"Вести", 27 июня 2002

"Вести" продолжают публикацию материлов российско-израильского семинара, состоявшегося недавно в Герцлии при участии видных аналитиков из обеих стран. В этом номере читателям предлагается сжатое изложение доклада д-ра Юрия Бялого, вице-президента Экспериментального творческого центра в Москве. Данный материал содержит конкретные фактические иллюстрации базовой макромодели, представленной участникам семинара президентом ЭТЦ Сергеем Кургиняном ("Вести" 13 и 20 июня 2002).

В докладе Юрия Бялого основное внимание уделено проблеме контроля за энергоресурсами, которая, как известно, является ключевой во многих современных процессах. В частности, именно этот – энергетический – ракурс определяет основные направления активности радикального ислама на мировой арене, включая его решительную экспансию в бывшем СССР.

Как уже отмечалось, российско-израильский семинар был организован израильским министерством обороны, Междисциплинарным академическим центром в Герцлии и московским ЭТЦ под эгидой межпарламентской группы "Израиль-Россия".

Дов Конторер

"Большая Евразийская война": ислам как фактор влияния

Юрий Бялый

1. Диспозиция на "мировой доске" и энергосырье

На мировой "игровой доске" сейчас реально есть три основных игрока, способных претендовать на мироустроительные роли: США, совокупная Европа и Китай. Все остальные - способны быть лишь "фигурами" определенного веса и мощности, или же просто "пешками". При этом ключевые позиции в мировой игре определяются в первую очередь экономическим, технологическим, военным и демографическим потенциалом. Но все эти потенциалы – почти мертвы без надежного энергетического базиса хозяйственной системы.

Разведанные мировые запасы нефти в мире – 142 млрд. т. И из них 92,5 млрд. т (65%) сосредоточены на Ближнем и Среднем Востоке. Таким образом, энергетический базис большинства ключевых "мировых игроков" решающим образом зависит от поставок нефти, добываемой наиболее богатыми сырьем "фигурами" и "пешками".

США сейчас добывают на своей территории около половины потребляемой нефти – 450 млн. т. в год, или около 6,5 млн. барр./день. Остальное – импортируют, причем около 12-13% своего потребления (около 100 млн. т в год) покрывают за счет поставок из стран Персидского залива (Саудовская Аравия, Ирак, Кувейт и др.).

Совокупная Европа потребляет примерно столько же нефти, сколько и США, добывая при этом у себя около 30%. Почти 40% необходимой Европе нефти поступает из стран Залива.

Китай потребляет нефти около 200 млн. т. в год, из них 40 млн. т. (20%) получает из Залива. Но прогнозные потребности быстро растущей китайской экономики в импорте нефти – около 100 млн. т. к 2010 году.

Очевидно, что сокращение или даже прекращение поставок нефти из Залива крайне болезненно ударит по всем ключевым мировым игрокам. Но – в разной степени. У США, во-первых, самый крупный в мире парк законсервированных нефтяных скважин. При повышении цен до 40 долл./барр. добыча в США из таких скважин может заместить примерно треть импорта из Залива. Во-вторых, у США есть крупные законсервированные месторождения на Аляске, которые, при их вводе в эксплуатацию (что возможно в течение 2-3 лет), способны заместить еще почти треть импорта из Залива.

У Европы возможностей серьезного наращивания добычи нефти на собственной территории практически нет. У Китая имеющиеся месторождения, даже при условии форсированных инвестиций, могут быть введены в строй не ранее, чем через 6-8 лет. Таким образом, возможная дестабилизация Залива окажется мощнейшим ударом в первую очередь по совокупной Европе и Китаю.

2. Ключевые "игроки" - общеэкономический аспект

После обрушения СССР началась довольно длинная "пауза" определения нового мирового соотношения сил и возможностей. Во время этой паузы США "пробовали на зуб" соперников и нащупывали новые механизмы миро-конкурентной борьбы. В их числе и провоцирование финансовых кризисов (игра против фунта и лиры, кризис 1997-98 годов в Азии), и военное "поджаривание" Европы Балканской дестабилизацией, и попытки "раскачать" Китай сепаратистскими процессами в Синцзяне и Тибете, и многое другое.

