"Вести", 13 июня 2002

Цена вопроса

Столкновение евразийского и антиевразийского проектов как истинное определение основной геополитической коллизии в современном мире * Судьбы России, США и Израиля в миропроектной перспективе

Сергей Кургинян

Даже обыкновенная конкуренция крупных бизнес-структур – это борьба проектов. Структуры создают и реализуют проекты, стремясь к победе на рынке. Каждый проект обладает своим системным устройством, предполагающим наличие у него ядра и периферии, подчиненных единому вектору.

Конкуренция предполагает, что проект способен скрывать себя от конкурентов, то есть – имитировать реальные действия в ложном направлении, развивая тем временем решающую активность на избранном для прорыва участке. В этом смысле даже коммерческий проект иногда обладает теми же характеристиками, что и замысел полководца.

Конкуренты следят за действиями друг друга, пытаясь раскрыть существо враждебных проектов, чтобы лучше им противодействовать. Соответственно, в проектном обеспечении даже на этом уровне уже действуют "машины" разведки и контрразведки. Каждый, кто работает на корпоративном рынке, знает, что это так.

Если добавить к этому закон концентрации капитала, придающий структурам новое качество и делающий их сверхкрупными, то весомость проектного начала еще более возрастает. При подобном переходе в проектную конкуренцию оказываются вовлечены кланы спецслужб, бюрократические системы, транснациональные институты. Возникает сложная система взаимных переходов между проектами сверхкрупного бизнеса и проектами бюрократическими, административными, государственными. Это и есть олигархизация, государственный капитализм – реальность нашего времени.

Проектность пронизывает все этажи современного общества. Крупные историко-культурные образования ("цивилизации"), сверхдержавы, даже просто очень большие страны с решающей ролью на мировой арене – все они имеют свои проекты. Имеют их (хранят, несут сквозь историю) и крупные элитные структуры ("семьи"). Об этом много написано – и не только фантазирующими конспирологами, но и самими элитными лидерами. Можно спорить о роли данного фактора, но игнорировать его невозможно.

Проекты возникают, развиваются, гибнут и возрождаются. Мир – это конкуренция (как, впрочем, и кооперация) разноформатных проектов. Мир – это миропроектная конкуренция. В каждый момент времени позиции тех или других стран, их шансы на процветание и выживание определяются соотношением миропроектных потенциалов.

Проектная аналитика, то есть рефлексия на миропроектную конкуренцию, и проектное моделирование имеют решающее значение для практики, определяют стратегию поведения в меняющемся мире. Проектная аналитика – это герменевтика проектов. Это дешифровка проектов по их следам, по посылаемым ими (часто ложным) сигналам.

Антитеррористическая коалиция

– или конфликт цивилизаций?

Чем является процесс, запущенный событиями 11 сентября? Или, еще точнее, запущенный американским ответом на события 11 сентября? Чем является, то есть - к какой миропроектной конкуренции адресует?

Мы ощущаем, что процесс этот по своему масштабу не может быть адекватно описан как борьба с терроризмом. Термин "антитеррористическая коалиция" – всего лишь семантическое прикрытие чего-то гораздо большего. Но – чего именно?

Несоответствие имени и процесса может быть обусловлено в данном случае политкорректностью (то есть неподлинностью) используемого имени. Но дань политкорректности можно спокойно отдавать только тогда, когда, зная подлинное имя, произносишь имя неподлинное. А подлинное имя – это имя проекта. Нельзя действовать, не зная подлинного имени. Нельзя действовать, не отдавая себе отчета в том, какова миропроектная среда, в которой наши действия развернутся. Ведь какова среда – таковы будут и результаты.

Наблюдая процессы из России (а Россия сейчас – это очень удобная точка для наблюдения), мы остро ощущаем: отсутствие адекватного имени может обернуться огромной опасностью для Израиля и России. Это отсутствие и для США чревато огромными рисками. А все опасности и риски в совокупности, да еще в условиях неполноты политической рефлексии в отношении происходящего, в состоянии породить глобальную катастрофу. Отсюда наше особое внимание к миропроектной природе происходящего. Отсюда наша особая активность в поиске настоящих имен.

