Российско-приднестровские отношения в свете современных международных и региональных процессов. Реальность и ожидания

 Заседание клуба "Содержательное единство"

29 сентября 2011 года

 

С.Кургинян: Добрый вечер! Я зачту приветственное слово президента Приднестровской Молдавской Республики Игоря Смирнова участникам нашего круглого стола.

 "Уважаемые дамы и господа, дорогие друзья!

От имени Приднестровья приветствую участников вашего форума и выражаю признательность Международному общественному фонду "Экспериментальный творческий центр" в лице руководителя Сергея Ервандовича Кургиняна за внимание к народу Приднестровья и очень важной для нас теме российско-приднестровских отношений.

Процесс развития двустороннего сотрудничества между Москвой и Тирасполем так же, как и решение комплекса вопросов молдово-приднестровского урегулирования, в значительной степени всегда зависел не только от усилий политиков, дипломатов и государственных структур, но и от мнения, рекомендаций ученых, политологов, социологов, культурологов. Поэтому специалисты, владеющие объективной информацией, внимательно отслеживающие процессы, происходящие в мире и на постсоветском пространстве, способные глубоко и объективно оценивать реальность и прогнозировать перспективы, безусловно, оказывают заметное влияние как на общественное мнение, так и на тех людей, которые принимают решения.

Свободное, без избитых идеологий мнение обязательно находит отклик в умах и душах людей. Оно способно побуждать к действию, мобилизует и ясно очерчивает перспективу развития. В общественном сознании крепнет понимание того, что современное мироустройство – это путь в никуда. И в России, как нам кажется, живут последние дни иллюзии либеральной части интеллигенции.

Инициированный экспертами Центра Кургиняна и успешно набирающий мощь мозговой штурм дает свои положительные плоды. Держа руку на пульсе духовного, интеллектуального созревания нации, именно вы ощущаете настроение масс и, значит, способны прогнозировать возможные направления дальнейшего развития великой страны.

Мы живем в жестком и прагматичном глобальном информационном обществе, в котором механизмы пропагандистского воздействия становятся все более изощренными. В Приднестровье с этим фактом столкнулись еще в начале 90-х годов. Тогда нам с большим трудом удалось преодолеть информационную блокаду и донести, в первую очередь, до российского общества правду о циничном нарушении прав граждан по языковому и национальному принципу, показать неприкрытую агрессию и факты геноцида жителей. Остановить вооруженный конфликт удалось благодаря России, ее миротворческим силам. Военное вмешательство России оказалось потому и возможным, ибо правда о преступлениях Молдовы стала достоянием всей мировой общественности. Сорвав завесу молчания, мы развенчали ложь противника. Но информационная война только началась.

Хочу подчеркнуть, что вектор развития приднестровского государства и общества оставался неизменным на протяжении 21-го года существования нашей республики. На референдуме 2006 года он был убедительно подтвержден. Поэтому сегодня можно со всей определенностью утверждать, что приднестровское общество по-прежнему остается верным идее единства с Россией. Мы верим, что Москва первой признает нашу независимость. Верим, этот шаг станет одним из элементов наступательной стратегии Москвы по возвращению себе статуса ведущей мировой державы. Эта стратегия должна стать выражением национальной идеи, оформить которую должны вы, уважаемые эксперты.

Удачи вам, оптимизма и творческих успехов!

Президент Приднестровской республики Смирнов".

Скажу со своей стороны несколько слов. Я был советником Игоря Смирнова во время гражданской войны в Приднестровье. Военные впечатления не забываются, они у меня остались на всю жизнь, и этой нитью я тесно связан с Приднестровьем.

Но есть еще и другая нить. Я считаю, что Приднестровье – это территория, которая идеально с геополитической, духовной и других точек зрения ответила на вопросы, касающиеся межнациональных отношений и отношений с Россией. Там не было ни межнациональных конфликтов, ни уклонений от пророссийской линии. На всем постсоветском пространстве есть только одно такое место – это Приднестровье. Это наш самый верный друг.

Я считаю, что Россия могла бы сделать для Приднестровья гораздо больше, чем она делает сейчас. И это вызывает во мне, помимо чувства огромной теплоты, чувство внутренней вины перед Приднестровьем.

Какими бы ни были внутренние узоры приднестровской политики, я думаю, что это не так важно. Для меня важно одно: Приднестровье – это всегда друг. Это территория, которую надо защищать. И мы должны сделать все возможное для того, чтобы она была с нами, и чтобы ее интересы удалось отстоять. Я всегда считал именно так.

Сегодня в этом зале присутствует мой учитель в вопросах политологии, близкий друг и советник Ксения Григорьевна Мяло, чья позиция по приднестровскому вопросу на протяжении многих, многих лет тоже остается неизменной и именно такой, как я здесь попытался выразить.

Думаю, что правильно было бы, чтобы вначале я предоставил слово Виталию Викторовичу Игнатьеву, заместителю министра иностранных дел Приднестровья. Затем его коллеге – Игорю Петровичу Шорникову, заместителю начальника Управления информационного сопровождения внешнеполитической деятельности. Затем – Ксении Григорьевне Мяло. А затем я подведу итог.

Сейчас с удовольствием передаю слово Виталию Викторовичу Игнатьеву, заместителю министра иностранных дел Приднестровья. Пожалуйста.

 В.Игнатьев: Прежде всего, хотелось бы поблагодарить "Экспериментальный творческий центр" за внимание к проблематике Приднестровья и за возможность донести позицию Приднестровья до экспертного сообщества, до той части мыслящей интеллигенции России, которая пассионарна, динамична и патриотична. Я думаю, что у нас действительно много схожих идей, мыслей и взглядов на одни и те же вещи. Приднестровье является органичной частью русского мира, несмотря на то, что на протяжении 21 года мы продолжаем находиться в формате непризнанного государства. Тем не менее, это не мешает ощущать неразрывную связь, причем связь эта формируется на разных уровнях.

Если позволите, я начал бы введение в дискурс современной проблематики (в том числе, в контексте российско-приднестровских отношений) с рассмотрения региональной специфики особенностей современного состояния в молдово-приднестровском регионе: что там происходит, какие тенденции и события.

Я начну свое выступление со следующего аспекта. Ряд российских СМИ – газета "Коммерсант", "Независимая газета" и другие издания – посвятили свои полосы событию, которое произошло 21 сентября 2011 года. В Москве состоялся раунд заседания постоянного совещания в формате "5 + 2", на котором было принято решение о возобновлении официальных консультаций между Молдовой и Приднестровьем. Напомню, что данный формат включает Российскую Федерацию, Украину и миссию ОБСЕ как гарантов и посредников. А в 2005 году к этому формату также подключились США и ЕС как наблюдатели.

Внимание российского общества к Приднестровью в принципе сохраняется, наверное, именно через проблематику урегулирования. Учитывая, что наш конфликт достаточно давний и сам процесс разрешения этого конфликта находится в стадии заморозки или системной пробуксовки, – остальные аспекты как бы затираются. Большей частью все интересуются политическим аспектом, политической составляющей. А то, что происходит у нас в конкретном выражении: как живут люди, чем они интересуются, на что нацелено наше государство на внешнеполитическом и внутриполитическом уровнях, – отступает на задний план.

Хотел бы отметить: несмотря на то, что процесс политического урегулирования отношений Молдовы и Приднестровья пребывает, как я уже сказал, в стадии пробуксовки, региональная обстановка, наоборот, находится в стадии динамичного развития. Процессы этого динамичного развития, на мой взгляд, вызывают опасение у Приднестровья как русско-ментального государства. Наверное, они также должны вызывать опасения и определенную тревогу и у Российской Федерации.

Мы знаем, что с 1992 года Россия обеспечивает мир и безопасность. На Днестре при ведущем участии России проводится трехсторонняя миротворческая операция, которая достаточно эффективна и уникальна, поскольку не льется кровь, нет выстрелов и ни один миротворец не погиб. Это действительно уникальный пример, который у наших европейских партнеров вызывает, мягко скажем, зубовный скрежет. Тем не менее, ведутся системные попытки изъять российскую компоненту из этого процесса и перевести его под эгиду европейских представителей, ОБСЕ, каких-либо "полицейских сил" и т.д. Но Приднестровье отстаивает свою позицию и считает: то, что хорошо работает, сберегает мир, обеспечивает право граждан на жизнь, – должно сохраняться. Более того, переходя к некоторым реальным тенденциям, развивающимся в регионе, хочу сказать, что данный фактор стабильности, на мой взгляд, необходимо не просто сохранять, но развивать и совершенствовать.

Хочу отметить, что на современном этапе большую роль играет увеличение влияния ЕС и США, их активное непосредственное участие в региональных процессах.

До 2007 года было сложно говорить о какой-то четкой стратегии у Европы. В этом году, как мы знаем, европейские границы расширились и вплотную подошли к Молдове, когда Румыния вошла в состав ЕС вместе с Болгарией.

Однако после 2007 года мы наблюдаем четкое складывание очень серьезной политики Запада, которая подкрепляется не только декларациями на европейских площадках, но и конкретными проектами, очень серьезными и масштабными. Я просто бегло перечислю те проекты, в которых участвует соседнее с нами государство – Молдова, чтобы вы имели представление, что на самом деле Запад, Европа делают для данной республики, которая участвует в урегулировании отношений с Приднестровьем.

Анализируя современные региональные условия, можно констатировать, что на сегодня сформирован и уже активно действует комплексный механизм проецирования геополитического влияния Запада на Республику Молдова. Он включает в себя широкую иерархию направлений европеизации Республики Молдова в рамках многочисленных программ и проектов. Это Европейская политика соседства, Восточное партнерство, Черноморская синергия, Процесс сотрудничества в Юго-Восточной Европе, План либерализации визового режима с ЕС, Индивидуальный план партнерства Молдова – НАТО.

В рамках данных процессов принято более 300 внутренних законов Республики Молдова, которые ставят своей целью гармонизацию и интеграцию в европейское пространство. Это также активное ведение переговоров о заключении договора об ассоциации с Евросоюзом.

Кроме того, реализуются такие масштабные финансовые проекты и программы, как "Вызовы тысячелетия", "Compact", проект Европейского инвестиционного банка и Европейского банка реконструкции и развития. В рамках данного проекта Молдова получает миллионы долларов, евро и конкретных преференций, причем большая часть финансовых ресурсов выделяется именно под тему приднестровского конфликта. Молдавское руководство многие годы умело приторговывает данной проблематикой и получает серьезные западные бонусы. Во многом именно по этой причине можно говорить, что нашим молдавским партнерам нет резона договариваться или заниматься скорейшим урегулированием процесса, поскольку под конфликт они всегда могут получить преференции и особое отношение – чем они с успехом и пользуются.

Кстати, ни один из гуманитарных проектов, которые реализуют страны ЕС и отдельные государства, не направлен на территорию Приднестровья и не направлен даже на граждан Молдовы, проживающих на нашей территории. Все гуманитарные проекты заканчиваются у пограничного столба – что, опять-таки, устраивает наших коллег. Но приднестровская сторона никогда на это и не претендовала. Слава Богу, у нас есть поддержка России, которая, на мой взгляд, является системной и, я думаю, она будет продолжаться и в дальнейшем.

