Сергей Кургинян

МИРОПРОЕКТНАЯ КОНКУРЕНЦИЯ

Концептуально-аналитический доклад

8 ноября 2005 года Индия, Чандигарх

Введение

Российско-израильский семинар работает уже четыре года. Это – наша восьмая по счету крупная встреча. В перерывах между такими крупными встречами проходят мелкие семинары. Вместе с крупными встречами они образуют реальную ткань нашего диалога.

Доктор Мартин Шерман познакомил меня с руководителем Чандигархского Института сельского хозяйства и индустриального развития господином Рашпалом Мальхотрой. Господин Мальхотра не просто мудрый человек и блестящий менеджер. Он еще и настоящий лидер, способный вдохновлять людей и вести их за собой. Господин Мальхотра – прекрасный практик. Но он еще и человек идеи. Такое сочетание меня всегда более всего восхищало в людях. Я благодарен доктору Шерману за то, что он познакомил меня с господином Мальхотрой. И я надеюсь, что наше взаимодействие будет плодотворным и долговременным.

От имени всех присутствующих благодарю господина Мальхотру за его согласие участвовать в работе нашего семинара. Приветствую здесь новых участников нашего семинара, рекомендованных господином Мальхотрой. Сердечно благодарю индийскую сторону за радушие и гостеприимство.

Мы впервые проводим не двухсторонний, а трехсторонний (а фактически многосторонний) семинар. Это очень ответственный переход на новый этап работы. Не просто ввести новых участников в русло наших четырехлетних бесед. Но я попробую это сделать.

Часть первая. Цель нашей деятельности

Есть люди, которые верят, что чем больше они выпили виски, тем крепче у них будут отношения. Я очень серьезно отношусь к этому фактору. Но вряд ли мы хотим все свести к нему. Наша цель – построить крепкие отношения на основе глубокого понимания (рис.1).

Есть понимание, которое не требует коммуникаций. Зачем ездить, встречаться? Можно книги читать. Или конфиденциальные донесения.

И есть коммуникации, в которых необязательно понимание. Зачем потеть, докапываться до сути? Надо виски пить и говорить о приятных вещах. А что такое приятные вещи? Это банальные вещи, не требующие усилий для понимания.

А мы хотим понимания через коммуникации и коммуникации через понимание.

Но тогда мы должны признать, что мы чего-то не понимаем. Для кого-то это неприятное признание. А для кого-то очень приятное.

Здесь собираются те, кто хочет понять больше, чем понимает. Хотя понимают много. Но и этого им недостаточно.

Здесь собираются те, кого не устраивают ложь и примитивные схемы. Потому что ложь и примитив всегда заводят в тупик.

Предмет моего особого интереса – соотношение между фактами и их интерпретацией. Мне кажется, что это сейчас особо важный вопрос. И я попробую здесь обосновать такую позицию.

Часть вторая. Факты – или контрпримеры в анализе

Несколько месяцев подряд мое ухо терзала ложь. Эта ложь приобретала характер общеочевидной истины. Истины в последней инстанции. На производство этой лжи были брошены миллиарды и миллиарды долларов. Эту ложь с придыханием повторяли по всему миру.

Ложь состояла в том, что в ходе украинских выборов и так называемой "оранжевой революции" на Украине Кремль поддерживает Виктора Януковича. А все прогрессивные силы в мире – Виктора Ющенко и Юлию Тимошенко. При этом Юлия Тимошенко – просто крайнее и концентрированное выражение этой прозападно ориентированной прогрессивности, а также борьбы с российским косным неоимперским влиянием.

Почему я говорю о лжи? Потому что я был на Украине. И я видел, что штабом Тимошенко руководил российский политолог, очень близкий к Кремлю. Не менее близкий, чем другие, тоже российские, политологи, находящиеся при штабе противоположного кандидата (рис.2).

Это означало только одно – что нет единого Кремля. И нет единой русской ставки на украинском игровом поле. Сам факт глубокой состыковки противоположной, как бы антирусской украинской политической силы с русской элитной политологией (и, поверьте, не только политологией!), казалось бы, разрушал теоретическую схему. В которой говорилось прямо обратное. Но этот факт никого не интересовал.

Скажут, что он не был очевиден? Это отнюдь не так! Элитный российский политолог, вполне вписанный в российский истеблишмент, точнее, в его определенную часть, выступал в поддержку Тимошенко по телевидению на десятки миллионов зрителей. Он писал статьи для миллионов читателей. А эксперты? Те просто обязаны были знать о бэкграунде данного политолога и о его роли в процессе. Я просто не хочу загружать деталями собравшихся. Тем более, что для них эта фактура является незнакомой. А также потому, что меня это интересует только как наглядный пример.

И этот пример не единственный.

