7 марта — А.Чубайс назначен первым вице-премьером РФ.
9 марта — Генпрокуратура РФ сообщила, что лишь 6 из 89 регионов выполнили свои налоговые обязательства перед бюджетом.
11 марта — В.Юмашев стал главой администрации президента РФ.
14 марта — Госдума приняла законы "О повышении минимальной пенсии", "Об объявлении 4 октября днем памяти защитников Конституции", "О непрерывном исполнении полномочий президента РФ".
— Ельцин заявил, что следует обсудить возможность выноса из Мавзолея и захоронения тела Ленина.
15 марта — А.Лебедь подчеркнул, что во время акции протеста 27 марта возможны кровавые провокации для введения ЧП.
17 марта — Б.Немцов назначен первым вице-премьером.
20 марта — У посольства Албании в Москве состоялся митинг обманутых вкладчиков российских "пирамид".
23 марта — А.Чубайс отверг возможность формирования коалиционного правительства, заявив, что сейчас с ситуацией сможет справиться только единая команда.
27 марта — Пройдет всероссийская акция протеста, в которой ожидается участие 20 млн. человек.

На фоне робких отдельных писков о "годе национального согласия" в последнюю неделю все яснее, что в российском обществе и элитах резко нарастает конфронтация. Все чаще напоминания об аналогиях с весной 1993, и все серьезнее основания для таких аналогий. Оценка "глубокий системный кризис" здесь, к сожалению, скрывает за своей сухой терминологической оболочкой прежде небывалый в постсоветской России комплекс тяжких проблем. И уже раздаются очень тревожные и многозначительные намеки на то, что за весной последует осень — время путчей.
Главная вина, конечно, у власти. Она, и никто другой, взяла на себя полноту ответственности за Россию, и от этой ответственности не откреститься ни ссылками на тяжкое наследие советского прошлого, ни киванием на происки всяческих оппозиций. Именно власть загнала в угол себя и страну просчетами своей политики. В данном случае, не прибегая к риторике типа "преступный режим", вполне уместно сослаться на классический афоризм — "это хуже, чем преступления, это ошибки".
Именно власть постаралась вычеркнуть у народа все советские общезначимые мотивации деятельности, заменив их пресловутым "обогащайтесь". Именно власть в ходе приватизации, необдуманной либерализации экономики и коррупционной политики налоговых, тарифных и таможенных льгот в сочетании с монетаристским прессом свела до невозможного минимума способность центра регулировать экономические процессы. Именно власть через регионализм cубъектов Федерации (берите суверенитета, сколько сможете осилить) и последние губернаторские выборы добровольно выпустила из рук большинство кнутов и пряников управления федеральной политикой.
В результате мы получили реальное воплощение мечты либеральных реформаторов — "минимальное государство". Настолько минимальное, что оно не в состоянии справиться со своими ключевыми функциями, перечисленными в любом учебнике по политологии. Сегодня оно, скажем прямо, не может ни организовать жизнь общества и самое себя, ни стать источником права и правоприменения, ни защитить общество и человека от внешних и внутренних угроз, ни даже обеспечить свою неотъемлемую монополию легитимного политического насилия. И сегодня власть в этом минимальном государстве растерянно оглядывается в поисках утерянных возможностей влияния на пускающиеся вскачь процессы политической, экономической и социальной деструкции.
Увы, приходится признать, что время отстраненной критики и противопоставления "мы-они" для граждан России уже кончается. Осмысливать происходящее и его причины придется еще долго, а обрушиваться в случае катастрофы будем все вместе и очень глубоко. Сейчас главная проблема, к сожалению, не в поисках национальной идеи или общих либо конкретных врагов, а в срочном обеспечении исполнения минимального набора ключевых государственных функций — федерального и регионального управления, сохранения силового потенциала, спасения хозяйства, реализации первоочередных социальных обязательств. И две ключевые проблемы этого исполнения — Конституция и возможности федерального бюджета.
