарифам - 28,3%.

Даже при беглом взгляде на эти цифры очевидно, что суммарная инфляция в экономике неправдоподобно ниже, чем инфляция цен производителей.

Частично данное расхождение объясняют тем, что значительная доля перечисленной продукции идет на экспорт, и на фоне гигантского роста экспортных цен наши производители успешно продают произведенное гораздо дороже, чем год назад.

Например, мы продаем металл за рубеж вдвое дороже, чем год назад. Но поскольку груз этого подорожания ложится в основном на зарубежного покупателя (этот металл почти целиком идет на экспорт), то вклад в отечественную инфляцию и оказывается, якобы, незначительным.

Но даже если принять это объяснение, следует признать, что оно явно не лишено лукавства. Например, мы видим, что взлет жилищно-коммунальных тарифов, цен на нефтепродукты, цен на строительство - огромный. И он вообще никак напрямую не корреспондирует с экспортно-импортной проблематикой.

Далее, говорится, что инфляция у нас низкая за счет того, что большинство потребительских товаров очень давно не дорожает или, напротив, дешевеет - за счет конкуренции с импортом. Это и обувь, и одежда, и другой ширпотреб, и телевизоры-магнитофоны-компьютеры-холодильники. А эти товары, мол, составляют большую часть "потребительской корзины".

А когда спрашиваешь, при чем тут потребительская корзина, если речь об инфляции в целом, то выясняется, что официальная статистика под видом инфляции нам постоянно преподносит совершенно другую величину - индекс потребительских цен.

Но как рассчитывают этот индекс? Преимущественно за счет опросов по выборкам. А как делаются выборки? Да по разному, отвечают, но по разным группам доходов населения, с последующим осреднением.

И при этом - признают еще одну очень важную правду.

А именно - то, что у богатых, "среднедоходных" и бедных россиян "потребительская корзина" очень разная. И что в потребительской корзине бедных - доля "неинфляционных" товаров вроде холодильников и компьютеров ничтожна, а доля высокоинфляционных, вроде продовольствия и услуг ЖКХ - огромна. А потому и индекс потребительских цен (реально ощущаемая инфляция) для бедных намного выше "среднего по российской больнице" - до 13-16% в год, а в некоторых регионах даже "зашкаливает" за 20-25% в год.

Но и это не все. Еще одну часть правды об инфляции сообщают те же правительственные аналитики, но уже, как правило, в неофициальном порядке.

Вкратце - признается, что в статистику инфляции вообще не входят сотни тысяч малых предприятий. Они не оцениваются ни по масштабам производства товаров и услуг, ни по ценовой политике. Предприятия эти, может, и показывают товары (хотя не всегда). Но нет механизмов для сбора и обобщения этих данных.

Кроме того, есть (помимо официально зарегистрированных предприятий) еще и теневой сегмент экономики. Он, по определению, не может быть учтен правительственной статистикой. Но он производит и продает, и очень немало. По самым скромным оценкам, его доля в производстве товаров и услуг - не менее 25% ВВП, по более реалистичным - до 40%.

А что в этом сегменте происходит? Как там ведут себя деньги и товарная масса? Ответить нельзя - данных нет. Власть, по сути, парализована отсутствием этих данных. Но каждый из тех, кто реально живет в стране и тратит деньги, видит, насколько быстрыми темпами растут, например, цены на рынках, а также "неофициальные" тарифы тех, кто нас лечит, учит, ремонтирует сантехнику, обувь или автомобили.

Я пока оперировал сводными данными Росстата за 2004 г. Недавно опубликованы данные за первое полугодие 2005 г. И они сообщают, что в первом полугодии 2005 г. по сравнению с первым полугодием 2004 г:

- тарифы ЖКХ выросли на 30,5%,

- цены на топливо - на 19%,

- цены на мясо и птицу - на 13%,

- цены на плодоовощную продукцию - на 38%.

А официальная инфляция за полгода - составила всего 8,4%.

То есть мы видим, что и в нынешнем году максимальными темпами растут - при вроде бы низкой официальной инфляции - индексы цен, прямо затрагивающих и без того катастрофически скудное "благосостояние" бедных.

Теперь - о следующем, крайне немаловажном, обстоятельстве.

Большинство осведомленных экспертов убеждено, что основная причина инфляции в России - это неконтролируемая "инфляция издержек" (то есть, немонетарная инфляция), связанная с ростом цен производителей. Дорожают сырье, комплектующие, услуги смежников и так далее. В частности, в числе основных причин инфляции в 2004 г. называют рост цен естественных монополий и олигополий (производителей на рынках с очень ограниченным числом продавцов, которые осуществляют ценовые сговоры).

Но у правительства и Минфина, следующих неолиберальному лозунгу "максимального ухода государства из экономики", инструментов влияния на эти цены практически нет.

Они считают, что не могут, провозгласив рынок, директивно влиять на "немонетарные" показатели. Хотя в США, например, с конца XIX века и по сию пору существует государственная "Комиссия по контролю за ценами"; аналогичные органы существуют и в других высокоразвитых рыночных странах.

Однако правительство и Минфин не могут влиять на цены и косвенно, потому что никаких других инструментов и институтов государственного управления ценовыми процессами (обязательных для любой нормальной рыночной экономики) у нас в России также не создано.

В Германии, например, еще со времен Людвига Эрхарда, то есть с послевоенного периода, действует сложная система договоренностей государства с крупными корпорациями по поводу ценовой политики. В рамках этих договоренностей "правильная" ценовая политика корпораций получает поощрение в виде государственной поддержки. Таким корпорациям даются более выгодные кредиты, облегчается налоговое бремя, по ним в первую очередь распределяются госзаказы и госзакупки, и т.д. А более мелкие корпорации и фирмы оказываются вынуждены в своей политике цен "следовать за лидерами".

В разных странах есть разные гласные и негласные системы подобных мер, включая антидемпинговое законодательство, инструменты нетарифного регулирования и другие подобные вещи. Но в России их нет. Знаю лишь один недавний пример - "добровольное" (после скандального вызова "на ковер" к вице-премьеру) согласие компаний ТЭКа на замораживание внутренних цен на автомобильное горючее.

Тарифы естественных монополий - вот та единственная сфера, где государство хоть как-то "ловит мышей". Монополии хотят задирать тарифы на 20, 30, 40% в год. А государство этому сопротивляется. Но - вяло. Ведь в основе экономической практической философии по-прежнему идея необходимости движения к "ценам мирового рынка".

Таким образом, почти единственный инструмент, вокруг которого "зациклена" финансовая политика кабмина - это регулирование монетарной инфляции. То есть, "торможение" предложения экономике денег и, таким образом, ограничение спроса промышленных потребителей и домохозяйств, не позволяющее продавцам слишком быстро повышать цены.

Еще раз напоминаем, что можно всегда так "зарезать" количество денег в экономике, что инфляции как бы не будет. Но речь пойдет только об отсутствии монетарной инфляции.

Хотя и здесь все далеко не так просто.

Ведь денег в страну в последнее время идет очень и очень много. И то ведь - беспрецедентный рост мировых сырьевых цен.

Просто вбрасывать в экономику рублевую массу, эквивалентную экспортным валютным поступлениям, - это значит действительно разгонять инфляцию. Поскольку почти никакого другого применения, кроме как "покупать, покупать, покупать", - при нынешней структуре российского хозяйства для этих денег нет. Эти деньги предъявят громадный спрос, и продавцы товаров и услуг тут же задерут цены за облака.

В самом деле, пусть даже речь идет об импорте за доллары, а не продажах за рубли. И что? Тогда цена товара будет складываться из прибыли продавца, расходов на доставку товара и цены товара в местах закупки. А почему это продавец ограничится умеренной прибылью? Потому что есть конкуренция? А везде ли она есть? Кроме того, понижение прибыли продавца - это процесс, распределенный во времени. А у продавца будет масса проблем как с ввозом товара из-за границы, так и с его продажей. Это будут во многом "неформализуемые" проблемы. Не только таможенные пошлины, но взятки и многое другое.

Побудить внутреннего производителя больше произвести?.. Тут, знаете ли, надо еще заново раскручивать утраченные потенциалы этого производителя. А это процесс не автоматический. И не будет внутренний производитель без мощного конкурентного давления производить больше и продавать дешевле. Он просто будет продавать дороже - и, опять-таки, разгонять инфляцию. И что же?

Да то, что правительство настойчиво ищет способы избавиться от "лишних" с его точки зрения денег, и называется это "стерилизация денежной массы".

Вот данные из экономического доклада за 2004 г., составленного Центром макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования.

В 2004 г. прирост экспортной выручки за счет увеличения мировых цен составил, по сравнению с 2003 г., около 33 млрд. долл.

Из них было:

- стерилизовано в Стабилизационном фонде (то есть, изъято из экономики) - 14 млрд. долл.;

- дополнительно (по сравнению с 2003 г.) вывезено из России предпринимателями - 9 млрд. долл.;

- 2 млрд. долл. - потери экспортеров в результате укрепления обменного курса рубля;

И лишь жалкий остаток в размере около 8 млрд. долл. остался "работать" в российской экономике на увеличение ВВП.

То есть, денег у России стало, благодаря беспрецедентно благоприятной конъюнктуре мировых цен на сырье, довольно много. Валовые сбережения (деньги, которые не используются напрямую в экономике) к началу нынешнего года достигли ранее небывалой цифры в 32,6% ВВП.

Но чьи это деньги? В структуре валовых сбережений неуклонно растет доля сбережений так называемого "расширенного правительства", а доля сбережений домохозяйств быстро падает. Это, опять-таки, по официальным данным.

Кроме того, налицо новый виток наращивания разделения населения по уровню доходов (то есть этой самой, и без того вопиющей, социальной дифференциации). Соответствующие показатели - так называемый "децильный коэффициент" и "коэффициент Джини" - с 2003 г. начали неуклонно расти.

Даже официальная статистика (как мы показали выше, очень спорная) сообщает, что децильный коэффициент (отношение доходов 10% самых богатых россиян к доходам 10% самых бедных) вырос с 13,8 до 14,7. Неофициальные источники утверждают, что этот показатель превысил 25. А эксперты, которые вводят в свои расчеты "теневые" доходы (максимальные у наиболее обеспеченных слоев населения), говорят, что децильный коэффициент в России приближается к 50!

Но даже официальные цифры говорят о росте дифференциации. О росте, а не о падении. Одна из самых тревожных социально-экономических тенденций продолжает нарастать, вопреки кажущемуся отсутствию причин.

Итак, денег много - а социальное большинство живет не лучше или даже хуже.

А тратятся эти идущие в Россию "шальные деньги" - почти исключительно на "охрану страны от лишних денег". Их "стерилизуют любой ценой", лишь бы не пустить в экономику.

И тогда становится более понятно, почему, говоря о крайней необходимости привлечения в Россию крупных иностранных "стратегических инвестиций", власть для их привлечения реально ничего не делает. А ну, как эти деньги придут? И что с ними делать? Свои-то прячем, а тут еще чужие!

В стране не создана "машина" приема и использования любых стратегических инвестиционных средств. И мы имеем все основания считать, что эта машина и не создается.

Кстати, заодно понятно и то, почему иностранные инвестиции в России если и появляются, то очень осторожно, неохотно и лишь в отраслях с быстрой оборачиваемостью капитала. Логика инвесторов проста: если вы, сидя на мешках с деньгами, их у себя не инвестируете, - значит, что-то здесь нечисто. Значит, есть неизвестные и непредсказуемые инвестиционные риски. Так мы тоже не дураки, и лезть в эти риски не станем.