Хочу отметить также, что отдельную роль в региональных процессах играет Румыния – как, безусловно, государство очень амбициозное и динамичное. Активизируется Польша. И очень серьезно активизировалась Германия, особенно за последние несколько лет.

Данный механизм западного влияния основан на комплексной структуре разветвленных связей по линии институтов гражданского общества, масс-медиа, образования, социально-правовой защиты. Поэтому вполне логично, что в 2009 году к власти в Молдове пришли силы, которые своим лозунгом поставили задачу евроинтеграции. То есть фактически псевдо-коммунистическая власть в Молдове сменилась европейско-ориентированной властью.

Мы наблюдаем, что на пространстве СНГ происходят процессы интеграции – единое таможенное пространство и т.д. Так вот, республика Молдова четко и однозначно определилась с вектором. Причем не она одна. Мы знаем позицию Грузии: здесь, без вариантов, главная задача – евроинтеграция. То же самое можно сказать с определенной оговоркой и о современной Украине. По сути, Приднестровье, являясь частью русского мира, исторической и культурной частью, остается в окружении евроориентированных государств, и до России пока еще не близко.

Больше того, даже сами молдавские эксперты и политологи отмечают, что с 2009 года в Молдове сложился комплексный механизм внешнего управления, причем на всех государствообразующих уровнях. На экономическом уровне это МВФ и Всемирный банк. На военно-политическом – это структуры НАТО, под стандарты которых и при чьей помощи модернизируется и развивается молдавская армия. На законодательном уровне – это Совет Европы. На судебном – это Европейский суд по правам человека. На политическом – это установки Брюсселя и Вашингтона.

Можно говорить также о культуре и образовании. Здесь речь идет уже о серьезной проблеме, связанной с многолетней идеологической экспансией Румынии, потому что образование ведется по румынским стандартам. Несмотря на запись в Конституции, что язык молдавский, на самом деле, все считают его румынским. Я уже не говорю о недавнем высказывании бывшего и.о. президента Молдовы господина Гимпу о советской оккупации, о требовании к Российской Федерации выплатить компенсацию Молдове за советский период "оккупации" и т.д. Безусловно, все эти элементы также являются фактором идеологического разделения молдавского и приднестровского общества.

Хочу также отметить, что в современной экспертной среде существует несколько мнений. Кто-то считает, что Приднестровье – это "разменная карта" в рамках каких-то больших геополитических игр. Кто-то считает, что Россия должна быть более умеренной в своих интересах, поскольку она заинтересована в так называемом нейтральном статусе Молдовы, которая не должна вступать в евроатлантические структуры.

Так вот, любые попытки "торговать" нейтральным статусом РМ изначально обречены на провал. Это ничтожная сделка, поскольку реальность и существующие расклады исключают даже минимальную возможность сохранения фактического нейтралитета. Вооруженные силы Молдовы участвуют в военных учениях НАТО с 2006 года, реализуется индивидуальный план действия партнерства Молдова – НАТО. Несмотря на то, что нейтральный статус Молдовы закреплен Конституцией, реальность представляет собой совершенно другую картину.

Решение о размещении средств ПРО США на территории Румынии до 2015 года полностью способно переформатировать геополитический и военный код данного региона, поскольку это действительно важнейший фактор. Учитывая наличие взаимодействия Молдовы с НАТО, само Приднестровье и ограниченная группа российских войск в Приднестровье (ОГРВ) находятся в своеобразном положении – я бы сказал даже, наверное, в положении форпоста. Или, может быть, определенной блокады со стороны как Востока, так и Запада.

Отмечу, что недооценка конфликтного потенциала во взаимоотношениях Молдовы и Приднестровья сама по себе является крайне опасной иллюзией. У западного общества (и не только у него) распространено мнение, что если не льется кровь, если не убивают людей, не взрывают и не берут заложников, – значит, все нормально, значит, это политический конфликт, а поэтому можно все легко решить: убрать недоговороспособного приднестровского президента или поменять еще что-нибудь – и всё будет замечательно.

Безусловно, это не так. Если бы все было так просто, мы бы 21 год не вели очень сложные дискуссии. Если бы все было просто, то граждане Приднестровья не испытывали бы на протяжении всего этого времени давления, нарушений своих общечеловеческих, гражданских прав на свободу передвижения и т.д. К сожалению, эти факторы до сих пор сохраняются. И, безусловно, все эти факторы связаны как раз с проблемой отношений с нашим молдавским соседом.

Выделю несколько конфликтогенных аспектов, которые, на мой взгляд, являются очень важными, и о них не надо забывать. Сегодня на Днестре все спокойно и тихо, но не факт, что завтра там будет все так же гармонично. Не факт, что российская или приднестровская армия сама собой куда-нибудь исчезнет, или государственность исчезнет, или люди – носители приднестровской или русской идеи – исчезнут. То есть, по большому счету, идет мягкая операция "чистое поле" по европейским лекалам. Мы видели в Грузии жесткий вариант – не дай Бог, конечно. Но я скажу, что мягкий вариант не менее жестокий. Он, безусловно, более изощренный и более тонкий, но он действительно очень опасный.

И у Приднестровья, и у Молдовы на данный момент существуют вооруженные силы, которые имеют опыт боевых действий друг против друга, которые обладают достаточным потенциалом и соответствующей военной подготовкой. После вооруженного конфликта в 1992 году у населения Приднестровья возник серьезный массовый психологический фактор враждебности и недоверия к руководству Молдовы. И этот фактор с каждым годом усиливался, поскольку любые контакты, любые отношения наталкивались на непонимание, наталкивались на отторжение, на откровенное давление и угрозы. За 21 год независимости Приднестровья выросло уже не одно поколение молодых людей, которые никогда не жили в Советском Союзе (когда эти два субъекта сосуществовали вместе в рамках МССР), и которые не могут себе представить, что такое Молдова кроме как соседнее государство.

У нас существует Зона безопасности, которая возникла после урегулирования конфликта, когда стороны были отведены каждая на 5 километров. В ее границах работает Объединенная контрольная комиссия, действуют Объединенные миротворческие силы, состоящие из российского, приднестровского и молдавского контингента. Тоже уникальная ситуация. У нас больших проблем между самими миротворцами не возникает. Но как раз в этой зоне безопасности находится город Бендеры, и в последнее время мы наблюдаем очень много провокаций с молдавской стороны, случаев задержания и вывоза граждан Приднестровья на территорию Молдовы, появление вооруженных полицейских без соответствующего разрешения ОКК и т.д.

Кроме того, в районе действия совместных миротворческих сил, на территории левого берега Днестра, есть села, которые находятся под юрисдикцией Молдовы. Поскольку в 90-х годах Приднестровье образовывалось не по указке сверху, а в результате народных сходов и референдумов в каждом населенном пункте, в некоторых селах народ решил не входить под юрисдикцию Приднестровья, а остаться в юрисдикции Молдовы. Проблема левобережных сел Дороцкое, Кочиеры, Кошница, Новая Маловата, Погребя и Пырта, расположенных в Зоне безопасности на территории Дубоссарского района Приднестровья, занимает отдельное место в системе угроз. Данные населенные пункты являются постоянными очагами напряженности и используются молдавской стороной в качестве площадок для апробации механизмов противостояния с местными властями и правоохранительными органами Приднестровья;

Важным фактором, попытка демонтажа которого способна подорвать региональную стабильность, выступает сложившаяся в Приднестровье система межнационального согласия, основанная на этнокультурном многообразии и многоязычии (три официальных языка – русский, молдавский, украинский). Данная модель несовместима с мононациональным характером соседней Молдовы, в которой остальные этнические группы имеют статус нацменьшинств. У нас действительно с советского времени сохранился дух если не интернационализма, то уважения, толерантного отношения к другим народам, к другой культуре. Более того, эта территория всегда была территорией транзитной, и здесь происходило смешение национальностей и культур. Здесь очень много смешанных браков, так что сложно выделить, сколько в тебе украинского, русского, молдавского и т.д.

Молдова – мононациональное государство, и один из корней конфликта как раз заключался в национально-языковой проблеме, которую можно выразить лозунгом официального Кишинева того периода: "Чемодан, вокзал, Россия", "Русских за Днестр – евреев в Днестр" и все остальное. Это известные факты, они задокументированы. Это действительно акт геноцида против населения, который получил свою оценку на общественном трибунале, проведенном в 1990-е годы в Москве. Но, к сожалению, Европейский суд по правам человека и другие правозащитные структуры игнорируют любые наши попытки обратить внимание на данную ситуацию.

Еще одним конфликтным элементом, который при нынешнем раскладе пока не является определяющим, но в случае негативного развития ситуации может сыграть свою роль, является стратегическая ориентация.

Что касается стратегической ориентации Молдовы, думаю, здесь все понятно, – она давно определилась. Существуют разночтения по поводу того, как интегрироваться в Европу – через Румынию или самостоятельно. Здесь есть поле для дискуссий, хотя сторонников объединения с Румынией (так называемого унионизма) довольно много, и они сейчас у власти и определяют современную политику Молдовы.

И наоборот, Приднестровье определилось с тем, что ведущим вектором развития государства является восточный, российский вектор. В 2006 году был проведен общенародный референдум, седьмой по счету, на котором 97,2% проголосовавших (а их было до 70% от всего населения) высказались за независимость Приднестровья и последующее свободное присоединение к России.

Также отмечу, что именно в 2006 году – 3 марта – была введена таможенно-экономическая блокада Приднестровья. По факту это блокада, но никто не хотел воспринимать ее таким образом. И вот тогда в Тирасполь были отправлены караваны гуманитарной помощи, причем помогло правительство Москвы, помог ряд политических партий, была гуманитарная помощь и от Партии регионов Украины – привозили продукты и многое другое.

2006 год – это как раз тот рубежный год, в который мы окончательно дали ответ, что если международное сообщество, если Россия желала получить подтверждение этого вектора, то, пожалуйста, – мы провели референдум. У нас было очень много международных наблюдателей, было много заключений от представителей стран СНГ, Западной и Восточной Европы, которые отметили, что это было свободное волеизъявление. Так вот, было четко и однозначно подтверждено, что нашим стратегическим ориентиром является восточный вектор.

Сейчас никаких изменений нет. Мы официально подали запрос на включение ПМР в структуры, которые формируются в рамках единого таможенного пространства. Еще ранее Приднестровье пыталось стать частью системы отношений Союзного государства России и Белоруссии, присоединиться к пространству ЕврАзЭС. Однако, скажем так, политический аспект является той проблемой, которую очень сложно преодолеть, особенно если речь идет о чиновничьем функциональном уровне. Но это не отменяет воли народа, это не отменяет политического вектора Приднестровья, который направлен четко на восток. Здесь, безусловно, лидером интеграционных процессов является Россия.

Все вышеперечисленные факторы являются составляющими элементами системы жесткой безопасности, так называемой hard security, разрушение баланса которой чревато самыми серьезными отрицательными последствиями для безопасности не только на локальном, но и на общеевропейском уровне, особенно в условиях сложно переплетенного узла международных интересов на Днестре.

Россия пока еще – наверное, большей частью по инерции – удерживает свои исключительные позиции в Приднестровье. Однако ощутимой активности в отстаивании своих интересов на фоне наступательной политики Запада, к сожалению, незаметно. Москва во время выборов в Молдове в 2009 году предпринимала определенные действия, сделав ставку на коммунистов. Коммунисты проиграли. Но если задача в том, чтобы сохранить весь регион в сфере влияния России, то такая задача требует определенного политического наполнения, решения вопросов, соизмеримых с той политикой, которую проводит Запад в лице ЕС или США.

