СПбГУ, исторический факультет

Д.и.н., проф. М.И.Фролов, д.и.н. В.А.Кутузов,

доц. Е.В.Ильин, доц. Василик В.В.

Любое историческое исследование, претендующее на научность, должно соответствовать следующим критериям – объективность и понимание противоречивости исторического процесса, принципу историзма, позволяющему оценивать события и факты в тесной связи с данной реальной исторической обстановкой, принципу научной достоверности и реалистическому подходу, свободному от политико-идеологической предвзятости.

К сожалению, этим критериям не соответствует объемный том учебника для ВУЗов "История России. ХХ век: 1939–2007", изданной московскими издательствами "Астрель" и "АСТ" в 2009 г. под редакцией профессора МГИМО А.Б.Зубова, известного своими скандальными выступлениями, в которых он называл нашу победу поражением, а также, в частности, ставил под сомнение легитимность избрания святейшего патр. Кирилла. Предметом нашего изучения стали первая и вторая глава данного тома – от сентября 1939 до июля 1941 г. и "Советско-нацистская война 1941–1945гг. и Россия" (с. 37–187). По ходу чтения не раз создавалось впечатление, что все это мы уже читали в 90-е годы прошлого века, когда вся история советского государства подавалась как непрерывная череда кровавых преступлений. Все это привело к тому, что Россия в очередной раз оказалась "страной с непредсказуемым прошлым". К сожалению, данная книга воспроизводит эту печальную традицию. Вот типические эмоционально окрашенные выражения – "Кровавый сталинский режим", "преступный режим" (с.14) , "тотальный террор в Прибалтике" (с. 20), "Обе тирании были отвратительны эстетически" (С.45).. Методологической базой исследования явился голый антисоветизм и воинствующий субъективизм. Характерна тенденция на делегитимизирование советского строя и признание его преступным: вот весьма характерный пассаж, касающийся присоединения Западной Украины и Белоруссии: "Если взглянуть глубже и не считать коммунистический режим законным, то тогда ясно, что мир 1921 г. в принципе незаконен, ибо заключен поляками с преступным режимом" (с.14). Странно и дико слышать это из уст ответственного редактора-международника по своей специальности.

Для данных глав, как представляется нам, характерен и присущ крайний субъективизм, замалчивание фактов, их заведомо извращенная трактовка, игнорирование, замалчивание достижений отечественной историографии по отдельным сюжетам войны. Впрочем, это полностью соответствует концепции авторов — все беды России начались с большевиков.

Можно говорить о целом ряде фальсификаций и подмен. Во-первых – на понятийном уровне. Характерно само понятие "советско-нацистская война", где якобы столкнулись два тоталитарных режима и два диктатора боролись за мировое господство. То, что Сталину мировое господство было не нужно, и не ради этого он уничтожал Троцкого и троцкистов, а нужны были геополитические границы старой России, и что он честно соблюдал пакт с Германией, авторов явно не интересует. Не интересует их и народный характер войны – за жизнь русского народа и иных народов России, хотя, временами, сквозь зубы, авторы текста пишут о подвигах простых русских людей, тут же дискредитируя их: то развенчивая Зою Космодемьянскую и Александра Матросова, то представляя советских солдат этаким стадом, которое гнали на убой. Если идти их путем, то и Отечественную Войну 1812 г. можно назвать феодально-капиталистической и вспоминать об Аракчееве и шпицрутенах, а для Второй Отечественной 1914-1918 г. так и просится термин "империалистическая" или "конфликт трех изоморфных империй". Но это – как раз тот классово-большевицкий идеологизированный подход, против которого, как кажется, протестуют авторы учебника, и который реально уничтожает нашу историческую память.

Ряд сюжетов и мифологем как будто списан из книги предателя-перебежчика Суворова-Резуна "Ледокол", в особенности то, что касается предвоенного периода. Это и представление о пакте "Молотов-Риббентроп" как сговора двух тиранов, развязавших Вторую Мировую войну. Авторы не гнушаются даже такой разоблаченной фальшивкой, как речь Сталина якобы сказанная 19 августа 1939 г. Текст ее, опубликованный Бушуевой, позднее был признан подложным ведущими специалистами. В оценке Мюнхенского сговора авторы исходят из якобы существовавших опасений советизации Румынии и Польши, присутствовавших у правительств данных стран. Имеющиеся у нас документы не подтверждают этого предположения. Напротив, авторы учебника игнорировали, например, тот факт, что при переговорах с чехами 21 сентября представители Англии и Франции заявили: "В случае, если Чехословакия объединится с СССР, война примет характер крестового похода против СССР. Тогда правительствам Англии и Франции будет трудно остаться в стороне".

