Волна шахтерских забастовок, несомненно, сегодня становится центральным фактором внутриполитической жизни России. Все чаще озвучивается аналогия с 1989 годом, когда именно "шахтерский пожар" начал кардинальное изменение лица власти, приведшее в 1991 году к концу советской эпохи.

Проблема угольной отрасли является одной из главных в отечественной экономике почти вне зависимости от властных намерений и притязаний. Основная часть контура угольной промышленности создавалась в Советском Союзе (впрочем, как и в других странах) весьма давно, характеризуется высокой изношенностью основных фондов и парадоксальным соотношением между высокой социальной значимостью и убогой технологической оснащенностью.

Не секрет, что уже в позднесоветские времена большая часть угледобычи оказалась экономически бессмысленна ввиду ввода в строй альтернативных энергетических мощностей (гидроэнергетика, АЭС, нефтепродукты, газ), и в дальнейшем это обстоятельство проявлялось все яснее ввиду выработки "легкого" угля и перехода к более бедным, глубоким и неудобным пластам в большинстве старых бассейнов. Сегодняшняя острота ситуации еще и в том, что внутренний спрос на уголь, как энергетический, так и коксующийся, резко упал ввиду снижения энергопотребления и выплавки сталей. Кроме того, падение спроса ввиду "запороговой" нерентабельности связано с резким удорожанием перевозок.

Подобные проблемы — беда отнюдь не только России. Известно, что шахтерский вопрос уже много лет мучительно и медленно решается, например, в Германии и Великобритании, и даже сверхжесткое правительство "железной леди" Тэтчер с ее либерально-монетаристским нахрапом сумело здесь сделать очень немногое. Особенность нашей страны лишь в том, что слишком часто за отгруженный уголь к тому же не расплачиваются потребители.

Несколько лет часть проблем угледобывающие регионы России решали за счет экспорта; вспомним, что именно право самостоятельного экспорта было главным требованием кузбасских стачек восемь лет назад. Но обвал большинства технологических цепочек и увеличение себестоимости добычи, наряду с крупными подвижками мировых энергетических рынков в последние годы (диверсификация поставок, жесткие квоты выбросов парниковых газов, энергосбережение, переход на более экологические топлива и технологии) резко подкосили экспортные возможности России. Существует лишь один крупнейший развивающийся углепотребляющий регион — Юго-Восточная Азия, и в первую очередь Китай. Но там, с одной стороны, есть собственные громадные запасы, а с другой, как говорится в пословице, "за морем телушка — полушка, да перевоз — рупь". Еще один недавно доступный рынок — польский — сейчас перекрыт протекционистскими мерами Варшавы, которая, несмотря на выгодность импорта из России из-за чрезвычайно высокой себестоимости собственной угледобычи, боится ссориться со своими "угольными баронами".

Таким образом, огромная часть угольной отрасли современной России на сегодняшний день оказалась объективно во всех смыслах неконкурентоспособной и, с точки зрения рынка, лишней. А следовательно, подлежащей кардинальной реструктуризации, модернизации, внедрению новых технологий и принципиально иных технологических схем использования (и в первую очередь глубокой химической переработки) угля.

На все это требуются гигантские инвестиции. Масштаб проблем, повторимся со ссылкой на Великобританию и Германию, огромен. Но у России сегодня нет денег даже на безопасную консервацию шахт и разрезов, перепрофилирование или просто переселение оказавшихся не у дел поселков и городов с градообразующими угольными предприятиями.

Собственно, власть уже довольно давно находится в описанной позиции "угольного пата". До сих пор ей кое-как удавалось гасить шахтерское недовольство пусть нерегулярными, но хоть как-то поддерживающими жизнь адресными денежными вливаниями. Однако в настоящий момент соединившиеся в одну цепочку мировой финансовый кризис, а также катастрофическое обрушение мировых цен на ключевые российские экспортоспособные ресурсы (нефть, газ, цветные и черные металлы) — опустошили ту государственную "тумбочку", из которой регулярно перепадало и шахтерам.