Но нужно признать, что ответственность с властью неизбежно приходится разделить оппозиции и прежде всего — той ее части, которая объявила себя ответственной и представлена в Госдуме. Именно Дума спровоцировала процесс поправок в Конституцию, чреватый фундаментальной опасностью прецедента: однажды начавшись с невинных, на первый взгляд, проблем структуры и взаимных обязательств ветвей центральной власти, этот процесс неизбежно пойдет дальше, к перекройке политической карты страны. Именно Дума затеяла заранее обреченные на неудачу игры с импичментом больного президента — "сильные жесты слабого", и оскорбительные, и одновременно вдвойне унизительные. Именно Дума, наконец, приняла заведомо невыполнимый бюджет на 1997 год, и затем еще стала вдогонку вклеивать в него тем более невыполнимые довески в виде повышения минимальных пенсий.
А выздоровевший Ельцин (в очередной раз "надув" своих политических противников, предрекавших ему как минимум инвалидность) с привычных позиций "Государство — это я" ринулся в борьбу за сохранение власти. Начал он с Конституции, объявив ее, вопреки Строеву и иным посягателям, своей собственной "иконой" и для наглядности слегка "врезав" удмуртским нарушителям. А затем занялся любимым делом — кадрами.
Перетасовка кабинета министров, затеянная Ельциным, была неизбежна. Во-первых, за время отсутствия главы государства в Кремле "команда" слегка распоясалсь и напозволяла себе слишком много властных вольностей. В этом уличен и премьер, пытавшийся уж очень наглядно демонстрировать свои возможности преемника (отметим, впрочем, что здесь во многом вина слишком откровенно игравшей короля "свиты"), и даже некоторые министры. Во-вторых, выздоровевший Ельцин обнаружил, что вожделенное "национальное согласие" под его чутким руководством в элите "почему-то" никак не складывается, но, ввиду заметного перераспределения сил за последние полгода, грозит развалиться выстроенная с таким трудом система клановых балансов, сдержек и противовесов. В-третьих, наконец, президент не мог не отметить свое возвращение в очень бурную нынче политическую жизнь крупными властными жестами, из которых по российской традиции наиболее эффектным и убедительным для масс, ежедневно ограбляемых хроническими невыплатами пенсий, зарплат и стипендий, является сброс "на копья стрельцов" кого-либо из заметных бояр.
Бояре сброшены, поставлены новые. Каковы шансы на успех у нового кабинета Черномырдина-Чубайса-Немцова? Думается, нулевые.
Отечественные проповедники минимального государства не признаются в том хорошо известном факте, что во всем "цивилизованном мире", на опыт которого они любят ссылаться, через госбюджет распределяется минимум 35–40 процентов объема валового внутреннего продукта. Данную простую истину понимали уже в глубокой древности везде, в том числе на Руси, уделяя в государственной политике налоговым и таможенным процедурам особое внимание (отраженное, кстати, в негативном эмоциональном окрасе таких старых русских слов, как "фискал" и "мытарь").
Сегодняшняя "минимальная" Россия сократила эту величину до примерно 15 процентов ВВП, тем самым лишив государство главного инструмента экономического, социального и, следовательно, политического управления. Именно в этом простом и трагическом обстоятельстве корни и большинства пресловутых невыплат, и бедственного положения армии, и инвестиционного голода, и многих иных "прелестей" сегодняшней нашей жизни. У любого правительства остаются лишь две возможности: либо поднять хотя бы до 25 процентов ВВП свой федеральный ресурс экономического управления, либо объявить об отказе государства от исполнения ряда своих ключевых обязанностей.
Путь к первой возможности уже обозначен наступлением на корпорации на налоговом, тарифном и таможенном фронте (ВЧК, функции Куликова, дискуссия о льготах) и озвучен в президентском послании: перевод бюджетных потоков из комбанков в отделения Федерального казначейства, борьба с льготами и внебюджетными фондами, конкурсное кредитование, налоговый кодекс и т.д. Суть прекращения разворовывания бюджетных средств, а также проведения жесткой фискальной политики для наполнения бюджета — "отхватить у богатых". Однако для такой политики (на которую будет нацелена часть правительства) после нескольких лет бюджетно-налогового беспредела нужно особенно жесткое и особенно централизованное государство, способное не только "привести в покорность" регионы, корпорации и директорат предприятий, но и строго выполнять обязательства перед ними. Главным подспорьем части кабмина, получившей такое задание, окажется усиление "президентской вертикали" (что уже обозначено, в частности, переводом под администрацию Юмашева очень важного дела утверждения высших воинских званий, а также планами усиления роли представителей президента в регионах).