Придерживаются авторы учебника и концепции Суворова-Резуна о якобы готовившемся нападении СССР на Германию. По сути дела она позаимствована из речи Гитлера 22 июня 1941 г. и из арсенала геббельсовской пропаганды. Эта концепция юридически осуждена на Нюрнбергском процессе. Опровержению этой концепции посвящен ряд книг: "Антиледокол", "Неправда Виктора Суворова" и т.д. Повторяться не будем. Приведем только один факт. Генерал Гальдер записал в своем дневнике в мае 1941 г.: "Русские не имеют желания нападать на Германию".

Особо пристально рассматривается история коллаборационизма и, в частности, власовского движения, естественно – с положительной оценкой: "Они жаждали правды после лжи большевицкой пропаганды". При этом авторы (в частности, скандально известный Кирилл Александров) мило забывают о той лжи, которую генерал Власов и его пропагандисты вливали в сознание русских людей. Останавливаться на этом не будем: этому посвящен наш сборник "Правда о генерале Власове", изданный Русской линией, которая находится на грани закрытия по сути дела за свою антивласовскую позицию, и сборник "Коллаборационизм и предательство во Второй Мировой войне", изданный РИСИ. Отметим только одну маленькую ложь авторов: число власовских потерь в Праге они вздувают вчетверо (1200 убитых вместо реальных 300 человек). Крупной ложью является забвение преступлений коллаборационистов, в частности, каминцев и казаков.

Рефреном звучат обвинения советской элите во всех смертных грехах. Но задумаемся: как при абсолютно растленной, корыстной и бездарной элите можно было победить в таком сложном технологическом процессе, как Великая Отечественная Война?

В своем кратком выступлении мы обозначили тезисами отдельные моменты, которые позволяют восстановить объективную картину войны. Для более детальной критики потребуется отдельная книга. Заметим, подобные издания уже имеются[1].

Тезис 1. Потери Советской Армии.

Рассматривать и анализировать потери СССР сложно и тяжело — давят громадные шестизначные цифры погибших, раненых, попавших в плен. Авторы определяют потери мужчин призывного возраста в 17 млн. человек. Они распределяются по следующим позициям: 1. Умерло в немецком плену — 3,3 млн. чел.; 2. Повышенная смертность в советских концлагерях — 0,9 млн. чел.; 3. Боевые потери антисоветских формирований — 0,3 млн. чел.; 4. Расстреляно в Красной Армии — 0,1 млн. чел.; 5. Убито в боях и умерло в Красной Армии — 12,4 млн. чел. "По официальным данным, в Красной Армии убито и умерло от ран и болезней 6,9 млн. человек, по иностранным оценкам — до 13 млн., а по некоторым отечественным оценкам — еще больше. Эта цифра в 4,3 раза выше числа убитых и умерших на Восточном фронте немецких солдат (около 3 млн.). Причина — все те же сталинские методы ведения войны: лобовые атаки на пулеметные гнезда, посылка людей на минные поля, штрафные батальоны, три месяца службы в которых заменяли 10 лет заключения", — отмечают авторы[2].

Может быть, авторам из чувства элементарной научной этики стоило хотя бы упомянуть книги, изданные в период 1993–2009гг. авторским коллективом под руководством Г. Ф. Кривошеева, который в течение целого ряда лет занимался проблемой исследования потерь личного состава и боевой техники в период войны[3]. Безвозвратные демографические потери Вооруженных Сил СССР (убито, умерло от ран и болезней, погибло в результате несчастных случаев, расстреляно по приговорам военных трибуналов, не вернулось из плена), штабами всех инстанций и военно-медицинскими учреждениями за годы Великой Отечественной войны, (включая и кампанию на Дальнем Востоке) составили 8млн. 668тыс. 400 военнослужащих списочного состава[4].(4) Санитарные потери составили 22млн. 326тыс. 905 человек[5].(5). Конечно, эти потери более чем на 3млн. 700 тыс. человек меньше, чем цифры, приводимые авторским коллективом под руководством А.Б.Зубова.