Что при этом может делать и делает правительство для того, чтобы подавить хотя бы монетарную инфляцию?

Оно может продолжать стерилизовать деньги любыми способами. Прежде всего, наращивая профицит бюджета и Стабфонд. И оно может сокращать эмиссию рублей в обмен на покупаемую Центробанком валюту, блокировать выдачу банками кредитных денег за счет повышения ставки рефинансирования, и укреплять реальный курс рубля.

Но рамки укрепления рубля, во-первых, заданы законом о бюджете (не более 8% в 2005 г.), и этот лимит к нынешней осени уже был превзойден (оценки - около 10%).

Во-вторых - и это гораздо важнее - укрепление рубля ослабляет и без того хилую конкурентоспособность российских товаров и услуг не только на мировом, но и на внутреннем рынке. Если цены производителей "зажаты" сверху конкуренцией с импортом, а снизу - ростом издержек в результате укрепления рубля, это приводит к вытеснению отечественных производителей даже с внутренних рынков и стремительному росту доли импорта в совокупном российском потреблении. И, в итоге, - к разорению этих самых отечественных производителей.

А потому Кабмин действует практически только инструментом сдерживания роста денежной массы в обороте. И в результате над Россией нависает серьезная угроза "кризиса демонетизации". Иначе - кризиса недостаточного количества денег в экономике.

Что это за кризис, и чем он чреват?

Возьмем, например, состояние банковской системы. Ее ликвидность (среднее отношение абсолютно ликвидных активов к стоимости обязательств перед клиентами и вкладчиками) к середине 2005 г. снизилась до 22%.

Это, прежде всего, приводит (раз налицо дефицит денег, их не хватает для удовлетворения спроса) к росту стоимости кредитования и сокращению кредитной активности. То есть, к сокращению кредитных инвестиций и стагнации кредитуемых производств.

Это одновременно приводит к переключению активности банков с кредитования на рисковые спекулятивные операции, что наращивает общую неустойчивость финансовой системы.

Это, далее, приводит к росту недоверия к банкам у отечественного бизнеса и населения. И, в результате, к повышению оттока российских денег за рубеж, а также росту объемов использования иностранной валюты (долларов) в качестве средства сбережения.

Это, наконец, приводит к возникновению угрозы "домино неликвидности", способного обрушить весь банковский сегмент экономики.

По ряду авторитетных экспертных оценок, критический порог ликвидности, ниже которого опускаться опасно - около 20%.

В связи с этим следует напомнить, что крах банковской системы в 1998 г. произошел на фоне падения средней ликвидности банков до 10-14%. А также - что так называемый "банковский кризис" лета 2004 г. - также возник на фоне резкого сокращения количества денег в экономике и падения ликвидности банков. И еще один факт: в нынешнем году некоторые крупные западные банки начали закрывать у себя счета банков российских. Причина - повышение рисков в результате падения ликвидности и роста спекулятивной активности российских банков...

Отмечу, что политику демонетизации не проводили нигде в цивилизованном мире с времен Второй мировой войны и создания Бреттон-Вуддской валютной системы. Потому что все хорошо понимают: последствия демонетизации и кризиса ликвидности для национальной экономики гораздо хуже, чем последствия инфляции. Демонетизация рыночного хозяйства - это исключительно наше, российское "ноу хау".

В любом случае, банковская система с низкой ликвидностью не в состоянии обеспечивать эффективное развитие национального хозяйства. Прежде всего, она не может выдавать стратегические (долгосрочные) кредиты - основной инвестиционный ресурс в любой нормальной рыночной экономике. Что мы и наблюдаем.

В результате в отечественном хозяйстве растут - и то не слишком активно - в основном экспорт-сырьевые сегменты экономики, а также торговля, отчасти жилищное строительство (но не для бедных!) и связь. То есть те сектора, которым хватает для инвестирования собственных средств.

Мы добываем в год 460 млн. тонн нефти. И при этом гоним на экспорт 260 млн. тонн нефти и 82 млн. тонн нефтепродуктов (данные за 2004 г.). Примерно такая же картина - по газу, немногим лучше - по другим видам сырья.

Так, в 2004 г. экспорт нефти вырос на 15,2%, газа на 6,1%, черных металлов на 5,1%, цветных металлов на 7,9%.

В итоге больше половины нашего роста ВВП приходится на увеличение физических объемов и стоимости экспорта сырья и полуфабрикатов.

Но ведь возможности использования "ценового" фактора роста зависят вовсе не от нас, а от конъюнктуры мировых рынков! Да и в том, что касается расширения объемов сырьевого экспорта, дела обстоят вовсе не благополучно. Так, например, в нефтяной отрасли в последнее время прироста инвестиций почти нет, новые месторождения, по большому счету, не разведываются и не осваиваются. И так обстоят дела не только в "нефтянке", но и в большинстве других сегментов хозяйства.

Почему? В том числе, потому, что в постсоветской России до сих пор нет закона об обязательных нормативах амортизационных отчислений, направляемых на инвестиционные нужды. В либеральных рыночных Соединенных Штатах такой закон есть, и эти нормативы утверждаются Конгрессом. А у нас - ни такого закона, ни других механизмов "принуждения" предпринимателей к производственным инвестициям - нет. И тогда зачем обновлять производственные фонды, если они еще работают и приносят прибыль?

То есть, на наших глазах идет расширенная эксплуатация "советского наследства". И за счет этого в страну поступают громадные экспортные деньги. Хотя всем вменяемым людям понятно, что это деньги именно от "советского наследства", и что это наследство не может не иссякнуть.

А куда идут эти вырученные за экспорт деньги?

Частично мы выводим их за границу. И не только прямым "вывозом капитала". Наши золотовалютные резервы в основном размещены в ценных бумагах иностранных государств, то есть лежат в западных банках и кредитуют (то есть обслуживают и развивают) чужие экономики. И то же самое сейчас происходит в отношении средств Стабфонда.

Частично мы эти деньги "стерилизуем" в разного рода кубышках (прежде всего, в Стабфонде).

Частично мы торопимся отдать внешние долги (хотя кредиторы от этих наших "подарков" открещиваются, да и уровень нашего госдолга в отношении к ВВП - существенно ниже, чем у большинства развитых стран).

На остаток денег мы - прямо и косвенно - наращиваем товарный импорт.

Так, по данным Росстата, в 2004 г. импорт рос вдвое быстрее, чем внутренний спрос. А за первое полугодие 2005 г. импорт машин, оборудования и транспортных средств вырос, по сравнению с первым полугодием 2004 г., на 33,5%, продукции химической промышленности - на 36,8%, продовольствия и сельскохозяйственного сырья - на 27,6%. При этом промышленный рост к нынешнему лету, по данным того же Росстата, - практически прекратился.

В результате уже многие эксперты говорят о том, что в российском хозяйстве явственно чувствуется запах приближающейся стагфляции - высокой инфляции при фактической стагнации в ключевых сегментах экономики.

Очевидно, что при такой экономической политике никакой стратегической модернизации экономики, и даже снижения ее катастрофического "сырьево-экспортного" перекоса, - произойти не может. Российская экономика растет в денежном, а по ряду отраслей и в натуральном выражении, но оказывается все более деформирована в направлении модели слаборазвитых "сырьевых" стран. Основные фонды обновляются крайне недостаточно или не обновляются вообще. Инновации появляются в удручающе мизерных масштабах и преимущественно заимствованные у развитых стран, то есть далеко не "первой свежести". А перспективные ниши на российских рынках все быстрее заполняются импортом.

То, насколько плачевна ситуация, показывают даже неполные (и потому, вероятно, чрезмерно оптимистичные) данные Росстата. Так, в частности, производительность труда в России растет темпами не более 4-5% в год, резко отставая от роста ВВП (около 7% в год), заработной платы (10,9%) и реальных потребительских расходов населения (более 12% в год).

Что этот, дисбаланс, эти "ножницы", по большому счету, означают?

Этот дисбаланс означает, говоря грубо, продолжение "проедания" того, что создано ранее. Продолжение проедания упомянутого выше "советского наследства". Включая построенную ранее инфраструктуру, ранее разведанные и подготовленные к эксплуатации месторождения, и т.д. И уже очевидно, что "новая социальная политика", провозглашенная в нынешних бюджетных проектировках, лишь нарастит этот дисбаланс. То есть, увеличит "скорость проедания".

Сейчас и значительная часть элиты, и общество гадают: почему это, вдруг, в экономической политике власти произошел столь резкий и значительный "социальный крен"? Ведь явно дело не в письмах Ходорковского о "левом повороте" из "Матросской тишины"!

Кто-то говорит, что власть, наконец, поняла, что пора "повернуться лицом к народу". То ли власть просто "опомнилась". То ли осознала, в ходе скандалов с монетизацией льгот, что впереди маячит социально-политический кризис. То ли загодя готовит "популистский электоральный батут" для своей поддержки на грядущих выборах парламента и президента.

Возможно, все отчасти так и есть, и эти соображения играют большую роль.

Но, помимо этого, власть оказалась в очевидной ситуации "цугцванга", когда "любой ход - плохой", в сфере управления финансовой политикой. Она обнаружила, что не может, не рискуя крупными потрясениями, избавиться от "лишних денег". И оказалась перед развилкой, когда надо принимать серьезные решения, делать стратегический выбор.

Либо - продолжить попытки "косметическими" монетарными мерами как-то сглаживать накапливающиеся в результате избытка "горячих денег" кризисные процессы и явления. Продолжать в надежде на то, что мировые сырьевые цены упадут, и проблема "рассосется сама собой".

Либо - основательно заняться (от лица государства и под руководством государства) кропотливой работой по реальной модернизационной трансформации российского хозяйства. То есть, выбирать хозяйственную стратегию, разрабатывать и реализовать промышленную политику, уделять специальное внимание инновационной экономике, создавать и наполнять кадрами соответствующие структуры, строить в системе власти и общества необходимые законодательные и иные институты, и т.д.

И, по большому счету, возвращать государство в экономику. Не отказываясь от рыночных принципов регулирования, но используя эти принципы так и в той мере, в какой этот путь проходили все развитые страны (США, страны Европы) после кризисов ХХ века. И в той мере, в которой сочетали и сочетают в последние десятилетия принципы рынка и активное государственное участие в экономике Япония, Корея, Китай, другие так называемые "новые тигры".

На этот, второй, путь власть явно не решилась. Появление в новом бюджете передаваемого в распоряжение ведомства Грефа так называемого "инвестиционного фонда" (условия использования которого еще только предстоит разрабатывать) - крохи по сравнению с реальными потребностями российского хозяйства. А также по сравнению с нашим долгом российским основным фондам, который, по разным оценкам, достиг 1,6 - 2,3 трлн. долл.

Почему власть на второй, стратегический, вариант не решилась? Мы знаем о двух основных объяснениях.

Официальное объяснение дал президент в своем выступлении перед Федеральным собранием в начале сентября. Он сказал, что мы не имеем права тратить появившиеся у государства деньги на всякие там инфраструктурные и прочие проекты. Это нельзя делать, потому что цены на нефть могут упасть, и тогда деньги иссякнут. И мы в таком случае останемся с неоконченными "долгостроями" и будем влезать в новые долги, чтобы их завершить или хотя бы не дать им развалиться. А потому мы будем вкладывать появившиеся "лишние" деньги не в инфраструктуру и промышленную политику, а в "человеческий фактор", то есть в социальные программы.