Вторая возможность (которую, вероятно, назначено использовать части кабмина во главе с Немцовым) явственно просвечивает в дискуссиях о "самофинансировании" реформы армии, а также в части президентского послания, касающейся социальных льгот, пенсионной реформы и реформы жилищно-коммунального обслуживания — "недодать бедным". Какие бы благие слова здесь ни звучали, попытка переложить часть расходов по пенсиям, коммунальным расходам и реформированию армии на "самих утопающих" парадоксальным образом лишь ляжет дополнительной нагрузкой на бюджет. Например, просто потому, что население, способное сейчас хоть кое-как оплачивать недотируемую часть коммунальных расходов, в случае повышения тарифов перестанет платить вообще. И не просто перестанет, а вдобавок лишится еще одной иллюзии насчет возможности мирно уживаться с "этой властью", и заодно потеряет большую толику и так не слишком надежной инерции законопослушания, без которой до "войны всех против всех" в духе идеологов раннего капитализма останется лишь один шаг.
Все сказанное значит, что разным частям одного правительства приказано решать прямо противоположные задачи: усиления государства и одновременно его ослабления. Результат — понятен. Но это, увы, не единственное противоречие в новом кабмине. Второй конфликтный фактор — сохранение застарелого кланового антагонизма "старономенклатурной" его части (в определенной мере олицетворяемой Черномырдиным) и "ново-реформаторской" (Чубайс, Немцов). Но и это не все. В ходе торговли за министерские портфели с блоком "Яблоко" становится все яснее, что в стане "реформаторов" будут бороться между собой два "курса": Чубайса (подпираемого неформальным проектно-модельным спонсорством Гайдара), и Немцова, за спиной которого будет "незримо присутствовать" команда Явлинского.
А все это значит, что новое правительство, византийски упакованное Ельциным в очередной баланс внутренних "сдержек и противовесов", окажется стратегически не способно ни на что большее, кроме как на очередные попытки "прыгнуть в ширину". И тогда не столь важно, насколько ловко удастся расколоть протестное движение и блокировать акции 27 марта, и посредством каких "непопулярных мер" сумеют отдать пенсионерам и рабочим часть бюджетных долгов. Приватизируя "по частям" страну, борющиеся элитные группы и их "конфликтизатор" Ельцин как будто не понимают, что их упоительное "приватизаторство" очень скоро может кончиться единственным и непоправимым: всех "грохнут", и не в ходе изменения весов и влияния их собственных групп, а самым простым и радикальным способом — "грохнув" Россию как целое вместе с ее олигархическими кланами, оседлавшими собственность, СМИ и властные ниши. В этой, без преувеличения, трагической для страны ситуации трудно понять, чем руководствовались Дума и президент, обменявшись крайне болезненными символическими ударами: принятием закона о "Дне защитника Конституции — 4 октября" и тезисом о возможности выноса тела Ленина из Мавзолея.
Уже предельно ясно, что в "расклиненной" кланами и идеологической конфронтацией стране вернуть государству его ключевые функции не удастся, глубина социального и регионального раскола будет нарастать, и в конце концов (к лету или, возможно, к зиме) президент, будучи не в силах загасить протест отдельными боярами, начнет сбрасывать на копья стрельцов целиком правительства. Так ведь и это эффектное зрелище — опять-таки "прыжок в ширину", хлеба не добавит, и значит, ненадолго. А появление в прессе удивительно плотного потока сообщений и аналогий на тему "албанского сценария" должно заставить играющие вокруг Кремля группы задуматься о будущем — причем, судя по тенденциям, о будущем уже вовсе не таком отдаленном.

Ю.БЯЛЫЙ