Видимо, русский, советский солдат не только "пер в лобовые атаки на пулеметы", но и умел воевать.

Тезис 2. Потери Красной Армии и Вермахта.

Авторский коллектив во главе с Г. Ф. Кривошеевым для наиболее достоверного определения числа потерь вооруженных сил Германии применил ту же балансовую методику, что и при подсчете потерь вооруженных сил СССР. В итоге безвозвратные потери, учтенные в ходе войны в оперативном порядке, фашистской Германией и ее союзниками в период с 22.06. 1941 г. по 9.05. 1945 г., составили 10344500 чел.

– Из них убито, умерло от ран, болезней, пропало без вести, небоевые потери составили 5968200 чел. (из них Германии— 5.300тыс.чел.);

– Попали в плен— 4376900 чел.;

– Не вернулись из плена— 579900 чел.;

– Вернулись из плена— 3572600 чел.

Таким образом, демографические потери Фашистской Германии и ее союзников на советско-германском фронте составили 6771900 чел[6].

Безвозвратные потери СССР, учтенные в ходе войны в оперативном порядке, составили 11771100 человек.

– Из них убито, умерло от ран и болезней, пропало без вести, небоевые потери составили 6885100 чел.;

– Попало в плен— 4559 тыс.чел.;

– Погибло, не вернулось из плена— 2722400 чел.;

– Вернулось из плена— 1836 тысяч человек. (7)

Безвозвратные потери СССР составили 8668400 человек. Соотношение потерь 1:1,29 в пользу Германии[7].

Тезис 3. Судьба военнопленных.

Обращает внимание несоизмеримое количество военнопленных, погибших в плену. Так, из советского плена не вернулись на родину 579,9 тыс. человек (14,9%), немецкого — 2722400 человек (40%). Авторский коллектив во главе с А. Б. Зубовым главную причину высокой смертности советских военнопленных видят в том, что Сталин отказался подписать Гаагскую конвенцию и женевское "Соглашение об обращении с военнопленными"[8]. Получается удивительная вещь — советское правительство, отказавшись подписывать конвенцию, оказалось на деле гораздо большим гуманистом, нежели те, кто ее подписал

На самом деле, в свое время Россия подписала Гаагскую конвенцию. В предвоенных конфликтах и с Японией, и с Финляндией СССР Гаагскую конвенцию de facto соблюдал и тем самым рассчитывал на соответственное отношение. В свою очередь Финляндия в войне 1939–1940 годов соблюдала Гаагскую конвенцию и, в отличие от Германии, не вымаривала голодом русских военнопленных, ссылаясь на то, что-де СССР не подписал Гаагскую конвенцию[9]. Никогда НКИД СССР не заявлял, в отличие от проблемы царских долгов, что он не принимает Гаагского соглашения. Тем самым СССР молчаливо к нему присоединялся.

В 1929 году была заключена новая, Женевская конвенция об обращении с военнопленными, обеспечивавшая последним еще большую защиту. Германия, как и большинство европейских стран, подписала эту конвенцию. Советский Союз конвенцию не подписал, так как был против разделения военнопленных по национальному признаку, однако ратифицировал заключенную одновременно конвенцию об обращении с ранеными и больными на войне. 25 августа 1931 года НКИД СССР продекларировал о присоединении СССР к конвенции 1929 года "Об улучшении участи раненых и больных в действующих армиях":

В соответствии с нормами международного права присоединение к международным правовым актам возможно как путем прямого подписания, так и путем ратификации или же направления специальных документов, удостоверяющих желание какой-либо страны присоединиться к тому или иному международному акту. Конвенция последнюю возможность предусматривала, чем и воспользовался СССР в 1931 г. Сразу же отметим, что немцы во время войны по большей части пристреливали раненых и больных советских пленных.

Кроме того, подписавшие Женевскую конвенцию государства принимали на себя обязательства нормально обращаться с военнопленными вне зависимости от того, подписали ли их страны конвенцию или нет. И в этом случае попавшие в плен красноармейцы могли быть спокойны за свою судьбу.