К сожалению, пока таких проектов мы не видим. Мы серьезно встревожены, поскольку если для кого-то речь идет о политических элементах и геополитических играх, то для нас речь идет об интересах и о безопасности населения, речь идет о живых людях, о гражданах России, которых более 150 тысяч. Кстати, и о гражданах Украины, которых более 100 тысяч, и которые также тяготеют к восточному вектору интеграции.

Хочу отметить, что сегодня Приднестровье является, на наш взгляд, единственным реальным фактором российского участия на Днестре и обладает очень серьезным потенциалом развития сотрудничества, потенциалом стабилизации на региональном уровне, который, к сожалению, не востребован. Здесь мы можем предложить такие действия в рамках процесса урегулирования, как активизацию России как гаранта и посредника. Мы видим ее усилия, в том числе, в возобновлении официальной работы формата "5+2". Это, безусловно, очень важно.

Но проблема заключается в том, что в рамках процесса молдово-приднестровского урегулирования было заключено более 100 договоренностей и соглашений, которые не выполняются. Если бы они выполнялись, все проблемы для граждан Приднестровья были бы большей частью сняты. Так вот, гаранты и посредники, которые по своей функции должны гарантировать их выполнение (Россия, Украина и т.д.), к сожалению, пока не способны придать импульс договороспособности нашим молдавским партнерам, которые в одностороннем порядке не считаются с теми соглашениями, которые принимались на протяжении 17 лет. Это тоже очень серьезная проблема. Но это и повод для более настойчивой системной работы в данном направлении.

МИД Приднестровья активно работает на российском треке. У нас с 2006 года в Москве действует представительство Приднестровья, но мало кто о нем знает. В этом плане я хотел бы отметить, что очень важно консолидировать мыслящую часть экспертов, общественников, медийщиков России. Я думаю, что у нас здесь действительно общие задачи, очень много точек соприкосновения, и мы нуждаемся в российской поддержке.

В качестве конкретного шага мы выдвигаем предложение о создании постоянно действующего международного форума, Клуба друзей Приднестровья или Общества российско-приднестровской дружбы. Это механизм, который мог бы стать элементом постоянной координации наших усилий в общественно-экспертной, информационной сфере, он был бы направлен на развитие взаимовыгодных отношений по ряду целей и задач, которые совпадают с интересами России и Приднестровья. Это также предложение о реализации совместных медиа-проектов.

Открытие корпунктов в ведущих российских пунктах масс-медиа на территории Приднестровья, в том числе Интернет-СМИ, организация телемостов, проведение мероприятий экспертного плана.

Создание Интернет-порталов и получение возможности распространения в России информации о Приднестровье, особенно, в той среде, в которой принимаются решения, в которой делаются консультативные заключения, и которая, по большому счету, влияет на реализацию внешней политики РФ на нашем направлении.

Подключение приднестровских участников к работе на российских экспертных политических площадках, и выход через них на возможные международные форумы. И участие представителей Приднестровья в сегодняшнем мероприятии является, на мой взгляд, очень хорошим примером. Мы благодарны за такую возможность.

Хочу в завершении высказать мысль, неоднократно нами уже озвученную, о том, что ведущим международным игрокам рано или поздно придется смириться с тем, что по состоянию на первое десятилетие XXI века возврат к политическим условиям, которые были в советское время, – к периоду, когда Абхазия и Осетия были составной частью советской Грузии, или к периоду, когда Приднестровье было частью МССР, – невозможен. Слишком многое изменилось, слишком большая пропасть между нашими странами. Единственный выход – это развитие добрососедских, дружественных отношений.

Кстати, в 2008 году, когда впервые с 2001 года встретились президенты Молдовы и Приднестровья, наша сторона официально передала проект Договора о дружбе и сотрудничестве с Молдовой, но молдавская сторона до сих пор официально не ответила. Больше того, в том же году мы передали проект документа об основах гарантий в отношении сторон – о том, что стороны не будут предпринимать по отношению друг к другу силовых действий, давления, блокад, угроз и т.п. Опять-таки, на этот документ тоже нет ответа.

Приднестровье является частью, пусть очень небольшой, русского мира, и эта часть русского мира достойна того, чтобы жить на земле своих предков по своим законам. Я общался с отдельными представителями российского экспертного сообщества – наверное, они либералы… Когда они выслушали меня, то первый вопрос, который был задан: "А почему вы с семьей не переедете в Москву? Что вам там делать? К чему мучаться, страдать?"

Меня очень сильно удивляет этот вопрос и вызывает определенную грусть. Я думаю, что то место, где мы живем, где мы родились, является нашим домом, нашей Родиной, малой Родиной. Наша большая Родина – Россия. И я думаю, что каждый приднестровец достоин жить на своей земле по тем законам, по тем моральным, нравственным, культурным критериям, которые ему близки, которые впитаны с молоком матери.

Хочу также сказать по поводу участия Российской Федерации в различных проектах построения общеевропейской безопасности. Мы знаем, что эти мессиджи были даны в 2008 году, но никакой динамики нет. Российская дипломатия открыто говорит о том, что нет развития этих инициатив, по сей день не сформирован Комитет Россия – ЕС по вопросам внешней политики и безопасности и т.д.

Так вот, наиболее эффективным вкладом в региональную стабильность и безопасность стало бы не ожидание, когда у западных партнеров закончатся системы ПРО, безоглядное упование, что их геополитические интересы в нашем регионе когда-нибудь сами собой растворятся, и они решат договариваться с Россией, а четкое и однозначное признание Приднестровья – по аналогии с признанием Абхазии и Южной Осетии – как части русского мира, русской культуры, как самостоятельного и независимого государства.

Можете считать это официальной позицией Приднестровья, можете считать это позицией россиянина, который живет в Приднестровье, моей личной позицией – они здесь совпадают стопроцентно.

Спасибо за внимание.

С.Кургинян: Теперь я хотел бы предоставить слово второму нашему гостю – Игорю Петровичу Шорникову, заместителю начальника Управления информационного сопровождения внешнеполитической деятельности.

 

И.Шорников: Хочу в первую очередь поблагодарить Вас, Сергей Ервандович, за предоставленную возможность поделиться опытом изучения процессов, которые происходят вокруг нас. Мой коллега достаточно подробно обрисовал ситуацию вокруг Приднестровья, трудно что-либо добавить, поэтому позвольте мне выступить не в качестве представителя МИД ПМР, а в качестве заинтересованного наблюдателя. Я бы хотел акцентировать внимание на некоторых скрытых процессах, которые в прессе широко не обсуждаются, но подчас именно они оказывают решающее влияние на ход событий.

Начнем с того, что, как уже было отмечено, только что было принято решение об официализации консультативного формата "5+2", и сейчас все наши партнеры по этому формату полны оптимизма: вот-вот начнется переговорный процесс. При этом пока не ясно даже, удастся ли выработать повестку дня для первой официальной встречи в этом формате. Странный оптимизм, учитывая, что формат "5+2" – это даже не переговорный формат.

Этот "долгожданный прорыв" произошел на фоне другого международного события, которое у нас осталось почти не замеченным. В июле мы стали свидетелями того, как на политической карте мира появилось новое государство – Республика Южный Судан. Появилось, с технической точки зрения, достаточно просто: был проведен референдум, на котором больше 98% жителей проголосовали за независимость. И первым государством, признавшим Республику Южный Судан, стал Северный Судан.

Возникает вопрос: а почему такой же способ урегулирования конфликта нельзя применить в отношениях Молдовы и Приднестровья? Мы знаем, что Северный Судан ранее сопротивлялся такому способу решения. Но его принудили. Режим давно находится в изоляции, и под давлением Вашингтона Хартуму пришлось согласиться на признание Республики Южный Судан. Но наши оппоненты по переговорам никогда подобных проблем не испытывали. Никто и никогда на Кишинев не давил и не принуждал к уступкам Приднестровью, которое, между прочим, является пострадавшей стороной конфликта. Так что сегодня имеется и такой прецедент решения конфликта. Но почему-то никто из посредников даже и не заикается о том, чтобы попробовать применить его к Приднестровью.

Мы видим, что международная практика признания новых государств пошла в направлении референдарного принципа. До Южного Судана, в 2006 году посредством референдума независимость получила Черногория. Решение проблемы Северного Кипра международным сообществом также рассматривается исключительно через референдум. Кстати, в Абхазии и Южной Осетии тоже ведь были проведены референдумы о независимости, правда, несколькими годами ранее, чем их признали. В 2006 году в Приднестровье тоже прошел всенародный референдум, на котором больше 97% высказались за независимость и дальнейшее развитие вместе с Россией. Государственная Дума тогда признала результаты референдума вполне легитимными. Может, надо провести еще один референдум?

Итак, отметим: при том, что референдарный принцип признания новых государств становится мэйнстримом, по отношению к Приднестровью его применение даже не рассматривается. Почему? Попытаемся ответить на этот вопрос.

Западу в целом и Вашингтону, в частности, в общем-то, не так важно, что это за регион такой – Молдавия, и каким будет его будущее. Будет ли это федерация, конфедерация или, может быть, это будут два унитарных государства – Молдова и Приднестровье. Для них есть только один вопрос в этом конфликте – российское военное присутствие.

Интерес Запада к Приднестровью мы реально ощутили в 2001-м – начале 2002 года. Тогда стало ясно, что российское военное присутствие сохранится в Приднестровье еще в течение неопределенного времени. Я не хочу сейчас останавливаться на Стамбульских обязательствах России, которые она, кстати, выполнила полностью, но именно в тот период Приднестровье посетили высокие американские представители Рудольф Перина и Стивен Миникес. После этого в переговорном процессе появилось слово "федерализация".

Появляется оно, разумеется, с подачи американцев. США – федеративная страна. Американцы довольны своей государственностью. Почему бы Молдове и Приднестровью не создать федерацию? Идея была сразу же подхвачена гарантами и посредниками. Но прошло чуть более года, и федерализация с треском провалилась. Все помнят Меморандум Козака, уже подписанный обеими сторонами, от которого в последний момент Молдова отказалась. Президент Воронин, как сообщалось в прессе, оказался под сильным давлением Запада. США не могли согласиться с одним из пунктов Меморандума, в котором было прописано сохранение российского военного присутствия в регионе до 2020 года.

Кишинев по первому требованию отказался от уже парафированного документа, хотя он означал не только урегулирование конфликта, но и российские гарантии безопасности, российские инвестиции в экономику и списание газового долга, который тогда уже превышал 1 млрд. долларов. Такое поведение означало ужесточение позиции Тирасполя, который чуть было не согласился жить в одном доме со столь непредсказуемым соседом. Позиция Кишинева в отношении Приднестровья также ужесточилась. В 2005 году Молдова дополнила нашумевший в свое время "план Ющенко" своим законом "о левобережных районах Днестра", в котором Приднестровью отводилась роль как бы автономии, но автономии очень ограниченной. Молдова оставалась унитарным государством. Что такое автономия по-молдавски, мы можем увидеть на примере Гагаузии, которая создавалась вместе с Приднестровьем. И что теперь от этой автономии, от ее государственности осталось? Ничего не осталось. Поэтому нам понятен этот посыл: Кишинев стоит на том, чтобы просто уничтожить приднестровскую государственность.