Другое, неофициальное объяснение дал один из участников состоявшегося недавно "круглого стола", посвященного российской экономической политике. Он заявил, что нынешнее российское государство допускать в экономику нельзя ни в коем случае и ни в каких формах, поскольку оно совершенно не понимает, что в ней можно и нужно делать. А далее - процитировал неназванного высокого министра, который привел еще один очень важный довод: "если при строительстве дороги частной фирмой украдут примерно 30% средств, то при строительстве фирмой государственной - минимум, вдвое больше".

Казалось бы - давайте госзаказы частным фирмам, и все. Но в том-то и дело, что уже нет частных фирм, способных принять такие заказы. Они если и появились в начале нашей "рыночной эпохи", то ликвидировались за 15 лет отсутствия спроса на инфраструктурные услуги. И воссоздать их - задача, во-первых, не быстрая и, во-вторых, далеко не тривиальная.

Отметим, что в высказываниях наших министров "экономического блока" в последнее время заметна определенная трансформация генерального тезиса относительно хозяйственной роли государства. Если еще недавно главным аргументом был неолиберальный лозунг "государство ни в коем случае не должно лезть в экономику и мешать рынку", то теперь тезис несколько видоизменился. И звучит примерно так: "наше государство вообще не может тратить деньги с толком".

"Наше государство" - это кто? Это сами министры? Это власть, которая не способна воспользоваться благоприятной конъюнктурой, а боится ее, как огня? Боится, поскольку выстроена хозяйственно-экономическая система, которая при этой конъюнктуре рискует обрушиться, а не выйти на новые горизонты развития?

Но тогда это полный тупик! И тогда речь может идти только о постановке и реализации целей создания новой хозяйственно-экономической системы. Однако этим - никто не занимается. А рынок сам по себе - нигде и никогда эту задачу не решал. Это уже общеизвестно. Это признает даже такой апологет рынка, как Джордж Сорос, регулярно заявляющий: "Рынок не формулирует целей".

Однако наши министры - не Соросы, и думают иначе. Глава Минэкономразвития Г.Греф на днях публично назвал мнение о необходимости увеличения присутствия государства в российской экономике "неандертальской идеологией".

Итак, похоже, власть решила, что лучше экономическая политика, приводящая к стагфляции, чем разработка и реализация нормальной стратегии хозяйственно-экономического развития.

При этом вопрос о том, как изменить государство с тем, чтобы оно оказалось способно создать и исполнить такую стратегию, - вообще, в принципе, не ставится.

На экране, в газетах и солидных научных журналах власть говорит о другом. О мелких механизмах, радостях и горестях "поддержания штанов" у впадающей во все более острый кризис нынешней уродливой российской хозяйственно-экономической системы.

Налицо - глубокая инфляция самой экономической политики, ее подмена примитивными комплектами лозунгов, пустых фраз и популистских социальных обещаний.

Но эта подмена, которая, как показано выше, крайне опасна стратегически, вовсе не безопасна и в краткосрочном плане.

По следам принятия Госдумой в первом чтении нового российского бюджета группа аналитиков крупнейших инвестбанков составила "письмо турецкому султану", то есть премьеру Фрадкову. В этом письме авторы резко разносят бюджет по главному основанию. Речь идет о повышении, по сравнению с предыдущим годом, непроцентных (то есть за вычетом расходов на обслуживание госдолга) государственных расходов.

В письме говорится, что в результате "популистского" повышения непроцентных бюджетных расходов непременно подскочит инфляция, и столь тяжело давшаяся стране "макроэкономическая стабильность" неизбежно рухнет.

В связи с этим стоит все же обратить внимание на наши бюджетные расходы (то есть тот экономический ресурс, при помощи которого государство так или иначе вмешивается в хозяйственную и иную деятельность страны). Эти данные приведены в табл. 1:

Невозможно поверить, чтобы указанные аналитики не знали, что в развитых рыночных странах, на которые Россию призывают равняться, бюджетные расходы гораздо больше, чем у нас. Но эти аналитики резко атакуют правительство за то, что оно - очень осторожно - вроде бы, пытается исправить этот очевидный перекос.

И трудно себе представить, что эти аналитики начнут так атаковать правительство Фрадкова без какой-то внятной - властной же - "отмашки". Не те это люди, не те структуры, чтобы так рисковать. Так в чем же тогда состоит их игра?

Для большей ясности еще раз подчеркнем, что показатель расходов консолидированного бюджета по странам ОЭСР, то есть по нынешним наиболее развитым (и "наиболее рыночным") государствам, в последние годы составляет - при всех тамошних либеральных лозунгах насчет ухода государства из экономики - в среднем около 43% ВВП. Это чуть ли не вдвое больше, чем в нас. А Россия по уровню расходов бюджета попадает в компанию некоторых слаборазвитых стран - "сырьевых экспортеров".

Так что дело вовсе не в каких-то чрезмерно больших российских бюджетных непроцентных расходах. Это - явная ложь. Дело в том, что экономика России, в своем нынешнем убогом и малоуправляемом состоянии, действительно весьма уязвима в отношении монетарной инфляции.

То есть и при поступлении в нее огромных денег - выползти из группы слаборазвитых стран она не может. Между тем, власть нам говорила (и очень долго), что все дело именно в деньгах, которых России остро не хватает. Именно сейчас впору спросить: ну, есть деньги, есть много денег, - и что? Где результат?

Однако частная проблема, о которой говорят в своем письме аналитики, действительно существует. Так называемая "социальная политика", провозглашенная президентом с подачи кабмина, выраженная новыми бюджетными проектировками и сосредоточенная исключительно в сфере развития "инфраструктуры потребления", - может вправду разогнать в России, обладающей нынешними свойствами хозяйственно-экономической системы ("в современных условиях", если пользоваться словами президента), серьезную монетарную инфляцию.

Но это, еще раз повторим, значит лишь одно. Это значит, что надо менять стратегию и хозяйственно-экономическую систему. То есть эти самые негодные "современные условия"!

К этим соображениям нужно добавить еще и то обстоятельство, что заявленные в бюджете социально-популистские расходы вполне могут оказаться частично неисполнимы.

Это относится, в первую очередь, к "бедным" субъектам федерации, которым просто неоткуда взять для этого деньги. Например, к республикам Северного Кавказа и ряду областей Сибири.

А если они не смогут исполнять указанные социальные обязательства нового бюджета, тогда на общий инфляционный всплеск наложатся другие, вовсе не благие - и не безопасные! - последствия. Провоцирующие уже не только экономический, но и социально-политический, террористический и т.п. кризис.

И тогда уместны вопросы: люди, которые все это делают, понимают перечисленные последствия, или не понимают? А если понимают - кто это делает, и зачем?

Спасибо. Я возвращаю слово Сергею Ервандовичу.

---

С. Кургинян

Спасибо большое. Я вскоре постараюсь на эти вопросы ответить дополнительно. А здесь кратко просуммирую сказанное.

Пусть они нас не пугают этой инфляцией. И вообще, этот разговор об инфляции нужно перевести в какое-то другое качество, в любое другое. Переведите его в нормальное качество разговора со страной, а не крутите показатели перед глазами в общем-то образованного населения, которое уже рассматривает всё как хохму. Ведь такое уже было в брежневский застой... Научитесь разговаривать с обществом! Научитесь приводить аргументы, войдите в дискуссию. Что за постоянный страх - что-нибудь нарушить?

Экономическая команда движима тем же страхом, что команда политическая. Она не может выйти за правила и ограничения. Она начнет разговаривать, а другие члены команды скажут: "Почему он высовывается?" Кроме того, ядро команды вообще занято совсем другими делами. Там есть одна реальная проблема: что, как, куда и во сколько. И тут все конкретны.

Здесь же царит некий невроз. Он распространяется от той сферы, о которой я сказал, на многие совершенно другие области и достигает характера политического бреда. (Рис. 5)

Итак, основа власти. Что они говорят? "Мы всех пригнем!" А кто будет сопротивляться? "Мы - этих пригнем и тех пригнем!" Поэтому - мы власть! Я хочу спросить: а вы пробовали когда-нибудь каким-нибудь коллективом так руководить? Полком, взводом, аналитическим центром, лабораторией, элементарным общественным объединением?

Вы приглашали когда-нибудь бригаду в аналитический центр: "Стукни этого, стукни того!.." Все боятся... Теперь работайте! Кто работать будет? Вы полком в боевых условиях так пробовали командовать? Кораблем? Вы кем так пробовали командовать?

Сейчас я вас стукну по голове - вы испугаетесь. И что начнется? Все верят, будто что-то начнется. Это уже стало общим гипнозом. Что тут начнется, вы мне можете объяснить? "Пойдет уж музыка не та".

Теперь по ходу выступления я буду обращаться к тексту статьи "Эсхил и Общественная палата". (Здесь и далее цитируется статья С. Кургиняна "Эсхил и Общественная палата", опубликованная в "Литературной газете", #41, 5-11 октября 2005 года)

"Угроза #1 - потерять власть, оказавшись чересчур слабыми.

Угроза #2 - потерять власть, оказавшись чересчур сильными.

Кто-то усмехнется... А зря!

У Эсхила, древнейшего из греческих трагиков, Прометея сопровождают к скале, где он должен быть прикован, Сила и... И Власть! Умел ведь древний грек почувствовать разницу! Понимал, что Сила - это одно, а Власть - другое. Что можно "у-силить" (добавить силы) - и через это потерять власть".

Достоевский ведь как говорил: "...на чуде, тайне и авторитете". Вы пробовали держать власть не на авторитете? Любую? Я - нет! Вообще не понимаю, что это такое! Я в геологии так не управлял бригадой копальщиков канав, чтобы у меня не было авторитета! А чтобы при этом рядом со мной стоял мент и бил кого-нибудь по голове? Так не копают!

"Спросят: а при чем здесь Общественная палата РФ? Очень даже, знаете ли, при чем!

В чем источник власти? В силе как таковой? Отнюдь! Ибо сказано было: "На штыках не усидишь". И это та объективность, против которой возражать - хуже, чем того... против ветра...

Сила, конечно, нужна. Но - категорически недостаточна.

Подлинный источник власти - легитимность. О ней-то и пойдет разговор. Она-то и связывает никому не интересного гражданина Эсхила со столь важной для многих - и я убежден, что мертворожденной, - Общественной палатой.

Современная западная демократическая культура признает один возможный тип легитимности. Он основан на победе в некоей игре, ведущейся по правилам, одинаковым для всех участников. Здесь же - обязательное равноправие в том, что касается "средств игры". Например, допуска к телеэфиру - главному ресурсу такой игры в XXI столетии. А что обеспечивает равенство допуска? Немонопольность на соответствующем рынке средств ведения игры. И пошло, и поехало".

У всех - одинаковое правило. И в этом одинаковом правиле - он самый сильный боксер. Его выбрала нация. Ура!

"Во-первых, нужно категорически зафиксировать, что это не единственный возможный тип легитимности. Есть, например, легитимность мессианского типа: "Партия торжественно провозглашает: "Нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме""...

Что это означает? А вот что: "У нас есть идея и сверхцель, и идите вы вальсом вдоль своего западно-демократического забора". Что дальше? Авторитарная власть! Нелегитимно? Еще как легитимно - пока идея работает!

Есть легитимность - можно поиграть и на силовом поле. А вот когда идея рушится и легитимность вместе с ней улетучивается, то власти как не бывало, и никакая сила ей не поможет. Да и не применит она эту силу. Постыдится или, так сказать, убоится. Короче, в танках гэкачэпистов сидели солдаты, читающие журнал "Огонек".

Во-вторых, демократический идеал - это одно. А его реализация - это совсем другое. Оставим в стороне греческий полис, эпоху Перикла и все прочее разное... Березовский и Гусинский, поделившие телеэфир, - это идеал Перикла или нечто иное? Да и с Тэдом Тернером, например, все далеко не просто. Так что идеал - одно, реальность - другое. Но есть еще и третье - видимость.