Кроме того, как отмечает историк Кристиан Штрайт, существовали общие международные правовые нормы ведения войны, имевшие обязывающую силу для всех государств, независимо от того, присоединились они к соответствующим соглашениям или нет. Пытаясь обеспечить своим пленным солдатам максимально надежную защиту, советское правительство сразу после немецкого вторжения сделало недвусмысленный жест. Уже на четвертый день войны, 27 июня, Советский Союз выразил желание сотрудничать с Международным комитетом Красного Креста. Еще через несколько дней, 1 июля, было утверждено "Положение о военнопленных", которое строго соответствовало положениям как Гаагской, так и Женевской конвенции. Немецким военнопленным гарантировались достойное обращение, безопасность и медицинская помощь. Это "Положение" действовало всю войну, причем его нарушения преследовались в дисциплинарном и уголовном порядке[10].

Отметим, что за время войны в немецком плену погибло 57% советских военнопленных. В советском плену из 3576,3тысяч немецких военнопленных умерло 442,1 тысячи (12,4%), из 800 тысяч военнопленных стран-союзниц Германии (Венгрии, Италии, Румынии, Финляндии, Словакии) – 137,8тысячи (17,2%).

17 июля 1941года В.М.Молотов официальной нотой через посольство и Красный Крест Швеции довел до сведения Германии и её союзников согласие СССР выполнять требования Гаагской конвенции 1907 года "О законах и обычаях сухопутной войны". В документе подчеркивалось, что Советское правительство будет соблюдать требования конвенции в отношении Германии "лишь постольку, поскольку эта конвенция будет соблюдаться самой Германией". Вопреки ожиданиям советского правительства положительного ответа руководство нацистской Германии оставило ноту советского правительства без внимания.

Напротив, в "тотальной" идеологической войне на Востоке немцы поставили себя вне правового поля. Более того, временами они нарушали международные правила и по отношению к союзникам: характерен приказ 1944 года о расстреле летчиков, сбитых над Германией, или расстрелы военнопленных союзников во время операции в Арденнах. Гитлер оказался в международной изоляции и поэтому не считал себя особо связанным международным правом.

Признавая Женевскую и Гаагскую конвенцию, советское правительство совершенно очевидно надеялось на адекватную позицию Берлина. Однако нацисты не собирались применять к советским военнопленным ни Женевскую, ни Гаагскую конвенцию, ни даже элементарные международные нормы. Для них пленные красноармейцы были не людьми, а недочеловеками, которых следовало как можно скорее уничтожить.

Лапидарнее всего эту позицию сформулировал оставшийся безымянным немецкий солдат, захваченный в плен летом 1942 года. Английский корреспондент Александр Верт спросил его: "Как вам не стыдно так зверски обращаться с пленными красноармейцами?" – на что получил спокойный ответ: "На то они русские…"[11].

Полноценного сотрудничества с Красным Крестом не получилось именно потому, что немцы с самого начала войны расстреливали поезда и машины с красными крестами, убивали раненых, расстреливали санитаров. Это показало Сталину, что обращение к Красному Кресту – бесполезно. В случае СССР, он – не авторитет для немцев.

Следует отметить, что нацисты не соблюдали ни Гаагскую, ни Женевскую конвенцию в Польше, в Югославии и в других странах. Так, Гаагская конвенция запрещает практику заложничества, массовых наказаний, насильственную мобилизацию жителей оккупированных территорий и насильственное привлечение их к оборонным работам. Между тем все это проделывалось и на территории Польши и Югославии. В Югославии за одного убитого немца регулярно расстреливалось от пятидесяти до ста заложников, это же временами проделывалось и в Польше, и в Чехии. Поляков немцы насильно заставляли воевать на Восточном фронте, хотя и Польша, и Чехословакия, и Югославия во время оно подписали все договоренности.

Между тем, судьба русских военнопленных была решена еще до войны и вне зависимости от подписания или неподписания Женевского соглашения. Они должны были погибнуть как "недочеловеки" и большевики".