Казалось бы, имеется некое готовое имя, которое гораздо лучше, нежели "антитеррористическая коалиция", отражает природу происходящего. Это имя - "война цивилизаций" (если мягче, то "конфликт цивилизаций"), и оно диктует нам совсем другое понимание процесса. Оно как бы говорит нам:

"Не идите по ложному следу. Не погружайтесь в изучение природы терроризма и методов борьбы с ним. Не сетуйте на то, что терроризм и все с ним связанное обсуждается поверхностно, бегло, неадекватно. Терроризм, антитерроризм и все остальное – это семантическое прикрытие подлинных проектных оснований, а семантическое прикрытие – по определению ложно. В данном случае – это вынужденная ложь, потому что правду еще невозможно сказать открыто. А состоит наша правда в том, что мы имеем дело с антиисламской, а не антитеррористической коалицией.

Президент Буш уже намекнул на это, говоря о крестовом походе. Идет столкновение двух проектов – исламского и западного. Враг западного проекта – не какие-то террористы, а целая цивилизация. Да, целая – потому что ее радикальная компонента в принципе не может быть отделена от общецивилизационного вектора.

Экстремизм в данном случае не извращает, а выражает сущность целой цивилизации. Она объявила 11 сентября войну другой цивилизации, а терроризм – только средство ведения войны, не более. Хотите воевать – становитесь в строй. Не хотите – вступайте в сговор с врагом, переходите на его сторону. Ищите компромиссы, которых нет. Делайте свой выбор – однажды и на долгие годы".

Что ответить имени, которое так остро апеллирует к самоопределению? Здесь нельзя маневрировать, ловчить, лукаво усложнять картину, искать полутона и смягчения. Здесь можно только еще более заострять вопрос. Еще принципиальнее обрисовывать контуры новых глобальных противостояний. И такая альтернативная позиция в вопросе об имени не может быть оторвана от позиции личной – политической, экзистенциальной, нравственной.

Я начну с определения этой позиции. Остро сострадая жертвам 11 сентября, я, тем не менее, как политический интеллектуал, как человек и как гражданин своей страны испытал глубокое облегчение оттого, что США были вынуждены прекратить в результате обрушившейся на них трагедии двусмысленное заигрывание с исламом как с "дьяволом для грязной работы". США вели такое заигрывание - с талибами и с тем же Бин-Ладеном, в Косово и в Боснии, в Алжире и на Ближнем Востоке. Повсюду. Это считалось признаком высшего класса политической игры. Выражением политического прагматизма, который всегда и всюду соседствует с цинизмом. И все это сокрушительно провалилось.

Сейчас не время выставлять американцам счета. Разорвав эти порочные связи, президент Буш принял важнейшее историческое решение, а президент Путин, сразу же поддержав его, сделал выбор, фактически не знающий себе равных в истории XX века. Все это объективно так, но одной "объективности" - мало. Тут нужна еще и субъективность, то есть феномен личного волевого выбора.

Почему? Потому что существуют – и будут усиливаться – альтернативные интерпретации происходящего. Интерпретации, согласно которым американцы ведут двусмысленную игру, а Путин сдает им принципиальные российские интересы.

Происходящее действительно непросто. Совсем непросто для России видеть американские войска в зонах своего традиционного влияния. Совсем непрост для России вопрос о НАТО. И отнюдь не одно уж умиление в политической элите России вызывает предложенный президентом Бушем перед встречей в Москве и развитый на московской встрече образ бойкого цыпленка Пути-Пут, сумевшего попасть в орлиное гнездо и ужиться с орлами…

И все же - если американцы воюют с исламом, то это меняет многое. Потому что тогда с одной стороны находится вся эта исправимая и терпимая неадекватность, а с другой – конечная ставка ислама на истребление "неверных". Чем бы ни прикрывалась такая ставка – рассуждениями о межконфессиональном диалоге, предложением вместе дружить против американцев и пр., – это всего лишь прикрытие. Суть же в том, чтобы вырезать чужое под корень, а чужое в данном случае – мы. Наша цивилизация. Наш проект.

Все это совершенно ясно даже в контексте одной лишь войны в Чечне. И все это тем более ясно, когда начинаешь всматриваться в процесс исламизации Поволжья. Там ты отчетливо видишь, что никто не собирается действовать на языке компромиссов. Что компромисс – это только способ вовлечения "неверного" в некий водоворот двусмысленностей и ошибок, в конце которого – порабощение и смерть.

С этих позиций имя "конфликт цивилизаций" начинает восприниматься по-другому. И есть весьма серьезные политические мотивы для того, чтобы принять это имя окончательно и бесповоротно. Но – мы вынуждены от этого имени отказаться.