Ельцин мастерски крутился на поле видимости демократической легитимации. Не хочу этим сказать, что он приказывал Гусинскому его ругать. Но то, что Ельцин мог отвернуть Гусинскому голову одним мизинцем, - показало пресловутое "лицом в снег". Однако Ельцин знал, что ему нужно, чтобы его ругали. Ему была нужна видимость того, что кто-то от него независим, - и ругает, ругает, а он, Ельцин, - борется и побеждает. "Помилуй государь, тебе ль у нас прощения просить?" - "Молчи, холоп, я каяться и унижаться властен пред кем хочу. Молчи и слушай. Каюсь!" (Алексей Толстой).

И Киселев поносил Ельцина, поносил... А потом открывал в нем ценные для демократии качества... Была легитимация через видимость масс-медийной и иной конкуренции... Через видимость! Но видимость была хорошо продумана".

Управляли "понтом", но им же управляли!

"То же самое с олигархами. Ельцин знал, что это пацаны, берущие под козырек. Но ему нужна была видимость того, что господствующий класс (крупный капитал!) приказал ему стать президентом. Легитимация через видимость независимых социальных источников власти - вот что это такое. Через видимость, но и ее продумали до деталей".

Так что теперь? Где независимый социальный источник? Нет? Но тогда - прыгайте в авторитарность! Но в авторитарность тоже не хочется прыгать, потому что тогда уж какая "восьмерка"?

Значит, возникает депрессия между демократической легитимностью и авторитарной. Ельцин был в ней два года (93-й -95-й) после расстрела Белого Дома. За эти два года превратился из матерого мужика в полутруп. Он два года 12 часов в день разводил Коржакова и Грачева. Потому что как только он оперся на спецназ и танки, на следующей стадии спецназ и танки спросили: "А почему не мы?" Как сказал Коржаков: "Сначала - чечен из Белого Дома, а потом - кое-кого из Кремля!"

Завидово... Что такое проблемы с носовой перегородкой у Ельцина? Я вам говорю то, что знаю точно. Это первый синдром: они его заперли. Заперли, решили, что будет Сосковец. Ельцин успел позвать Грачева. Грачев приехал с десантниками, его откупорил.

С этого момента каждый день Паша Гусев поливал десантников. И "Пашку-мерседеса". Пока они не сговорились... Как только они сговорились и Гусев пожал руку Грачеву, Ельцин выкинул Грачева. Абсолютно правильно! Потом - выкинул Коржакова. Но два года изнурительной игры!

"Вопрос вопросов состоит в том, решится ли российская власть перепрыгнуть на совсем другое легитимационное поле. Лично я был бы только "за". Но, повторяю, надо не только захотеть, но и суметь таким образом перепрыгнуть. А пока мы в этой самой "зоне депрессии". И тут сила истребляет власть. Сила, понимаете, а не слабость.

Отсюда - разные суррогаты легитимации. В том числе, Общественная палата. Но тут на сцену выходит сила и гаркает: "Ты, волхв, иди и легитимируй! Но только без всяких там... насчет могучих владык". В ответ пищат: "А мы и не собирались-с!"

Политтехнологи? "Вы закажите, мы сделаем". Ну-те-с? И где же легитимация?

Бюрократия? Она вообще совсем другим занята.

Где ж искомое? Где точка этой самой... опоры?

Сила? Она, конечно, сразу предлагает себя. Но когда вы тонете в реке, а крокодил, плывущий вам навстречу, предлагает на него опереться... Одним словом, есть над чем поразмыслить, не правда ли?"

А теперь - посмотрите список Общественной палаты.

Общественная палата РФ
Список

30 сентября президент РФ Владимир Путин подписал указ о назначении первых 42 членов Общественной палаты РФ:

1. Абакумов Сергей Александрович - председатель правления Общероссийской общественной организации "Национальный гражданский комитет по взаимодействию с правоохранительными, законодательными и судебными органами", председатель правления Национального Фонда "Общественное признание".

2. Аюшеев Дамба - хамбо-лама Буддийской традиционной сангхи России, член Совета по взаимодействию с религиозными объединениями при президенте РФ.

3. Бажаев Мавлит Юсупович - предприниматель, председатель совета директоров ОАО "Группа Альянс", председатель координационного совета (президент) Ассоциации чеченских общественных и культурных объединений.

4. Блохина Лидия Васильевна - президент Конфедерации деловых женщин России.

5. Боголюбова Галина Васильевна - президент Славянского фонда России.

6. Бокерия Лео Антонович - академик РАМН, директор Научного центра сердечно-сосудистой хирургии им. А.Н.Бакулева , президент Общероссийской общественной организации "Лига здоровья нации".

7. Большакова Мария Артемовна - председатель совета Общероссийской общественной благотворительной организации "Союз семей военнослужащих России".

8. Бородин Леонид Иванович - писатель, главный редактор журнала "Москва".

9. Велихов Евгений Павлович - академик-секретарь отделения информационных технологий и вычислительных систем РАН, президент Российского научного центра "Курчатовский институт".

10. Гайнутдин Равиль - председатель Совета муфтиев России, председатель Духовного управления мусульман Европейской части России.

11. Глазычев Вячеслав Леонидович - профессор кафедры теории и истории архитектуры Московского архитектурного института (государственной академии), президент Межрегионального общественного фонда "Институт города".

12. Говоров Владимир Леонидович - председатель Общероссийской общественной организации ветеранов войны и военной службы.

13. Гусев Павел Николаевич - президент Союза журналистов Москвы, главный редактор газеты "Московский комсомолец".

14. Духанина Любовь Николаевна - директор средней общеобразовательной частной школы "Наследник" (Москва)

15. Ершова Елена Николаевна - президент Общероссийской ассоциации женских общественных организаций "Консорциум женских неправительственных объединений".

16. Захаров Владимир Михайлович - член-корреспондент РАН, руководитель региональной общественной организации "Центр экологической политики России".

17. Зелинская Елена Константиновна - вице-президент Общероссийской общественной организации работников средств массовой информации "Медиасоюз".

18. Зыков Олег Владимирович - президент Общероссийского общественного благотворительного фонда "Российский благотворительный фонд "Нет алкоголизму и наркомании".

19. Ильина Тамара Алексеевна - врач детской стоматологической поликлиники г.Пензы, член Общероссийской общественной организации "Женский диалог".

20. Кабаева Алина Маратовна - заслуженный мастер спорта, член президиума Общероссийской общественной организации "Российский спортивный союз молодежи".

21. Калягин Александр Александрович - народный артист Российской Федерации председатель Общероссийской общественной организации "Союз театральных деятелей Российской Федерации (Всероссийское театральное общество)".

22. Митрополит Калужский и Боровский Климент - управляющий делами Московской патриархии, постоянный член Священного синода Русской православной церкви.

23. Кузьминов Ярослав Иванович - ректор Государственного университета - Высшей школы экономики.

24. Кучерена Анатолий Григорьевич - адвокат, председатель центрального совета Общероссийского общественного движения "Гражданское общество".

25. Лазар Берл - главный раввин России.

26. Ломакин-Румянцев Александр Вадимович - председатель Всероссийского общества инвалидов.

27. Лысенко Людмила Александровна - учитель средней общеобразовательной школы #1 станицы Курская Ставропольского края.

28. Медведева Марина Валентиновна - председатель правления Общероссийского общественного детского экологического движения "Зеленая планета".

29. Никонов Вячеслав Алексеевич -политолог, президент Фонда "Политика".

30. Очирова Александра Васильевна - президент Международной общественной благотворительной организации "Международный женский центр "Будущее женщины".

31. Роднина Ирина Константиновна - заслуженный мастер спорта, председатель центрального совета Общероссийской общественной организации "Всероссийское добровольное общество "Спортивная Россия".

32. Рошаль Леонид Михайлович - член Совета при президенте РФ по содействию развитию институтов гражданского общества и правам человека, президент Международного благотворительного общественного фонда помощи детям при катастрофах и войнах, заведующий отделением неотложной хирургии и травмы детского возраста Научно-исследовательского института педиатрии Научного центра здоровья детей .

33. Ряховский Сергей Васильевич - епископ, председатель Российского объединенного союза христиан веры евангельской (пятидесятников), сопредседатель Консультативного совета глав протестантских церквей России.

34. Сагалаев Эдуард Михайлович - президент Национальной ассоциации телерадиовещателей.

35. Салахова Айдан Таировна - художница, член-корреспондент Российской Академии художеств, генеральный директор АО "Айдан галерея".

36. Слободская Мария Александровна - президент Института проблем гражданского общества.

37. Тишков Валерий Александрович - член-корреспондент РАН, директор Института этнологии и антропологии имени Н.Н.Миклухо-Маклая РАН.

38. Фадеев Валерий Александрович - член Совета при президенте РФ по содействию развитию институтов гражданского общества и правам человека, директор Института общественного проектирования, главный редактор журнала "Эксперт".

39. Федосов Владимир Иванович - председатель Международной общественной организации "Федерация мира и согласия".

40. Чадаев Алексей Викторович - политолог, публицист.

41. Шмаков Михаил Викторович - председатель Федерации независимых профсоюзов РФ.

42. Шохин Александр Николаевич - президент Российского союза промышленников и предпринимателей. Напомним, что его избрание на этот пост состоялось в тот же день - 30 сентября.

...Глазычев. Глазычев прикажет Путину? Гусев Павел Николаевич. Это - левый поворот? "Вот левый поворот, и мотор ревет. Что он нам несет? Пропасть или взлет?"... Кабаева - без комментариев. Кузьминов (ректор Государственного университета Высшей школы экономики) - это левый поворот? Кучерена (адвокат) - левый поворот? Лазар Берл - это, видимо, радикальный левый поворот в нашем движении. Сагалаев - левый поворот... Салахова Айдан Таировна - это, конечно, наиболее авторитетный политический советчик для власти... Тишков - суперлевый поворот... Фадеев - левый поворот...

Это всё зачем? Я начинаю думать. Я спрашиваю своих друзей. Они говорят: "Тонкая игра на обрушение президента!" Я отвечаю: "Подождите!" Умные и порядочные люди не могут признать хаоса и тупости. Я говорю и учу людей, что они не правы, что здесь нет заговора.

Но тут мне приносят газету "Комсомольская правда". Я же не имею права вам неверсифицированную правду рассказывать, но вы мне поверьте, что "Комсомольская правда" управляется одним звонком. Там ничего, кроме этих звонков, нет. В "Российской газете" вроде нельзя, но где-то нужно, все-таки - независимое мнение.

Теперь - смотрите на статью об Общественной палате "Путин показал, кто у нас "Совесть нации"" из "Комсомольской правды".

Это кто сделал? Это дурак сделал? Это не дурак сделал. Как должна была выглядеть статья, если бы они хотели поддержать Путина? ""Совесть нации" поддержала Путина", да?

Что значит заголовок: "Путин показал, кто у нас "Совесть нации""? Это обрушение. Вот здесь сидят разные люди. Вы понимаете, что это обрушение? А они - не понимают?..

А ведь это не все. Под этим заголовком и выше президентского списка Общественной палаты - большой портрет Суркова, который говорит: "Еще немного - и начнут вызывать на ковер". Он это говорит как бы по тексту: начнет вызывать на ковер Общественная палата. Что, учительница из города Пензы начнет вызывать на ковер Медведева и Фрадкова?

Теперь следующий идиотизм - Стабилизационный фонд. (Рис. 6)

Вот я управляю организацией. Я сейчас всей организации расскажу, что у меня есть заначка в миллион долларов, предназначенная для того, чтобы поощрить организацию, но я никому ничего не дам! А вы меня будете любить?