Основной причиной жестокого отношения к советским военнопленным в плену являлась нацистская теория о расовой неполноценности славян, в частности русских, которые воспринимались нацистами как "масса расово-неполноценных, тупых людей". Расовая ненависть гитлеровцев усугублялась идеологическим неприятием коммунизма. Фюрер на совещании высшего командного состава вермахта 30 марта 1941 года заявил: "Политические комиссары являются основой большевизма в Красной Армии, носителями идеологии, враждебной национал-социализму, и не могут быть признаны солдатами. Поэтому после пленения их надо расстреливать".

Семнадцатого июля 1941 года был подписан и вступил в силу приказ гестапо, предусматривавший уничтожение "всех советских военнопленных, которые были или могли быть опасны для национал-социализма"

Распоряжение верховного командования вермахта "Приказ о комиссарах" от 8 сентября 1941года гласило: "Большевизм – смертельный враг национал-социалистической Германии. Впервые перед немецким солдатом стоит противник, обученный не только в солдатском, но и политическом смысле в духе большевизма. Борьба против национал-социализма вошла ему в плоть и кровь. Он ведет ее, используя любые средства: саботаж, подрывную пропаганду, поджог, убийство. Поэтому большевистский солдат потерял право на обращение с ним, как с истинным солдатом по Женевскому соглашению"[12]. В распоряжении верховного командования вооруженных сил секретного отдела по делам военнопленных "Об охране советских военнопленных" от 08.09.1941 говорится о применении оружия для подавления сопротивления, а также о том, что необходимо "немедленно стрелять в убегающего военнопленного", "всякие переговоры с военнопленными запрещаются". Также в этом распоряжении указывается, что советские военнопленные не имеют права на обращение согласно положениям Женевской конвенции[13].

Советские военнопленные изначально были обречены на гибель, поскольку были русскими, советскими, которым, как известно, в планах Гитлера места на земле не было. Они являлись недочеловеками и подлежали уничтожению. Об этом со всей определенностью говорят документы, о которых авторы книги стараются не вспоминать[14]. Причина ясна — показать Советское правительство, Сталина, как губителей русского народа. Конечно, авторы не удержались от словесной риторики о том, что освобожденные из плена советские военные поехали уже в советские лагеря… Однако это не более чем очередной миф.

Советский и российский военный историк Г.Ф. Кривошеев указывает следующие цифры, основывающиеся на данных НКВД: из 1 836 562 солдат, вернувшихся домой из плена, 233 400 человек были осуждены в связи с обвинением в сотрудничестве с противником и отбывали наказание в системе ГУЛАГа[15]. Да, многие из них были осуждены несправедливо, но некоторые – обоснованно, в особенности, бывшие участники коллаборационистских формирований. Кроме того, нельзя забывать про амнистию 7 июля 1945 г. Указ "Об амнистии в связи с победой над гитлеровской Германией" подразумевал помилование даже попадавшим под статьи довоенного советского законодательства (то есть тем, кто сдавался в плен без серьезных на то оснований).

Тезис 4. Потери гражданского населения.

Одна из грандиозных фальсификаций данного учебника – число жертв среди мирного населения.

Авторы книги во главе с А. Б. Зубовым определяют потери гражданского населения в годы войны в 10 млн. человек[16] (13). Они распределяются по следующим позициям:

1. Блокада Ленинграда — 1 млн.

2. Нацистский террор против евреев — более 0,5 млн.

3. Нацистская зачистка партизанских районов — 0,5% млн.

4. Гибель при депортации "ненадежных" народов— около 0,3 млн.

5. Повсеместно повышенная детская смертность — 1,3 млн.

6. Общее ухудшение условий жизни — 6,4 млн. чел.

Самый большой интерес вызывает последняя 6 графа — "Общее ухудшение условий жизни". Что это такое? Понимать можно однозначно — в условиях войны ухудшилось положение населения — болезни, голод, эпидемии и т.п. Но куда делись жертвы нацистского террора на временно оккупированных территориях? А его не было, если не считать жертв среди населения при борьбе с партизанами, да ликвидации еврейского населения. Значит, врали нам все 65 лет о планах уничтожения славянства, русских, прежде всего!? Увы, нет. Предоставим слово первоисточнику – Адольфу Гитлеру. "Мы… должны развить технику обезлюживания. Если вы спросите меня, что я понимаю под обезлюживанием, я скажу, что имею в виду устранение целых расовых единиц. Я имею право устранить миллионы низшей расы, которые размножаются как черви".

