А.Кудинова

НОВАЯ НЕСТАБИЛЬНОСТЬ В СРЕДНЕЙ АЗИИ

И ЕЕ МАКРОПОЛИТИЧЕСКИЙ СМЫСЛ

1. Вхождение советских войск в Афганистан в 1979 году является до сих пор предметом острых дискуссий среди российских историков и политологов. Но никто не оспарвает, что оно имело глобальный результат, устремленный в будущее.

2. Прежде всего, возник раскол между частью исламского мира и СССР. Некий раскол намечался и до 1979 года. Но афганские события превратили намечающийся раскол в категорический разрыв. А этот разрыв потребовал совершенно нового идеологического оформления.

Союз с СССР сохранял подобные страны в русле светской или умеренно исламской национально-освободительной антиколониальной идеологии. Разрыв с СССР не мог перевести эти страны в проамериканское русло. А раз так, то этот разрыв толкнул часть так называемого "третьего мира" в сторону радикальной, кстати, абсолютно антикоммунистической, исламской радикализации.

3. Этот процесс новой, условно "бен-ладеновской", исламской радикализации (антикоммунистической, но и одновременно и антиамериканской!) не завершился с выводом советских войск из Афганистана и крахом СССР. Он и поныне является основным создателем новой глобальной реальности (рис.1).

Рис.1.

4. Можно ли тут говорить об исторических аналогиях? Мы убеждены, что можно. Гитлера ведь тоже кто-то поддерживал потому, что он объявил смертельную войну коммунизму. И этот "кто-то" проигнорировал, что Гитлер объявил смертельную войну еще много кому. В 30-е годы XX века – парадоксальный союз с Гитлером. В 70-80-е годы – парадоксальный союз с исламским средневековьем. Аналогия – очевидная и печальная.

5. В плане политической философии эта анология означает следующее.

Есть западная современность, которую называют "Проект Модерн".

Есть то, на что опирается эта современность. Просвещение, Возрождение, гуманизм… Для нас сейчас не это главное.

И есть то, что противостоит Модерну. Поскольку противостоит – это можно называть Контрмодерном. Общее между 30-ми и 70-80-ми годами (а также всем последующим) – готовность Модерна принять услуги Контрмодерна ради решения тех или иных, возможно, очень крупных, но все равно тактических задач (рис.2).

Рис.2.

6. Ни Гитлер, ни Бен-Ладен не скрывали своего лица. Да и не могли скрывать. Ведь им нужны активисты. Без них они никто. Активисты не встанут в проамериканский строй. И им сказали: "По политическим причинам нам сейчас надо сначала сокрушить СССР, посягнувший на Афганистан. Но это не отменяет цель борьбы с американцами. Это – следующий этап".

Вот таким активистам надо было платить деньги, поставлять оружие, предоставлять свою инфраструктуру, своих инструкторов и так далее.

7. В интервале между Гитлером и Бен-Ладеном (как парадоксальными союзниками Запада) размещалось еще нечто. А именно – весь роман Запада с неофашизмом, предложившим после краха Гитлера свои антикоммунистические услуги Западу. Тут тоже ничего не скрывали! Уже к концу 40-х годов неофашистское движение выдвинуло стратегический лозунг так называемой "третьей силы". И поставило своей задачей борьбу против СССР и США как против "двух ялтинских хищников". Разумеется, речь шла о борьбе с позиций Контрмодерна, от чего фашизм не мог отказаться ни на каких основаниях.

8. Чтобы охарактеризовать процесс, надо добавить к этим трем парадоксальным союзам еще и нечто менее очевидное. А именно – Иран Хомейни. Ведь по сути именно Хомейни был предтечей Бен-Ладена. Тут не было прямой декларации о союзе иранских исламистов с Западом. Но отношения были не столь однозначны, как обе стороны хотели бы показать. И это тема для отдельного разговора.

9. В любом случае, речь следует вести не об одном, а о многих парадоксальных союзах. Могли ли они строиться только на основе принятия услуг против врага? Не было ли на Западе серьезных элитных групп, тяготеющих к Контрмодерну? Или же желающих бороться с Модерном на каких-либо других основаниях?

10. Уже в нескольких своих докладах в рамках данного многолетнего семинара Сергей Кургинян, Юрий Бялый, Мария Мамиконян, Ирина Кургинян – последовательно доказывали, что не будь на Западе элитных групп, которые были бы настроены против проекта Модерн, такие парадоксальные союзы не воспроизводились бы. Более того, что таких сил – две: Контрмодерн и Постмодерн (рис.3).

Рис.3.

Уже 10 лет назад, конкретно летом 1995 года, Сергей Кургинян в своем (позже опубликованном) докладе в Израиле описал этот феномен. Более того, доклад так и называли - "Дьявол для грязной работы". Речь шла именно об угрозе "а ля Бен-Ладен". События 11 сентября 2001 года полностью подтвердили этот прогноз.

11. Феномен парадоксальных союзов не исчерпывается вышеназванным. Тут можно говорить и о генезисе "Братьев-мусульман". И о многом другом.

12. Открытым остается главный вопрос: создали ли события 11 сентября и все, что за ними последовало, необратимую реакцию отторжения на использование радикального исламизма в качестве удобного "дьявола" для какой-бы то ни было "грязной работы"? Или же это отторжение является обратимым?

13. Под этим углом зрения необходимо рассматривать последние события в Средней (или Центральной) Азии. Прежде всего, в Узбекистане. Мы можем с разной степенью доверительности обсуждать имеющиеся данные по этим событиям. Но в узком круге и на доверительных основаниях было бы недостойно называть нелепой гипотезу о том, что содержание этих событий – это новый этап большой игры, где исламизм в очередной раз выступает "дьяволом для очередной грязной работы".

14. В столь серьезном вопросе недопустимы скоропалительные диагнозы. Вот почему мы предлагаем всего лишь рассмотреть две аналитические гипотезы.

Гипотеза #1 – события 11 сентября 2001 года породили некую необратимость в отношениях между Западом, в первую очередь США, и откровенно антиамериканским и антизападным радикальным исламизмом (олицетворяемым такими фигурами, как Бен Ладен или Завахири).

Гипотеза #2 – никакой необратимости нет. Если ее нет – то как дальше будут разворачиваться события? И в чем смысл устойчивого отсутствия подобной необратимости?

15. Разумеется, ответ на эти вопросы не может быть получен прямо здесь и сейчас. Здесь же хотелось бы добиться консенсуса в вопросе о необходимости такого – альтернативного – рассмотрения. Это нелегко. Но поскольку речь идет о судьбе наших стран и народов – это совершенно необходимо.

Благодарю за внимание.