Фильм "Пятая печать" снят в 1976 году известным венгерским режиссером Золтаном Фабри. Действие фильма происходит в Венгрии после салашистского переворота. В кабаке каждый вечер собирается кампания друзей: часовщик, трактирщик, продавец книг и столяр.

Однажды вечером часовщик предложил приятелям за несколько минут решить, кем бы они хотели стать, воскреснув, всесильным императором далекого острова или его несчастным рабом. Случайно попавший в кампанию фотограф, оказался единственным, кто выбрал участь раба. Обиженный выраженным в ответ на это недоверием, он принимает решение "свидетельствовать".

На следующий вечер всю кампанию арестовывают фашисты и подвергают в камере пыткам. Их цель - морально сломать, подавить и вытравить из попавших к ним людей остатки самоуважения. Неожиданно соглашается выполнить условия салашистов - дать оплеуху распятому борцу с фашистами – только часовщик, спасавший у себя дома детей партизан. Ему одному сохраняют жизнь и отпускают на свободу.

Анна Кудинова: Мы показали фильм "Пятая печать" не случайно. Если кто-то помнит, мы говорили о нем после фильма "Восхождение", и решили опять к нему вернуться. Интересно, что фильмы вышли примерно в одно и то же время. Фильм "Пятая печать" снят в 1976 году, а фильм "Восхождение" снят в 1977 году. Не знаю, видела ли Шепитько венгерский фильм.

Мария Рыжова: Думаю, что Шепитько, конечно, видела этот фильм. Интересно, что два фильма ставят схожие проблемы. Скорее всего, Ларису Шепитько и приняли так тепло на Западе из-за того, что она подняла актуальные и для них проблемы внутреннего мира человека, его переживаний, способности выстоять и остаться человеком.

Мы не много знаем о венгерском кино. До этого мы смотрели только фильмы Иштвана Сабо. Но Фабри - очень известный режиссер, пользующийся признанием и в Венгрии, и в мире. Есть смысл поискать другие его фильмы.

Анна Кудинова: Он начал снимать в начале 60-х годов. В коллекции его фильмов есть несколько фильмов о войне.

Александр Майоров: Можно представить, как бы наши режиссеры раскрыли тему оскотинивания человека. Я думаю, эта тема звучала очень по-новому в 60-х годах. Режиссер в чем-то предвосхитил наше время.

Анна Кудинова: Я не знаю, почему вам эта тема кажется новой. После второй мировой войны было много фильмов и книг, в которых показывали, как разрушали сознание людей, их волю и личность. Описывались эксперименты над заключенными, когда одних заставляли убивать других, например. Тема ломки людей фашистами здесь не нова. Но фильм очень хорошо сделан. Часовщик – человек, который все время соприкасается со временем, говорит о времени и смерти. Предлагает решить проблему за пять минут. И в результате его самого заставляют принять решение за пять минут.

Наталья Несмелова: Начало 70-х – это было время попытки более глубокого переосмысления того, что же все-таки произошло во время войны. Анализ психики человека, его моральных устоев. Многие писатели посвящали свои произведения этой теме, и венгерские в том числе. Из фильмов я помню итальянский фильм "Площадь Сан-Бабила. 20 часов".

Георгий Киселев: Мы посмотрели три фильма: "Остров", "Пятая печать" и "Восхождение". Они схожи по тематике. Мне, кажется, что "Пятая печать" в этом смысле ближе всего к тому, что происходит с человеком в наше время.

Мария Рыжова: Если сравнивать фильмы "Остров", "Пятая печать" и "Восхождение", то венгерский фильм, на мой взгляд, самый сильный. При этом я психологически не понимаю, почему в нем слабину дал человек, от которого этого меньше всего можно было ожидать – часовщик. Сначала я решила, что он решился на то, чтобы дать пощечину распятому коммунисту для того, чтобы спасти детей. Но после второго просмотра, я уже не так в этом уверена. Режиссер, во всяком случае, не дает возможности безальтернативно считать, что он спасает детей. Возможно, кто-то еще из взрослых смог бы позаботиться о детях.

