6–8 февраля — В газете "Савецкая Беларусь" опубликовано программное интервью с А.Лукашенко.
7 февраля — А.Митрофанов из комитета по геополитике Госдумы РФ заявил, что при интеграции области Белоруссии могут войти в Россию на правах ее субъектов, а Лукашенко стать вице-президентом.
11 февраля — РАО "Газпром" вновь предупредило Белоруссию о возможности сокращения поставок газа из-за задержек с оплатой.
— В Сувалках представители Гродненской области РБ, Мариамполького и Алитаусского уездов Литвы, Сувалкского воеводства Польши и Калининградской области РФ подписали декларацию о намерениях создать еврорегион "Неман".
13 февраля — Бывший председатель Центризбиркома Белоруссии В.Гончар возглавил самопровозглашенную "комиссию по правовой оценке нарушений Лукашенко Конституции и законов республики".
— Делегация Мирового Банка в качестве условия кредитов потребовала от Белоруссии либерализации цен, приватизации и акционирования предприятий, введения процедуры банкротств.
18 февраля — Секретарь Совбеза Белоруссии В.Шейман: оппозиция, воодушевленная событиями в Белграде и Софии, планирует в Минске аналогичные сценарии. В Белоруссии и Чечне готовят боевиков для антивластных акций под названием "Горячая весна".
19 февраля — Премьером Белоруссии утвержден бывший вице-премьер и министр экономики в правительстве Кебича С.Линг.
— Председатель ГТК РФ В.Драганов заявил, что прозрачная граница РБ с Украиной обошлась России в 1996 г. в 5–6 трлн. руб.
20 февраля — Лукашенко заявил в Минске, что предлагаемая Москвой модель интеграции, по которой области Белоруссии входят в состав РФ, а он сам становится вице-президентом — неприемлема.
23 февраля — Лукашенко сообщил в интервью Сванидзе, что один из главных вопросов, которые он будет ставить на встрече с Ельциным 7 марта, — информационная война российских СМИ против республики.

В последние недели все аналитики отмечают симптомы политического похолодания между Россией и Белоруссией. Экзальтированные интерпретации этих симптомов в духе "предательства последнего союзника" или "проявления истинного лица белорусского тоталитаризма" лишь затуманивают суть происходящего.
"Зигзаг удачи" президента Лукашенко строился давно. Очень талантливый и очень амбициозный политик выходил на большую политическую сцену в 1994 г. на волне критики партноменклатуры, причем в этой критике было немало интонаций "справа", с позиций "национального возрождения", благодаря чему Лукашенко не отторгался значительной частью националистической интеллигенции. Такая позиция одновременно позволяла в условиях старой конституции, существенно ограничивавшей прерогативы президента, успешно оппонировать номенклатурному парламенту.
Но по мере ослабления номенклатуры в республике быстро нарастало влияние плотно связанных с Польшей, Западом и Ватиканом "национал-демократических" кругов, представленных прежде всего Белорусским Народным Фронтом (БНФ). Этому влиянию (под лозунгами "прочь от России") Лукашенко противопоставил имеющую очень мощную опору в массах идею российско-белорусского единства, позволившую "вчистую" переиграть БНФ на парламентских выборах 1995 г. И именно на очень популярной идее интеграционизма (осенью 1996 г. 83 процента опрашиваемых поддерживали пророссийскую ориентацию Лукашенко) президент опять-таки "вчистую" (что бы ни говорили недоброжелатели) выиграл референдум по новой конституции и закрепил за собой полномочия, немногим уступающие полномочиям президента РФ.
Одержав эту победу, Лукашенко огляделся и понял, что многие ее плоды отнюдь не сладки. Прежде всего, уже в ходе осенних сражений за власть выяснилось, что его интеграционные инициативы имеют оппонентов не только в национал-демократической среде республики (что понятно) и не только в международных кругах (что тем более понятно). Обнаружилось, что к идее интеграции Белоруссии с Россией очень негативно относится значительная часть российской политической элиты, а одновременно Белоруссия (всегда бывшая "сборочным цехом" СССР и поэтому очень зависимая от сырьевых потоков и рынков России) оказалась перед лицом тяжелых экономических проблем.
