21 августа -- В Алма-Ате по обвинениям "в оскорблении суда и оказании сопротивления работникам прокуратуры" арестована председатель Русского центра Казахстана Нина Сидорова.

4 сентября -- Министерства обороны Турции и Казахстана подписали соглашение о сотрудничестве в оборонной промышленности.

15 сентября -- Н.Назарбаев в послании И.Каримову выразил разочарование ходом интеграции в "союзе четырех" с участием России, Белоруссии и Киргизии, и призвал ускорить создание "единого экономического пространства" с Узбекистаном и Киргизией.

17 сентября -- Н.Назарбаев в Баку заявил о необходимости секториального раздела дна Каспия между прибрежными государствами, а также о возможности изменения маршрута нефтепроводов с казахстанских месторождений в сторону Азербайджана и Турции.

23 сентября -- в Алма-Ате завершилась международная конференция "Инвестиции в республику Казахстан" под эгидой Исламского банка развития.

Перемены, происходящие сейчас на постсоветском пространстве и во всем мире, не могли не затронуть и Казахстан.

Республика, обладающая несметными минеральными ресурсами — нефть, хром, алюминий, медь, свинец, цинк, уран, золото, железо, фосфориты и т.д. — первой сделала ставку на сырьевую ренту как основной мотор экономики, и вот уже год, как приступила к массированной продаже крупнейших сырьедобывающих и перерабатывающих комплексов зарубежным хозяевам. Мир возбужденно загудел: появляется "второй Кувейт", который, наконец, покажет опасливым соседям по СНГ, что сырьевая ориентация экономики на основе иностранных инвестиций — не кабала у расчетливого Запада, а нормальное и выгодное использование данных природой богатств.

Будучи подкреплен прочностью президентской власти после принятия новой конституции, крупными международными политическими инициативами Назарбаева (Евразийский союз, предложения о мерах безопасности в Центральной Азии), а также очень либеральным законодательством по иностранным инвестициям и налогам, этот процесс действительно создавал в республике и во всем мире впечатление о Казахстане как локомотиве и потенциальном макрорегиональном лидере центральноазиатской политики и экономики.

За прошедший год сделано, казалось бы, много. В руки иностранных фирм переданы практически полностью алюминиевая и хромовая промышленность, подавляющее большинство гигантов добычи и переработки полиметаллов, флагманы черной металлургии мирового уровня — Карагандинский металлургический комбинат и Соколовско- Сарбайское железорудное месторождение, огромные золотоносные залежи Бакырчика, ряд важнейших объектов нефтедобычи и нефтехимии на Западе и Юге республики, крупнейшие электростанции в Экибастузе, Караганде, Ермаке, энергосистема Алма-Аты и многое другое. Премьер Кажегельдин с гордостью заявляет, что эти сделки обеспечили объем инвестиций, приближающийся к 3 млрд. долларов.

Но одновременно эксперты отмечают, что экономику республики инвестиционный "золотой дождь" почему-то почти не освежает. На фоне торжественных рапортов о стабильном тенге — государственный долг не уменьшается, все больше предприятий признаются банкротами, в августе прошло очередное повышение цен на муку и хлеб, а долг по зарплатам только учителям к началу сентября приблизился к 90 млн. долларов. И все больше голосов требует объяснить — кому, на каких условиях и "почем" продают национальное достояние.

Основания для беспокойства у общественности имеются. Продажа наиболее крупной экспортспособной собственности ведется столь кулуарно, что республиканские и мировые СМИ вынуждены довольствоваться лишь слухами и "утечками". В них обнаруживается, что правительство почему-то отдает предпочтение малоизвестным или вовсе неизвестным фирмам, зарегистрированным по-преимуществу в оффшорных зонах, и соглашается на цены продажи, которые составляют лишь первые проценты реальной стоимости. Кроме того, все чаще иностранцам передаются лишь чистые активы предприятий, а "почетное право" платить их долги и содержать инфраструктуру остается государственной казне. А в ответ на диагноз "коррупция" и на недоуменные вопросы о репутации никому не известных фирм, которым столь задешево доверены огромные ресурсы, казахстанский премьер лишь заявляет: "Эти фирмы завтра, может быть, будут владеть миром. А чистота их денег нас удовлетворяет".

Одновременно — и знаменитые, и малоизвестные капиталистические собственники оказываются куда менее рачительны, чем многократно проклятые управленческие органы "советского тоталитаризма". Оказывается, что новые западные владельцы Карачаганака не намерены использовать на нем процесс сайклинга (закачки осушенного газа в скважины для поддержания пластового давления), что приведет к безвозвратной потере в недрах по крайней мере полумиллиарда тонн нефти и газоконденсата. Оказывается, что "Самсунг-Дойчланд" начинает брать на "Жезказганцветмете" лишь самые мощные залежи с содержанием меди не ниже 1,6 — 1,8%. Оказывается, что "Айведон" отрабатывает на "Соколовско-Сарбайском" только уже подготовленные высокие уступы карьеров и не стремится вести вскрышные работы для восстановления сырьевой базы.