Однако, начиная с момента введения "евро" и уяснения того факта, что обрушить Китай, подобно СССР, не удается, ключевые элиты США, видимо, начинают осознавать, что для поддержания абсолютной американской гегемонии требуются гораздо более жесткие действия. Стартовым фактором этого осознания оказывается то, что в выстраиваемой мир-экономике совокупная Европа и Китай с весомыми основаниями претендуют на роль альтернативных центров мировой силы, причем и тот, и другой соперник вполне внятно посягают на "святая святых" американского доминирования – роль США в мировой системе резервной валюты, управлении мировым кредитом и мировым долгом, а также в мировой торговле.

Оказывается, что Европа гораздо более жестко, чем раньше, ведет себя в ситуациях "торговых войн" с США – от стали до сельхозпродукции. Оказывается, что торговый режим ВТО европейцы пытаются корректировать в пользу своих корпораций (отсюда - катастрофический неуспех переговоров по ВТО в Сиэтле и в Дохе). Оказывается, что европейские элиты – причем вовсе не маргинальные антиглобалисты, а самая респектабельная политическая верхушка – активно лоббируют вопрос о введении налога Тобина, способного затормозить возможности американского спекулятивного давления на финансовые рынки.

Наконец, появление евро и ввод его в обращение в качестве наличной валюты постепенно меняют рельеф мировых валютных резервов. Начиная с 2001 года, доверие к евро растет (этот процесс особенно заметен после терактов 11 сентября). И уже несколько стран перевели в евро значительную часть своих валютных резервов (Китай, Малайзия, ряд исламских государств).

При этом было бы совершенно неверно предполагать, что совокупная Европа (особенно сейчас, в момент экономического реконструирования Евросоюза) готова к серьезной экономической войне с США. Она, безусловно, слабее США в финансовом, технологическом, военном и даже социопсихологическом (мобилизационном) отношениях. Она в своей элитной части слишком переплетена с США общими экономическими интересами.

Но то, что Европа как выстраивающийся экономический и политический механизм явно намерена вырвать часть совокупной мировой власти у США – факт несомненный. И даже, как известно, не раз озвученный целым рядом крупных фигур, особенно во Франции.

Одновременно все более отчетливой оказывается реальная мир-экономическая роль Китая. Последние расчеты Всемирного банка по паритету покупательной способности валют показали, что Китай – экономический гигант с ВВП, лишь вдвое меньшим, чем у США. При этом за последние 20 лет Китай нарастил объем внешней торговли в 5 раз, и имел в 2001 году положительное сальдо торговли с США, превышающее 80 млрд. долл. Китай все решительнее уходит от дешевой продукции низкого качества к поставкам на мировой рынок вполне конкурентоспособных товаров, в том числе – высокотехнологических. Причем тайваньские, сингапурские, японские компании активно переводят в Китай свое производство хай-тек-продукции.

При этом Китай не только является страной с наиболее мощными в мире обычными вооруженными силами и самым большим населением, но и все яснее претендует на роль макрорегионального экономического лидера. В частности, недавно Пекин выдвинул идею создания в Юго-Восточной Азии Зоны свободной торговли (ЗСТ), в которую войдет более трети населения планеты. Эта идея, ранее невозможная, стала вполне реальной после того, как Китай выдержал удар азиатского кризиса 1997-98 годов, не девальвировав юань и выделив деньги на спасение гонконгского доллара. Эта идея обсуждается в сочетании с вопросом о перспективах создания в ЮВА особого валютного союза – зоны юаня. И эта идея – по крайней мере в части создания к 2010 году ЗСТ – уже поддержана многими странами региона.

Указанные процессы экономического усиления конкурентов США сопровождаются достаточно серьезными проблемами Америки, которые возникли задолго до 11 сентября. Американская экономика слишком долго выстраивала пирамиду кредитного финансирования, устойчивость которой всецело определялась доверием инвесторов. И неуклонное снижение этого доверия не могло не привести к огромным потерям. Насколько огромным – было протестировано после 11 сентября, когда для предотвращения краха бирж администрация США была вынуждена санкционировать грубейшие нарушения рыночных правил и форсированно влить в экономику прямыми и косвенными методами не менее 200 млрд. долл.

Эти меры к весне 2002 года привели к некоторому восстановлению доверия к американской экономике. Однако затем последовал новый и очень болезненный удар по доверию: крах ЭНРОН и начало серии расследований в отношении аудиторских и консалтинговых компаний (Артур Андерсен, Прайсуотерхаус Купер, Эрнст энд Янг и т.д.). А в ходе этих расследований выяснилось, что многие крупнейшие корпорации, занимающие высокие строчки в индексе Доу-Джонс - по сути, также являются своего рода "долговыми пирамидами".