Если у меня есть заначка, я ее спрячу (в спецстатьи Фонда и т. п.). Зачем говорить, что у тебя есть "бабки" людям, которые их хотят, и которым ты их не даешь? В чем идея? Вы мне можете объяснить?

Это, что, не невроз? Это зачем делать? Насколько в сознании засела, с моей точки зрения, закономерность чего-то дикого! Люди так привыкли к чему-то, что им дикое кажется нормальным. Это у Брехта называлось "остранение" - "удивление". Люди уже теряют способность удивляться. Может быть, я кретин, может быть, я сумасшедший, но я не понимаю, зачем нужно показывать моей собаке мясо, говорить, что я ей его не дам, и прятать мясо в холодильник.

Более того, ставка-то делается на потребление! Тексты-то все - социально-популистские! Значит, я говорю: "Ребята, "бабки" есть! Любите нас, любите нас, любите!"... Я этого не понимаю!

И еще одного я не понимаю. (Рис. 7)

На передаче "25-й час" сидит Никонов, говорит: "У нас - большой успех". В чем он? В том, что увеличились ассигнования на борьбу со СПИДом! А почему они увеличились? Потому что плохо со СПИДом! А почему плохо? Вообще, плохо или хорошо?

У нас огромные успехи! У нас удесятерились ассигнования в сферу похоронных услуг. А почему это хорошо? Это Константин Устинович Черненко говорил: "Хо-ро-шо!" Что хорошего, что увеличились ассигнования на СПИД? Вы мне что-нибудь можете объяснить? Это значит, что плохо со СПИДом? А плохо со СПИДом потому, что страна кинута в какую-то истерику. И вообще - кто мне может объяснить, почему это хорошо? Почему я должен отчитываться по позитивному показателю увеличения ассигнований на смерть? На жизнь - понятно. А почему на смерть? И люди сидят, слушают - и ничего не спрашивают!

Дальше. Роман Абрамович продал "Сибнефть" - кому? "Газпрому". (Рис. 8) Роман Абрамович - продававший, покупатель - "Газпром". И это есть "национальный триумф". Это кому говорится? Кому адресован это мессидж? Он Вексельбергу адресован? Так он не примет! Он кому адресован? Проханову? Так я вам скажу, что Проханов ответит!

Первое. Куплено это всё было за 0,1 млрд. долл. Продано - за 13,1 млрд. долл. Прибыль - 13 млрд. долл. Затраты - 0,1 млрд. долл. Прибыль - 13 000%. Это написано во всех газетах. Продано это было в 96-м году. Сейчас 2005-й, прошло 9 лет. Какова чистая прибыль за эти годы? Как считают эксперты, минимум 13-16 млрд. долл. Значит, человек, который это продал, взял 100 млн. долл., купил нечто. Получил за 9 лет чистого навару 13 млрд. долл. И продал - еще за 13 млрд.

Всегда будут умеренные и крайние. Крайние скажут: "Сначала забрать даром. Потом - приехать в гости и попросить взаймы еще 13 млрд. долл. Взять - и не отдать". Примерно так скажет вам кто угодно. Умеренные скажут: "Он уже наварил 13 млрд. долл. Мы не хотим с ним вязаться. Это уже иностранные дела. Национализировать!"

Но взять и сначала заплатить 13 млрд. долл., зная, что было еще 13 млрд. долл., и называть это национальным триумфом... Я не понимаю, кому адресован этот мессидж! Кто тот человек, который должен от этого придти в экстаз?

Я хочу создать его портрет. Если это представитель богатых классов, то он скажет: "Ограбили Рому, задавили! Теперь у нас будут забирать! Хорьки - на себя берут!" Если бедный человек, он скажет: "А за что ему столько дали?" А это кому сказано? Вот Павловский стоит, смотрит - "национальный триумф". Он неглупый человек, кому он это говорит? Кто из здесь присутствующих способен это мессидж принять? Зачем он организован? В чем пиаровский смысл?

Ребята, подождите, "отмыть" деньги - это следующий вопрос, дело не в этом. Это функциональный смысл. Пиар - кому адресован? Кто этот человек? К какой партии принадлежит человек, который скажет, что это хорошо?

КПРФ скажет: "Возник олигарх, украл 13 млрд. долл. и потом еще 13 млрд. долл.!". Хакамада скажет: "Наступление на национальный бизнес!" Кто скажет, что это хорошо? Хоть один человек скажет? Кто он? Он как должен быть внутренне устроен? Ну, конечно, какой-нибудь чиновник кремлевской администрации скажет, что это хорошо, потому что сказано, что это хорошо. Но ведь он не будет избирать!

Значит, это куда-то вовне эксплицировано. Вы мысль мою понимаете, что это из пиара превращается в безумие? Я не прав? Я боюсь: это невроз! Мне страшно!

Who is Roma? Что это за деньги? Что значит "Газпром"? Есть 10 банков: "Chemical Bank", "Citibank", "Deutche Bank"... Кто там еще? Есть консорциум из 10 банков, который под залоги "Газпрома", то есть под акции, отдал деньги. Это же не "Газпром" купил! Это не Стабилизационный фонд понижен! И тогда любой человек, который об этом думает, скажет: "Темна вода". Кто-то покупает "Газпром", кто-то - продает это, и вообще, что-то происходит с этими деньгами.

Мы говорим: "Рома - это коллективное лицо". Все всю жизнь говорили: "Рома любит Семью. Семья любит Рому". Что там происходит?

Любой человек с бэкграундом начнет эту операцию расшифровывать. Я не буду ее расшифровывать, потому что это можно сделать десятками способов, и я не хочу этим заниматься. Это отдельная тема. Но какая-то часть начнет это расшифровывать, потому что везде висели плакаты: "Рома любит Семью. Семья любит Рому". Он ее расшифрует так или иначе - и все равно плохо.

Так вы продайте - и замолчите. Вместо этого по телевизионным каналам ночью и днем говорится, что это "национальный триумф". Я снова спрашиваю: кому говорится?

Есть классическая схема: я смотрю на людей... Я - театральный режиссер. Как Проханов говорит, я - художник. Я смотрю на людей: может, они сумасшедшие, может, я... Но это - массовое сумасшествие, это невроз! Для меня. А для них - я сумасшедший. Но я ничего не понимаю, а они всё понимают. Они смотрят на меня и говорят: "Мы же знаем, что можно работать по схеме преемничества: Борис Николаевич - Владимир Владимирович". (Рис. 9)

А что мы знаем, если мы не кретины и не сумасшедшие? "Что Борис Николаевич решил проблему!" Я говорю: "Он для кого ее решил? Он ее для себя решил, для малой части своих". А в этом, понимаете, элитный политический опыт.

Для людей, для которых все эти интересы страны и всё это - абсолютная скука, существует свой элитный политический опыт. Но, с их точки зрения, опыт передачи власти от Бориса Николаевича к Владимиру Владимировичу - неприемлем именно потому, что он есть. Вы это понимаете? Потому что это - опыт, при котором в расход была пущена часть своих: Гусь, БАБ, Ходор. Их сознание, которое "фильтрует базар" совершенно не так, как ваше, заметило, что при передаче власти пускают в расход часть своих.

И оно спрашивает: "Кто будет в следующем расходе? Здесь кто вместо Гуся? Какой чекист? Здесь кто вместо БАБа? Какой чекист? И кто вместо Ходора?" Это же - главный вопрос завтрашней повестки дня. А если это - главный вопрос завтрашней повестки дня и всего опыта передачи власти от Бориса Николаевича к Владимиру Владимировичу (сознание фильтрует только этот момент), то это никогда не произойдет. Потому что никто не понял, кто пойдет в распыл.

Но все поняли, что при каждом переходе - распыл. Если бы в эпоху передачи власти от Бориса Николаевича к Владимиру Владимировичу никто не пошел в распыл, то все следующие говорили бы: "При передаче от Бориса Николаевича к Владимиру Владимировичу никто не пошел в распыл, значит, и при передаче от Владимира Владимировича к следующему никто не пойдет в распыл! У нас всем хорошо, мы все поддерживаем!" Но как только они поняли, что при первой передаче кто-то идет в распыл, значит, при следующей, будет то же самое. И это - абсолютно фундаментальный факт.

Я открываю "Агентство политических новостей" (28.09.2005 - статья Белковского "Клуб одиноких импотентов имени подполковника Путина"). Читаю: "С недавних пор у крысообразных российских правителей и их свиноподобных прихлебателей появился новый предмет для гордости чрезвычайной: политический кризис на Украине".

Значит, человек написал так: "С недавних пор у российских правителей и их прихлебателей..." Подумал и написал "у крысообразных российских правителей..." Еще подумал и написал "и свиноподобных прихлебателей".

И далее: "Мы же предупреждали: мои дорогие, не надо!.. На глубине вашей коллективной крысиной душонки! Вам хочется ругать всех! Вы - путинские другие! Вы - мразь! Вы - идиоты! Путинская камарилья исходит ядовитой слюной... По этой же причине путинские уроды улюлюкают вслед казенному возку Ходорковского... Еще бы! Обитатель 16-местной Тишины показал, что в России, оказывается, возможна свобода слова. И что мужественно заявить посадившему тебя, что его сучьи дни сочтены, - тоже возможно"... (смех в зале)

Народ рыдает. У меня - вопрос. (Рис. 10)

Сколько раз можно так "глючить" своих? На короткой дистанции? Скажите, вас так можно "глючить"? Кто посадил Ходорковского? Белковский! Это, что, тайна?

Бялый: Донос большой - кто писал?

Кургинян: Кто писал донос?

Бялый: Детальный!

Кургинян: Совет по Национальной стратегии - кто подписывал донос? Белковский с Дискиным.

Что мы знаем еще, если мы не совсем лохи. Ну, давайте я скажу, что я знаю. У меня есть такая семантическая программа, она вычитывает почерк: кто писал. Я по этой семантической программе с вероятностью 99,99% могу сказать, что все статьи Ходорковского левого поворота написаны Белковским. Машина виновата, да? Ну, вот у меня есть анализ. Что я могу сделать? Математика такая. Но математика дает такую погрешность, что иначе быть не может.

Предположим, что это так. Предположим, что мы понимаем, что такие статьи не пишутся без соответствующего заказа. Так в чем заказ? Ведь заказчик же - не Белковский! Белковский к Тимошенко ездил подымать ее, когда Павловский ездил подымать Януковича. Он без заказа ездил?

Поехал из Москвы к Тимошенко Белковский, такой живой мальчик с чемоданчиком... А власть решила, что будет Янукович. И ни один пограничник его не остановил на пограничном посту. И никто не вышел и не сказал: "У вас тут, между прочим, кое-что есть!" Это сказка для кого? Это значит: человек шел, и от него отпрыгивали?

Значит, кто-то, не Белковский, от кого так отпрыгивают, заказывает статью. "Покровители и прихлебатели, свиноподобные, крысообразные, сучьи дни"... Просто Герцен нашей эпохи... Вы Белковского видели? Это - Герцен, Огарев (сразу - клятва), Чернышевский, Белинский и Морозов в тюрьме. В одном лице.

Если в конце 80-х были какие-то нормы приличия, то сейчас: "Плюнешь в глаза, а им - божья роса". Это такая картина, такой концентрат, что дальше некуда!

Но этим же все не кончается. Там же есть главная идея!

По этой же причине (цитируется статья Белковского) "путинская камарилья... правящий мармеладный слой - ненавидит Лимонова. Это нив какие ворота нелезет! Загод привел всвою неформальную партию - что характерно, без денег извонков повельможным вертушкам - 12000 молодых людей". Ну, пусть в Красноярск позвонят и спросят: с деньгами или без денег.