Разумеется, в сложившейся ситуации виновен в первую очередь непродуманный, убийственно нерациональный экономический курс, который был взят еще на заре постперестройки. Разумеется, часть "бунтующих" шахтерских регионов действительно выведена за грань физиологического выживания. И в этом — бесспорные объективные причины сегодняшних событий, которые уже окрестили "шахтерской революцией". Однако нельзя не заметить и ряд таких особенностей процесса, которые заставляют обсуждать его подводные течения.

Прежде всего, начало очередного "разогрева" шахтерских регионов оказывается хронологически связано с отставкой Черномырдина и формированием нового кабинета, в котором позиции "старономенклатурного класса" оказались крайне слабыми. В это же время как-то "вдруг" резко усилились "тромбы" в цепочках посредников (заметим, представленных прежде всего той же номенклатурой) между угледобытчиками и потребителями, в результате чего даже скромные деньги, которые угольщики получали за свою продукцию, перестали поступать или стали непомерно запаздывать. Крайне знаменательно и заявление Черномырдина: причина обострения ситуации — в том, что новое правительство не контролирует исполнение решений старого в отношении шахтеров. Наконец, не может не обращать на себя внимание удивительно синхронное забастовочное единодушие угледобытчиков России и Украины, а также беспрецедентная (и далеко не всегда объяснимая предыдущей позицией) солидарность директората и региональных лидеров с бастующими. А потому приходится, безусловно понимая и оправдывая шахтерское негодование, анализировать и иные причины сегодняшнего забастовочного взрыва.

Правительственный кризис, инициированный Б.Ельциным, резко ослабил властные позиции двух крупных экономических групп: новых финансовых магнатов и старой хозяйственной номенклатуры. Эти группы не могли не ответить. Первая решила продемонстрировать свои ресурсные возможности продвижением к власти Лебедя. Заметим, что участие в этом продвижении приняли такие непримиримые соперники, как Березовский и Потанин. Уже по итогам первого тура в Красноярске предъявленный ими "аргумент" показался президенту убедительным: Березовский получил пост исполнительного секретаря СНГ, Чубайс — кресло председателя совета директоров РАО "ЕЭС России". Хозяйственно-номенклатурное крыло задействовало собственный ресурс политического влияния в виде "шахтерской фронды" и сегодня показывает, что этот ресурс представляет для Ельцина ничуть не меньшую властную угрозу, чем президентские перспективы Лебедя. Еще раз подчеркну, что было бы глупо и неоправданно сводить шахтерский протест лишь к провокативным номенклатурным комбинациям. Объективная ситуация была крайне острой, и давно. Требовалось лишь бросить спичку в готовый заполыхать костер.

Отдельный вопрос — будет ли возможность "вернуть ситуацию в берега" в случае и после того, как старая номенклатура вернет свой кусок властного пирога. Отдельный вопрос — вопиющая безнравственность подобных игр в отношении голодных людей, да и всего общества в целом. Но уже сегодня ясно, что рискованные игры президента, финансовых и хозяйственных магнатов на властном поле в описанном стиле — катастрофически "съеживают" государственность и сами размеры этого властного поля. Приходится говорить об огромных издержках перекрытия магистралей, которое, к тому же, вносит хаос в и без того слабую инфраструктурно-хозяйственную систему нынешней России и, опять-таки, во всех смыслах ослабляет власть и государственность. Приходится говорить о подрыве доверия к Транссибу как основному транзитному российскому пути из АТР в Европу, что заставит инвесторов и грузоотправителей ориентироваться на альтернативные внероссийские морские и железнодорожные трассы. Приходится говорить и о безусловной связи проведенной демонстрации государственной импотенции с разразившимся кризисом финансового рынка, который наносит еще один тяжелейший удар по экономической ситуации в стране и ставит под вопрос дееспособность России как политического и финансово-экономического субъекта.

Возможно, Ельцин рассчитывает развить "сильный ход" Кириенко, который законопроектом по переадресации части бюджета из статей обеспечения власти в "шахтерский фонд" одновременно легализовал руками Госдумы процесс бюджетного секвестра. Возможно, Дума рассчитывает взять реванш за унижения с утверждением Кириенко и инициирует импичмент Ельцина. Многое возможно. Но все подобные "возможности" взаимного ослабления властных и околовластных групп стремительно сужают и без того очень узкий коридор возможностей для России.