На временно оккупированной территории утверждался "новый порядок", символом которого стали террор против мирного населения и открытый грабеж территорий. Эта политика отражена в целом ряде документов[17], которые авторам, полагаем, хорошо известны. Однако такого рода материалы не вписываются в их концепцию Великой Отечественной войны. В их трактовке — это советско-нацистская война, где два диктатора боролись за мировое господство.

Посмотрим потери мирного населения по другим источникам. Обратимся снова к работе, изданной коллективом под руководством Г. Ф. Кривошеева. Под вражеской оккупацией к началу 1943г. оказалась огромная территория (около 2 млн. кв.км), на которой по разным причинам осталось не менее 73 млн. человек. В основу подсчета потерь мирного населения был положен методом демографического баланса — путем сопоставления численности и возрастной структуры населения СССР на начало и конец войны. Этот подсчет производился за период с 22 июня 1941г. по 31 декабря 1945г. Общие людские потери за годы войны составили 26,6 млн. человек.

– Преднамеренно было уничтожено на временно оккупированных территориях— 7420379 человек (в том числе 216431 детей);

– Погибло на принудительных работах в Германии— 2164313 чел. (включая и 451,1 тыс. невозвращенцев из числа "остарбайтеров", ставших эмигрантами);

– Погибло от жестоких условий оккупационного режима (голод, инфекционные болезни, отсутствие медицинской помощи)— 4100000.

Всего потери гражданского населения на временно оккупированных территориях составили 13684692 чел. (15).

Большие потери несло гражданское население, оказавшееся в прифронтовых районах, блокадных и осажденных городах. В Ленинграде в период сухопутной блокады города погибли от голода не менее 800 тыс. жителей, а от артобстрелов врага— 17 тыс. человек. Десятками тысяч исчисляются потери населения от вражеских бомбардировок Минска, Севастополя, Керчи, Смоленска, Тулы, Харькова, Сталинграда, Мурманска.

Всего этого авторы предпочитают не замечать, раздувая картину сталинских репрессий, доводя ее до фантастической цифры в 50 млн. и уменьшая потери от немецкой оккупации, для того, чтобы создать картину "двух тоталитарных режимов" и даже представить Сталина хуже Гитлера.

Тезис 5. Партизанское движение.

Авторы учебника считают, что партизанское движение насаждалось из Центра и являлось провокационным. Всего будто было бы около 100000 партизан. Партизанское движение вело к неоправданным потерям мирного населения (около 500000 человек) а потери оккупантов и коллаборационистов были ничтожными – 24000 чел. Реальность была совершенно другой.

Возьмем хотя бы Белоруссию. На протяжении всего периода оккупации в Белоруссии действовали 199 партизанских бригад, 14 партизанских полков (997 отрядов) и 258 отдельных партизанских отрядов, в которых насчитывалось 374 тысячи бойцов; скрытые партизанские резервы достигали 400 тысяч человек. Наряду с этим, в подпольных организациях и группах насчитывалось свыше 70 тысяч человек, в том числе 10 тысяч сотрудников агентурной разведки. С июня 1941 по июль 1944 года партизаны Белоруссии вывели из строя около 500 тысяч военнослужащих оккупационных войск и марионеточных формирований, чиновников оккупационной администрации, вооруженных колонистов и пособников (из них 125 тыс. человек – безвозвратные потери), подорвали и пустили под откос 11 128 вражеских эшелонов и 34 бронепоезда, подбили 1350 танков и бронемашин и т.д. После освобождения Беларуси 180 тысяч бывших партизан продолжили войну в рядах действующей армии.

Выводы.

Этот учебник не соответствует исторической реальности и объективно направлен на расшатывание русской ментальности и разрушения общественного согласия. Память о Победе – то, что объединяет наше общество. По нему и бьет Зубов – старый член НТС, организации, сотрудничавшей с фашистами, а затем с ЦРУ. На наших глазах осуществляется план Даллеса: "Ценности их мы заменим фальшивыми. Мы победим их, если у них более не будет А.Матросовых". Это – курс на развал РФ,

И этим за государственную зарплату и пользуясь государственным статусом занимается преподаватель высшей дипломатической Академии, готовящей дипломатов и разведчиков. Возникает риторический вопрос – что творится в государстве Российском, раз его чиновники (ибо профессор – госчиновник) могут безнаказанно работать против него и пользоваться всеми жизненными благами.