В такой ситуации единственным способом сохранения устойчивости американской "экономической пирамиды" оказывается наращивание, в тех или иных формах, недоверия к альтернативным экономическим центрам силы и "гаваням капиталов". Любыми инструментами и механизмами, которые позволяют напугать инвесторов. Но, как уже показали события на Балканах, даже локальные войны в "подбрюшье Европы" не пугают инвесторов слишком долго.

И потому, с точки зрения объективной логики мироконкурентной борьбы, один из главных, доступных США, стратегических механизмов снижения экономических перспектив альтернативных центров силы - катастрофический подрыв их энергетического базиса. А для этого наилучший способ – всерьез и надолго "взорвать" регион Персидского залива системой глубоких и затяжных военных конфликтов. И, возможно, одновременно "взорвать" ряд других ключевых регионов мира, способных покрывать энергодефициты Европы и Китая.

Еще раз подчеркнем, что Европа и Китай не знают реальных проектов США. Они их логически расшифровывают. И в этой логике считают, что раз сценарий "взрыв в Заливе" оказывается для США наиболее эффективным – значит, он и есть американский проект. И в этой логике убеждены, что инструментом такого "взрывания Залива" неизбежно окажется Израиль.

Что видят Европа и Китай? Они видят, что США планируют повысить национальный стратегический запас нефти, расконсервировать месторождения Аляски и расширить импорт из Африки. Они видят роль США в политическом кризисе в Венесуэле вокруг Уго Чавеса. Они видят, что США активизируют работы по коммерческим проектам электромобилей, автоэлектромобилей и двигателей с использованием топливных элементов. Они видят, что США намечают форсированное строительство гигантской серии новых ядерных энергоблоков, а также резко повысили интерес к зарубежным месторождениям урана.

Европа и Китай очень хорошо понимают свою энергетическую уязвимость. И расшифровывают все перечисленные события как подготовку США к удару по их энергетическому базису. Они начинают искать выход - и обращают свой взор на Россию с ее не менее, чем 10 млрд. т. разведанных запасов нефти и крупнейшими в мире (более 40 трлн. куб. м.) запасами природного газа, а также мощной системой транспортировки этого топлива на Запад.

Начинается бурный процесс политической, экономической и военной "торговли" ключевых мировых "игроков" за контроль над энергоносителями главных "фигур" – исламских стран Ближнего и Среднего Востока и России.

3. Игры ключевых "игроков" с совокупным исламом

3.1. США и ислам

США ведут в отношении стран Залива достаточно неоднозначную политику. С одной стороны, Вашингтон сдерживает арабские конфронтационные амбиции в отношении Израиля как на уровне публичных заявлений, так и на уровне неофициальных контактов. С другой стороны, США идут на ранее невозможные уступки арабам по политическим вопросам в ущерб интересам Израиля, включая принятие соответствующих резолюций ООН, обсуждение возможности мирного урегулирования на основе "плана Абдуллы" и эпизодическое осуждение Израиля за "несоразмерное применение силы" на территориях.

Но при этом США после 11 сентября явно провоцируют радикализацию мирового ислама. Нахождение ключевых нефтяных арабских стран региона под "антитеррористической дубинкой", которая может обрушиться неизвестно когда и неизвестно на кого, приводит к социополитическим процессам вовсе не безопасного свойства.

Оно и углубляет и без того существующую социальную пропасть между властными элитами арабских стран и их массами, и приводит к обострению антиамериканских и антисемитских реакций, глубоко укорененных в исламской "улице". А знаменитое заявление Буша о "крестовом походе", хотя и было позже смягчено другими заявлениями, вызвало уже неотменимый в исламском мире политический результат.

Еще один болезненный для арабов фактор политики США – обозначение "справедливых" цен на нефть на уровне 18-20 долл./барр. Подчеркивается, что только при указанных ценах возможно быстрое восстановление американской и мировой экономики. Однако в Эр-Рияде прекрасно знают (это недавно подчеркнул и бывший министр нефти Саудовской Аравии Ахмед Яки Замани), что при нынешнем уровне экспорта свести бездефицитный бюджет страна может только при ценах на нефть выше 30 долл./барр. И что даже при 20 долл./барр. дефицит саудовского бюджета составит около 12 млрд. долл.