Менее широко и менее активно, но тоже достаточно массированно, обсуждается история с Ходорковским. Это знаменитый российский нефтяной магнат, арестованный за неуплату налогов и осужденный российским правосудием.

Для одних этот арест – восстановление справедливости и закона.

Для других – переход к террору, новой сталинщине и прочему.

И все это – ложь. Потому что Ходорковский посылает из заточения очень активные мессиджи. Потому что эти мессиджи делаются достоянием общества с помощью тех средств массовой информации, которые вполне контролируются властными системами, умеющими, когда хотят, просто затыкать рот. Они же делают в данном случае прямо противоположное. А поскольку Ходорковский (и это всем известно в России) не обладает особыми литературными талантами и тягой к литературному творчеству, то речь идет о мессиджах, выстраиваемых определенными специалистами. И эти специалисты, как показывают вполне надежные сведения, тоже вписаны в истеблишмент. Точнее, в его часть. И в каком-то смысле, украинский сюжет повторяется. Нет единого российского властного поведения. Нет консолидированной позиции так называемого Кремля.

И вот это-то и есть суть российского процесса, которую воинственно игнорируют. Игнорируют вопреки фактам. Почему? (рис.3).

Так в чем же этот источник ошибок? В чем проблема? Что тут следует обсуждать?

Часть третья. Факты и Матрица

Любая аналитика исходит из фактов. Но что значит "исходит"? Это вопрос совсем не такой простой.

Известный теоретик Ноам Хомски категорически настаивал на том, что если в сознании у наблюдателя нет Матрицы, – то он не увидит фактов. Вообще не увидит – даже если они находятся прямо перед его глазами (рис.4).

Рис.4.

Хочу быть правильно понятым. Дело не в том, что политики и чиновники любят только победные рапорты. В конце концов, есть оппозиция для того, чтобы выволакивать на свет негативы. Я вовсе не собираюсь выполнять за нее эту специфическую работу. Я вообще не рассматриваю свою задачу в этом смысле как политическую.

Дело в том, что подлинные катастрофы рождаются в одном единственном случае. Когда проблемы с Матрицами возникают сразу у всех акторов политического процесса. Когда не просто прячутся неприятные негативы, о, нет! Катастрофы рождаются тогда, когда факты, говорящие об их зарождении, оказываются вообще за рамкой сознания. Когда эти факты не прячутся, а фундаментальным образом отторгаются. Отторгаются на уровне несовместимости все с теми же Матрицами.

И вот тут должны придти те, кто займется самими Матрицами. Повторяю – Матрицами, а не негативами и позитивами. Ибо структура "черной папки" очень сложна. В ней есть элементарный отбрасываемый негатив. Но в ней есть и нечто совсем другое. И, как мы убеждены, гораздо более важное. Что же именно? (рис.5).

Рис.5.

Хочу еще раз подчеркнуть, что проблема "черной дыры" связана не с отсутствием фактов, а с применением неадекватного аппарата при их осмыслении (рис.6).

Рис.6.

Часть четвертая. Цепная реакция ошибок

В рассматриваемую "черную дыру" попадают отнюдь не только те факты, которые я описал выше. Просто эти факты хоть как-то знакомы собравшимся.

Сейчас я буду вынужден оперировать менее знакомыми фактами. Но я постараюсь проделать это так, чтобы незнание российской специфики не помешало понять существо дела.

А существо дела состоит в том, что неадекватные матрицы понимания, неадекватный аналитический аппарат сами по себе могут породить региональную или даже глобальную катастрофу.

Для того, чтобы не перегружать деталями собравшихся, я расскажу одну притчу.

Жил да был один очень прогрессивный либеральный редактор одной очень прогрессивной и либеральной российской газеты эпохи, которая вошла в историю как эпоха перестройки и гласности.

При ближайшем рассмотрении становилось ясно, что и сам редактор фигура очень своеобразная, весьма далекая от любви к либерально-демократическим ценностям. И газета обладает специфическими особенностями, вытекающими из специфических пристрастий редактора. Но все эти ближайшие рассмотрения проваливались в "черную дыру".

Потом началась первая чеченская война. Газета и главный редактор занялись последовательными разоблачениями главного "ястреба" этой войны, министра обороны Павла Грачева.

Казалось бы, все укладывается в тот же либерально-демократический имидж. Либералы, демократы были против войны в Чечне и должны были подвергать информационным атакам сторонников этой войны. В русле этой версии все и двигалось, по дороге обрастая совсем уж страшными подробностями. Оказалось, что главный "ястреб" войны, по основной военной профессии дестантник, якобы послал своих десантников убить прогрессивного журналиста этой газеты.

Газета и ее лидер (Редактор) встали на тропу совсем непримиримой войны с преступным министром обороны, у которого "руки по локоть не только в чеченской, но и в журналистской крови".