Я вовсе не говорю, что пацаны, которые сидят в тюрьме, получают больше. Я это категорически отрицаю! И никто им давать денег не будет. Одна журналистка (я слежу за телевизионной камерой, я более или менее понимаю, как это всё устроено) говорит: "Журналисты - некоррумпированные: вот я сама не брала!" - Я говорю: "Кто такой, как ты, будет платить?"

Здесь речь о другом: никогда никто не дает людям, которые должны идти на эшафот. Никогда никто не дает людям, которые идут на смерть! В тюрьму! И абсолютно никто не говорит, что этих людей надо презирать, компрометировать или что бы то ни было с ними делать.

12 лет назад я взялся руководить этим Клубом. И я, когда знаю, говорю, что знаю. Всё увеличение числа молодежи и протестной массы, все новые знамена и радикализм - это на 103% матрица. Это не значит, что каждому из этих людей сказали: "Слушай! Ты там будешь орать и получать". Никому ничего не дали, никому (кроме особо избранных). Но это абсолютно заданная матрица. Это и есть роковое событие 93-го года. Это абсолютно спецоперационная система. Всё.

Значит, эта спецоперационная система нужна. То есть одна часть должна радикализовываться в эту сторону. Я же не говорю, что у людей нет основания для радикализации. Есть, и очень сильное. Я не говорю, как этот процесс идет до конца: мало ли кто кого куда вел в Карабахе или в Литве, а потом люди делали, что хотели. Я и этого не говорю, я говорю то, что я знаю. Я здесь не людей разбираю. Я здесь разбираю то, что реально происходит в игре. Это абсолютно заданная информация "taken under control".

А другая сила создает "примирение". А третья сила непрерывно говорит о диктатуре. Это что всё такое? О какой диктатуре? Меня об этом просили высказаться, я об этом написал, сейчас не буду всё это читать (см. приложение в конце доклада " Кое-что о пропасти и диктатуре").

Я прихожу - говорю: "Мне расскажите, чья диктатура, какого класса, чего...". - "А, у нас не класс, у нас - национальное". - "Тогда о чем идет речь?" - "Ну, знаете..." Я говорю: "Но оценку событий последних 70 лет вы строите на антисоветизме. Что же за 70 лет русский народ вообще выбыл из игры?" - "А что? Разве он - не идиот? Не кретин?" - "Тогда чья национальная диктатура?"

Итак, проблема не решена. Кто-то понимает, что при решении проблемы удобным для Бориса Николаевича и совсем близкого окружения образом остальные идут в "распыл". Идущие в "распыл" этого не хотят. И они понимают, что единственный способ что-то сделать - это устроить две стороны.

С этой точки зрения, система, которая называется "примирение и согласие", которая должна быть официально обвинена в разжигании расовой, социальной, гражданской розни, в семантике гражданской войны со стороны антикоммунизма, должна двигаться в другую сторону: чем больше красных знамен, тем громче вопли о белых. Зачем всё это нужно? Это нужно затем, чтобы Борис Николаевич не повторился. И никаких других мыслей за этим форматом нет. Никаких! Потому что мыслей нет вообще. А это есть существенная черта современности.

Значит, с одной стороны, вы слышите о примирении и согласии (о разжигании антикоммунистической истерии), а с другой стороны, вам нужны лица и крик: "Басаев лучше Путина!".

А с третьей стороны - ротвеллеры на поводке.

Завершаю все это, излагая главную суть. (Рис. 11)

Вы помните, был СССР. И был какой-то нисходящий поток, который состоял из кого? Из теневиков, полных уголовников, каких-то совсем черных элементов. И восходящий поток, который разговаривал на другом языке: "Не хлебом единым...", "Возьмемся за руки, друзья!", "Мы живем идеальным, это номенклатура живет брюхом!"... Высокое, высокое, высокое...

Наступили решающие 80-е годы. Что было катастрофой 80-х? Что 90% этого условно восходящего потока побежало в нисходящий поток. И создался альянс. И началось нисхождение, инволюция. И эта инволюция представляет собой мегакод всей сегодняшней ситуации. Нет у нее других причин. Есть одна причина - этот инволюционный мегакод.

Все корни трагедии заложены тогда. Мостом для этой перебежки, я снова подчеркиваю, был "Бахтин". Не потому, что сам Бахтин знал о своей роли, а потому, что нужен был низ, Рабле, карнавал. Но по-настоящему в воздухе пахло никаким не "Бахтиным" - пахло предательством. И предательство это было социальное и относилось к широкому слою.

И когда меня уже начали поносить в 90-м году так, что было накалено всё, что угодно, а я был "таинственным советником вождей" и всем прочим, и происходил раскол с интеллигенцией, то из моих близких родственников одни рвали связи сразу и до конца. А другие - всё пытались сохранять отношения с отдельными духовными людьми. Говорили: "Ну, вы поймите! Он борется, чтобы мафия не захватила власть". - "Ой! Какая еще мафия!" - "Ну, вы же сейчас смотрите фильм "Спрут" - вот мафия". - "Я не знаю, я в фильме "Спрут" вижу, что там у них - красивая лампа. А я всю жизнь, всю жизнь, всю жизнь хотела такую лампу!"

Ниточки на очках, ковбоечки, "Не хлебом единым...", "Э-бэ-бэ", "Возьмемся за руки!", "Ля-ля-ля тополя" - все они бросились в нисходящий поток. Все они подписали письмо в поддержку Япончика, кто не подписал? Что такое альянс имени Сахарова и Япончика? Я, что, забыл? Это - 90% актива, с которым я связывал жизнь. 90%! Я не ожидал ничего подобного. Вся эта толпа "ломанулась" туда.

И образовалось всё то, что образовалось. 90-91-й год. Этот табун рвется в пропасть! Он не может остановиться на месте. У инволюции есть свой закон: сначала плохо, потом хуже, потом - еще хуже... Сегодня видно: это расходящийся поток. Они понимают, что ничего, кроме растления, быть не может. Что растлевать надо нарастающими темпами. Что только инфляция растления держит это на гребне, ничего другого нет.

Главный-то вопрос состоит в другом: что произошло с оставшимися 10%? Что здесь-то произошло? Часть умерла, часть маргинализовалась, часть сошла с ума - кто остался? И каков этот спрос?

Да, у нас полный зал. Но он же не переполнен, и никто не стоит в проходах. Да, я знаю, у меня будут спектакли. Но я же знаю, сколько будет зрителей. Да, я знаю, что у меня хороший журнал, но я знаю, какой у него тираж! Я хотел бы поверить, что это только у меня так, а в соседнем месте всё происходит гораздо лучше. И я ищу... Не для того, чтобы выделиться, а чтобы к кому-то примкнуть. А там - ничего нет, или в лучшем случае есть то же самое.

Тогда возникает вопрос: вот он, нисходящий поток, а восходящий-то - какой? Что дает новая жизнь? Ведь, черт возьми, она же что-то дает! Ведь люди все-таки могут что-то читать, возникли какие-то новые возможности. Что произошло с людьми? Какая была повестка дня конца 80-х годов? Людей не устраивало то, что есть, и было всё - переполненные клубы самодеятельной песни (КСП)... Что угодно было - люди искали другую повестку дня. Откуда нынешняя подавленность?

Я знаю, откуда: это вопрос почти риторический. Создан новый режим господства денег, при котором люди заняты только тем, чтобы что-то заработать. Но это же тупик! Это смерть!

Грамши сказал, что только тогда, когда произойдет глубокая волевая интеллектуальная трансформация интеллигенции той или иной страны, возможна революция. Мы говорим о том, что какая-то система воспроизводит себя. Но ведь вопрос же не в этом. Замените завтра систему. Всю эту камарилью, которую я вам показывал, замените на другую. Поставьте других людей. Сколько нужно месяцев, чтобы другая стала такой же?

Потому что всё опирается на регресс, на этот инволюционный поток, на исторически мертвый класс. Потому что всё дышит гниением и должно воспроизводить это гниение. Не потому, что кто-то сознательно желает гниения, а потому, что не может жить вне питательной почвы, создаваемой гниением. Он ничем другим дышать не может. Моральное возрождение с лицом Ксении Собчак невозможно. И она сама это прекрасно понимает. И она его не хочет.

Что сие означает в сумме? (Рис. 12)

Всё, что здесь происходит, - это инфляция. Например, слов и дел. На одно дело - тысяча слов. На одно дело - миллион слов. Миллиард... Но ведь возможно и другое: когда слова начинают истреблять дела. Когда эта производная не просто растет, она становится отрицательной. И мы переживаем этап не гиперинфляции, а постепенного насыщения жизни всё более концентрированными семантическими и материальными антисистемами.

Я начал с невроза и закончил тем же. Инфляционизм - это не просто вопрос о том, что они используют слово "инфляция", чтобы скрыть истину. Это слово начинает истреблять реальность. Оно отделяется от реальности, как пушка на корабле. Но уже всё отделяется от реальности, любое слово!

Вот что такое "современные условия". И эти "современные условия" устойчиво воспроизводятся. Величие Маркса состояло не в том, что он морально разоблачил капитал. Суть его величия в том, что он показал: независимо от воли любого отдельного капиталиста система работает так.

Современные элитные системы размещены в такой среде, что ты хоть с луны возьми новую систему и встрой в этот контекст, - завтра она будет полным подобием прежних. "Вы правы: из огня тот выйдет невредим, кто с вами день пробыть успеет, подышит воздухом одним, и в нем рассудок уцелеет". Я вижу, как меняет людей сам этот воздух.

Сказал слово и сразу же вспомнил: знаете, что такое "воздух"? Это деньги на блатном жаргоне. Это "воздух". Уже слова приобретают другой смысл: все существует в криминальной семантике. Значит, менять-то надо воздух! "Современные условия" жизни, о которых говорит президент и в которых нельзя ничего делать, - сам воздух!

Значит, на повестке дня стоит не спецоперация, а нечто совершенно другое. И единственное, о чем можно думать, как осуществлять проект самосохранения. Всё остальное - гибель. Но это новое невозможно воплотить до тех пор, пока первичная теорема господствует. Нет ста обстоятельств, не думайте о ста причинах! И о последних нюансах того, как именно была патриотическим образом продана "Сибнефть". До всего не додумаетесь, народ дошлый! Не думайте об этом! Это неважно. Пока воздух такой - всё равно будет только это: ничего другого быть не может.

Думайте, что с этим делать! То есть с каждым из нас и с собой: "Спаси себя, и вокруг тебя спасутся многие". Как это может быть осуществлено? Что тут можно противопоставить? Если пульса нет, то это - смерть. Сказать, что это не смерть, сказать, что всё воскреснет, всё будет двигаться, - это опять невроз. Нужно беспощадно правильно ответить себе самим на этот вопрос и как-то действовать.

Только в этом одном может быть настоящая присяга чести тех, кто погиб в Белом Доме невинно, тех, кто невинно сидит в тюрьмах и завтра будет сидеть. Ничего другого не может быть; пока интеллигенция этот вопрос не решит, всё будет происходить по-прежнему.

Значит, этот вопрос должен быть решен, и думать надо над тем, как это можно сделать. Спасибо.

---

ПРИЛОЖЕНИЕ 1

ОТВЕТЫ СЕРГЕЯ КУРГИНЯНА НА ВОПРОСЫ "КРЕМЛЬ.ОРГ"

(Материал был размещен на сайте Кремль-орг 29.09.2005.)