Анна Кудинова: Для меня сила фильма в том, что ни про кого не понятно, кто как себя поведет. Например, трактирщик, который говорил накануне: "Уж я-то буду изворачиваться до последнего", идет без колебаний на смерть. Конечно, спасение детей – это ход мыслей часовщика. Но то, как он идет после освобождения – это иллюстрация к словам тех, кто их пытал: "Надо сделать их живыми снаружи и мертвыми внутри". Ведь он не только физически помогает детям выживать, кормит их. Он должен им еще что-то передать.

Роман Дьячков: Я посмотрел фильм и мне кажется, что режиссер для гротеска ввел это условие - выбор "тварь я дрожащая" или "право имею". И в рамках этой постановки вопроса все мучаются и решают ее для себя. Но мне кажется, что рамки надо менять, так как есть понятие войны добра и зла. А в фильме вопрос об этой войне не поставлен. Зритель должен ходить и мучиться, как герои: кого бы я выбрал, кем бы захотел стать - рабом "дюдей" или всесильным императором? Мне кажется, что нормальный человек не может себя чувствовать рабом или господином.

Анна Кудинова: На самом деле ведь в фильме у героев, арестованных салашистами, нет выбора - быть рабом или господином. В "Восхождении" – выбор есть. Стать полицаем. А здесь выбора нет.

Например, такие вещи происходили в концлагерях. Пример такого опыта: вывели двух заключенных в концлагере. Одному предложили закопать другого или быть застреленным. Он отказался. Тогда такие же условия поставили другому. Тот начал быстро копать яму. Он выкопал яму, почти закопал первого. Его остановили, откопали первого и опять предложили ему закопать второго. На этот раз он его закопал, и эксперимент закончился. Ром, это же не наше время, и не было особой свободы выбора.

Роман Дьячков: Такая постановка вопроса, мне кажется, не ведет к решению проблемы. Хорошо бы, чтобы кто-нибудь снял фильм о том, как эту ситуацию преодолевать.

Эдуард Крюков: Все мучаются в фильме выбором, кроме часовщика. Он не мучался и не выбрал. Или выбрал все же. Он других искушал, а смог ли он сам ответить, кем бы он стал – рабом или императором?

Анна Кудинова: Он, действительно, провоцирует ситуацию. Потому что, в конце концов, именно он сподвиг фотографа на желание "свидетельствовать". Часовщик говорил: "Будьте честны перед самими собой", но не ясно, смог ли он сам сделать выбор.

Алексей Деров: Мы пытаемся оценивать действия людей в рамках культуры 20 века. У нас нет критерия выбора. Выбор не может быть однозначен.

Марина Волчкова: Фильм - это некое Евангелие от Иуды. О фотографе, который, заложив всю компанию, таким образом ее спасает. Как в гностическом Евангелии от Иуды, в котором говорится о том, что Иуда помог Христу принести себя в жертву.

Вера Сорокина: В Европе любили ставить человека виртуально в такую сложную ситуацию, и смотреть, что же он будет делать. Мне кажется, ситуация в "Восхождении" в этом смысле честнее.

Анна Кудинова: Ну что равнять их с нами? Разные ситуации. Здесь же и стоит проблема: мыши, которые тихо сидят и не сопротивляются, оказываются неожиданно перед невероятно сложным выбором.

Роман Дьячков: Мне кажется, что это попытка оправдаться. Нас поставили в такие условия, поэтому мы приняли их и жили при фашистском режиме.

Андрей Алексеев: Можно долго анализировать. Но мне вспомнилось четверостишье Бродского: "Это абсурд, вранье: череп, скелет, коса. "Смерть придет - у нее Будут твои глаза".

Фильм заставляет ставить себя на место героев и решать для себя. И хочется, когда придет момент, принять правильное решение. Жизнь должна состоять из таких "микровыборов", которые тебе помогут. А осуждать героев, если ты не был в такой ситуации... Фильм все же заставляет не судить, а задуматься.

Наталья Несмелова: Режиссер предоставляет героям выбор, который не может их устроить: или быть рабом – дюдей или императором. И то же самое происходит в действительности. Арест, избиение, угроза жизни. И оба предложенных варианта - стать рабом или умереть – плохи. Сложность еще и в том, что сдался все же тот, кто их подначивал – часовщик. Не продавец книг - донжуан, который скребся в дверь и хотел просить о помиловании. А положительный герой не выдержал. Человек, который спасал детей. И конец фильма страшный. Это самое страшное – сцена, когда человек, совершивший страшное дело, выходит из тюрьмы и его постепенно отпускает. Ему становится легче.