Но, опять же, почему Молдова заняла такую жесткую позицию? Для чего? Никаких объективных причин у нее не было. Молдова сорвала переговорный процесс – по логике, чтобы не остаться в изоляции, теперь она должна идти на уступки Тирасполю. Но Кишинев, напротив, своим поведением усугубляет ситуацию и требует от Тирасполя шагов навстречу. И мы увидели тогда, что это нелогичное поведение пользуется полной поддержкой Запада. Гаранты и посредники, очевидно, под давлением США и ЕС, присоединились к ужесточенной позиции Молдовы, и Тирасполю, чтобы самому не остаться в изоляции, пришлось идти на уступки. По требованию Кишинева были возобновлены консультации политических посредников сторон, но уже в новом формате "5+2". США и ЕС из неформальных участников процесса стали вполне формальными. Этот механизм им был необходим для создания новых инструментов контроля и давления.

Проследим хронологию событий, и у нас все станет на свои места. В конце 2004 года происходит "оранжевая" революция на Украине. Воронин, президент Молдовы, поддержал Ющенко. И в качестве одного из условий этой поддержки он попросил, чтобы Украина подготовила план урегулирования приднестровского конфликта. Ющенко выполнил это обязательство и представил план в апреле 2005 года в Кишиневе на форуме ГУУАМ. Молдове эта формула не понравилась. В результате через месяц Украина представила новый план и дала возможность Молдове дополнить его своим законом. Через несколько месяцев, в июле 2005 года, появляется это дополнение в виде закона. Кроме того, это дополнение сопровождается требованием, чтобы Евросоюз и США присоединились к пятистороннему формату. В сентябре Приднестровье вынуждают согласиться на эти условия.

Я тогда еще был журналистом, не работал во внешнеполитическом ведомстве, но мне довелось быть на той встрече, когда Приднестровье в Одессе в конце сентября 2005 года дало на это согласие. Тогдашний министр иностранных дел ПМР В. Лицкай попытался сорвать встречу. Он попросту не приехал в Одессу. По телефону, как тогда сказали журналистам, он объяснял, что забыл о встрече и просил перенести ее на другое время. Конечно, это была игра. Но Вильям Хилл, полковник ЦРУ в отставке, который тогда возглавлял миссию ОБСЕ в Молдове, убедил его приехать. От Тирасполя до Одессы всего час езды. Встреча началась с двухчасовым опозданием, и Приднестровью пришлось согласиться почти на все условия. Это был явный пример давления.

Консультации возобновились. Прошло всего два месяца, и Евросоюз продавил создание на границе Приднестровья и Украины, а также Молдовы и Украины – миссии EUBAM. Это мониторинговая миссия, которая официально должна была следить за перемещением товаров, грузов, людей через границу, чтобы выяснить, есть ли там наркотрафик, продает ли Приднестровье оружие, "грязные" бомбы и т.д. Но истинные цели этой миссии были другие. Ответственные европейские чиновники проговорились экспертам International Crisis Group о том, что миссия готовилась для обеспечения блокады Приднестровья. Доверия к Украине, которая, по их замыслу, должна была блокировать Приднестровье, у европейцев не было. Они считали, что коррупция среди украинских таможенников – это само собой разумеющийся факт. Они боялись, что приднестровцы будут давать взятки украинским таможенникам и будут провозить свои грузы, как и раньше. Для того чтобы контролировать украинскую таможню и была создана эта мониторинговая миссия. С момента создания миссии и до введения блокады против Приднестровья прошло ровно три месяца. Все шло по заранее определенному плану.

Причем Украина понимала, в какую ситуацию она оказалась вовлечена. Ющенко, несмотря на всю свою прозападную политику, абсолютно послушную Вашингтону и Брюсселю, сопротивлялся. Сопротивлялся до последнего, но предстояли парламентские выборы. Из Брюсселя ему четко указали, что если он сейчас не закроет Приднестровье, Евросоюз заявит "о недостатке сотрудничества" со стороны Киева. Такое заявление выбивало главный козырь Ющенко на выборах. Он ведь обещал избирателям, что Украина попадет в Евросоюз, а Брюссель одним своим заявлением мог лишить украинцев такой надежды, а Ющенко – его избирателей. Только в условиях явного шантажа Украина согласилась на блокаду Приднестровья. Вся эта информация есть в открытых источниках. Никто ничего особо не скрывает.

Спрашивается, кто руководит переговорным процессом, кто в нем участвует? Евросоюз и США просто наблюдатели без всяких полномочий. Они до сих пор не вправе вносить даже своих предложений для обсуждения в формате "5+2". Они просто сидят и регистрируют ход дискуссий.

Почему им понадобилось убрать Приднестровье? Только потому, что Тирасполь связывает с Россией и ее военным присутствием мир и стабильность в данном регионе Европы и не соглашается на подмену российской миротворческой операции какими-либо международными миссиями. Поэтому вопрос о применении референдарного принципа урегулирования даже в прессе, на уровне предположения, не услышишь.

Евросоюз и США, конечно, активны в этом вопросе, но есть еще одна заинтересованная сторона, которая имеет даже больше непосредственных инструментов влияния в регионе, чем ЕС и США вместе взятые – это Румыния.

Дело в том, что Румыния участвовала в конфликте 1992 года. Военные специалисты приезжали из Румынии и на стороне Молдовы участвовали в конфликте (были их снайперы, военная техника). Существуют доказательства, что Румыния – это косвенный участник конфликта 1992 года. На этом основании она лишена возможности участвовать в переговорном процессе. Тем не менее, на протяжении всех этих лет, особенно последних десяти, влияние Румынии очень явно ощущается. Она не стесняется заявлять о своих великодержавных амбициях, в том числе и на часть территории Украины.

Если мы начнем изучать, почему Румыния ведет себя подобным образом, мы увидим, что за свою не очень долгую историю (порядка 150 лет), ее политика остается, можно сказать, неизменной. Румыны всегда, во всех ситуациях исходят из своих национальных интересов. Они спокойно предают союзников, они не отвечают за свои собственные слова, когда им это нужно. Иногда Румынии везло. Удавалось прирастить свою территорию. Иногда для нее это кончалось катастрофой, как в 1944 году. Но всегда она выходила, что называется, сухой из воды.

Государствообразующей идеей румынского государства всегда была идея Великой Румынии. Это довольно-таки агрессивная идеология, которая в полной форме реализовала себя во время Второй мировой войны. Сорок лет господства коммунистической идеологии должны были похоронить эту идею, но этого не произошло. Как только рухнул режим Чаушеску, эта идеология вновь всплыла. Скорее всего, она никуда и не исчезала. В 1992 году вполне реальной возможностью было прямое вмешательство Румынии в конфликт. Тогда этого не произошло, потому что здесь была Россия.

После, прямо скажем, поражения Молдовы в той войне Румыния, все это время стоявшая за людьми, которые были у власти в Кишиневе, поменяла тактику. Поменяла на вполне современную тактику soft power – мягкой силы, то есть осуществления мягкого нажима на общество, чтобы постепенно переформатировать общественное сознание. На протяжении последних 20 лет Румыния проводила в Молдове и в некоторых областях Украины 10 программ по работе с "румынами отовсюду". Это проекты гуманитарной направленности.

Главный из них касается системы образования. Школы Молдовы фактически делают из молдавских детей румын, убежденных в своей избранности. После того, как эти дети заканчивают школы, для окончательной обработки они отправляются в Румынию, учатся там в ВУЗах. Ежегодно несколько тысяч человек выезжают на учебу в Румынию. Когда они возвращаются – это уже люди вполне румынской идентичности. Можете себе представить, что новое молодое поколение – это люди, которые не знают, что такое Россия, видят в ней только врага и полностью ориентированы на Европейский Союз, Румынию? И это дало свои всходы в 2009 году, когда разгромили Президентуру и Парламент в Кишиневе и подняли над ними румынский флаг.

Дальше. Политика в области СМИ. Румыния официально издавала шесть газет в Кишиневе. Неофициально очень многие СМИ, которые там функционируют, и сейчас пользуются прямой финансовой поддержкой Бухареста. На протяжении 20 лет в Молдове транслируются румынские государственные телеканалы. С 2009 года это влияние еще более усилилось, появилось несколько телеканалов, которые являются подразделениями румынских частных каналов. Причем эти каналы функционируют, в том числе, на русском языке. Они чисто информационные, там незаметно никакой особой пропаганды или, тем более, агрессии и видно, что они ориентированы именно на русскоязычных граждан. Это тоже своего рода опасность, потому что люди, которые там живут, постепенно проникаются другими, европейскими ценностями, которые им подают в ненавязчивой и привлекательной форме. Русскоязычных заставляют думать, что объединение с Румынией – это, прежде всего, евроинтеграция, и она никаких угроз идентичности не несет.

На уровне гражданского общества румынское финансирование тоже было всегда достаточно мощным, еще с 1988 года, со времен Советского Союза. Никто не скрывает этого. Структуры гражданского общества на 90% финансируются из Бухареста. Эти люди сидят на грантах и делают, может быть, нехотя, но делают свою работу. Надо понимать, что гражданское общество является мощным инструментом давления на власть. Поэтому тот политический режим, который сложился сейчас в Кишиневе, особенно начиная с 2009 года, это полностью несамостоятельный режим. И во внутренней, и во внешней политике он проводит линию, нужную Бухаресту. Конечно, кишиневская элита не особо стремится к объединению с Румынией, так они лишатся своих мест, а, может, потом и бизнеса. Но в один прекрасный момент гражданское общество может реализовать вариант бархатной революции, и произойдет долгожданная "униря".

Если мы сравним на этом фоне политику России в Молдавии, то мы увидим, что она остается пассивным наблюдателем. Если говорить о средствах массовой информации, здесь Россия могла бы себя проявить, имея мощные и достаточно богатые мощные телекомпании. Но когда в Москве заходит речь о том, что для поддержки соотечественников в Молдавии нужны какие-то деньги, небольшие, но на постоянной основе, на этом разговор заканчивается. В Кишиневе функционирует только одна газета, которая финансируется Посольством Российской Федерации. Это газета сугубо культурной направленности и никакой политической нагрузки она не несет. Что касается структуры гражданского общества, там есть русские общины, но и они удалены от политики. Есть подозрение, что власти Молдовы позволяют им существовать для того, чтобы иметь возможность сказать: "Вот, они у нас есть, мы никого не ущемляем".

Если мы поставим рядом Румынию и Россию, их потенциал несравним. Румыния одна из беднейших стран Евросоюза. Но на протяжении 20 лет она не жалеет денег на проведение своей политики в Молдавии. Финансируются СМИ, финансируются гражданские, общественные организации, финансируется образование. И мы видим, что из Молдовы учиться в Москву едут по официальной линии сотня студентов, и 3 тысячи студентов едут учиться в Бухарест. Румыния финансирует это образование. То есть, у них это делается бесплатно. Что такое Бухарест, и что такое Москва? Сколько здесь университетов и сколько в Бухаресте? То есть налицо отсутствие долговременных интересов. Создается впечатление, что Россия опустила руки и позволяет переформатировать сознание своих же соотечественников.