3.2. Европа и ислам

Европа, понимая, что подобная игра США вокруг ислама несет для нее крайние угрозы, стремится как можно скорее занять то место "большого патрона" стран Залива, которое освобождают США. В сфере финансов значимым признаком этого процесса оказывается серьезный отток исламских капиталов из США в Европу. В сфере нефти наиболее яркими индикаторами этого процесса оказывается активность в Заливе европейских концернов Тоталь-Фина-Эльф и Шелл.

Помимо того, что эти компании в последнее время все больше инвестируют в нефть Ирана, они резко интенсифицировали нефтяные контакты с Ираком. Не случайно Франция – самый решительный европейский противник антитеррористической операции против Саддама Хусейна, а также сторонник скорейшего снятия с Ирака санкций ООН.

Наконец, в последнее время, в связи с заявленным еще в 2000 году намерением Эр-Рияда допустить в сферу нефтедобычи иностранный капитал, стало известно о неофициальных переговорах на эту тему, проводимых с Тоталь-Фина-Эльф и Шелл, а также норвежской Норск гидро и британо-американской БиПи.

И хотя одновременно Европа активно ищет альтернативы арабо-исламской нефти (в Африке, Прикаспийском регионе, России), основной интерес она проявляет именно к зоне своих традиционных основных поставок – региону Залива и Магриба. При этом многие европейские публикации, подчеркивающие справедливость претензий ислама к "Большому Шайтану", нередко прямо провоцируют нефтедобывающие страны Залива на введение "нефтяного эмбарго" против США по образцу 1973 года.

Однако главное в отношениях между Европой и исламом происходит даже не в сфере нефти. Израильской аудитории нет нужды рассказывать о тех беспрецедентный жестах, которые сейчас демонстрирует Европа в отношении "справедливой борьбы исламских народов с сионизмом, глобализмом, американским гегемонизмом".

В связи с этим нужно отметить специфику столь острой реакции Европы на политический взлет Ле Пена и Пима Фортайна. Главное было не их правый радикализм, глубоко дискредитирующий политическую систему "образцовых" европейских демократий. Главное было – их воинственная антиисламская риторика, оказывающаяся и внутриполитически опасной (миллионы радикального исламского электората), и крайне вредной для европейских планов сближения с исламскими странами Залива. В связи с этим один из европейских аналитиков даже высказал предположение, что указанные политические фигуры обязаны своим выборным "паблисити" негласной, но достаточной ощутимой американской поддержке.

Однако "поправение" Европы, после 11 сентября принявшее крайние формы, выводит нас на еще одну очень важную тему. Подчеркнем, что правый антиисламизм фигур типа Ле Пена и Фортайна объективно оказался инструментом, который позволяет легализовать лояльность к исламу как "новый антифашизм". И одновременно вывести из зоны главного внимания другой, антисемитский и происламский, нацизм.

3.3. Китай и ислам

Китай достаточно тесно связан с исламским миром еще с времен ввода советских войск в Афганистан, когда Пекин принял активное участие во многих антисоветских акциях (от пропаганды до поставок оружия моджахедам), проводимых в регионе Саудовской Аравией и Пакистаном. По множеству сообщений, в настоящее время Пекин, обеспокоенный активностью США вблизи своих границ, резко усилил собственную игру с исламом не только в Афганистане и Пакистане, но и в других регионах мира. В частности, эксперты указывают, что провал ряда американских операций в Афганистане в последние месяцы прямо связан с поддержкой, которую оказывает Китай исламским радикалам, включая Талибан.

Далее, источники обращают особое внимание на то, что развитие Западных провинций Китая, близких к Средней Азии, Афганистану и Пакистану (прежде всего уйгуро-исламского Синцзяна и Тибета), включено китайским руководством в число важнейших приоритетов нового пятилетнего плана.

В части "энергетической дипломатии" в исламских странах необходимо подчеркнуть, что Китай давно наращивает свои инвестиции в Заливе (прежде всего в Иране). А после терактов 11 сентября его активность на этом направлении резко возросла не только в Иране, но и в прикаспийских республиках бывшего СССР (Казахстан и Азербайджан).

Так, в рамках последнего Шанхайского саммита Пекин провел переговоры с Казахстаном о возможности приобретения, в дополнение к имеющимся, нефтедобывающих активов в Атырауской области. Кроме того, Китай буквально в последние месяцы купил ряд азербайджанских нефтяных активов. Весьма знаменательно, что продавцом этих активов оказался Европейский банк реконструкции и развития.