Михаил Шелест: У Курта Воннегута один из героев говорит, что 99,9% людей всегда знают, что добро, и что зло. Просто выбор может быть правильным, а может быть не правильным.

Анна Кудинова: Выбор, который заложен в истории часовщика, действительно ограничен. Можно быть или тихим обывателем, который не выйдет из своей пассивной ниши, а можно стать "расой господ", как это сделал молодой венгерский фашист. То есть существуют венгры, которые сделали такой или такой выбор. Но в часовщике есть некий надлом, и, возможно, от этого в его истории не заложен третий путь – путь революции. Эта группа представлена теми, о ком фашист говорит, что их ловят, и они не причинят большого вреда.

Насчет фотографа: я прочитаю часть из Откровения Иоанна Богослова. Как вы помните, еще до начала суда должна быть открыта книга, запечатанная семью печатями. Появляется агнец, который снимает печати. Первые четыре печати – это кони. Конь белый, рыжий, вороной и белый. А вот что говорится о пятой печати. "И когда он снял пятую печать, я увидел под жертвенником души убиенных за слово Божие и за свидетельство, которое они имели.

И возопили они громким голосом, говоря: доколе, владыка, святый и истинный, не судишь и не мстишь живущим на земле за кровь нашу? И даны были каждому из них одежды белые, и сказано им, чтобы они успокоились еще на малое время, пока и сотрудники их и братья их, которые будут убиты, как и они, дополнят число".

То есть, пока не будет нужного числа душ, гнев не изольется. Поэтому фотограф хочет приблизить час суда и час спасения тех, кто уже предстоит. И в то же время единственный способ спасти людей, которые во зле – это предоставить им страдание. Сам же он говорит о том, что тех, кто свидетельствует, сжигают на кострах. Возможно, он свидетельствовал и хотел пострадать сам.

Мария Мамиконян: В этом фильме не надо снимать вещь, которая лежит на поверхности. Автор показывает обывателей, которые имеют внутри очень сильный ценностный критерий. Они пропитаны христианской моралью. В последний момент один называет фашиста сатаной, другой видит над распятым светящиеся круги, у третьего просто нравственный очень внятный критерий: так нельзя. Они оказываются очень хорошо проработаны многовековой культурой.

Фильм о том, что онтология важнее и сильнее, чем идеология. Есть слова, есть позиции, которые пытаются выяснить на уровне словоговорения. Но поступок всегда сильнее, чем выбор, сделанный на словах. Есть момент поступка – момент истины. И именно это и есть решение. Часовщик еще до начала сюжета совершил поступок – спасал детей. То есть он единственный совершил поступок. В кабаке он должен сидеть хотя бы просто для отвода глаз. В конце не понятно, был ли его выбор от слабины или так правильно. Но мне кажется, что хорошее художественное произведение, тем и отличается от плохого, что вопрос остается.

Алексей Деров: Мы смотрели фильм "Пианист" и его нельзя сравнивать с этим фильмом.

Мария Мамиконян: Смотрите, какая разница. Мы вспомнили о "Пианисте". Какая произошла перемена. Эти фильмы невозможно сравнить по постановке вопроса, по глубине восприятия. Как будто это два разных человечества. Герой "Пианиста" отвратительный, на мой взгляд. И совершенно другой подход к проблеме человека здесь. Здесь перед человеком стоит грандиозная проблема, она его мучает. А герой "Пианиста" напрочь лишен этой проблематики. И это еще оправдывается тем, что он творец и художник. Ужас.

Наталья Несмелова: 70-е годы - это последний всплеск интереса к этой проблематике. Интереса к человеку. Сейчас такой фильм представить нельзя.

Мария Мамиконян: Искусство делает все, чтобы вытравить все человеческое из жизни. Вот предыдущий фильм "Вся королевская рать". Они сняли вместо фильма – комикс. Комикс же нужен, чтобы было клиповое сознание, не рождалась сложная, серьезная мысль.