Проблемы фальсификации боевого и численного состава РККА
в период Великой Отечественной войны.

Кулагин К.Л. к.и.н., старший научный сотрудник ИВИ МО РФ.

"Факты – упрямая вещь!" – говорят историки, когда хотят напомнить своим оппонентам, что их концепции уж слишком оторвались от объективно существовавших событий или цифровых показателей, характеризующих исторические процессы. И если даты мировой истории, как правило, очевидны, то цифры, характеризующие события с количественной и качественной стороны, зачастую требуют проведения специальной исследовательской работы, а затем аналитической обработки полученного результата.

Историческая наука находится в постоянном процессе уточнения и перепроверки уже имеющихся фактов во взаимосвязи с вновь найденными. Понятно, что историкам. как и любым другим людям, свойственно допускать ошибки. И наука, посредством постоянной самопроверки, эти ошибки выявляет и ликвидирует. Что же тогда такое фальсификация? По моему мнению, фальсификацией следует называть умышленное систематическое искажение фактического материала, с целью подтверждения какой-либо идеологической концепции. Фальсификация – инструмент пропаганды, а не науки.

Прежде всего, необходимо определиться с понятийным аппаратом. Согласно 8-ми томной "Военной энциклопедии" – М., Воениздат, 1993 – 2004:

"Боевой состав" определяется как число подразделений, частей, соединений и объединений, входящих в определенное формирование, т.е. количество структурных единиц;

"Численный состав" как численность личного состава, количество вооружения и военной техники в подразделении, части, соединении, объединении, роде войск (сил), виде Вооружённых Сил и ВС в целом.

Боевой и численный состав подразделяются на штатный, списочный и наличный (фактический) состав.

"Действующая армия" - часть вооружённых сил государства, непосредственно ведущая военные действия (в отличие от войск и сил, находящихся вне театра военных действий и предназначенных для подготовки резервов и пополнения). Иностранный, в т.ч. немецкий эквивалент: "Боевые войска".

Важно отметить необходимость строгой хронологической привязки данных по боевому и численному составу. Особенно важным это представляется для боевых действий, когда именно фактический состав сил определяет возможность решения поставленных боевых задач. Так, например, к началу Сталинградской стратегической оборонительной операции (17 июля 1942 г., боевые действия начались фактически 20 числа) в боевом составе войск Сталинградского фронта числится семь общевойсковых армий, но две из них 28-я и 57-я, фактически представляли собой управления армий и не могли вести боевых действий из-за отсутствия боевых частей. Остановку советских частей на рубеже р. Вислы в начале августа 1944 г. пытаются представить как умышленное нежелание советского руководства оказывать помощь инспирированному эмигрантским правительством Варшавскому восстанию. Тот факт, что советские войска вели непрерывное двухмесячное наступление, продвинувшись на глубину свыше 500 км, и понесли определённые потери, и, следовательно, нуждались в пополнении, сознательно игнорируется.

Одной из типичных ошибок является двойной счёт полков, батальонов, дивизионов, входящих в боевой состав крупных объединений: первый раз они учитываются в составе вышестоящих объединений и соединений (дивизий, бригад, корпусов, армий), второй раз уже как отдельные части.

Наибольший процент ошибок и искажений происходит при попытках использовать штатную численность соединений для расчета численности группировки войск. В таблице отражена штатная численность различных типов дивизий на 1941 г.

Таблица 1

В годы войны численность стрелковой дивизии редко превышала 5-6 тыс. человек. Формировались кавалерийские дивизии сокращённого состава (ок. 3 тыс. человек в каждой). В июле 1941 из-за острого недостатка материальной части количество танков в танковой дивизии уменьшено до 217. В ходе войны моторизованные дивизии переформированы в стрелковые. Авиационные дивизии насчитывали до 300 и более самолётов.

К началу нападения Германии на СССР боевой состав РККА и РККФ включал управления: 4 фронтов, 13 военных округов, 26 армий, 198 стрелковых, 13 кавалерийских, 61 танковую, 31 моторизованную, 79 авиационных дивизий. Если умножить штатную численность на количество дивизий, получим 4 млн. человек, 69 тыс. орудий и миномётов, 35,4 тыс. танков, 23,7 тыс. самолётов.

Фактическая общая численность их составляла: личный состав (включая БУС) 5,4 млн. человек, артиллерийские орудия и миномёты 117581, танки 23106/18691 шт., самолёты 24488/21030 (в числителе всего, в знаменателе исправно).

Легко видеть, что "расчетная" картина совершенно не соответствует фактическому состоянию армии. С учетом того факта, что на Западном ТВД была сосредоточена далеко не вся Красная Армия (что многими сознательно игнорируется) соотношение сил к 22 июня 1941 г. приобретает следующий характер:

Таблица 2

Таблица 3

Источник: Великая Отечественная война 1941-1945 гг. Стратегические операции. Статистический анализ. Книга 1. Летне-осенняя кампания 1941 г. М., 2004, С.

Как видим: ни 15 тысяч танков, ни 20 тысяч самолётов на советско-германском фронте у РККА не имелось. Эти цифры целиком остаются на совести их выдумавших.

Остановимся на ещё одном вопросе, число вольных трактовок по которому зашкаливает. Это численность потерь вооружённых сил СССР и Германии во Второй мировой войне. Цифры называются самые разные, счет порой идёт на десятки миллионов. Работой группы "Книги памяти" (при поименном учете безвозвратных потерь) получена цифра 11,2731 млн. человек, группы Кривошеева (на основании отчетных документов о потерях) - 11,5202. Потери войск Германии и её сателлитов - 8,6493, с учетом сдавшихся после 9 мая 1945 г. 10,2404 млн. человек. Столь "популярной" пропорции 1:3 в пользу Германии нет и близко.

Приводимый в данном сообщении материал позволяет сделать вывод о том, что в каждом конкретном случае использование архивных данных в историческом исследовании, связанном с вопросами боевого и численного состава, не может быть заменено расчётными методиками. Само по себе их использование ещё не является признаком фальсификации, но при явном игнорировании фактического материала должно заставлять читателей и исследователей относиться к работам таких авторов с предельным вниманием и осторожностью.