А наиболее серьезные инвесторы входить не торопятся. Конгресс США не ратифицирует межгосударственный договор об избежании двойного налогообложения, поскольку казахстанское банковское законодательство, допускающее открытие анонимных счетов без указания источников капитала, не только позволяет уклоняться от уплаты налогов, но и открывает пути "отмывке" криминальных денег. Солидные экономические издания пишут, что избранные правительством Казахстана способы приватизации экономики — подозрительны.

В сфере внешнеполитической — также отнюдь не гладко. На фоне эффектных слов о евразийской интеграции и успехах Таможенного союза (его результатом стало 50%-ное повышение казахстанского внешнеторгового оборота) — предпринимаются меры, торпедирующие интеграционные начинания и ущемляющие интересы России. Как иначе объяснить, например, прекращение поставок хромовой руды российским металлургам, вогнавшее в кризис сталелитейную промышленность Урала и Сибири? Что означает "выдавливание" российского ЛУКойла с нефтяного месторождения Кумколь путем его продажи канадской "Харрикейн"? Как Москве следует понимать одностороннее снижение Казахстаном (при таможенном союзе с РФ!) ввозных пошлин на автомобили, мебель, станки — те товары, внутренний рынок которых Россия пытается защитить?

И как, наконец, можно трактовать последние крупнейшие инициативы Назарбаева: предложения об ускорении центральноазиатской интеграции и строительства единого экономического пространства Казахстана, Узбекистана и Киргизии, а также сделанные в Баку и Тбилиси заявления по статусу Каспия и направлениях нефтепроводов с казахстанских месторождений? С учетом категорического отказа Узбекистана от интеграции в рамках СНГ первое предложение означает прямое торпедирование таможенного и платежного "союза четырех", который казахстанский президент совсем недавно называл "началом реализации Евразийского союза".

Меморандум по Каспию и нефтепроводам, во-первых, дезавуирует аналогичное майское заявление во время визита в Алма-Ату Ельцина (тогда Назарбаев присоединился к российско-иранской позиции о недопустимости раздела Каспия, а сейчас однозначно высказался за его секториальный раздел между прибрежными странами). Во-вторых, предложения по транспорту тенгизской нефти через Каспий на Азербайджан — Грузию — Турцию не только ставят под вопрос интересы участников недавно реорганизованного Каспийского турбопроводного консорциума, но и имеют очень крупный геополитический подтекст.

Не секрет, что трубопроводы с каспийских нефтепромыслов на Новороссийск нужны отнюдь не только Москве. В мире есть очень влиятельные силы, понимающие, что концентрация в одном узле Персидского Залива и Восточного Средиземноморья контроля за всем огромным нефтеэкспортом XXI века из Ближневосточного и Центральноазиатского регионов — неприемлема по уровню политических рисков. Эти влиятельные силы считают такую концентрацию тем более недопустимой в связи с нарастающими исламско-имперскими амбициями Турции. И эти силы (и вовсе не из "любви к России") опрометчивую ставку Казахстана на турецкие нефтемаршруты обязательно "побьют".

Еще одна тревожная внешнеполитическая тенденция Казахстана — все более отчетливый "исламско-тюркский крен". Вступление Казахстана в Исламский банк развития в декабре прошлого года, ряд заявлений во время международных визитов, расширение экономических контактов с тюркскими и особенно исламскими странами Среднего Востока и Юго-восточной Азии; наконец, только что прошедшая в Алма-Ате международная конференция "Инвестиции в Казахстан", представленная почти исключительно исламскими участниками — указывают на некоторые достаточно явные приоритеты. Заметим, что, в отличие от Узбекистана, Казахстан не продемонстрировал негативной реакции на предложение о создании исламского "Общего рынка", недавно высказанное турецким премьером Эрбаканом на форуме "Организации экономического сотрудничества".

К этим фактам следует добавить и соглашение между министерствами обороны Турции и Казахстана о сотрудничестве в области оборонной промышленности, и (в особенности!) двусмысленную позицию Казахстана по "уйгурскому вопросу". Несмотря на единодушную китайско-казахстанскую декларацию об осуждении национального сепаратизма, заявленную во время июльского визита Цзян-Цзэминя, мировая пресса отмечает, что некоторые уйгурские лидеры крупных сепаратистских акций в Синцзяне (которые Китаю пришлось подавлять с участием войск) "не слишком скрываются" именно в Казахстане. Быть средством исламского давления на Китай — не опасная ли роль "под боком у Дракона"? И что вынуждает Казахстан принимать эту роль?