Здесь уже говорилось о том, что народ Молдовы свой выбор сделал, и он идет в Евросоюз. В общем-то, это, можно сказать, факт, с которым уже трудно как-то бороться, потому что время упущено. Но Румыния вела свою политику 20 лет, а Россия может начать ее вести сейчас, при наличии гораздо меньших средств. Хотя бы просто копируя те методы, которые применяет Румыния. Эффект будет намного большим, потому что в народном сознании Россия никогда не была врагом. А Румыния была. И еще живут люди, которые помнят румынскую фашистскую оккупацию, которая была намного страшнее немецкой. Поэтому и отдача будет на порядок больше.

Еще один момент – вопрос о гражданстве. Румыния с 2009 года упростила процедуру принятия румынского гражданства тем людям, которые жили на территориях Бессарабии и Транснистрии, оккупированных во время Второй мировой войны, и их потомками. То есть эти люди могут беспрепятственно получить румынское гражданство, даже не зная румынского языка. Это касается не только жителей Молдовы, это касается и приднестровцев, и жителей Одесской и Черновицкой областей Украины.

И, опять же, мы здесь сравниваем с Россией. В России закон для получения гражданства довольно-таки жесткий. В Приднестровье был открыт консульский пункт, где выдавали паспорта. Несколько месяцев назад он был закрыт. Россия посчитала, что тот, кто хотел, уже получил российское гражданство. Хотя мы постоянно видим толпу из десятков человек, осаждающих консульский пункт в Тирасполе. Российская сторона вполне аргументированно поясняет, что она действует строго в порядке законодательства, выполняет свои договоренности. Но, если мы уберем словесную шелуху, что у нас останется в сухом остатке? Ставленники Румынии в Кишиневе попросили Россию прекратить паспортизацию населения, поскольку Румынии хочется доминировать на этом пространстве.

Мы понимаем, к чему эта политика ведет. К становлению так называемой "Великой Румынии". Причем румынские амбиции не кончаются на Днестре. Они заканчиваются, возможно, на Южном Буге. Но аппетит приходит во время еды. Неизвестно, что там будет дальше. Пророссийское Приднестровье является непреодолимым барьером для Румынии. 10 программ по поддержке "румын отовсюду" в Приднестровье не действуют. Поэтому Румыния заинтересована в том, чтобы Приднестровье растворилось в унитарной Молдове. В этом случае Румыния сможет переварить этот кусок. Но если Приднестровье будет обладать статусом хотя бы субъекта федерации в составе Молдовы (такая вероятность была в 2003 году), то в случае объединения с Румынией Приднестровье автоматически обретает независимость. А вот если Приднестровье получит независимость, то на Днестре все румынские амбиции и закончатся.

Поэтому мы понимаем, что когда республика Южный Судан получила независимость в результате референдума, то в больше всех в том, чтобы этот вопрос даже в СМИ не проскользнул, заинтересована именно Румыния. Не США, и не Евросоюз. Именно Румынии нужно, чтобы Приднестровье оставалось в составе унитарной Молдовы, чтобы этот кусочек проглотить целиком.

Как действует Румыния? Румынская дипломатия всегда была очень сильной. Она нашла подход и к Брюсселю, и к США. Вы знаете, что Румыния сейчас член Евросоюза, НАТО и размещает системы ПРО на своей территории. Она всегда хотела быть менеджером Запада на Балканах. Сейчас ей это, можно сказать, удалось. После того, как развалилась Югославия, Румыния оказалась самым крупным государством на Балканах. И тот факт, что ПРО будет все-таки на ее территории, только подтверждает, что свою политику Бухарест проводит очень последовательно, очень целеустремленно и, вероятно, добьется многого.

Кроме того, Румыния – очень удобный для Запада партнер. Исторически так сложилось, что Румыния окружена врагами. Во время своих территориальных метаморфоз она успела насмерть поссориться с болгарами, венграми. У них не очень хорошие отношения с сербами. Что касается молдаван, они 22 года жили под румынской оккупацией – с 1918 по 1940 год. Достаточно такой цифры: 80 тысяч человек за эти 22 года румыны просто физически уничтожили. Во время восстаний, во время полицейских расправ. 80 тысяч человек! Это на всю Бессарабию, в которой тогда проживало 2 миллиона. Это геноцид. Поэтому там историческая память по отношению к Румынии очень негативная.

Но есть такой фактор, как Европейский Союз. Молдаване с удовольствием берут румынский паспорт, потому что это им позволяет передвигаться по Евросоюзу. Правда, там есть ограничения – в шенгенскую зону Румынию не взяли. Можно предположить, что в данном случае постарались их "друзья" из Венгрии по каким-то своим каналам.

То есть Румыния окружена врагами. Блокироваться ей не с кем. Поэтому управлять из-за океана этой страной очень удобно, так как если она лишится внешней поддержки, не исключен территориальный раздел самой Румынии. Когда в 1992 году у нас в Приднестровье была война, и Румыния готова была вмешаться в конфликт напрямую, Венгрия и Болгария привели свои вооруженные силы в состояние повышенной боевой готовности. Если бы румынские войска перешли Прут, то болгары перешли бы Дунай, а венгры – Тису. Румыния находится в таком положении, что для того чтобы сохранить стабильность, ей всегда приходится искать помощи издалека от кого-то большого и сильного. Это мог быть Гитлер, это мог быть Советский Союз, теперь это Соединенные Штаты и Евросоюз в лице Германии.

Какой может быть выход из этой ситуации? По моему убеждению, внешнеполитические интересы Приднестровья полностью совпадают с интересами и России, и Украины, и даже Молдовы. Тирасполь не против существования государства Республика Молдова, приднестровцы против каких-либо планов раздела или распада Украины. Реальная угроза региональной стабильности, уверен, исходит только из Бухареста.

Почему бы на первом этапе российской интеллектуальной элите не начать обсуждать вопрос об использовании в отношении Приднестровья суданского прецедента, о решении конфликта референдарным путем? Возможно, из плоскости общественной дискуссии этот вопрос перекочует в официальные кабинеты. Тогда главная проблема будет в том, как изолировать румынскую дипломатию, которая имеет большое влияние и на Брюссель, и на Вашингтон. Если Москве удастся договориться с ЕС и США через голову Румынии, то вполне возможно, что приднестровская государственность обретет свое международное признание, и агрессивные поползновения Румынии на этом закончатся. Конечно, сразу же надо будет ставить вопрос о сохранении в российской орбите Молдовы, но начинать надо с Приднестровья.

Спасибо.

 

С.Кургинян: Благодарю Вас. А теперь я предоставляю слово Ксении Григорьевне Мяло, которую все прекрасно знают. Она родом из Приднестровья, и на протяжении двадцати с лишним лет абсолютно последовательно защищает позиции Приднестровья, будучи твердо уверенной, что это и есть позиции нашей страны тоже. Ксения Григорьевна, пожалуйста.

 

К.Мяло: Здесь многое было уже сказано. И, мне кажется, вы составили достаточно хорошее представление о сложности, разнообразии и некоей специфичности того, как развиваются события именно в этом юго-западном углу бывшей нашей большой страны, считая от Москвы, или на юго-востоке, считая от пытающейся доминировать, и весьма успешно, другой стороны.

Этот регион действительно своеобразен, с очень сложной и запутанной историей. Здесь вплоть до XIX века проходил стык трех великих империй. Политика здесь всегда очень сильно играла мускулами, выдвигала множество интересных фигур, cоздавала много сложных ситуаций, огромное количество интриг. И, конечно, породила очень большую специфику жизни в этом регионе. К сожалению, ни эта специфика, ни эта история совершенно не были учтены, когда начались те печальные и трагические события, которые привели к распаду Союза и той ситуации, в которой мы находимся ныне.

Я позволю себе напомнить главные вехи истории региона, потому что, не зная их, очень трудно понять и эту ситуации, и то главное, что, по истечении двадцати лет со дня провозглашения ПМР, завело приднестровскую проблему в тупик. Этим главным, по моему глубокому убеждению, является придание статуса не подлежащей обсуждению аксиомы тезису о "сохранении территориальной целостности Молдовы".

Из этой аксиомы исходят как западные участники переговорного процесса, так и Россия, а между тем в мире всё множится число государств, самоопределение и международное признание которых совершилось через процедуру референдума. Притом – в ситуациях, в ряде случаев далеко не столь бесспорных и куда более осложнённых, нежели случай ПМР (Приднестровья). Тем не менее, процесс этот всё время как бы "обтекает" до сих пор непризнанную республику на Днестре. Непризнанную в том числе и Россией, что не может не вызывать недоумения. Потому что, коль скоро представители ЕС и США, особенно в начале процесса, могли ещё не очень отчётливо представлять себе историю вопроса, то для России Приднестровье на протяжении многих веков являлось неотъемлемой частью её собственной исторической личности. И рассматривать, тем более же пытаться разрешить проблему без учёта этого, – значит заведомо искажать весь её правовой аспект. А потому, повторяю, не лишним будет, не забираясь слишком далеко в древность, всё-таки напомнить о некоторых важнейших вехах пути, совместно пройденного Россией и Приднестровьем.

Разъединил их только декабрь 1991 года, но ровно за 200 лет до того (история ведь порою выступает великим режиссёром, с непревзойдённым мастерством сочетая имена, даты, события), в конце декабря 1791 года, а если по новому стилю, в начале января 1792 года, в Петербурге состоялось большое торжество по поводу заключения Ясского мира. Это было довольно-таки необычное по своим масштабам празднество, с представлением пьесы "Олег", написанной Екатериной II, чему, конечно, в контексте эпохи, придавалось особое символическое значение. По Ясскому миру в состав Российской империи вошли земли, расположенные между Южным Бугом и Днестром, что практически завершило строительство нового обширного края, Новороссии, обладание которым совершенно изменило, резко усилив их, позиции России на Чёрном море и в Северном Причерноморье. Приднестровью в этом принадлежала особая роль, не случайно ведь сразу нашедшая видимое выражение в цепочке из трёх крепостей, заложенных Суворовым теперь на этом переднем крае соприкосновения России с Блистательной Портой. Лицом к лицу, стоя на противоположных берегах Днестра, оказались две крепости: турецкая, Бендерская, и русская, Средняя, вокруг которой быстро стал расти город Тирасполь, ныне столица Приднестровской Молдавской Республики.

Это нынешнее, возникшее вследствие цепи событий последнего десятилетия минувшего века, имя данной территории никоим образом не следует понимать как указание на некие древние права Молдовы на неё. Некогда земля эта, с абсолютным преобладанием восточнославянского населения, входила в состав Древнерусского государства, а после его распада то переходила от одного суверена к другому (которыми были то Великое княжество Литовское, то Речь Посполита, но никогда не было ни одно из собственно молдавских государств, в том числе и сильнейшее из них – Молдавское княжество), то вообще не имела такового, ведя самостоятельную жизнь и разделяя общее с землями, прилегающими к Южному Бугу, наименование Дикое поле. Никогда не была она и под властью османов, в конце XVI века сокрушивших Молдавское княжество. Она осталась независимой, каковой и оставалась на протяжении почти всех пяти веков до её нового вхождения, точнее же, возвращения в русское государство, на сей раз уже носившее имя Российская империя.