Нет, не оглядка на колоссальные риски крупномасштабных конфликтов и не иллюзии по поводу мирного сосуществования там, где никто о мире всерьез не помышляет, - нет, не это заставляет нас от него отказаться. Вынуждает – ощущение того, что в этом имени все же нет последней и окончательной подлинности. В отличие от "антитеррористической коалиции", оно кое-что отражает, но отражает не все и не до конца адекватно. И, остро понимая цену ошибки во всем, что касается выбора имени, мы вынуждены продолжить свой поиск.

Третье имя

…Итак, мы отрицаем и имя "антитеррористическая коалиция", и имя "конфликт цивилизаций". Первое – всего лишь дань политкорректности, второе – отражает важные черты реальности, но не дает полноты картины и не определяет основной стратегический вызов. Третье имя, которое мы предлагаем – евразийство, конфликт евразийского и антиевразийского проектов. Таков, на наш взгляд, реальный масштаб происходящего.

Но что такое – евразийский, а значит и антиевразийский проект? Что такое евразийство сегодня – не как историческая проблема, а как реальность большой политики? С чего здесь надо начать для того, чтобы ухватить то главное, что породит адекватную рефлексию на миропроектную конкуренцию?

Есть евразийство – просто как география. Есть – как либеральная надежда заменить коммунистический проект чем-то другим, сохранив при этом советскую территорию. Именно такую надежду лелеял академик Сахаров, предлагая заменить название СССР названием СШСЕ (Соединенные Штаты Северной Евразии). Совсем не лишенная ценности, хотя и утопическая идея.

Есть и другой вариант, понимающий под евразийством попытку соединить славян и тюрок, создав этнический сплав, который будет способен держать под контролем Северную Евразию. Такова идея философа и историка Льва Гумилева, поддержанная достаточно многими (в первую очередь – конечно же, тюрками). В том же ряду – проект президента Казахсатана Нурсултана Назарбаева и другие проекты сходного типа. Корни данной идеи уходят в антибольшевистское движение 20-х годов, в которое, в свою очередь, внедрилось ГПУ. В этом противоречивом котле интеллигентских верований и спецслужбистских провокаций вываривались идеи Трубецкого, Карсавина, Савицкого и других. Весомость тюркского начала была у них значительно меньше, чем у Гумилева и Назарбаева, но в общем-то речь идет об одном и том же.

Но и этим картина не исчерпывается. Гитлер и, особенно, Гиммлер, элита СС мыслили свое собственное евразийство после победы во Второй мировой войне. Данное направление во многом опиралось на идеи немецкого теоретика Гаусгофера и его ученика Гесса. После войны неофашизм взял эту (не основную) идею Гитлера и превратил ее в основную. Ее главным апологетом стал Жак Тириар, а в России, где после распада СССР возник невероятный спрос на любые формы восстановления единства советского пространства, именно этот эсэсовский проект евразийства был предъявлен обществу молодым теоретиком Александром Дугиным.

Работая вместе с неонацистами Европы (и в прямом, далеко не вегетарианском контакте с господином Тириаром и его последователями), Дугин сумел придать данному проекту привлекательность в определенных сегментах элиты. Прежде всего, в элите исламской, но вовсе не только. К его идеям потянулись многие дезориентированные военные, и постепенно дугинское евразийство стало утрачивать признаки маргинальности.

В данной модификации евразийства самое главное – последовательный оккультный гитлеризм. Он же – последовательный гностицизм. Целями данного проекта является уже не соединение территории и даже не те или иные модели господства. Целью объявляется (вслед за учителями Дугина Мигелем Серрано и Савитри Дэви) война с Творением как с преступлением. И с еврейским Богом и его народом – как с преступной бандой, подлежащей уничтожению…

Следующая модификация евразийства – уже откровенно исламская. Если Дугин еще заигрывает с православием, старообрядчеством, извращенной русской идеей, то его соратник по неофашизму Гейдар Джемаль говорит только о всемирной исламской революции, об абсолютном лидерстве ислама в евразийстве. Практик, опирающийся на идеи Джемаля, депутат Государственной думы и лидер депутатской группы "Евразия" Абдул Вахид Ниязов (в прошлом – Вадим Медведев) просто использует евразийство для создания исламской партии. Сформировать исламскую партию, как таковую, ему не дает российская конституция, и он выбирает иное, предельно близкое название: Евразийская партия России.