Китай также, несомненно, хорошо понимает угрозу, связанную с возможностью прекращения поставок нефти из Залива. Известно, что его крайнюю обеспокоенность вызвала операция США в Индонезии (основной поток импортной иранской нефти в Китай идет через Моллукский пролив). И существует множество свидетельств того, что Китай последовательно демонстрирует исламским странам Залива свою политическую поддержку. В частности, китайская пресса наращивает жесткую антиамериканскую и пропалестинскую риторику, которая очевидным образом коррелирует с аналогичными явлениями в Европе.

4. Игры ключевых мировых "игроков" с Россией

4.1. Европа и Россия

Взаимная "евразийская" ставка на сближение Европы и России является достаточно мощной тенденцией российской политики, и ее подхлестнули события 11 сентября. Указанной тенденцией было продиктовано заявление Путина в Берлине 26 сентября прошлого года, через две недели после терактов: "Европа должна твердо и надолго укрепить свою репутацию мощного и действительно самостоятельного центра мировой политики". Это заявление было встречено бурными аплодисментами немцев. Канцлер Шредер назвал его "историческим".

Сразу после этого началось активное обсуждение практических вопросов. Прежде всего – различных аспектов так называемого "плана Романо Проди" по снижению зависимости европейской энергетики от поставок из Залива. Основные темы здесь таковы:

- возможные европейские инвестиции в российский ТЭК, а также ядерную энергетику, для расширения экспортных возможностей России;

- повышение внутренних российских тарифов на энергосырье, что приведет к сокращению потребления и высвободит сырье для экспорта;

- предложения помощи в модернизации российской энергетики (в частности, Сименс и АВВ предлагают строить новые и переоснащать старые ТЭС в станции парогазового цикла, а также переводить их на уголь, доля которого в энергобалансе России лишь 19%);

- возможность форсированного строительства нефтепродуктопроводов в западном направлении, что позволит нарастить российский энергоэкспорт в Европу, не вступая в конфликт с ОПЕК;

- наконец (и это одна из самых главных тем) – помощь в увеличении экспорта российского газа. Причем одним из условий такого расширения оказываются предложения инвестиционного обеспечения проектов за счет продажи европейским инвесторам пакетов акций Газпрома.

Особенно высокую активность в этом диалоге проявляет Германия, сулящая Москве за расширение энергетического сотрудничества множество "экономических пряников". Во-первых, очень показательно с политической точки зрения выступление в ноябре 2001 года главы Дойчебанка Эдгара Моста: "Германии нужно устремить взгляд на Восток. В Европе, что известно с времен царицы Екатерины, все будет в порядке, если будет ось Берлин - Москва...". Во-вторых, достаточно знаковым событием оказалось недавнее фактическое списание России долга бывшего СССР в отношении ГДР (около 6 млрд. марок – за 500 млн. долл.).

Однако в комплект механизмов диалога Европы с Россией по энергетическим и другим проблемам входят не только экономические пряники, но и весомые угрозы. Одна из наиболее существенных – угроза резкого ухудшения позиций Газпрома на европейских рынках за счет воплощения в жизнь так называемой "газовой директивы ЕС", которая предусматривает поставки газа по краткосрочным соглашениям (что сразу лишит Газпром "длинных" инвестиционных денег на развитие отрасли), лишение Газпрома прибыльной трубопроводной монополии, а также ограничение квоты продаж газа в любую из стран ЕС от одного поставщика уровнем 30% (этот уровень в ряде стран Газпром уже превысил, что ставит его перед необходимостью уступать Норвегии и Алжиру часть рынка).

Россия отвечает на этот шантаж форсированным заключением соглашения с Туркменией, Казахстаном и Узбекистаном (так называемый "газовый ОПЕК"). Суть соглашения – в возможности поставок газа из Туркмении, что дает возможность наращивать экспорт через Россию и позволяет обходить 30%-ную квоту "газовой директивы".

Второе, политическое, направление европейского шантажа в отношении России – проблема Чечни. В отличие от США, ЕС в последнее время наращивает знаки своего недовольства российской антитеррористической операцией. Наиболее громкое событие последнего времени – заявление главы ПАСЕ лорда Джадда о возможности учреждения "международного трибунала по преступлениям России в Чечне".