А потом что-то такое произошло… Главный редактор почему-то вдруг публично во время телепередачи пожал "окровавленную руку убийцы". Сотрудники газеты пришли в кратковременный шок, но быстро успокоились. А все остальные как бы просто этого не заметили.

Сенсационный факт, не укладывавшийся в Матрицу, провалился все в ту же "черную дыру" (рис.7).

Рис.7.

Что при таком расхождении должно происходить? Перестройка модели и теории. Ревизия Матрицы.

Что происходит? Ни-че-го!

И чем это чревато? А в том-то и дело, что чревато это очень и очень многим (рис.8).

Рис.8.

Когда сущность и видимость разрываются настолько, что видимость становится приманкой, ловушкой – то задача всегда одна. Кто-то должен попасть в капкан. Кто же именно?

Чтобы ответить на этот вопрос, присмотримся к структуре капкана. Она же – аналитическая схема, игнорирующая реальность (рис. 9).

Рис.9.

Говорят о приоритете фактов над интерпретациями! Если бы интерпретации (аналитические схемы, теории, концепции) хотя бы сохраняли минимальную эластичность по отношению к фактам! Если бы вообще признавалось различие между видимостью и сущностью! Как тогда могла (и должна бы была) проводиться ревизия неработающей интерпретации (схемы, теории)? (рис.10).

Рис.10.

Коржаков считал Грачева и его десантников неким силовым препятствием на пути к реализации собственного проекта. Речь шла о войне двух силовых кланов, а не о противостоянии либералов и силовиков. Миф об этом противостоянии был достаточно элементарным "прикрытием" (рис.11).

Теперь представьте себе, что на каком-нибудь другом этапе той же истории за либерально-демократической ширмой того или иного образца скрывается сила, чей приход к власти может обрушить стабильность региона или глобальную стабильность.

Тогда дефекты в Матрице и порождаемых ими неверных аналитических схемах могут буквально обрушить мир. Или, как минимум, привести к весьма масштабным и крайне трудно преодолеваемым неприятностям.

И что же? Кто-то собирается менять матрицы? Или же заблуждения – это самое дорогое, что у нас есть? (Рис.12).

Рис.12.

Часть пятая. Российский процесс и более широкие горизонты

Кто-то скажет, что приведенные мной примеры отражают только российскую специфику. Я категорически с этим не согласен. И никогда не буду вести дискуссию с позиций подобного одностороннего перекоса. Дело даже не в том, что это некорректно. Это, прежде всего, контрпродуктивно.

Российский процесс никогда не был оторван от общемирового. Но особо нелепым является противопоставление российского процесса общемировому после 1991 года. Когда, напротив, российский процесс стал отражением мирового. Если что-то и интересно сейчас, так это улавливать внутри российской специфики кое-что, касающееся специфики мировой.

Я не буду здесь заниматься детальным распутыванием политических узлов. На это нет времени. Я полагаюсь на доверие собравшихся к точности моей политической информации, хотя бы в том, что касается России.

Так вот, одним из первых крупных терактов на территории России был теракт в Буденновске.

Видимость состояла в том, что чеченские борцы за независимость захватили больницу с родильным домом с тем, чтобы принудить Россию к переговорам.

Сущность была в другом. Как и в других приведенных мной примерах, речь шла о конфликте в российской элите. Именно этот конфликт сделал возможным теракт в Буденновске, как и многое другое. При консолидации российской элиты (хотя бы элиты силовой) чеченский терроризм был бы раздавлен за две недели.

Как разворачивался этот конфликт в преддверии Буденновска? И что конкретно он привел в действие?

Помимо президента Бориса Ельцина и его сторонников, в России все большие очки набирал премьер-министр Виктор Черномырдин. Виктор Черномырдин уже начал претендовать на роль самостоятельной фигуры. Будущего президента. При этом Виктор Черномырдин вошел в глубокие отношения с тогдашним вице-президентом США Альбертом Гором. Если вы помните, то официальным выражением этих отношений была комиссия Гор – Черномырдин. Более глубоким содержанием этого альянса мне не хотелось бы здесь заниматься. Я только походя напомню, что в апогее власти американских демократов и Билла Клинтона цена нефти составляла 8 долларов за баррель. А в апогее власти американских республиканцев и Джорджа Буша, видимо, будет составлять 80 долларов за баррель.

Я не предлагаю все сводить к нефти. На самом деле, суть в том, что крупные элитные группы, причем группы существенно транснациональные, в каждом отдельном регионе осуществляют миропроектную конкуренцию. При этом глобальное и региональное входят в сложное соотношение.

Короче, "проект Буденновск" предполагал полную дискредитацию Черномырдина с помощью чеченских боевиков. Они были инструментами. Эти инструменты использовали, во-первых, силы, которые не устраивало усиление Черномырдина. И, во-вторых, силы, которые не устравала связка "Черномырдин – Гор". Второе, конечно же, доминировало.