Попытка международной политической изоляции республики (исключение из числа "наблюдателей" Совета Европы, наглые заявления западных правительств) и ее экономическая изоляция с Запада (масштабные и очень болезненные "отзывы" западных капиталов из СП, отказ в кредитах) вряд ли были неожиданны для Лукашенко: он понимал, что это вполне предсказуемая цена за референдум и однозначный поворот к России. Но вот позиция России в этом процессе вряд ли была предсказана и требует объяснения.
Конечно, Лукашенко не мог не понимать, что мощнейшая пропагандистская война против его новой конституции на российском телевидении — не случайность и не отражение личных пристрастий отдельных журналистов. Разумеется, существенным фактором этой войны был либерально-прозападный настрой значительной части российской "четвертой власти", у которой прогосударственность и авторитарные замашки белорусского президента вызывали отторжение на чисто эмоциональном уровне. Разумеется, сама команда Лукашенко в ходе борьбы за референдум использовала очень рискованное и двусмысленное пропагандистское оружие, в том числе ссылки на авторитарные успехи Гитлера в государственном строительстве и адресное подчеркивание антинациональности ругающих белорусского президента российских СМИ.
Но самым неожиданным во всем информационном российском процессе для Лукашенко оказалось то, что его "мочат" кажущиеся идейные союзники по "славянству и державности" как из властного, так и из оппозиционного лагеря. Здесь и утверждения ряда "патриотических" лидеров о том, что сегодняшней слабой России не под силу брать на себя экономическую тяжесть "белорусского прицепа", и "выкручивание рук" по проблеме долгов за газ, и заявление Зюганова о том, что "интеграция с Ельциным" недопустима, и, наконец, оскорбительные предложения о вхождении республики в РФ в виде шести равноправных с другими субъектами федерации областей. В итоге множества визитов российских политиков в Минск, предметом которых было обсуждение возможных союзов с Лукашенко против московских соперников, президент понял, что московские гости обычно озабочены только тем, как бы разыграть западного соседа "втемную" против ненавистного Ельцина, но одновременно очень боятся его как конкурента с общероссийской популярностью на будущих президентских выборах в России.
Таким образом, Лукашенко оказался в новой политической реальности — новая конституция, новый парламент, большой ресурс легитимности, очень мощные рычаги власти — и несломленная и угрожающая "югославским вариантом" оппозиция. Плюс — международная политическая и экономическая изоляция, плюс — двусмысленное и недружественное отношение российских элит, плюс — нестабильная и зависимая от внешних товаропотоков экономика.
Лукашенко понимает, что потеря темпа и невыполнение минимальных социальных обещаний в этих условиях есть медленное приближение к политической смерти, и начинает многовариантную игру с позиции слабого, но очень важного в создавшихся условиях политического игрока. Прежде всего он быстро укрепляет опоры собственной власти в парламенте и исполнительных структурах. Арестом бывшего председателя Нацбанка Винниковой и расследованием деятельности комбанков он "подвешивает" на крючок возможных разоблачений ряд крупных фигур прошлой власти, способных объединить оппозицию вокруг значительных финансовых средств. Назначением на высокие посты представителей бывшей партноменклатуры (А.Малофеев, А.Камай, Н.Дементей) он заключает определенный "пакт" со старой властной гвардией.
И, наконец, Лукашенко начинает постепенно исправлять отношения с "национал-демократами", с государственными соседями, которых успел "обидеть" предыдущий слишком определенный пророссийский крен республики, и с Западом. Во-первых, президент производит существенные кадровые перемены в своем аппарате, вычищая из него слишком однозначно пророссийские фигуры (В.Заметалин, А.Марыскин и др.) и заменяя их на более умеренные и "национально-либеральные" (М.Мясникович, А.Абрамович, И. Пашкевич, М.Подгайный, А. Плосковицкий), а также назначает нового главу МИДа И.Антоновича и премьера С.Линга.