Помимо очевидного смысла "политической дубинки" против Москвы, в этом заявлении эксперты усматривают и другие значения. А именно: Европа намерена дружить с мусульманами и требует от России прекратить конфликт с исламом на ее территории.

Одновременно "другая Европа" начинает все громче говорить о решающей роли России для строительства нового – евразийского – мирового порядка, альтернативного американскому. Пример – заявление в конце 2001 года одного из интеллектуальных лидеров европейского неофашизма, парижанина Жана Парвулеску. Парвулеску исповедует евразийство гитлеровско-дугинского рода, о котором уже говорили мои коллеги. Он пишет: "В евразийском лагере только "Новая Россия" Путина обладает силой – она представляет собой сверхдержаву, сознающую свое метаисторическое предназначение и свою эсхатологическую миссию".

4.2. США и Россия

Уже с января 2002 года американская пресса начинает заявлять, что российская нефть может стать для США альтернативой Заливу. При этом аналитики признают, что российскую нефть рентабельно возить в США только при мировых ценах выше 17-18 долл./барр., в то время как в Европу – при 10-12 долл./барр. Учитывая, что перевозка российской нефти в США экономически целесообразна только на "супертанкерах" емкостью не менее 300 тыс. т., единственным подходящим российским глубоководным портом оказывается Находка на Дальнем Востоке. И не случайно главная идея, которую обсуждают американцы в отношении российской нефти – инвестиции в магистральный нефтепровод Ангарск - Находка и нефтяные месторождения Восточной Сибири.

Одновременно оператор и хозяин ранее почти "замороженного" проекта "Сахалин-1", американская Экссон-Мобил, заявляет, что в ближайшие 4 года готова инвестировать в него 8-9 млрд. долл.

Вторая важнейшая тема, вокруг которой в настоящее время ведутся переговоры США с Россией – контроль за акционерными пакетами реформируемого РАО ЕЭС и особенно Газпрома. В частности, в рамках подготовки визита Буша в Москву обсуждалась возможность покупки пулом американских компаний крупного пакета акций Газпрома, что должно обеспечить российскому газовому гиганту возможность расплатиться с его первоочередными долгами (более 12 млрд. долл.) и получить средства для развития новых месторождений в Восточной Сибири.

США, как и Европа, не ограничивается в отношении России обещаниями "экономических пряников". Помимо известных коллизий с договорами ПРО и СНВ, а также расширением НАТО, следует отметить заявление советника Колина Пауэлла по нефтяной дипломатии Стива Манна в ноябре 2001 года в Ашхабаде: "Никому не удастся помешать США и дальше проводить политику, направленную на развитие каспийской энергетики..."

В этом же ряду событий – явное "наказание" главы Туркмении Ниязова за согласие передать контроль над экспортом своего газа России. Сразу после такого согласия (и еще до создания "газового ОПЕК") – под эгидой США консолидировалась вся туркменская элитная оппозиция, что чревато для Туркменбаши серьезным политическим кризисом.

Последний явный знак острой заинтересованности США в контроле над российской нефтью – подписанное Бушем и Путиным 24 мая в Москве заявление об энергетическом диалоге. В нем сказано: "Россия помогает Америке уменьшить ее зависимость от конъюнктуры мирового нефтяного рынка, становясь надежным и крупным поставщиком нефти в США. Америка делится ноу-хау и налаживает поток инвестиций в разработку новых месторождений в России, строительство портов и трубопроводов"

4.3. Китай и Россия

Еще в 1997 г. в Пекине вышел сборник "Китай – большая стратегия", подготовленный несколькими серьезными и статусными аналитиками. В нем сказано: "При прочном сотрудничестве с Россией позиции КНР в конкуренции мировых держав становятся практически беспроигрышными". Там же, как и в других китайских публикациях, указывалось, что Китаю от России нужны энергоносители, оружие и высокие технологии.

В начале текущего года Китай активизировал обсуждение с Россией строительства нефтепровода Ангарск - Дацин мощностью 25 млн. тонн в год (заметим, альтернативного американской трубе Ангарск - Находка), а также планов расширения поставок нефти из Казахстана в Синцзян до 20 млн. т. в год (сейчас поставляется 5 млн. т.). Эти проекты в случае их реализации покрывают импортный дефицит в энергобалансе Китая.