Так за что воевали наши отцы и деды? Ответ на этот вопрос дает Н. А. Нарочницкая "За что и с кем мы воевали". М., 2005. Думаю, эта небольшая по объему, но крайне емкая по затрагиваемым проблемам работа всем известна.

Вместо заключения.

Самая главная фальсификация – мировоззренческая. Уравниваются коллаборационисты-изменники и советские солдаты. Постоянно звучит зубовский тезис: в той ситуации нравственно безупречного выбора между двумя кровавыми лживыми тираниями не было. Это – ложь. Выбор был, и он был обозначен местоблюстителем митр. Сергием, будущим Святейшим Патриархом.

"Всему миру ясно, что фашистские изверги являются сатанинскими врагами веры и христианства. Фашистам, с их убеждениями и деяниями, конечно, совсем не по пути за Христом и за христианской культурой". Уже позднее, в пасхальном послании 1942г. митрополии Сергий напишет: "Тьма не победит света… Тем более не победить фашистам, возымевшим дерзость вместо креста Христова признать своим знаменем языческую свастику… Не забудем слов: "Сим победиши". Не свастика, а крест призван возглавить христианскую культуру, наше "христианское жительство". В фашистской Германии утверждают, что христианство не удалось и для будущего мирового прогресса не годится. Значит Германия, предназначенная владеть миром будущего, должна забыть Христа и идти своим, новым путем. За эти безумные слова да поразит праведный Судия и Гитлера, и всех соумышленников его"[18].

Особенно значима поддержка власти и народа в обращении от 22 июня 1941г., которая, по сути дела, повторяет положения Декларации. Устами местоблюстителя Церковь объявляла судьбу народа своей: "Православная наша Церковь всегда разделяла судьбу народа. Вместе с ним она и испытания несла и утешалась его успехами. Не оставит она народа своего и теперь. Благословляет она небесным благословением и предстоящий всенародный подвиг…". По сути дела, тот исторический выбор, который делал митрополит Сергий, в чем-то соответствовал выбору св. благоверного князя Александра Невского – между Западом и Востоком, между внешним угнетением и внутренним растлением. И в своем обращении от 22 июня, кстати, абсолютно независимом от государственного влияния, Местоблюститель принял единственно спасительное для России и Русской Православной Церкви в тех условиях решение. Позднее в своих проповедях о. Иоанн Крестьянкин скажет о непонимании страдальческой личности митрополита Сергия и о его прозорливости. К сожалению, это непонимание продолжается и сейчас. Глубинная ложь – представление о победе в Великой Отечественной войне как о историческом поражении. Для православного русского человека – это хула на промысел Божий, на тайну Божественного человеколюбия (по слову патриарха Кирилла) спасения русского народа и иных народов исторической России.

У нас хотят украсть победу. Думаю, этого не удастся сделать. Полуправда, полуложь не пройдут. Как сказал святейший Патриарх Кирилл: "Ложь историческая порождает ложь современной жизни. На лжи нельзя построить человеческого счастья. Если мы создаем ложные исторические концепции, мы дьявольскую ложь (а дьявол – отец лжи) закладываем в основу бытия народа. И такие эксперименты не проходят".

В завершение хочется привести замечательные стихи поэта-блокадницы О.Ф. Берггольц, которые лучше всего обозначают суть современных попыток фальсификации истории и противостояния им:

А я бы над костром горящим

Сумела б руку поддержать,

Когда б о правде настоящей

Хоть так позволили писать.

Рукой, точащей кровь и пламя,

Я написала б обо всем:

О настоящей нашей славе,

О страшном подвиге твоем.

Меж строк безжизненных и лживых

Вы не сумеете прочесть,

Как сберегали мы ревниво

Знамен поруганную честь

Пусть продадут и разбазарят,

Я верю – смертью на лету

Вся кровь прапрадедов ударит

В сердца, предавшие мечту.