На конференциях двух евразийских партий – Ниязова-Джемаля и Дугина – присутствует цвет муфтията России, представители ислама из стран СНГ и дальнего зарубежья. Это высокостатусные фигуры, и вслед за ними туда же подтягиваются другие конфессии. Еврейское участие в подобных мероприятиях придает им, и особенно дугинскому, статус легитимности и респектабельности. Попытки дать всему этому отпор (в том числе, и предпринятые израильским публицистом Довом Конторером), вызывают бешенное озлобление и далеко не бессмысленное противодействие. Данная сила нацелилась на победу и имеет к этому определенные основания.

Помимо подобных, в основном российских, проектов, можно говорить и о других модификациях евразийства. Европейские фигуры самого разного ранга начинают выдвигать собственные проекты аналогичной направленности, и на эту канву накладываются все рассуждения о Европе от Атлантики до Урала или Евразии от Дублина до Владивостока. Этим процессом охвачены значительные сегменты европейской элиты (Жак Аттали, финансовый клан наследников Джеймса Голдсмита), причем особенную активность здесь проявляют европейцы, перешедшие в ислам. К евразийству подобного рода приковано внимание Чечни и прошедших там всестороннюю подготовку исламских радикалов, равно как и представителей исламской диаспоры народов Северного Кавказа и Поволжья, Азербайджана и Средней Азии. Поддержка данной проектности явно усиливается в последнее время.

И все же – по крайней мере, в первом приближении – я предлагаю упростить формулу реального, политически значимого евразийства. В сухом остатке сегодняшней большой политики евразийство – это просто союз Европы и ислама.

Это может быть союз Эр-Рияда и Лондона. Или – Эр-Рияда, Исламабада и Лондона. Это может быть союз Парижа и Тегерана. Берлина и Тегерана. Или – давний контур союза Берлин – Багдад. Здесь же может быть упомянут Стамбул.

Вариантов - великое множество, но все они постепенно сливаются в одно целое. Проводниками этих связок могут быть крупные нефтяные компании, кланы оружейников и спецслужб, кланы наркобаронов. В любом случае, это очень мощные связки. И если представить себе каждую связку как веревку, то эти веревки все больше переплетаются.

Мне понятно и близко желание президента Буша выступить в качестве лидера единой американо-европейской христианской цивилизации, но это желание уже невыполнимо. Мир гудит от исламского возгласа: "Европа с нами, а мы с Европой!". И это не пустые слова, а фиксация некоей стремительно вызревающей международной реальности, определяемой нами как евразийская проектность.

Проект "Евразия" - против кого?

Итак, союз ислама и Европы. Против кого и ради чего? Любой союз предполагает противника и цели. Что имеет место в данном случае? И стоит ли что-нибудь реальное за подобными построениями?

Рис. 1 Евразийство как феномен реальной политики

Ни для кого не секрет, что интенсивность антисемитских и конкретно антиизраильских выступлений в Европе стремительно нарастает после 11 сентября. При том, что истоки этого роста (и это тоже весьма существенно) лежат в событиях и коллизиях не 2001, а 2000 года. Ни для кого не секрет также, что совершенно такое же нарастание происходит в исламском мире. Два одинаковых процесса в Европе и исламском мире. И здесь, и там невозможное вчера становится допустимым сегодня. И здесь, и там речь идет не об экстремистских государствах и политиках, а о той респектабельности, которая еще вчера не могла себе даже представить ничего подобного.

Не Саддам Хусейн и не иранские муллы (что было естественно и ранее), а наследник королевского престола в Саудовской Аравии принц Абдулла заявил незадолго до событий 11 сентября, что "пока США поддерживают такое сатанинское государство, как Израиль, ноги моей там не будет". Приехав, тем не менее, в США после 11 сентября и ведя себя там столь вызывающе, что без особой реакции Джулиани можно было бы сказать, что американцы "утерлись", принц Абдулла не меняет своей позиции в отношении Израиля.

Израильтянам, полагаю, известно, что наследник британского престола принц Чарльз не скрывает глубины своих симпатий к принцу Абдулле. Исламская карта в британской политике приобрела за последний год совсем уж новое качество. Впрочем, континентальная Европа - не отстает.

Иногда начинает казаться, что это приступ настоящего суицида, однако при внимательном рассмотрении видишь иное. Антиизраильская и антисемитская конвергенция Европы и ислама – это уже фактически свершившийся факт. Имея при других параметрах во многом противостоящие позиции на поле глобальных политических игр, Европа и ислам при такой конвергенции начинают буквально сращиваться на всех уровнях – в политике, экономике, идеологии и так далее.