В сфере военной безопасности Китай, помимо постоянно расширяющегося военно-технического сотрудничества с Россией и наращивания своих вооружений в западных и северо-западных регионах страны (рядом с Россией и Средней Азией), в последнее время явно перехватывает у Москвы политическое лидерство в "Шанхайской пятерке", куда входят те же Россия и республики Средней Азии.

Таким образом, "евразийская" и "антиевразийская" драка между главными мировыми игроками за позиции в России, о которой говорил в своем докладе Сергей Кургинян, после событий 11 сентября явно нарастает. А на этом фоне идет еще один процесс, который также указан в модели Кургиняна.

5. Собственная игра ислама в России

5.1. Хорошо известно, что Саудовская Аравия и Турция очень активно конкурируют за влияние в СССР еще со времен Афганской войны, с конца 70-х годов. В ходе и после распада СССР эта конкуренция резко усилилась. И именно тогда начала выстраиваться новая система элитных связей России с Турцией и исламскими странами. Фактически же – началась проектная конкуренция в отношении России и постсоветских республик между пантуранизмом и панисламизмом.

В начальный период после распада СССР пантуранистские усилия Турции были преобладающими. Именно турецкие эмиссары и капиталы тогда наиболее активно действовали в Средней Азии, в Азербайджане, на Северном Кавказе и в Поволжье. Турция подчеркивала общетюркское родство с народами постсоветских республик, и несла в регионы сравнительно мягкий ислам. По сути, предлагая в качестве образца свой светский вариант государственности с исламской компонентой.

В это время российскими аналитиками обсуждалась угроза расчленения России по меридиану Предуралья за счет замыкания исламизированных тюркских республик Поволжья с Казахстаном через перемычку Оренбургской области (так называемый "Оренбургский коридор"). Кроме того, в тот период явно просматривались усилия Турции по созданию на территории России угро-финско-тюркского союза, основанного на общем древнем тюркском происхождении народов. Заметим, что в этих усилиях активно участвовали Венгрия и Финляндия.

Одновременно эмиссары арабского (в основном саудовского) происхождения последовательно занимались исламизацией тех же территорий. И в итоге оказалось, что турецкая активность в основном готовит почву для успеха саудовского проекта. Главная причина, видимо, в том, что светская модель будущего, которую предлагала Турция, оказалась неконкурентна в сравнении с отвергнутой светской моделью эпохи СССР. Кроме того, у эмиссаров саудовской модели оказались гораздо более мощные финансовые опоры.

Это предопределило фактический проигрыш Турции в описанной конкуренции почти везде на постсоветской территории, кроме Украины (особенно Крыма), Закавказья, Северного Кавказа. Хотя часть российского истеблишмента (включая спецслужбы), по прежнему ориентирована на Турцию (прежде всего за счет системы общих коммерческих проектов и финансовой подпитки, о которых уже говорилось в предыдущих докладах).

В результате саудовский ислам радикального толка все более успешно занимает политическое поле России и постсоветских республик, уже взрыхленное предыдущей поверхностной турецкой исламизацией. А особенно резкое усиление активности саудовского ислама происходит, начиная с 1999-2000 гг. Именно на этом этапе количество вложенных денег и усилий переходит в новое качество влияния.

5.2. Обращает на себя особое внимание то, как именно распределяется географически активность постсоветской исламизации. Это Поволжье - и не только исламско-тюркские Татария и Башкирия, но и Саратовская, Самарская, Нижегородская, Астраханская области. Это Северный Кавказ – Чечня, Дагестан, Кабардино-Балкария и Адыгея. Это, далее, Крым. В Крыму идет очень острая борьба между турецким влиянием (крымские татары, связанные с турками, получают там все более мощные экономические и политические позиции) и влиянием саудовским. Отметим, что саудовское влияние реализуется в первую очередь через татар, приезжающих в Крым из Ферганской долины Узбекистана.

В республиках Средней Азии саудовская исламизация идет рука об руку с пакистанским влиянием и в последнее время растет. В Узбекистане, на фоне требований США демократизировать власть, резко усиливаются исламские радикалы из партии "Хизб-ут-тахрир". В Киргизии недавние выступления оппозиции (в связи с тем, что власть передала Китаю значительный участок спорных территорий) были организованы именно радикальными исламистами, вызвав отставку правительства. В Казахстане в последние полгода активизируются коммуникации исламистского юга республики с Оренбургом и российским Поволжьем.