В ожидании же этого часа население – в тех условиях абсолютного непокоя, в которых оно оказалось, – умудрилось сохранить все определяющие черты не просто русского быта и культуры, но именно особенности социального и даже государственного устройства, усвоенные ещё в Киевской Руси. Здесь сохранялись не только православная вера и русский язык, но также формы самоуправления, судебной и налоговой систем, сложившихся в той, первой русской государственности и выдержавшие суровую пятивековую проверку. Иными словами, это был её сколок, астероид, не учитывая чего невозможно понять и беспроблемность вхождения исторического Приднестровья в Российскую империю. Беспроблемность особенно показательную потому, что история воспитала здесь народ с характером отнюдь не робким и покладистым. Так, вскоре после заключения Ясского мира историк П.Батюшков отмечал: "Побужане и поднестряне – самый бойкий и отважный народ Юга России, отличаются буйством и склонностью к неповиновению…" Ну, я думаю, слово "буйство" мы сегодня заменили бы гумилёвской "пассионарностью", а вот что касается склонности к неповиновению – так ведь не будь её, вероятно, и встречать Россию там было бы некому, земля давно перестала бы быть русской. Но она осталась таковой, и с того момента, как она вошла в состав России, ни разу, никогда эта вот склонность к неповиновению не была обращена против Государства Российского. Что, учитывая характер непокорный, всегдашнюю готовность отстаивать свою самобытность, говорит само за себя.

То есть часть как бы вернулась в ту систему, из которой волей исторических событий была исторгнута. В Россию вошли так, как входят в давно и не по своей воле покинутый, но не позабытый родной дом, и это относится абсолютно ко всему населению Приднестровья, пёстрому по своему этническому составу. Основу там действительно составляли восточные славяне – русские и украинцы (кстати сказать, первый историограф Новороссийского края, А.Скальковский, чиновник по особым поручениям при князе Воронцове, уже употребляет именно этот этноним – "украинцы"). Но немало было и молдаван, бежавших с правого берега от турецкого гнёта. Было немалое количество представителей других народов: традиционно обитали здесь поляки, уже появилось немало сербов, позже по приглашению русского правительства поселились болгары, были венгры, цыгане, евреи. Однако большая часть этого сгруппировавшегося вокруг восточнославянского ядра населения ощущала себя принадлежащей – и культурно, и политически – к большому русскому миру, что и определило поразительный факт отсутствия здесь, при всей этой пестроте, межнациональных столкновений. Исторически они здесь не зафиксированы, как не зафиксированы и попытки отделиться от Российского Государства.

Я особо подчёркиваю это, потому что лишь тогда, когда начались события, которые привели к распаду Союза, аксиомой неожиданно стала территориальная целостность Молдовы, посягательство на которую, стало быть, следовало оценивать как сепаратизм. Здесь не будет лишним еще раз напомнить о том, о чём неоднократно, и совершенно справедливо, говорил Сергей Ервандович, а именно: о сугубой важности точного употребления понятий. Потому что в иных ситуациях неточность может обернуться не только большими ошибками, но настоящими трагедиями и кровью. Как обернулась она в Приднестровье.

Так вот, никогда, ни одной минуты приднестровцы не были сепаратистами. Но почему-то именно на них был наклеен этот ярлык. Причем первыми сделали это лидеры Молдовы, уже с конца 80-х годов охваченные манией унионизма (воссоединения с Румынией), насаждающие грубую русофобию и демонстрирующие жёсткие этнократические тенденции. Этнократизм этот больно ударил и по молдаванам, что было неизбежным следствием политики румынизации республики. В духе доктрины, активно разрабатывавшейся ещё в фашистской Румынии и под пристальным вниманием самого Антонеску, требовалось искоренить сам этноним "молдаване" и максимально приблизить молдавский язык к румынскому, в сущности – заменить один другим. Такова была одна из целей принятого в 1989 году Закона о языке, в соответствии с которым традиционную для молдавского языка кириллическую графику следовало заменить латинской. Историкам хорошо известно, что и все акты Молдавского княжества написаны кириллицей, а здесь сошлюсь только на классика молдавской поэзии Алексея Матиевича, который ещё в XIX веке предчувствовал угрозу латинизации (на румынский манер) и пламенно защищал родной язык.

Нетрудно понять, что замена графики, да ещё осуществляемая в атмосфере раскалённого румынского, именно румынского национализма, означала перемену не только цивилизационного, но и геополитического вектора. Но этого совершенно не поняли в Москве – то есть хочется надеяться, что не поняли. В противном случае придётся предположить нечто худшее: потворство. Не поняли того, что когда Приднестровье, перед лицом брошенного ему слегка отретушированного румынско-фашистского вызова, выбрало путь самоопределения, то оно тем самым стало единственной территорией, на которой молдавский народ мог сохранить свою историческую идентичность. И совершенно добровольно многонациональным народом республики в её название было включено слово "Молдавская". Это ли называется сепаратизмом?

В Кишинёве а потом, к сожалению, и в Москве предпочли думать именно так. Когда в Молдове быстро набирал силу унионизм, именно спикер ВС Молдовы, а затем её президент М.Снегур, выступая в сентябре 1990 года в селе Лунга, под Дубоссарами, потребовал от прокуратуры и МВД республики принятия "всех мер против сепаратистских лидеров Приднестровья". Это было сказано, повторяю, в сентябре. Да, 2 сентября 1990 года Приднестровская Молдавская Республика провозгласила себя как государство. Но что предшествовало этому? А этому предшествовал акт самоликвидации МССР в том виде, как она существовала на протяжении 50 лет. Это действие не имеет аналогов, по крайней мере, в ближайшей к нам истории. Без всякого давления извне Верховный совет МССР (уже именуемой Молдовой, что тоже имело свой смысл в процессе смены ориентации и отхода от России) принимает заключение по материалам комиссии, расследовавшей вопрос о "Пакте Молотова–Риббентропа", и признает незаконным акт создания Молдавской Советской Социалистической Республики 2 августа 1940 года.

Но нет других правовых актов, которые бы конституировали республику в том виде, в тех её границах, в которых она существовала в Советском Союзе! Правильно ли был решён вопрос в 1940 году, так ли нужно было присоединять левобережье Днестра, тогда являвшееся автономией в составе УССР, к Бессарабии или естественнее было Бессарабию присоединить к ней, что больше соответствовало бы исторической логике, – обсуждать это сегодня уже не имеет большого смысла. По крайней мере, на уровне практической политики. Важно другое: была МССР, от которой Приднестровье, несмотря на угар румынского национализма в Молдове и даже на перемену ею имени, не отделялось, покуда она сама не упразднила себя. А такое упразднение произошло 23 июня 1990 года. И вот только после этого, безупречно и с правовой, и с исторической, и с нравственной точек зрения, Приднестровье провозглашает свою государственность. Что было естественно и неизбежно – ведь не мог же народ оставаться вне государства, к тому же вне того единого большого государства, о неприкосновенности территориальной целостности которого, в соответствии с Заключительным Актом совещания в Хельсинки, в тот момент только и можно было говорить. Но на неё новорожденная республика не только не посягала, но первое, что она сделала, было обращение к Верховному Совету СССР с просьбой о принятии её в состав Союза Советских Социалистических Республик. Такой вот своеобразный сепаратизм. Но ВС СССР, в нарушение действовавшей на тот момент Конституции страны, грубо, небрежно отбрасывает это обращение, по сути, даже не рассмотрев его сколько-нибудь тщательно и серьёзно. Это развязывает руки Кишинёву для дальнейших и более жёстких действий, тем более что слово "сепаратисты" применительно к Приднестровью из уст Снегура подхватывает президент СССР М.Горбачёв, на которого, несомненно, и ложится главная ответственность за последующее развитие событий.

2 ноября 1990 года происходит попытка вторжения отрядов полиции особого назначения в Дубоссары и расстрел безоружных людей на мосту через Днестр. Погибают три человека, среди них один мальчик восемнадцати лет. Из троих двое молдаван, один украинец. Ранено 16. И когда 6 ноября были похороны, то над траурным шествием был поднят транспарант: "Горбачев, чья кровь прольется завтра?"

Вот этого, занимаясь Приднестровьем, нельзя не знать. Людей оскорбили, людей назвали сепаратистами, их, по сути, противозаконно выбросили из страны и их же подставили под удар. Первая кровь пролилась тогда, почти сразу же после появления совместно обличающих "приднестровский сепаратизм" Снегура и Горбачёва на телеэкране.

И это ведь было в какой-то мере осознано в Москве, но вяло и слишком поздно. Потому что Указ президента (еще президента Советского Союза Горбачева) от 22 декабря 1990 года – т. е. спустя полтора года после принятия Закона о языке, который уже возымел в республике немало необратимых последствий, и через полгода после этого расстрела, когда возврата к прежней ситуации быть уже не могло, – объявил не имеющим юридической силы постановление Верховного Совета по "Пакту Молотова–Риббентропа" в части, объявляющей незаконным создание МССР.

Так когда же Горбачев считал, что это имело законную силу? Кстати, если оно имело законную силу, то приднестровцы никак не могли быть сепаратистами, потому что республики, от которой они отделялись, уже не было. Если же он и полгода назад понимал его незаконность, то об этом и нужно было объявить, на высшем государственном уровне, полгода назад. Разумеется, никем в Кишинёве запоздалый Указ не был принят всерьёз, а Москва, судя по всему, и не наставала на этом. И позже даже не приняла во внимание тот факт, что РМ сорвала проведение на своей территории общесоюзного референдума 17 марта 1991 года. В Приднестровье же он состоялся, и подавляющее большинство населения (97% из 80% процентов проголосовавших) выступило за сохранение единого государства, какие бы новые формы оно ни приняло.

На каждом этапе нашего общего пути к распаду великой страны ПМР последовательно обращалось к Москве с просьбой об участии Приднестровской Молдавской Республики в подготовке подписания нового Союзного договора, об участии Приднестровья в подготовке и подписании Договора о создании Союза Суверенных Государств. Было обращение к 5-му внеочередному съезду депутатов еще Верховного Совета СССР с просьбой о поддержке. Все они были грубо отвергнуты, и дальше произошло то, что произошло, – 8 декабря, исчезновение СССР с политической карты мира, после которого Приднестровье, Приднестровская Молдавская Республика, осталось один на один с Молдовой. Получившей при разделе (как это везде было, такая же ситуация была на Кавказе с Абхазией) имущество Советской Армии, большое количество тяжёлой техники и боеприпасов к ней, не говоря уже о стрелковом оружии. Догадаться о приближении большой войны, а стало быть, и попытаться предотвратить её, в этой ситуации не составляло большого труда. К сожалению, этим не только никто не озаботился, даже напротив – своим поспешным признанием раздираемой внутренним конфликтом РМ в её упразднённых ею самой границах и Москва, и Запад только приблизили попытку Кишинёва разрешить "приднестровский вопрос" силой.

Искушение было велико. Ведь ПМР тогда только начинала создаваться, строя государство с нуля (напомню, там не было даже автономной области), соответственно, с нуля создавались собственные силовые структуры, которые ещё нужно было вооружить. Потому что, как и другие "непризнанные" на постсоветском пространстве, Приднестровье при разделе имущества СА не получило ничего. Казалось – лёгкая добыча! И если бы не многовековая привычка к самоорганизации, к устроению своими руками своей общественной жизни, то трудно представить, как бы повернулось дело. Но Приднестровье выстояло, выдержало даже жестокую попытку кишинёвского блицкрига в июне 1992 года (о Бендерах знают – по крайней мере, здесь, в зале, – но это был пик войны, реально же она началась несколькими месяцами раньше), попытку, откровенно и не только на пропагандистском уровне поддержанную Румынией.