Рис. 2 Исламо-европейская конвергенция: сближение на антисемитском поле как фактор евразийского сращивания

Здесь следует обратить внимание на два обстоятельства. Первое: ни Европа, ни умеренный (а на деле, самый солидный и мощный) ислам не бросают прямого вызова США. Вся энергия сосредоточена на другой, отвлекающей цели: на Израиле и его "расистской политике в отношении палестинского народа". Второе: накал страстей в этом направлении обладает почти гипнотической способностью снимать противоречия, которые в отсутствие такого накала помешали бы исламо-европейскому синтезу.

Чего же хотят игроки, играющие на этом поле? Начнем с так называемого умеренного ислама. Прежде всего, надо установить, что никакого умеренного ислама в природе не существует. Существует нечто иное: по-настоящему элитный ислам (он же ислам по-настоящему радикальный) - ислам Залива, ислам Пакистана и пр., - который стремится к одному. Уже находясь в предбаннике мирового клуба принятия решений, этот ислам - по крайней мере, в качестве первого хода - хочет перейти в комнату, где принимаются основные решения. Вот и все. На языке коммунистов в СССР было бы сказано, что элитный ислам уже находится в Секретариате мирового ЦК и стремится в Политбюро.

Для реализации этой цели (цели, конечно же, не окончательной, но очень важной, почти решающей) используется следующая стратегия. Ислам как бы делится на добрый и злой, умеренный и радикальный. Радикальный ставит ультиматумы и совершает теракты. Добрый говорит: "Да, совсем с ума сошел наш злой брат! Хотите, мы исправим дело? Но надо же и вам идти на уступки!".

Рис. 3 Игра ислама на поле большой политики

Подобная игра хорошо знакома по пособиям, предлагающим определенные приемы для решения бизнес-задач. Или – по ведению следствия. Или – по ведению политических переговоров. Всегда имеется "покладистый переговорщик" (он же – "добрый адвокат" или "добрый следователь"), с помощью которого надобно уговорить и умилостивить "злого", неуступчивого партнера (эта схема была со значительным успехом использована против Израиля в виде политической "вилки" Арафат и ХАМАС – прим. редакции).

Такова ситуация с исламом, но чего хочет сейчас большая Европа? Она хочет политической победы над США, достигаемой с помощью экономической войны. Настоящей войны с США Европа, конечно, ни в коем случае не желает. Но это не значит, что она любит Америку или считает возможным достижение с ней какого-то паритета.

Европа хочет укрепить евро, подперев его нефтью и другими сырьевыми ресурсами. После этого она предполагает вернуть США обесцененную долларовую массу и тем самым спровоцировать крах американских финансов, а значит – американской политики, американского государства, американской мировой мощи. И никакие тормоза здесь, скорее всего, не сработают.

Но когда у Европы появится такая возможность? Не научная фантастика, а живая политическая история говорит нам, когда она появляется: в тот самый момент, когда возникает и реализуется ось Берлин-Багдад – или иной аналог подобного симбиоза.

Европа и ислам знают историю противостояния, но они знают и историю сращивания. Историю попыток завоевания Европы исламом изнутри – причем не без посылов к этому со стороны самой Европы. Президент Буш, смело используя крестовый поход как политическую метафору, мог бы, наряду со сказками разного рода, ознакомиться также и с историческими версиями давнего сговора между тамплиерами и ассасинами.

А при отсутствии склонности к тайнам истории можно рассматривать систему игр в богатых нефтью регионах исламского мира. Вся эта система имеет одну конечную цель: укрепить себя нефтяными ресурсами и убить чужую мощь симбиозом своей промышленности и чужих ресурсов. Не было бы такого замаха в проекте Берлин-Багдад, не было бы и Первой мировой войны. Да и во Второй мировой войне Гитлер фактически решал все ту же задачу.

Постараемся теперь взглянуть с этих позиций на то, что Збигнев Бжезинский называет "великой шахматной доской", то есть на позиции главных геополитических и геоэкономических игроков в современном мире. Однако "доска" наша будет отличаться от той, что представляется господину Бжезинскому:

	США				Россия		Китай

Европа

Совокупный ислам

	Израиль

Рис. 4 Новая "шахматная доска"

Что мы видим на этой доске?