Как конкретно разворачивались события?

Ельцин уехал из страны. Черномырдин остался как бы за Ельцина. Буденновск был захвачен. Силовики пообещали Черномырдину, что если он изобразит договоренность с лидером чеченских боевиков Шамилем Басаевым, то сначала боевики освободят заложников, а потом силовики убьют боевиков.

Черномырдин на это клюнул, решил, что это его звездный час. По телевидению на всю страну расшаркивался перед Шамилем Басаевым. Боевики освободили заложников. Черномырдин ждал рапорта силовиков об уничтожении боевиков. Когда рапорта не последовало, он все понял, но все-таки позвонил силовикам. Те извинились и сказали, что ничего не вышло.

Черномырдин исчез в качестве настоящего кандидата в президенты. "Проект Буденновск" был выполнен.

Этот проект подорвал не только возможности Черномырдина, но и возможности Гора. У меня есть весь набор доказательств того, что "проект Буденновск" был построен как совместная инициатива силовиков из окружения Ельцина и представителей американских республиканцев, обеспокоенных возможностями альянса Гор-Черномырдин.

В чем теоретическая важность этого примера? (рис.13).

Рис.13.

Ценность в том, что разговоры о русском и американском проектах как таковых – достаточно неактуальны. Все, что мы видим (а речь идет буквально о тысячах эпизодов), говорит не о цивилизационных субъектах, ведущих между собой войну или диалог.

Если попытаться нащупать реальную миропроектную субъектность, то она размещена сразу на двух уровнях.

Во-первых, на суб-цивилизационном (кланы внутри тех или иных крупных стран).

Во-вторых, на транс-цивилизационном (надстрановые связки между этими кланами).

То есть речь идет о суб-транс-цивилизационных субъектах. И конкуренции между ними.

Такую конкуренцию мы называем "миропроектной". В ее основе лежит само понятие о проекте как целевом мироустроительном намерении.

Хочу категорически подчеркнуть, что это не имеет никакого отношения к теории заговора. Проект становится сейчас основным слагаемым глобальной экономики, а значит, и глобального мироустройства. В конкуренцию экономических проектов иногда втягиваются триллионы долларов и соответствующие этим деньгам неэкономические возможности, включая возможности собственно силовые.

Как и всякая игровая комбинация (неважно, военная или биржевая), проект обладает имитационной периферией и внутренним ядром (рис.14).

Рис.14.

Поскольку ни конкурирующие корпорации, ни воюющие армии не склонны выдавать противнику свои проектные замыслы, любой проект защищает свое ядро, то есть свои подлинные намерения, от разведки противника. И тут неважно, идет ли речь о разведке государственной или частной. В любом случае, в проектную систему встроен некий защитный слой (рис.15).

Рис.15.

Задача защитного слоя – не допустить проникновения в ядро. То есть в суть проектных намерений. И одновременно создавать ложные представления об этих намерениях всеми способами, включая прямую дезинформацию. То есть операцию прикрытия.

Многие сейчас настойчиво дешифруют исламский проект. Наш подход отличается от общепринятого. Мы не демонизируем ислам как таковой. И одновременно не идеализируем его. Ниже я еще вернусь к этому подробнее. Здесь же хочу указать, что даже те, кто анализирует исламский проект, не хотят в этом анализе использовать представленный мной системный метод. То есть по сути отрицают наличие ядра и периферии в этом проекте.

Между тем, такая структура свойственна всем конкурирующим живым системам. И не только живым. Компьютер обладает такой структурой в той же мере, в какой простая клетка живого организма. Без защитных механизмов, без деления на ядро и периферию ни одна система просто не может выжить. И тем более, конкурировать с другой системой.

А вот теперь можно, наконец, сформулировать главные вопросы, которые, я думаю, волнуют всех здесь присутствующих.

Часть шестая. Глобальный процесс

Главный стереотип в понимании происходящего – это глобальная американская гегемония.

Для одних (так называемых антиглобалистов) – это предельная концентрация мирового зла.

Для других – это луч света в темном царстве.

Но существует ли американский проект как целостность?

В конце ХХ – начале ХХI века нам последовательно были предъявлены два проекта.

Проект #1 – "конец истории" Фрэнсиса Фукуямы. Тут предполагалось, что господство либеральных ценностей во всем мире обеспечит гармонию в духе "конца истории" Гегеля. Этот проект был взят на вооружение американскими демократами.

Проект #2 – "война цивилизаций" Самюэля Хантингтона. Тут предполагалось, что Запад, взяв на вооружение христианство, начнет воевать с врагами христианства, которые тоже возьмут на вооружение религиозные принципы вместо идеологических. Под такими врагами, конечно, подразумевался ислам. Хотя на деле сам Хантингтон предполагал и множественные конфликты. А к цивилизационным единицам в этой войне всех против всех он относил и Индию, и Китай. То есть страны, которые возьмут, по его мнению, на вооружение свои (не христианские и не исламские) религиозные ценности.