Кстати, я согласна с Игорем Николаевичем Смирновым, который в книге "Жить на своей земле" пишет, что принято говорить о конфликте, но это не совсем точно. Потому что со стороны Приднестровской Молдавской Республики не было ни одного акта агрессии. А то, что произошло в Бендерах, – это была настоящая, грубая агрессия, с применением тяжёлых вооружений и авиации и преднамеренным разрушением огромной части городской инфраструктуры.

И если агрессор вынужден был отступить, то только потому, что действительно народ встал на защиту своей земли и своего неотъемлемого права жить на ней. Жить не только в самом буквальном смысле этого слова, но жить именно в своей собственной культурно-исторической среде и свободно говорить на своём языке. А в Приднестровье, напоминаю, все три основных языка (русский, молдавский на кириллической графике и украинский) имеют абсолютно равный статус и являются государственными. И народ готов был стоять до конца, что понималось и начавшими прибывать в Приднестровье добровольцами из России, Украины и Белоруссии. А поскольку блицкриг, благодаря жертвенной отваге приднестровских гвардейцев и первыми откликнувшихся на призывы о помощи казаков, оказался сорван, явно возникала опасность, в случае неопределённо длительного продолжения войны, втягивания в неё сопредельных стран. И вот только на этом этапе Россия сделала то, о чём давно умоляли её приднестровцы: ввела свои войска, вставшие разделительным валом между враждующими сторонами. Так были заложены основы длящейся по сей день миротворческой операции, о которой сегодня здесь было сказано немало добрых слов, так появился тот миротворческий контингент, вывода которого сегодня настоятельно требуют Кишинёв, Бухарест, Берлин и Вашингтон. К слову сказать, не думаю, что только меня, памятуя о Великой Отечественной войне, задевают такие уж слишком активные попытки Румынии и Германии решать судьбу Приднестровья.

Как поведёт себя Россия в этой ситуации? Ведь она немало уже уступила Молдове, в ущерб своей собственной репутации гаранта и посредника допустив безнаказанное нарушение Кишинёвом соглашений, совместно подписанных главами РФ и РМ. Всякий раз такие дискредитирующие уступки сужали для неё поле возможных дальнейших действий, и сегодня у неё нет ни времени для продолжения тактики "качелей", ни большого набора вариантов для выбора. Многое уже упущено безвозвратно.

Но Россия ещё может сделать то, что могла бы, а, на мой взгляд, и должна бы была сделать много раньше, притом в гораздо более благоприятной для неё ситуации и не под таким жёстким давлением. То есть – признать Приднестровскую Молдавскую Республику, для чего, как я уже говорила, существуют безупречные правовые основания. К тому же среди всех четырёх так называемых "самопровозглашённых" государств, возникших на постсоветском пространстве, случай Приднестровья самый неотягощённый: здесь нет ни проблемы оккупированных территорий, ни сотен тысяч беженцев. Его проблема из тех, для разрешения которых действительно требуется только добрая и твёрдая воля. Если же Россия не найдёт её в себе, то она неизбежно потеряет Приднестровье. На западном рубеже, где она уже понесла после распада Союза самые тяжкие потери, эта новая утрата может возыметь последствия, далеко превосходящие размеры республики: так велико исторически уже не раз явленное и геостратегическое, и геокультурное (позволю себе ввести этот термин) значение этой территории. Совершиться же такая утрата может в формах самых различных и, скорее всего, атипичных, о которых гадать здесь и сейчас не имеет смысла. Бесспорно одно: сохранить своё присутствие на Днестре без Приднестровья, без той опоры в его народе, которую она, несмотря на тяжкие испытания последних 20 лет, всё ещё имеет здесь, Россия не сможет.

Что же до Молдовы, вопрос о которой затрагивал здесь Игорь Петрович, то, я думаю, при сколько-нибудь реалистическом взгляде на ситуацию нельзя не понимать, что свои отношения с ней Москва должна учиться строить, исходя из необратимости совершившегося и не превращая народ Приднестровья в своего рода разменную монету на политическом рынке. За 20 лет там выросло новое поколение, там произошла смена языка и, в значительной степени, идентичности. А то население, на которое она в своё время могла действительно опереться  именно в Молдове, Россия сама оттолкнула от себя, закрыв глаза на процесс интенсивной румынизации всех сторон жизни и не поддержав тех, кто дорожил своей молдавской культурно-исторической личностью. Немалую роль сыграло как раз и отсутствие активной поддержки Приднестровья со стороны Москвы. Я ведь не только во время войны была с Приднестровьем, я хорошо помню и ту социально-экономическую ситуацию, которая была там после войны. Так вот, в Молдове она была гораздо хуже, покуда ЕС более-менее не взял ее на буксир. В Приднестровье же была достаточно крепкая экономика, и оно тогда умудрялось держаться. Сильно пошатнула её блокада, для отмены которой Россия, как гарант, увы, не сделала ничего. Но до неё ситуация была лучше, ехали с правого берега работать сюда. Если бы Москва повела себя так, как традиционно она себя вела (а она поддерживала своих союзников, тех, кто на нее ориентирован), то, конечно, это произвело бы впечатление и на народ Молдовы. Но, как говорится, эта вода уже утекла, и момент упущен.

Но он не упущен для того, чтобы всё-таки не допустить потери Приднестровья. Мы не можем оттолкнуть этих людей, которые никогда за всю свою историю не отрекались от нашего общего большого государства: предательство ударит по нам бумерангом. А потому следует, наконец, произнести слово "признание", хотя бы обозначив – как то уже делают некоторые западные политики в отношении Нагорного Карабаха – саму возможность и такого решения неразрешимой приднестровской проблемы. Безусловно, на это может уйти несколько лет, но необходимо уже сейчас начать процесс подготовки к признанию.

Спасибо.

 

С.Кургинян: Благодарю Вас, Ксения Григорьевна.

Я хотел бы коротко остановиться на некоторых моментах, которые впервые позволяют на что-то надеяться – при том, что ситуация крайне мрачная. Я просто напомню факты.

Летом 2010 года не кто-нибудь, а канцлер ФРГ Ангела Меркель предложила России вывести из Приднестровья свои войска – в обмен на германскую поддержку предложенного Россией Договора о европейской безопасности. То есть начался крупный политической торг. Заметьте, что Германия – мощнейшая страна Европы – вдруг обращает внимание на Приднестровье. Это мы, Россия, никак не можем обратить должного внимания, а Германия обращает.

По существу, Ангела Меркель говорит: выведите войска из Приднестровья, а мы будем лоббировать ваш Договор. И к этому шли давно. И все злосчастья Приднестровья на нашем политическом рынке связаны были, в частности, с тем, что в 2010 году Меркель это сказала публично, а перед этим она это говорила несколько лет непублично. Они устойчиво хотели эту маленькую крошку земли или, как говорят, этот маленький элементик русского мира выдернуть любой ценой. И аж предлагали за это поддержать наш вариант Договора о европейской безопасности.

В середине октября 2010 года немецкий политолог Александр Рар, много работающий с Россией, заявляет о том, что сейчас все будет кончено, урегулирование будет окончательным, российские войска будут выведены из Приднестровья, Молдавия присоединится к Евросоюзу. Об этом якобы пойдет речь на переговорах в Довиле.

29 октября 2010 года МИД РФ опровергает слухи о выводе российских миротворцев из Приднестровья. Андрей Нестеренко, официальный представитель МИДа, говорит: "Нас искренне удивляет, что в нынешних осложнившихся условиях, в ситуации прерванного в феврале 2006 года по инициативе, кстати сказать, молдавской стороны официального переговорного процесса, в отсутствие перспективы выхода на реальные политические договоренности, России настойчиво предлагают свернуть свое участие в одной из наиболее эффективных миротворческих операций".

Дальше и.о. президента Молдовы Михай Гимпу в ноябре 2010 года начинает требовать, чтобы российские войска были убраны из Приднестровья. По словам Гимпу, российские войска остаются источником напряженности, "приднестровские сепаратисты" чувствуют негласную поддержку российских войск и т.д. Адресуется он к ДОВСЕ и стамбульскому саммиту. Гимпу предупреждает, что если Молдавия не даст согласия на пребывание российских войск, то Россия может пойти на признание Приднестровья.

11 марта 2011 года прибывший в Кишинев вице-президент США Джозеф Байден заявляет: "Будущее Приднестровья – внутри Молдавии". И Молдавии тут же выделяются деньги.

В июне 2011 года за вывод российских войск из приднестровского региона высказывается Джон Маккейн. "Российские войска остаются в Молдавии в нарушение норм международного права. США поддерживают демократические преобразования в Молдавии, курс правительства на демократические и экономические реформы, европейскую интеграцию и урегулирование приднестровского конфликта. США поддерживают также территориальную целостность Молдавии и считают, что вывод российских войск будет способствовать процессу приднестровского урегулирования", – говорит Маккейн на брифинге в Кишиневе по итогам визита в Молдавию.

И тогда же Маккейн заявляет о готовности поддержать в Конгрессе вопрос об отмене в отношении Молдавии действия поправки Джексона–Вэника, подчеркнув, что "это будет способствовать развитию двусторонних отношений и сотрудничества между двумя странами".

26 июня 2011 года посол по особым поручениям Сергей Губарев отмечает в интервью Интерфаксу, что конкретного плана приднестровского урегулирования у Москвы нет. Не знаю, говорит, что делать. Стороны должны сами все решать.

Это такое самоустранение. "А что вы предлагаете?" – "Да не знаем. Ну, что-нибудь. Ну, как-нибудь".

Я обращаю внимание, прежде всего, на то, что игра идет большая. Территория маленькая. Она давно (я крайне негодую по этому поводу) оказалась вне фокуса внимания нашей патриотический общественности. Приднестровье как-то исчезло не только из географии либералов или власти, оно почти исчезло из патриотической географии. Сколько-то времени по этому поводу шумели, пока был острый процесс, а теперь как будто бы ничего нет.

Теперь о том, что же все-таки происходит сейчас.

Когда в 2007-2009 гг. элементы ПРО расставляли по Чехии и Польше, мы, как вы помните, против этого активно выступали. У нас были специальные посвящённые этому заседания клуба "Содержательное единство". Используя телевидение, мы боролись за то, чтобы этого не случилось, давали подробные разъяснения. Проходили международные конференции по этому поводу. Выступала и власть – Путин произнес "мюнхенскую речь". И так далее. Я не буду сейчас вдаваться в подробности, насколько это было связано с особым типом ракет, которые перехватывали наши ракеты, движущиеся на Север. Но это был острый процесс. В итоге американцы ушли. Хочу сказать, что определенную роль в том, что американцы так ушли, сыграл клуб "Содержательное единство", а также его международная деятельность. Наш долгий диалог с Израилем привел в итоге к тому, что в момент прихода Обамы удалось повлиять на процесс, и польско-чешский сюжет с ПРО кончился.

Но тут же начался другой сюжет – румыно-болгарский.