Во-вторых, в программном интервью газете "Советская Беларусь" Лукашенко впервые делает крупные символические жесты в адрес национал-демократии, заявляя, что "в исторической памяти народа живы времена Великого княжества Литовского — сильного государства европейского средневековья, заложившего основы народной ментальности" (тезис БНФ!). А заодно указывает в ряду людей, определявших в разное время величие духа и дел страны (то есть своих "политических отцов"), канцлера и великого гетмана Великого княжества Литовского Льва Сапегу (как известно, активного проводника униатства и католицизма и участника войн с Московской Русью!). Кроме того, Лукашенко делает примирительные реверансы в адрес "идеологических знамен" БНФ (В.Быкова, А.Адамовича, М.Стрельцова) и ставит вопрос о необходимости расширения сферы применения белорусского языка. А замглавы его администрации Пашкевич заявляет, что основными(!) конфессиями Белоруссии являются православие, протестантизм(!) и католицизм (ранее, как известно, ни о чем, кроме православия, речь не шла).
В-третьих, Лукашенко встречается в Гомеле с Кучмой, где говорит, что в случае соблюдения подписанных там соглашений "отношения РБ с Украиной будут наиболее тесными", а далее меняет интеграционистскую лексику в отношении России на суверенизаторскую. В-четвертых, он произносит речи с международной адресацией, где говорит о возможности диалога с НАТО и своем стремлении строить "шведский социализм", а также инициирует процесс создания еврорегиона "Неман", означающего организацию крупной трансграничной зоны свободной торговли. И, наконец, Лукашенко заявляет о готовности к созданию белорусской телекомпании, которая постепенно заменит вещание российских каналов, то есть (кричи — не кричи о разных "засильях" на московском ТВ) — о возможности разрыва единого информационного пространства двух республик.
А на этом фоне обсуждается возможность утилизации под руководством США пусковых установок стратегических ракет. А начальник погранвойск РБ сообщает, что в случае интеграции с Россией укрепления западной границы республики не будет. А министр обороны РБ говорит, что при интеграции никакого объединения вооруженных сил не предвидится. Такой вот контекст интеграционного процесса перед встречей Ельцина с Лукашенко...
Президент Белоруссии — яркий, сильный политик, долго демонстрировавший миру (в условиях крайне тяжелой борьбы) волю к объединению с Россией, к защите общих интересов двух братских народов, и этим заслуживший обоснованное доверие белорусских и российских патриотов. Но он — именно политик, ясно понимающий как реальную сложность политического пространства, в котором разворачивается интеграционный процесс, так и ограниченность белорусских ресурсов, питающих его интеграционную волю. Поэтому сегодня Лукашенко ясно дает понять, что очередной ход — за Россией.
Россия не может рассматривать воссоединение с Белоруссией только с точки зрения баланса широко обсуждаемых "экономических издержек интеграции" и "геополитических приобретений западного форпоста". Во-первых, единство или "суверенное сожительство" с Белоруссией принципиально важно символически. Россия с Белоруссией — Россия европейская, особая часть общего еврохристианского мира.
Россия без Белоруссии — почти однозначно и демонстративно "не Европа", которую быстро постараются превратить в "антиЕвропу", не постеснявшись ради этого пересмотреть географию.
Во-вторых, срыв попытки российско-белорусской интеграции (снова символически!) будет означать провал идеи постсоветской интеграции вообще, будет воспринят всеми без исключения членами СНГ как "отмашка" на встраивание в кильватер других геополитических, геоэкономических и военно-политических блоков. А первое, что в этом случае гарантировано — неуклонное превращение стран-членов "Партнерства ради мира" вокруг России в полноправных членов НАТО.
Сегодня всем должно быть уже ясно, что неустойчивое равновесие ориентаций двух республик, балансирующих между естественным стремлением к интеграции и сваливанием в "полную и окончательную суверенность" — не может продолжаться долго. Российские и белорусские элитные группы, скрупулезно считающие сегодня параметры тактических политических многоходовок вокруг идеи интеграции, просто обязаны поднять планку своих анализов до действительной стратегии власти, предусматривающей если не расширение, то хотя бы не скукоживание до губерний и княжеств своего властного поля. Президенты, премьеры и оппозиции приходят и уходят. Остаются народы, которым нужна Большая Родина.

Ю. БЯЛЫЙ