Проект #2, конечно же, обращал на себя внимание американских республиканцев и их союзников во всем мире.

При этом данный проект представлял собой по сути лишь слегка подреставрированную концепцию Тойнби, Шпенглера и Данилевского. Но он оказался очень сильно востребован после 11 сентября 2001 года. Но еще до этого (и мне это представляется крайне важным) лица, которые сейчас занимают очень высокое положение в США, настойчиво рекомендовали мне обратить внимание на проект Хантингтона, за которым, по их мнению, было будущее.

Здесь важно зафиксировать, что оба проекта рухнули на протяжении последних 15 лет. С особой скоростью обрушивается проект #2.

Что же получается? Что мы живем фактически на миропроектных обломках. Но тогда как определить качество нынешней глобальной ситуации?

Здесь нам сильно может помочь расхожее определение: "НОВЫЙ МИРОВОЙ ПОРЯДОК". Под этим, конечно, понимался новый мировой порядок под эгидой США.

Но существует ли этот порядок? И в чем его качество? Ведь очень многие в мире жили и живут в надежде на этот порядок и свое место в нем. Но они подразумевают под порядком именно порядок. То есть определенное внятное мироустройство.

В России очень серьезные силы жили в постсоветский период в ожидании такого нового мирового порядка и своего места в нем. Теперь начинает накапливаться разочарование. Дело даже не в том, что не устраивает предложенное место. Дело в том, что возникают проблемы с самим порядком как таковым.

Переломным пунктом, конечно, стал Ирак. Многие ожидали, что на обломках политической системы, выстроенной Саддамом Хусейном, возникнет нечто новое и устойчивое. Что американцы, победив Хусейна, предложат Ираку некий содержательный план, аналогичный плану Маршалла для Германии или плану Макартура для Японии.

Если бы нечто подобное произошло, то у американцев появились бы кроме противников и союзники. В том числе, и в самом Ираке. Но вместо этого налицо очень проблематичная попытка строить демократические институты, игнорируя вопросы социального, национального и экономического базиса. Это приводит к тому, что Ирак у нас на глазах распадается. А в каждой из его частей разворачивается опасная радикализация.

Шииты если не напрямую, то скрыто, уходят под власть наиболее консервативных иранских групп. Как говорят специалисты по Ирану, "под власть даже не Тегерана, а именно Кума". Суннитский вопрос не требует особых комментариев. Заркави уже сейчас бьет рекорды радикализма, поставленные бен Ладеном и Завахири. И, как говорит российская поговорка, "это еще не вечер". Курдская проблема способна только породить радикализацию в Турции – единственном устойчиво светском государстве исламского мира, где тоже протекают далеко не простые процессы.

Реальным итогом становится не мировой порядок в данном регионе, а мировой хаос, мировая радикализация. Является ли это следствием ошибок или внутренним тяготением определенных частей транснациональных элит, включая и американский сегмент в этой транснациональной конфигурации?

Поскольку проблема "управляемого хаоса" уже ставится в повестку дня рядом американских ученых, не лишенных политического влияния, то присутствие проекта, в ядре которого лежит не порядок, а хаос, заслуживает аналитического рассмотрения (рис.16).

Рис.16.

Мне кажется, что проблема, как минимум, заслуживает откровенного обсуждения в таких необязательных группах, как наша. Здесь вся прелесть в подобной необязательности. Есть такое важное понятие – "роскошь человеческого общения".

Часть седьмая. Предельное обобщение

Миропроектные замыслы не могут быть произвольными. Речь идет о проектах, а не о фантазиях. Хотим мы или нет, но все проектные инновации будут так или иначе размещены вокруг того главного, чем обладает человечество. И что интересует нас всех. Я имею в виду генеральный суперпроект последних веков, который имеет название "Модерн" (рис.17).

Рис.17.

Что конкретно я имею в виду?

Индия – это великая цивилизация. Индийская культура уходит вглубь веков, образует сложный сплав традиций. В рамках этой культуры ищутся свои ответы на вечные человеческие вопросы. И мы все с огромным вниманием внимаем этим ответам. Мы видим в них культурное достояние всего человечества.

Но Индия одновременно ищет себя и в другом. В новой индустрии, в своих Силиконовых долинах, в модернизации своей армии, в достижении нового качества процветания для своего населения. То есть налицо единство традиций и прогресса, что и составляет главное содержание Модерна. Такое единство обеспечивается за счет осевого качества культуры и цивилизации. Мы привыкли называть это качество гуманизмом. И вряд ли следует отказываться от этого великого изобретения всечеловеческого гения.