Единственным средством консолидации ислама является антиизраильская, антиеврейская платформа. Именно в этом направлении предпринимаются основные усилия после 11 сентября. Ислам, то есть его "умеренная" и самая главная часть, все еще боится бросить прямой вызов США, но тем активнее она нагнетает антиизраильскую риторику. Экстремальность высказываний и жестов прежнего "умеренного" ислама нарастает, и то, что считалось в этой связи невозможным вчера, становится нормой сегодня.

Но подобный процесс наблюдается и в Европе, где разыгрывается та же самая карта. Особенно активна в этой связи Великобритания, вступившая в глубокий элитный союз с Саудовской Аравией. Франция не отстает, за ней движется Германия, все остальные – на подхвате. Таким образом, процесс в Европе синхронен процессам в исламском мире.

Суммировав эти два обстоятельства, мы отмечаем нарастающее сближение Европы и ислама на позициях антиизраильских, антисемитских, скрыто-антиамериканских. В самих США эти позиции встречают сочувствие значительных сил, связанных своими интересами с Европой и нефтяным исламом. В маргинальном пока еще варианте американские антисемиты объявляют нынешнюю элиту своей страны "временным сионистским оккупационным правительством".

Если отбросить все умствования и риторические композиции вокруг данной темы, то фактически такой альянс ислама и Европы представляет собой подлинное содержание пресловутой идеи Евразии. Этот союз проще всего построить не в интересах России, а на ее костях, но обязательно - против США и Израиля.

Что такое евразийство по минимуму? Это соединение европейской промышленности и сырьевых ресурсов исламского мира, обеспечивающее принципиально иную мощь евро и создающее реальные предпосылки для финансово-политического удара по США. Данный вариант предполагает также возможность захвата США изнутри в условиях кризиса, порожденного этим ударом.

	США				Китай

Европа

Европа

			Совокупный ислам
	Израиль

Рис. 5 Вариант "Евразийство по минимуму"

Что мешает реализации подобной схемы? На основе достаточно серьезного и репрезентативного материала мы можем сейчас утверждать, что далеко не маргинальный слой сторонников исламо-европейского синтеза считает Израиль главным препятствием своим планам. Данный слой полагает, что при развертывании подобного процесса Израиль, исходя из своих жизненно важных интересов и их близости интересам американским, просто ударит по нефтересурсам Персидского залива. Причем ударит, используя все виды своей военной мощи, включая ядерное оружие.

Я не склонен предъявлять этот сценарий как израильский план, который мне, разумеется, не может быть известен. Нет, я предъявляю здесь некий миф, но миф работающий, то есть моделирующий поведение противников. С их точки зрения, весь проект сращивания Европы с исламом может оказаться бесперспективным, если Израиль нанесет ядерный удар по вожделенным нефтересурсам исламского мира. В этом случае непобедимая формула европейско-исламского синтеза (промышленность + энергоресурсы) не сработает. Евразия не состоится.

Такая оценка оставляет сторонникам евразийского проекта всего две возможности: заранее уничтожить Израиль руками арабов – или, спровоцировав подобное столкновение, но не рассчитывая на его однозначный результат (заблаговременное уничтожение Израиля), обеспечить себе альтернативный источник энергоресурсов. Таким источником может быть только Россия. Другого в принципе не существует.

			Китай

Европа

			Нефтересурсы ислама

Рис. 6 Ответ США и Израиля на угрозу "Евразийство по минимуму"

Продолжим логику этого мифа – логику, реально моделирующую поведение сторон. Что является в таком случае судьбоносным оружием в плане успеха операции "Евразия"? Только одно – Россия! Если исламо-европейскому союзу удается взять под контроль Россию, "впрыгнув" туда в условиях затяжного социально-политического кризиса, то даже израильский (или американо-израильский) удар по нефтяному потенциалу Залива ничего не изменит. Европа замкнется на Россию, а арабы проконтролируют российские возможности. Это и будет называться Евразией.

Сторонникам данного варианта в России мы говорим: "Все правильно, но при этом России не будет, она станет исламской страной". Конкретные данные показывают, что такая угроза вовсе не является умозрительной, но об этом - позже.

			Китай

Рис. 7 "Евразийство плюс": удар по нефтересурсам Залива в ответ на финансово-политический удар евразийского блока по США утрачивает эффективность за счет подключения энергоресурсов России

Окончание следует