Если наложить географию этих процессов на контуры систем добычи и экспорта энергоносителей, выясняется, что через все регионы повышенной исламской активности проходят стратегические экспортные маршруты нефти и газа, а также железные и автомобильные дороги и линии электропередач. То есть исламизация оказывается вполне реальным механизмом не только для дестабилизации районов добычи сырья и создания "пробок" на экспортных трубах, но и для фактического рассечения России на нежизнеспособные по отдельности части. То же самое справедливо и в отношении возможных экспортных выходов нефти и газа Прикаспийского региона.

5.3. Основные направления саудовско-пакистанской исламизации России – создание мечетей, школ, учебных центров, издательств, организация хаджа и учебы в исламских колледжах и университетах за рубежом. Ключевой механизм – засылка в Россию организаторов, инструкторов, литературы, а также – завоевание позиций в муфтияте и власти. Главный инструмент всей этой деятельности – вхождение в Россию множества исламских благотворительных организаций и фондов.

Эксперты подчеркивают, что большинство указанных организаций и фондов хотя и базируется в Саудовской Аравии, Кувейте, Пакистане, Катаре, Судане, Египте, но имеет отделения, штаб-квартиры и связи в странах Европы (прежде всего в Англии, Франции, Бельгии, Дании) и США. И что в идеологии и действиях практически всех этих фондов присутствуют очень явно выраженные антисемитские и антиамериканские акценты.

Всего, по оценкам российских экспертов и ФСБ, в России в настоящее время активно действует не менее 60 радикальных исламских фондов и организаций. Они оказывают все более широкое и массированное воздействие на региональную и центральную политику – как за счет вхождения своих сторонников в административные структуры, так и за счет влияния на создание и деятельность политических партий.

Из этих партий наиболее значимы:

- Общественное движение "Евразия" Дугина-Нухаева, о неофашистском евразийстве и европейских корнях и связях которого мы подробно говорили на предыдущей конференции в Москве;

- "Евразийская партия России" во главе с Абдул-Вахидом Ниязовым и Гейдаром Джемалем, куда вошли движение "Рефах", "Православное единство", "Чеченская солидарность", "Конгресс буддистских народов", "Патриоты Санкт-Петербурга", "Молодая Москва" и "Партия справедливости и порядка".

5.4. Парадокс вовлечения в явно исламское российское евразийство множества русских – не экзотика и не случайность. Как не случайность и то, что именно ислам начинает все активнее перехватывать и возглавлять массовый социальный протест.

Одно из наиболее серьезных явлений последнего времени в России – так называемый "русский ислам". В малых городах и поселках с преимущественно русским населением исламская пропаганда иногда оказывается исключительно успешной. Молодого парня из российской глубинки, не имеющего никакой социальной перспективы, привозят в Саудовскую Аравию, где обучают всему – от азов Корана до рукопашного боя и психотреннинговых методик. По возвращении домой он – с деньгами своих спонсоров и соответствующими навыками – становится в депрессивном поселке с населением, крайне обозленным на власть, безусловным социальным лидером. И вокруг него начинает формироваться исламская община из русских!

Именно так возникают те странные "пятна" исламизации совершенно русских по этническому составу регионов, которые вы видели на карте. А позже именно такие русские оказываются среди "воинов Аллаха" в Чечне, Косово или Афганистане.

6. Заключение

На территории Евразии нарастает глобальная "война-торг" главных мировых игроков. А на его фоне идет исламо-фашистско-антисемитский процесс "проедания изнутри" российской социальной ткани.

Решающим фактором этого процесса оказываются не инвестиции, не пушки, не товары, не реклама, а очень мощный социокультурный сдвиг. При нарастающей социальной фрустрации и недоверии к власти он идет внешне малозаметно (за исключением Северного Кавказа), но неуклонно. Будучи замкнут на явно происламские и профашистские ориентации части российской элиты (как коммерческие, так и идеологические, в том числе антисемитские), этот процесс становится реальным фактором российской политики, переориентируя ее мощные пласты в духе европейско-исламо-российского "Евразийства".

В перспективе этих процессов становится вероятным переконфигурирование Евразии в формате нескольких неоимперий с подчеркнуто антидемократическим (почти наверняка – ультратоталитарным) порядком и ядерным оружием. Одной из этих империй может оказаться своего рода новый Халифат, с соответствующим антиамериканским, антидемократическим и антисемитским политическим вектором. Замечу, что карты такого халифата уже выпускаются в Саудовской Аравии и Катаре.