Вопрос: Ваше отношение к ток-шоу "Прямая линия с президентом"? Его полезность и важность? Соответствует ли задачам сегодняшнего дня?

Ответ: Мне, как и большинству граждан России, было приятно видеть на экране человека явно здорового, трезвого (сравниваю отнюдь не только с российским предшественником), с хорошей выправкой. Человека, владеющего словом. Способного вести трехчасовой (то есть беспрецедентно длинный) диалог в прямом эфире. Человека, безусловно, осведомленного. Знающего факты, работающего с фактами, имеющего по отношению к этим фактам определенную внятную позицию и т.д.

Нужно ли, чтобы нация все это видела? Прежде всего, что тут плохого? Пусть видит. Хуже-то от этого не будет. Является ли такая задача первоочередной? Почему такое общение происходит раньше обычного? Не на Новый год, не в состыковке с Посланием Федеральному Собранию? Первоочередной может быть такая задача только в условиях выборов. Или - общенационального кризиса (знаменитые радиобеседы Ф.Д.Рузвельта с американской нацией).

Президент сам говорит, что кризиса нет. И выборов, как мы видим, тоже нет. Так что эта задача не может быть первоочередной.

Но она и не обязательно должна быть первоочередной. Пусть она будет текущей, "одной из"... Что плохого?

Однако в том-то и дело, что последние месяцы выявляют некую нервозность. Не знаю, президента ли. Может, команды или части команды. Но нервозность есть. Она выражается в очевидной передозировке. Путина отчаянно пиарят. В августе, например, его пиарили просто беспрецедентно. А август - это мертвый месяц. Вот и возникает ощущение, что накачать все надо быстро-быстро перед какими-то решающими событиями. Но неясно, какими.

А такое впечатление идет вразрез с заявлениями о благополучии, составляющими системообразующую ось президентского диалога с нацией. Нельзя слишком часто говорить, что все благополучно. В нашем обществе есть традиции инверсии при восприятии очень настойчивых благополучных заявлений.

Не мне решать... Можно было сделать августовскую паузу, и в сентябре организовать трехчасовой диалог с народом. Но сначала в августе сделать накачку, потом в сентябре... А дальше-то что делать? Дальше может возникнуть именно то, о чем негативно отзывался сам президент, вспоминая некие советские анекдоты.

Вопрос: Соответствует ли формат передачи самой задаче, идее прямого эфира с президентом? Есть ли какие-нибудь пожелания, предложения?

Ответ: Когда задается миллион вопросов, а ответить надо на несколько десятков, всегда есть риск нерепрезентативности. Альтернатива - управление этой выборкой "шестьдесят из миллиона". То, что такими выборками управляют, вполне естественно. Вопрос в другом - как управляют? Пытаются выделить репрезентативное? Или осуществляют фильтрацию под некое внешнее задание?

Я, кстати, не исключаю, что вообще никак не управляли выборкой. Вероятность, что этого управления не было, конечно, мала, но она есть. Но ведь такое общение осуществляется по законам восприятия, а не по законам действительности. Даже если в действительности не управляли (что, повторяю, сомнительно), то для всех воспринимающих управляемость подобного процесса - это аксиома.

В рамках этой "аксиомы восприятия" есть два сценария.

Сценарий #1 - управление с целью максимальной репрезентативности.

Сценарий #2 - управление с целью максимальной комплиментарности (иначе - с целью подавления некомплиментарности).

А дальше в дело вступают законы политики. Президент - политик, у него есть оппозиция. Оппозиция будет навязывать сценарий #2 в качестве нормы для восприятия. Это ее обязательная задача. И вот уже слышится, что в Воркуте милиционеры хватали всех, кто хотел сказать что-нибудь "не по шерсти". Опять, может быть, хватали, может быть, нет. Оппозиция на то и оппозиция, чтобы это транслировать в общество, в любом случае.

О чем должна думать власть? О том, чтобы такую трансляцию опровергнуть. Это же нельзя сделать с помощью "разоблачения клеветнических происков". Такое разоблачение только закрепит ненужный стереотип восприятия. По-настоящему разрушить этот стереотип можно только подачей альтернативной фактуры. То есть, чего-то некомплиментарного.

Этого не было. Или почти не было. Было в категорически недопустимо малых дозах. При том, что президент говорит свободно. И вполне, по-моему, готов к полемике. В чем же дело?

Но и это не главное. Хотим мы или нет, какая-то повестка дня у нации есть. И задают ее (опять же, хотим мы или нет) в основном газеты, причем чаще всего оппозиционные.

Неестественно, когда вопросы граждан находятся в избыточном разбалансе с этой повесткой. Граждане же все-таки читают газеты, хочется так думать. В любом случае, даже если объективно такой разбаланс есть, для восприятия лучше, чтобы его не было. То есть, чтобы вопросы как-то соотносились с повесткой дня.

Между тем, почти все на телемосте было редуцировано до социально-популистского меню. Может, это объективно так. Может, это и есть меню нации. Но, во-первых, это тревожно. А, во-вторых, восприятие-то никогда не признает объективность такого процесса. И оппозиция... как бы слаба она ни была, она все равно будет говорить: "Не объективность, а сугубый волюнтаризм".

Я говорю о социально-популистском меню не в смысле того, что президент переборщил с обещаниями. Этого как раз не было. Я имею в виду само содержание вопросов. Если так ведет себя нация - это тревожно. Если так ведет себя селектор - то это контрпродуктивно. Мне так кажется...

Вопрос: Оставляет ли прямой эфир впечатление заготовленности вопросов, или импровизации?

Ответ: Эфир оставляет ощущение "неадекватной селекции". Ну, как у нас сейчас говорят? "Базар надо фильтровать иначе". Так, кажется? Конечно, ситуация в России не относится к числу экстремальных, а я лучше знаю экстремальные ситуации. Но мне кажется, что в любой ситуации есть три типа общения лидера с социальным массивом.

Первый тип общения - на тебя обрушивается конкретика, и ты плывешь в ее потоке: "Да, решим... Дайте вашу бумагу... Передайте в президиум... Я дам поручение... Вашим делом займутся..." Как-то так. Это приемлемо. Но у этого есть лимиты по части окончательной эффективности.

Второй тип общения - к тебе с конкретикой, а ты лекцию закатил. Это абсолютно неприемлемо.

Но есть и третий тип общения. На тебя обрушивается конкретика, а ты ее перехватываешь и что-то такое с ней делаешь. Ты ее не игнорируешь, ты ее во что-то переплавляешь. В критических ситуациях это единственный эффективный тип общения.

Можно иметь разную точку зрения на то, насколько ситуация в России критическая. Видимо, президент верит своей публичной оценке и выбирает первый тип общения. Это допустимо. Но если он ошибается, то это не оптимально. Предположить возможность такой ошибки, согласитесь, необходимо. Но профилактики на этот случай я не заметил.

Вопрос: Необходима ли дальнейшая работа с прозвучавшими и не прозвучавшими вопросами? Если да, то в каком формате?

Ответ: Конечно, необходима. И формы эти известны. Можно предложить новые, но зачем? Статистическая обработка больших массивов высказываний - дело не новое. Результаты будут. Только вот что с ними дальше делать? Это далеко не простой вопрос.

Вопрос: Влияние "прямой линии" на имидж президента?

Ответ: Сегодня, наверное, положительное. Но, повторяю, феномен передозировки уже маячит на горизонте. А это штука очень опасная.

А теперь посмотрите на свой список вопросов. "Отношение", "адекватность", "предложения", "негативы", "дальнейшая работа", "влияние"... Чего здесь нет? Здесь вообще нет содержания. Оно в самой повестке вашего опроса не предусмотрено. И это самое важное.

Это не идеологическая (шире - смысловая, содержательная), а сугубо технологическая "анкета". И потому выморочная. И в этой выморочности, как ни странно, размещен динамит очень многих завтрашних вполне конкретных несчастий! Подчеркиваю - не абстрактных, а совершенно конкретных.

Ведь президент в ответах демонстрировал некий подход, некую логику, некий тип работы с реальностью. Это и есть основное! Вроде бы первый вопрос: "Каким вам это увиделось?" Второй: "Как вы к этому относитесь?" Третий: "Как надо над этим надо работать?"

Именно здесь возникает поле настоящей дискуссии. Именно здесь должна строиться стратегическая оптимизация. Я уж не говорю об истинности... Даже за ее вычетом (а это вычитать нельзя), даже технологически (а это неправильно) данное поле является основным. Но оно вне обсуждения, вне понимания, вне артикуляции, вне фокусировки, вне рефлексии, как хотите. А это о чем говорит? О том, что технологизм - это уже не технологизм. В каком-то смысле, это уже синдром.

Вторгаться в это неэффективно. Но не указать на это тоже нельзя. Нельзя не выразить по этому поводу тревоги... В моей системе критериев, знаете, это было бы как-то бессовестно.

У меня очень много вопросов к содержанию, которое президент эксплицировал. Но об этом, наверное, как-нибудь в другой раз.

---

ПРИЛОЖЕНИЕ 2

С.Кургинян

КОЕ-ЧТО О ПРОПАСТИ И ДИКТАТУРЕ

Аналитическая реплика

Дискуссия в агентстве "Росбалт" по поводу книги господина Веллера "Великий последний шанс" получила сжатое отражение на соответствующих сайтах. Я участвовал в этой дискуссии, и потому имею право сам зафиксировать свои основные утверждения. Поскольку в том виде, в котором эти утверждения оказались опубликованы - я, при всем желании, не могу узнать ничего из того, что я реально сказал.

Утверждения же мои были таковы.

1) Нельзя постоянно кричать по поводу пропасти, в которую катится Россия. Этого нельзя делать не потому, что Россия не катится в пропасть. Я-то как раз считаю, что она туда катится. Этого нельзя делать потому, что подобный крик забалтывает, а не проявляет существо случившегося. Вообще, дело не в криках (сколь бы благородны и искренни они ни были). Дело в жесточайшей доказательности во всем, что касается существа нынешней ситуации и качества российского будущего, вытекающего из этого существа.

2) Когда я говорю о том, что нельзя кричать, я имею в виду аксиоматичность этого образа пропасти. Нельзя этот образ пропасти декларативно превращать в аксиому. Нельзя им оперировать как несомненностью. Не потому нельзя, что нет пропасти и нет падения в нее. А потому, что оперирование образом пропасти как несомненностью - девальвирует этот образ. Лишает его мобилизующей силы.

Этот образ, по сути, представляет собой один из самых заезженных штампов газеты "Завтра". Господин Веллер запоздало встает в этот строй. И дело даже не в том, что запоздало, поскольку я убежден, что он делает это искренне. Дело в том, что аксиоматичность образа пропасти - это удел определенной политической субкультуры. Очень замкнутой и, по сути, нерасширяемой. Для других субкультур столь же аксиоматично, что пропасти нет, а есть, наоборот, национальное возрождение или что-нибудь в этом роде. Употребление образа пропасти как аксиомы закрепляет эту разобщенность имеющихся российских субкультур. И не позволяет состояться ничему из того, что входит в понятие мобилизации.

Для того, чтобы разорвать замкнутость имеющихся субкультур и образовать единую национальную политическую культуру с единым пониманием случившегося, - нужно очень сильнодействующее средство. А именно - общенациональная политическая дискуссия, закрепляющая общенациональную же повестку дня. В рамках этой дискуссии те, кто убежден в крайнем неблагополучии наличествующего и будущего, в несовместимости этого всего с жизнью страны, - должны разгромить наголову своих оппонентов. Или же оказаться потерпевшими фиаско.