Во внутренней политике республика также не может похвастаться особенными успехами. Несмотря на конституцию, почти не оставляющую места легальной оппозиции, и новоизбранные законодательные органы, и общество не склонны удовлетворяться ролью политических статистов. Мажилис, несмотря на доходящее до грубости давление премьера Кажегельдина, отказался принять закон о ликвидации пенсионных льгот для работников вредных производств и повышении пенсионного возраста. Возрождаются оппозиционные движения — "Азамат" и "Республика". Высказанное Назарбаевым на майской Ассамблее народов Казахстана предложение о переводе казахского языка с кириллицы на латиницу — отнюдь не вызвало националистического энтузиазма и оспаривается даже значительной частью образованных казахов.

Наконец, неуклюжие акции властей против русскоязычного населения (осуждение казачьих атаманов, уголовные дела против казаков за "появление в общественных местах в форме неузаконенных вооруженных формирований" и, наконец, последний арест и репрессии председателя Русского центра Нины Сидоровой на основании смехотворных обвинений) — не принесли правительству политических дивидендов, но лишь углубили раскол общества. Повышающаяся социальная напряженность в связи с ухудшением экономической ситуации и нарастающей (несмотря на реформы следственной и судебной системы) преступностью — снижает шансы на массовую опору для любых реформаторских новаций.

Вместе с собственностью власть потихоньку "утекает" от президента, в то же время оставляя за ним всю полноту авторитарной государственной ответственности. Желание президента передать часть ответственности премьеру и Кабмину, которые иногда слишком независимо пользуются властью — вполне понятны, как понятна и попытка Назарбаева исправить положение возвращением на пост первого помощника старого соратника — Н.Абыкаева. Но вряд ли случайны оценки некоторыми западными аналитическими центрами казахстанской ситуации, как нестабильной, с последующими рекомендациями своим правительствам ориентироваться на "более перспективный" Узбекистан.

Разумеется, положение в Казахстане нельзя рассматривать изолированно от РФ. Изменения "галсов" казахстанской политики отчетливо связаны с успехами и неудачами политики российской. Характер наших послевыборных процессов, и в особенности события в Чечне и болезнь Ельцина — привели к оценке российской ситуации частью казахстанских элит, как безвластия или, по крайней мере, междувластия. Разумеется, для таких оценок есть причина: безобразный разнобой казахстанской политики со стороны различных российских ведомств. И разумеется, среди казахстанских элитных фигур, в том числе занимающих самые высокие правительственные посты, находятся желающие в силу своих политических или коммерческих интересов переориентировать республику на этнических или религиозных "родственников". В этой связи вряд ли случайны экспертные данные об активизации в Казахстане исламских организаций, чеченского криминалитета и турецких спецслужб.

Однако, несмотря на громадную остроту и сложность собственных российских проблем, нужно ясно понимать, что "слухи о смерти власти в России" — все же несколько преувеличены. И Казахстан, при столь неосторожном ситуативном политико-экономическом лавировании, рискует потерять прежних союзников и не приобрести новых. Тогда, будучи отсечена от мировых морских торговых терминалов и убедившись в невозможности "кувейтизации" за счет сырьевой ренты от хищнически разрабатываемых невозобновляемых природных ресурсов, республика может начать искать опору в иных, "возобновляемых". А с некоторыми из них, что называется, "все в порядке".

Специалисты обнаруживают, что, наряду с нарастанием наркотранзита через Казахстан из Пакистана, Афганистана, Таджикистана и Киргизии, неуклонно повышаются объемы наркопотоков внутриказахстанского происхождения. А далее — с ужасом подсчитывают, что только предгорья, Чуйская долина и пустыня Муюнкум имеют потенциал ежегодного наркопроизводства в несколько сотен тонн опия и более тысячи тонн героина. В сочетании с уже отмеченным Интерполом притоком в республику на анонимные банковские счета "грязных" денег, а также расширением потребления наркотиков в самой республике (прежде всего среди хлынувшей в города аульной молодежи), эти обстоятельства уже отчетливо угрожают становлением в Центральной Азии нового мощного наркокоролевства.

Однако и на сверхприбыльный исход подобной "колумбизации" казахстанским элитам рассчитывать не стоит. В этом жестоком мире есть свои монополии и сложившееся "разделение труда", в котором, если использовать соответствующий жаргон, "лохам много не светит". Максимум — неблагодарная роль надсмотрщиков над собственным народом на конопляных и маковых плантациях. И тем казахстанским элитным кругам, которые сегодня особенно настойчиво обсуждают преимущества тюрко-исламской "кувейтизации" республики, стоит вспомнить, что говорил Дракон в известной сказке Шукшина, плотоядно разглядывая Иванушку-дурачка: "...Антрекот?... Нет, скорее лангет..."