А Россия? Она имеет свои ответы на мировые вопросы. Эти ответы всегда входили в общемировую симфонию. Культурный диалог Индии и России многомерен и уходит корнями вглубь веков. Россия не отказывается от традиции, но она ищет свое место в современности. И если она будет жить, то она ответит на вопрос о собственных точках роста, точках будущего, точках прорыва. На вопрос о своем месте на предельных рубежах современности.

Израиль ищет свои ответы. И свое соединение традиции с современностью. Великая религиозная традиция Израиля, великий вклад еврейского народа в культуру может и должен соотнестись с новыми рубежами будущего. С техникой, образованием, интеллектуальным прорывом. Возможно ли отказаться от чего-то подобного? Можно ли говорить о неких вариантах такого отказа в какой-нибудь точке мира?

Да, можно. Вот конкретный пример.

В России есть идеологи чеченского сепаратизма. Они же – и идеологи терроризма. Но здесь необходимы различия. Никто из сепаратистов не договаривает до конца, во имя чего Чечня должна отделиться от России. Многие прячут свои цели и говорят о том, что отделившаяся Чечня быстрее войдет в мир всеобщей модернизации. И только самые влиятельные персонажи позволяют себе приоткрыть настоящие карты.

Одним из таких персонажей, конечно же, является Хожа-Ахмед Нухаев, бывший начальник специальных подразделений мятежного генерала Дудаева, которого часто называли "чеченским Гиммлером".

Нухаев в своей книге "Давид и Голиаф" прямо пишет:

"Западному "морскому" проекту Модерн нужно противопоставить проект повсеместной варваризации суши, под лозунгом "будущее в прошлом!". Россия, которая бомбит чеченские города, этому помогает, поскольку приближает торжество благословенного варварства..."

Рис. 18. Хожа-Ахмед Нухаев (в центре) на конференции "Исламская угроза или угроза исламу".

Причем Нухаев – вовсе не внутрироссийский экзотический маргинал. Он еще в середине 90-х годов получил поддержку интеллектуалов из круга З.Бжезинского и наладил высокие связи в западной элите.

В марте 1997 г. Нухаев от имени Чечни подписывает протокол о создании Транскавказской Энергетической Компании. Компания учреждается под эгидой сэра Джеймса Голдсмита, протокол подписывают казначей Тори лорд Макалпайн, сэр Фрэнсис Пайк, Патрик Робертсон. Далее создается Кавказско-американская Торгово-промышленная палата со штаб-квартирой в Вашингтоне, возглавляемая Нухаевым и соратником Бжезинского Мансуром Яхимчиком. Это бывший лидер "Солидарности" в Кракове, принявший ислам и проявляющий особый интерес к суфизму как "оружию сопротивления российскому империализму".

В ноябре 1997 г. в Лондоне проходит презентация Кавказского инвестиционного фонда, учрежденного Нухаевым, Макалпайном и Пайком Затем проходят встречи Нухаева с М.Тэтчер, Г.Киссинджером и финансистами Лондонского Сити. Среди международных партнеров и консультантов Нухаева в кавказском проекте – бывший госсекретарь США Джеймс Бейкер, бывший президент ЕБРР Жак Аттали. Обсуждаются планы "Кавказского общего рынка", надежно изолирующего Россию от южных соседей. И тут же в проект Нухаева начинает вкладывать деньги саудовский миллиардер Аднан Хашоги.

Кавказский проект Нухаева провалился вместе с поражением дудаевского режима. Но и международные, и российские связи самого Нухаева никуда не исчезли.

Наиболее влиятельный российский союзник Нухаева – поклонник Гиммлера и неофашизма европейских "новых правых", идеолог специфического "евразийства" Александр Дугин.

Дугин в своих статьях и книгах восхваляет Чингисхана, принесшего русским "свободу от ярма Запада" и передавшего им "основы государственного аппарата" для управления Евразией, а также превозносит Тимура, "воспроизводившего изначальный чингисхановский импульс в мусульманском контексте". Дугин подчеркивает, что политически активный ислам должен стать наиболее мощным инструментом "евразийства". По Дугину, вся история России, начиная с Московского Царства, "демонстрирует нам разнообразные версии Руси Монгольской, чингисхановской". "Мы, русские, дети Чингис-хана, наравне с татарами, тюрками, монголами"... "Россия = Орда. Изумительная формула…".

Рис.19. Александр Дугин (слева) и Гейдар Джемаль

А еще один известный российский проповедник контрмодернистской исламизации – Гейдар Джемаль – в сентябре 2001 г., по горячим следам терактов в США, написал в газете "Время новостей": "Мусульмане, которые помнят о своем господстве над половиной мира еще пять веков назад, вновь ощущают себя силой… Исламский фактор на наших глазах становится единственным фактором сопротивления, которое будет защищать интересы обделенных социальных масс и в Латинской Америке, и в России... Халифат станет спасением".