Только после этого что-то станет возможным. А сама нацеленность на дискуссию предполагает не крик, не аксиоматизацию, а аргументы и проблематизацию. Этого, кстати, и боятся. Крика не боятся ничуть. Ибо крик не разрушает статус-кво, а закрепляет его, что некоторым только и нужно.

3) Лично я убежден в крайнем неблагополучии всего, что грядет и наличествует. Я просто не хочу превращать подобное убеждение в тупиковую субкультуру. И считаю все, что работает на подобное превращение, крайне опасным.

4) Теперь моя главная позиция (которая была четко высказана и не получила вообще никакого отражения). Предположим, что пропасть. Тупик. Или, как я говорю, крайнее неблагополучие, чреватое летальным исходом.

Предположим, что мы это доказали. Что важно тогда? Важно, чтобы кто-то за это ответил. Пропасть - это не хухры-мухры. В пропасть просто так не падают. В пропасть кто-то затащил, кто-то туда толкает, кто-то чего-то не делает, чтобы туда не свалиться. Это не шутки, не повод для восклицания. Это повод для очень серьезных действий. За пропасть должны ответить - если эта пропасть действительно есть.

В противном случае это - шоу на тему пропасти. Соедините субкультурность и шоу. Что вы получите? Пиар. Уже допиарились, хватит. Стране необходима серьезность - это даже более важное лекарство, чем диктатура. По крайней мере, без серьезности все остальное просто немыслимо. Без основательности, без иного тона, иной семантики.

О таких вещах, как пропасть, нужно говорить без забалтывания, которое угрожает всему. В том числе и прежде всего, без эмоционального алармизма.

Грубо говоря, это как с мальчиком, который кричал "волки, волки", а когда волки действительно пришли, ему никто не поверил.

5) Эмоциональный аллармизм, субкультура крика о пропасти (не преодолевшая свои железобетонные субкультурные рамки и не превратившаяся в культуру), шоу-риторика... Искренность тут совершенно ничего не означает - искренность может с этим соседствовать; я говорю о стиле, жанре, контексте и семантической эффективности...

Итак, что это все такое вместе? Это путь к пиару на тему о пропасти. Это уход от идеологии в пиар (брачная ночь, невеста спрашивает жениха:"Скажи, ты меня действительно любишь, или это пиар?"). А что такое пиар на тему о пропасти? Это не инструмент спасения, а инструмент гибели. Это превращенная форма намерения (вновь - я в данном случае уверен, что абсолютно искреннего намерения).

А что есть такая превращенная форма? Это политическая предвыборная реклама с использованием образа пропасти. Образ берется у крайней патриотики и потом задействуется более широко. Вася говорит, что Петя пихнул страну в пропасть, и потому надо выбрать Васю. Петя говорит, что Вася пихнул страну в пропасть, и потому надо выбрать Петю. Потом Вася с Петей обнимаются, и пропасть исчезает с экранов и газетных полос. Вопрос, исчезает ли она из нашей реальности? Я-то убежден, что не исчезает! И потому настаиваю на другой интонационно-содержательной парадигме дискуссии.

Герой Достоевского по этому поводу говорил: "Бросьте ваш тон и возьмите человеческий". Убеждать надо Россию, убеждать, а не запугивать. Сосредотачивать надо ее, а не взвинчивать. Соединять с реальностью (что крайне сложно), а не накачивать виртуальностью (успокаивающей, запугивающей, любой). Профессионализировать, наконец. А не наращивать обратное (дилетантство как способ мыслить и чувствовать). Это очень важно. Это, может быть, важнее всего.

6) А потому от пропасти перехожу к диктатуре. Диктатура - это очень профессиональная категория.

Чья диктатура? По-марксистски - пролетариата, буржуазии или кого-то еще? Нет "диктатуры вообще" в социально-политическом смысле слова. Есть интересы, есть социальная база. Кстати, об интересах. Может декларироваться спасение страны. А что может быть за фасадом этой декларации (особенно если она абстрактна)? Что там может быть, кроме пиара? Спасение кого-то конкретно, каких-то денег (как сейчас говорят, "бабок"). За фасадом может быть и развал. Диктатура развала - это не фантом, это вполне реальная штука.

Мне скажут: "Не классовая диктатура, не диктатура опорных групп, а национальная диктатура".

Во-первых, это фантом. Нет диктатуры без опорных групп. Общенациональная диктатура - это демократия. С общенационально выбранным лидером, которого поддерживает общенациональное большинство. Для профессионала диктатура означает передачу власти властному меньшинству. Общенациональная диктатура - это чушь, потому что тогда надо предположить, что нация - это меньшинство. А кто тогда большинство?

Диктатура - это когда меньшинство начинает говорить от лица нации. Но это штука очень опасная. И тогда хотя бы надо знать, что меньшинство говорит от этого лица. Конкретно - без эмоций общего типа (политики вообще без эмоций - не бывает).

Меньшинство может выражать миссию, проект, дух истории. Но не нацию как данность. Нация выражает саму себя через общенациональные демократические выборы. Она для этого и конституирована как нация со времен Великой французской революции, когда она и была политически предъявлена на основе неких предыдущих идей и социальных намерений (совокупного Просвещения, проекта "Модерн" и так далее).

Во-вторых, существуя только как субъект модернизации, нация не существует вообще за рамками данной модернизации (проекта "Модерн"). Этот проект под угрозой. Многие его основания разрушены. Наступает сокрушительная глобализация. Прежде всего, глобализация капитала. Всему этому национальное не нужно вообще. Почитайте Киссинджера по поводу кризиса Вестфальской системы! Это можно ненавидеть, отрицать, но это нельзя игнорировать.

В этих условиях некое единство, условно называемое "национальным", по существу является не национальным, а проектным. Нельзя спасти нацию в условиях глобализации. Можно глобализацию повернуть в другую сторону - или подчиниться ее нынешнему течению.

Россия это инстинктивно уловила. Коммунистический проект был глобальной альтернативой той глобализации, которая вытекает из Модерна и отрицает его. В этом смысле коммунисты были альтернативным ресурсом западной цивилизации, альтернативным потенциалом того высокого духа Просвещения, который породил в качестве одной из своих форм Модерн. Коммунизм был другой формой того же духа. Убив коммунизм (СССР), Запад совершил страшное преступление по отношению к собственным (а не чужим ему) основаниям. Но произошло то, что произошло.

Что теперь представляет собой глобальный русский проект, отрицающий нынешнюю глобализацию во имя чего-то другого? Можно выдвинуть такой проект и строить вокруг него единство. А можно плыть по течению и распадаться. Но третьего не дано. Попытка законсервировать локальную нацию в рамках локальной автаркии - обернется абсолютным истреблением того, что с помощью этого пытаются сохранить. Подчеркиваю, что истребление будет носить именно абсолютный характер.

Таково содержание проблемы. Точнее, таким оно видится мне. С этим можно соглашаться или нет. Но что значит не соглашаться? Это значит предъявлять иное содержание. А не подменять содержание сколь угодно искренним и действительно благонамеренным импульсом. Время таких импульсов истекло между 1993 и 1994 годом. То есть более десяти лет назад.

Помимо прочего, содержание нужно потому, что им невозможно произвольно манипулировать. А импульсом - можно и даже должно. Когда содержания нет, и его место занимает сколь угодно искренний и убедительный импульс - манипуляция мгновенно появляется рядом с ним. Между тем, ситуация слишком серьезна, чтобы мы могли позволить стране проходить еще одну манипулятивную фазу.

7) И есть нечто другое. Еще более важное. Может быть диктатура смерти - и диктатура жизни. Может быть диктатура стагнации, диктатура ликвидации - или диктатура развития. Не задав цели и технологии, нельзя говорить о диктатуре вообще. Видите ли, страна так разложена, что ее нельзя спасти без диктатуры... Согласен, что разложена. Говорю об этом уже давно. Но кто сказал, что диктатура не разлагает? Это еще какая диктатура. Есть такая диктатура, что растлевает абсолютно и окончательно. Что, невозможна, например, криминальная диктатура?

Диктатура апеллирует к силе. Где сейчас эта сила сосредоточена, и каково ее качество? Коллективный доходяга, коллективный дистрофик не может быть коллективным диктатором ("ветра не будет - по бабам пойдем"). А сила - очень специфична. И она совершенно не обязательно будет вытягивать из болота (или "поднимать на дыбы"). Она запросто может сделать прямо противоположное.

Предположим даже, что страна катится в пропасть. Кто сказал, что тогда нужна диктатура? Чья? Раз диктатура, то, повторюсь, какого-то меньшинства, иначе это демократия. А кто сказал, что это меньшинство - более здорово, чем большинство? Я не говорю, что большинство обладает этим здоровьем. Но меньшинство меньшинству рознь, это может быть такое меньшинство, в котором концентрация болезни - намного выше. Дайте доказательства, что это не так, профессиональные политические доказательства!

Простейший пример - Петр Великий. Понятно, что происходило с Россией, и какие алгоритмы он привел в действие. Опираться при этом он должен был на меньшинство. Но он это меньшинство взрастил и выпестовал, подчинил идее (Меньшиков отнюдь не только грабил, он и совсем другим занимался). Он соединил это меньшинство с другими социальными слоями (что такое был Меньшиков без Шереметева и Ромодановского?). Он действовал напористо и профессионально. Вектор диктатуры был задан с абсолютной ясностью и отчетливостью. Это не мешало эмоциональному напору. Но было понятно, что напор носит конкретно-мобилизационный характер. Тогда диктатура как-то заработала. Хотя ясно, что с большими издержками.

Вроде бы Иван Грозный делал что-то сопоставимое перед этим, и тоже задавал вектор, и тоже выделял слой (опричнина). Ан нет! И диктатура, направленная "чуть-чуть не туда", привела к Смутному времени. Вот какова цена вопроса. Вот какова цена точности, детальности, политического профессионализма.

8) И, наконец, есть фундаментальный ценностный вопрос. Надо отличать диктатуру как горькое лекарство - от диктатуры как сладострастия. Есть люди и силы, для которых свобода не является ценностью вообще. И по отношению к этим людям нужно самоопределяться. Это не декларативный и не технологический вопрос, это вопрос собственно политический.

Вот я и определяюсь - для меня любовь к несвободе отвратительна. А свобода - высшая ценность. Высшая - но не абсолютная. Ею можно пожертвовать во имя Истории, Проекта, Миссии, Судьбы. Может быть, во имя жизни как таковой. Но это уже вопрос.

Трансцендентальные основания подобной жертвы - это одно. Другое - что это жертва. Что мы, принося ее, теряем нечто ужасно важное. И что мы это должны стремиться немедленно возвратить.

Я уверен, что есть другие силы, с другим отношением к этому вопросу. Мне кажется, что господин Веллер к этим силам не относится. Но есть кое-что, балансирующее на грани. Тезис о том, что государство строит себя из человеков, переводит одну крайность в другую. В одной крайности, кроме человека, нет ничего. В другой - вообще исчезает человек, гуманизм и много еще что. Тут не в умствованиях дело - тут дело в идеологических баррикадах, которые сразу же перерастают в политические.

Подробнее расшифровывать в подобном сжатом конспекте невозможно. Да и не нужно.

Вот основные позиции, которые я изложил. Ужимание этих позиций до того, что я не разделяю представлений о пропасти - мало информационно и фактически дезинформационно. И тогда непонятно, к чему дискуссия. Тогда все становится несерьезным.

Телетайпный стиль еще возможен, если речь идет о совсем элементарной политике. Но ведь речь идет о проектах. Не правда ли? А тогда к чему телетайп? Помогая вернуться к более адекватному жанру, посылаю это короткое разъяснение.

С уважением,

Сергей Кургинян