Что такое ПРО в Румынии и Болгарии? Размещение там элементов ПРО приведет к следующему. Окружающая европейскую часть России система "Иджис" с ракетами-перехватчиками на кораблях плюс радары и перехватчики в Польше и Румынии – весьма эффективный вариант ПРО, способный сопровождать наши МБР с момента старта. Чтобы ее нейтрализовать, необходимо иметь свои ракеты-перехватчики на Черном море и в Калининграде, плюс систему защиты наших МБР на взлете и разгонном участке. Новые РС-24 ("Ярс"), судя по сообщениям, способны на маневрирование на активном участке, прикрыты ложными целями и активными помехами на внеатмосферном участке полета и в ходе выхода на цель, но их в РВСН пока крайне мало. И лишь к 2018 году их обещают довести до 80% боевого состава. Но американцы-то ждать нас не будут!

У нас огромное количество проблем по ПРО в связи с тем, что они сейчас начинают разворачивать в Румынии и Болгарии. Реальных проблем!

Есть проблемы, сходные с ситуацией, когда шахматные фигуры на доске расставлены определенным образом, и дальше можно не играть – игра уже проиграна. У нас сейчас в Румынии и Болгарии возникают такого рода проблемы.

3 мая 2011 года власти Румынии завершили переговоры с США о размещении на своей территории элементов ПРО на бывшей базе ВВС Девеселу недалеко от болгарской границы.

Далее состоялось заседание начальников Генштабов России и НАТО, посвященное размещению ПРО США в Румынии.

И вот здесь я вижу крайнюю мрачность ситуации – и одновременно какие-то перспективы. Они впервые замаячили. Потому что для российской власти отнестись к Приднестровью небрежно ничего не стоит, а вот отнестись к этому заседанию небрежно – невозможно. И замглавы МИД Сергей Рябков сообщает, что дальнейшее развертывание элементов ПРО оставляет за Россией право выйти из российско-американского Договора.

18 мая 2011 года президент Медведев (либеральная часть нашей элиты) заявляет в Сколково: "Мы хотели бы, чтобы развитие европейской ПРО подчинялось понятным правилам. Пригласите нас к сотрудничеству или скажите прямо о том, что ПРО выстроено против России".

Затем это все обсуждается в Довиле с Обамой. И Медведев говорит в Довиле: "После 2020 г., если мы не договоримся, начнется новая гонка вооружений. Если мы договоримся, то ситуация будет совсем другой. …Все это время говорят: это там такие страны есть нехорошие, вот от них может исходить угроза. Мы спрашиваем: какие это страны? Молчат. Мы спрашиваем: есть ли там ракеты, которые таким образом можно отсекать? Нет там таких ракет. А у кого эти ракеты есть? У нас. Значит ответ простой: тогда это против нас".

Наконец-то (лучше поздно, чем никогда) это ощущение, что ПРО США в Румынии направлено против нас, оказалось облечено в слова главой Российского государства.

Далее на переговорах с лидером Польши Д.Туском Обама заявляет о необходимости сотрудничества с Россией.

Но на очередном раунде переговоров 27 июля 2011 года Россия не получает письменных гарантий от США о том, что ПРО не направлена против России. Надо понять, что это означает.

"Куска лишь хлеба он просил,

И взор являл живую муку.

И кто-то камень положил

В его протянутую руку".

Мы их молим: "Скажите нам только, что ваша ПРО направлена не на нас! Наводите куда хотите и как хотите, но только скажите, что не на нас, умоляем!". Американцы отвечают: "Мы не можем вам этого сказать".

Что значит – вы не можете нам этого сказать? Это значит, что вы уже направляете эти противоракеты на нас!

Итак, ПРО. Это интересы влиятельных сил в США, влиятельных восточно-европейских лобби. Вот здесь говорили о Румынии. Мало кто помнит Кодряну, и потом следовавших за ним его молодцев – Виорела Трифу и Николае Малакса. А эти два человека, военные преступники, – сдиравшие, между прочим, кожу с еврейских младенцев и вешавшие их на крюк под фотосъемку, – сразу после Второй мировой войны оказались ближайшими советниками американских президентов. Ближайшими. Никсона, например. Есть какая-то специальная роль румынской церкви и роль этих румынских групп в пределах американской элиты. Это мало кто обсуждает.

Итак, письменных подтверждений того, что ПРО не направлено против нас, мы не получили. Понятно, что влиятельные лоббисты хотят затащить в Румынию элементы ПРО. А дальше возникает румыно-молдавский аспект. Бэсеску в интервью "Свободной Румынии" заявляет, что Молдавия после вступления в ЕС будет объединяться с Румынией. Действительно, почему нет?

Когда это произойдет? Как в любой большой семье, процесс объединения зависит от желания людей по обе стороны Днестра. Почему бы нет? Дальше – активизируется выдача в Молдавии румынских паспортов, о которой мы уже говорили. Тут же пугается Украина: мы хотим территориальной целостности республики Молдова, но чтобы там никакой Румынии, потому что иначе начнут трещать наши нынешние границы! Пугается и Венгрия, потому что это вопрос Трансильвании и Транснистрии – и всех других оккупированных некогда регионов. Под угрозой могут оказаться и эти границы.

И, наконец, 22 июня 2011 года Бэсеску заявляет в эфире румынского телеканала B1TV, что будь он в 1941 г. на месте Антонеску, он тоже приказал бы своим солдатам "перейти Прут для участия в агрессии гитлеровской Германии против СССР".

Я не помню за последние 60 лет подобных заявлений! Не помню, чтобы кто-нибудь сказал: "Будь я на месте Антонеску, я бы тоже перешел Прут на стороне Гитлера".

Ну, МИД России заявил, что это недопустимо… Ну, Воронин заявил, что это недопустимо… Но такая реакция – полная ерунда по отношению к масштабу заявления Бэсеску! И, опять-таки, мы проигрываем, потому что мы могли бы вызвать более мощную международную реакцию, но в это надо было вложиться. А мы это зеваем.

Теперь возникает система из прорумынских сил, которые хотели бы затянуть Молдавию в Румынию, и умеренных молдавских сил, которые не хотели бы такого затягивания. Поскольку Украина заинтересована в умеренных силах в Молдавии, и у нас также идет игра с этими умеренными, то, во-первых, умереннее силы в Молдавии пугают силами крайними и, во-вторых, понимают, что за лояльность умеренных к Украине и России им должны пообещать какой-то приз…

После войны по соседству с моей мамой в коммунальной квартире жили барышня и только что вернувшийся с фронта солдат. Солдат все время крутил патефон, и мама, которая писала диссертацию, страдала от невозможности готовиться к кандидатским экзаменам. А потом солдат бросил барышню, и когда он от нее уходил, то мать этой барышни кричала ему вслед: "Патефон ты должен ей оставить за ее поруганную честь!"

Смысл в том, что "за поруганную честь" тем, кто не хочет в Румынию, надо отдать Приднестровье. Именно умеренным молдавским силам, которые говорят: "Мы не хотим в Румынию. Но вы нам дайте аргументы, вы решите вопрос с Приднестровьем, тогда мы отобьемся от румынизаторов".

И здесь вопрос встает ребром. А так ли надо отбиваться от румынизаторов? Это ключевой, практический вопрос политики. Потому что именно эти умеренные элементы сразу же лишают Приднестровье украинской поддержки. Потому что те тогда тоже говорят: "Да, да, ребята, пусть все останется, как есть. Ну, а о Приднестровье мы как-нибудь договоримся…" Но и в России значительная часть политических элит ведет себя точно так же. Соответственно, если Гимпу сменит Лупу – еще большой вопрос, такое ли это счастье…

В 2011 году группа румынских европарламентариев от Демократического союза венгров Румынии во главе с вице-председателем Европарламента (и по совместительству лидером трансильванских венгров) Ласло Токешем открыла в Брюсселе представительство не признанного Румынией Секуйского края, населенного мадьярами. И это тоже наша карта в игре.

Умеем ли мы использовать те международные карты, которые есть? Мы все время говорим, что у нас карт нет. Извините, карт много! Желания нет.

Умеренное крыло правящей молдавской коалиции понимает, что победа унионистов – это их конец. И тут тоже есть о чем разговаривать. Украина, к которой отошла часть Бессарабии и Буковины, принадлежавших до 1940 года Румынии, тоже безумно боится этой румынизации, потому что Румыния тут же поставит вопрос о ее территории. У Украины два рычага воздействия: первый – Приднестровье, второй – любые антиунионистские силы.

Соответственно, возникает очень многомерная игра.

Интересы Соединенных Штатов в Румынии…

Потакание румынским капризам…

Румыния хочет получать Молдавию вместе с Приднестровьем...

Унионисты в Молдавии, естественно, хотят уйти в Румынию вместе с Приднестровьем…

Антиунионисты должны что-то противопоставить унионистам. Они говорят: "Давайте поставим вопрос по Приднестровью!"…

И, наконец, Киев...

Что в этих условиях может стать шансом? Если мы все-таки сумеем доказать, что запахло порохом, и что район ПРО в Румынии – это смертельная головная боль, что нам там ставят мат... Наш шанс – радикализация международного конфликта. В условиях большего нагрева международного конфликта мы можем попытаться – но это безумно трудный процесс, – используя все карты, все-таки довести дело до признания Приднестровья.

Только в условиях, когда обострение неминуемо, каждый шаг в этом обострении, если правильно понимать международную политику, является одновременно шагом к признанию. Офисы "Газпрома" обыскивают в Европе – еще одно обострение. А западные реакции на недавний съезд "Единой России"? Огромное обострение!

Вот все эти обострения нужно инвентаризировать, интерпретировать и предъявлять как очередные возможности всего, что связано с Приднестровьем.

Я полностью поддерживаю высказывание о том, что Россия никогда не боролась всерьез за СНГ. И считаю, что стремление в Евросоюз как российский выбор – будет рано или поздно отброшено, потому что Евросоюзу это просто не нужно. Евросоюз уже говорит, что даже Украина для него – избыточная головная боль. Мы могли бы за что-то побороться, если бы действительно боролись не за коммерческие интересы, а за стратегические. И не путали одно с другим.

Но есть еще одно действующее лицо, которое никак нельзя скидывать со счетов, – это народ Приднестровья. Я знаю точно, что никогда после случившегося этот народ с Молдавией не воссоединится. Это необратимо. Пусть американцы, НАТО, кто угодно, делают, что хотят, – если народ силен, он с Молдавией уже не воссоединится.

Поэтому главная дипломатическая "фишка", по отношению к которой надо применить чрезвычайное усилие: нигде, ни на каких переговорах не может быть схемы, при которой пострадавшая сторона не является участником переговоров. Переговоры не могут вестись без пострадавшей стороны. Равноправный участник переговоров, безусловно, это само Приднестровье. Без его решения не будет ничего – до тех пор, пока есть единство народа. До тех пор, пока есть армия, силовые структуры. До тех пор, пока народ не устал. До тех пор, пока есть лидеры.

А значит, все это и будут пытаться демонтировать в первую очередь. На месте национальной консолидации будут пытаться построить распрю, максимально ослабить единство народа, который готов отстаивать свой суверенитет, свою независимость, дискредитировать все это, поселить в народе психологический слом.

Позвольте мне от имени нашего клуба пожелать народу Приднестровья и его представителям стойкости в этой борьбе и твердо заявить, что мы на их стороне. Мы им благодарны за то, что они пришли к нам в гости, и готовы всегда и во всем последовательно их поддерживать.

Спасибо.