За всем этим очевидным образом стоит война с Модерном. В России это война имеет очень ясную линию фронта. По одну сторону – те, кто верит в Пушкина и Петра Великого. В Петербург как великий город русского Модерна. В великую культуру, соединяющую в себе западный пафос модернизации с русской многонациональной культурной спецификой.

Другие говорят о Пушкине с пренебрежением. Называют Петра Великого злым гением, разрушителем и даже дьяволом. Призывают срыть Петербург как город дьявола. Противопоставляют авторитету Пушкина совсем другие, явным образом контрмодернизационные авторитеты.

Для не знакомых со спецификой русской культуры хочу сказать, что Пушкин – это не фигура, параллельная Рабиндранату Тагору. Это фигура, параллельная сразу Ганди, Тагору и Ведам. Так парадоксально распорядились российская культура и российская история. Недаром говорится: "Пушкин – это наше все". Восстать против Пушкина можно, только восстав против Модерна. Ибо Пушкин – это "всё" в определенном смысле. В смысле воли России к своей особой модернизации.

Когда Дугин проклинает Пушкина, называет его никчемным писателем и разрушителем российского православного фундаментализма – он знает, куда направить удар своего идеологического оружия. И он направляет его именно в Модерн как таковой.

Что же стоит за этим?

Часть восьмая. Ислам и его особые модификации

Мы много занимались такой специфической исламской организацией, как "Братья-мусульмане". И натолкнулись мы на нечто весьма интересное. Но перед тем, как ознакомить с этим собравшихся, хочу сделать одну принципиально важную для нас оговорку.

Мы считаем оголтелую, примитивную исламофобию категорически неприемлемой.

Ислам – одна из величайших мировых религий. Наряду с другими, ислам ищет свои ответы на вопросы, волнующие любого человека, живущего на Земле. Такие вопросы называются духовными. Иначе их можно назвать "специфически человеческими". Человек – единственное из живых существ, которое знает о собственной смертности. И при этом продолжает жить.

Как сделать так, чтобы знание о смерти не обесценивало жизнь?

Как сделать так, чтобы смерть не стала хозяйкой человеческой жизни? Чтобы страх перед смертью, не имея сдерживающих альтернатив, не превратился в обожествление смерти, ее воспевание и восхваление?

Внутри той религиозной культуры, которую выстроили "Братья-мусульмане", налицо эта самая воля к смерти. В принципе такая воля не присуща не только исламу вообще, но и исламу с фундаменталистской окраской. Нужно очень сильно все извратить, чтобы создать подобный суррогатный идеологический (идеолого-религиозный) продукт. Но он был создан. И получил очень широкое распространение.

Сразу же хочу подчеркнуть, что особая ориентация на смерть сочеталась в этом религиозном продукте с особой враждой ко всему, что соединимо с любыми видами модернизации. Пусть даже речь идет о глубоко национальной, черпающей свои основы в религии, модернизации. Она все равно ненавистна тем, кто взял на вооружение этот специфический продукт, изготовленный "Братьями-мусульманами".

Соответственно, можно говорить в данном случае не об исламе как таковом, а о специальной модификации ислама, являющейся по сути своей инструментом войны с Модерном. Как этот инструмент был изготовлен и как использовался? Это достаточно известно. Изготовлен он был в зоне Суэцкого канала при прямой поддержке влиятельных английских кураторов. Использовался он потом для войны с любыми видами модернизации в исламском мире. Эта война не имела ничего общего с войной против сторонников СССР в исламском мире. Условно – Насер был сторонником СССР, и против него "Братья-мусульмане" вели непримиримую войну.

Но Садат был сторонником Запада и подписал знаменитые Кемп-Дэвидские соглашения. Но с ним также боролись. И его в итоге убили. При этом в каждой из подобных комбинаций обнаруживается два слагаемых. Сам этот специфический ислам и силы, стоящие за его спиной. Зачастую эти силы носят вовсе не исламский характер. Они поддерживают этот специфический, сугубо контрмодернизационный ислам именно потому, что они воюют с модернизацией.

Следы этой, зачастую совсем не афишируемой войны, можно наблюдать не только в странах арабского мира. Если внимательно приглядеться к деталям победы аятоллы Хомейни над шахом Ирана и установления в Иране фундаменталистской контрмодернизационной модели власти, то миф о том, что подобная модель была установлена вопреки всему Западу, не выдерживает критики. Имеет место гораздо более сложная игра. И ее можно проследить по множеству архивных и иных материалов.

Следы этой другой, принципиально контрмодернизационной игры можно проследить повсюду – от Алжира и Турции до Индонезии и Малайзии. Терроризм, в том числе глобальный, есть часть данной игры. Средство ведения этой игры по всему миру. Недаром атакуются именно центры, связанные с модернизационной динамикой. Недаром выбираются такие средства внутри террора, которые дышат не просто самопожертвованием, а именно культурой смерти.

Я имею в виду женский суицидальный терроризм. Наши данные по Кавказу, в частности, по той же Чечне, говорят о том, что соответствующие специалисты ведут специальные эксперименты на этом женском материале. Что цель этих экспериментов – включить механизмы воли к смерти, эротики смерти и многого другого.

С нами воюет не одна какая-то религия. С нами воюет трансрелигиозная культура смерти. С нами воюет культура агрессии против Модерна и против жизни. Это беспощадный враг. У него два лица.

Одно – сугубо фашистское. Фашизм всегда ненавидел прогресс, гуманизм, Модерн. Он всегда мечтал об архаике, о возвращении в новое средневековье или новое рабовладение. Эта воля находит своих почитателей и сейчас. Не надо говорить о маломощности отдельных фашистских организаций. Все не сводится к явным и оголтелым группам. Подлинные процессы этого типа гораздо глубже и тоньше. И нам надо подробно заниматься ими для того, чтобы выжить, выстоять, победить.

Но есть и другое лицо у той же войны с Модерном. Я говорю о Постмодернизме. И имею в виду при этом не культурное явление средней значимости, а большую политическую стратегию. В рамках этой стратегии речь идет о недопустимости модернизации большинства стран мира. О недопустимости и нежелательности. Якобы мир не выдержит той нагрузки, которая возникнет в случае, если страны с миллиардным населением получат выход на тот социальный уровень, который предполагает Модерн.

Наши исследования показывают, что задачи сворачивания Модерна актуальны для многих. И что воля к постмодернистскому переустройству – это скрытая пружина многих, очень многих действий. В том числе, и на террористическом фронте.

Что же соединяет эти два лика одной змеи? Желание поделить между собой мир (рис.20).

Рис.20.

По сути, речь идет о том, чтобы создать "глобальный город" Постмодерна и "глобальную деревню" глубокой контрмодернистской архаики. Глобальный город будет сбрасывать свои издержки на глобальную деревню. А элита "глобальной деревни" получит взамен на принятие правил новой игры, то есть всех издержек, которые будут сброшены на ее население, – некие экс-территориальные права в том, что касается господства над своими рабами. Условие будет только одно – не развиваться.

Я хотел бы, чтобы такая модель имела всего лишь характер мрачной утопии. Но я точно знаю, что это не так. Это очень влиятельная, я бы сказал, работающая модель. К нашему прискорбию, она становится все более популярной в разных группах и слоях исламского мира. Всех ее противников внутри ислама пытаются или запугать, или убить. И эти попытки носят очень эффективный характер.

В течение гражданской войны в Таджикистане, где мне приходилось вести и консультационную работу, и полевые исследования, ваххабиты убивали именно исламских сторонников таджикской модернизации. То же самое происходит сейчас в разных районах России. Как на территории проживания исламских народов, так и за пределами этих территорий, где наиболее позитивно ориентированные конфессиональные лидеры оказываются отодвинуты или физически уничтожены. Прогноз говорит о том, что этот процесс будет только усиливаться.

Если мы правы, то стратегическая задача состоит в том, чтобы выявить врагов Модерна и консолидировать его друзей на единую борьбу, которая носит глубоко международный характер.

Особо хочу подчеркнуть, что нельзя на настоящем этапе путать врагов Модерна с врагами "Открытого общества". Зачастую под маской "Открытого общества" сейчас работают именно те, кто категорически не желает развития собственно модернистских тенденций. Буквальный экспорт идей "Открытого общества" для очень многих регионов мира чреват развитием глубоко реакционных тенденций. Такова реальность! Присмотримся внимательнее к процессам в Египте, Алжире и Средней Азии. Что, если окажется, – реальный выбор существует только между модернизационной диктатурой и ваххабистской демократией (разумеется, я говорю о демократии в кавычках)?

В конце концов, мало ли реакционных врагов Модерна побеждало, двигаясь на волне популизма и тут же после своей победы превращая его в самую свирепую диктатуру.

Если наша цель – отстоять Модерн и сохранить через это глобальную стабильность мира, вменяемость этого мира и его позитивный внутренний динамизм, то нам придется рассматривать разные пути завоевания подобного результата. Нам придется долго работать для того, чтобы понять природу подспудных процессов, двигающих мир в сторону от вменяемости. Сумеем ли защитить то главное, от чего зависят судьбы наших стран и народов?

Тут все зависит от глубины проработки содержания. Ибо только эта глубина и конкретность может стать фундаментом стратегических союзов XXI века, способных отстоять мир перед лицом новой глобальной чумы. Давайте же работать на это.

Благодарю за внимание.