10 апреля — Е.Примаков согласовал с Молдавией и Приднестровьем дополнительную статью Меморандума об основах нормализации отношений, открывающую путь к его подписанию.
5 мая — Украина заявила, что в Меморандуме ее не устраивает возложение урегулирования приднестровского конфликта на СНГ и отсутствие конкретных сроков вывода российских миротворцев из ПМР.
8 мая — П.Лучинский и И.Смирнов подписали в Москве Меморандум об основах нормализации отношений. Гарантами соглашения являются Россия, Украина и ОБСЕ.

В последние годы ситуация в Молдавии и Приднестровье оказалась на периферии внимания российской политики. Затягивались раны войны 1992 года... Из лексикона молдавских лидеров исчезли тезисы о немедленной интеграции с Румынией, будораживший массовое внимание генерал Лебедь переместился из Тирасполя в Москву... Создалось впечатление пусть гнилого, но тем не менее относительно не опасного затишья, лишь иногда прерываемого какими-либо громкими визитами или очередными выборами. Обманчивость этого затишья стала очевидной начиная с января-февраля, когда после избрания новым президентом Молдавии П.Лучинского застарелые региональные проблемы оказались выведены в поле публичного политического процесса.
Главная и наиболее очевидная из этих проблем — конечно же, неурегулированность конфликта между Кишиневом и Тирасполем. Конфликт этот возник после распада СССР прежде всего из-за явно обозначенного стремления тогдашнего руководства Молдавии объявить себя румынами и спешно двигаться в направлении единого румынского государства. В итоге — кровопролитная война и последующее очень "холодное" перемирие, за несколько лет пустившее глубокие корни в политике, экономике и социальной ситуации. Глубинная причина — в том, что органически существовать в своих советских границах "суверенной Молдове" сложно (впрочем, как и ряду других стран СНГ).
Сложность эта — не в чьих-то кознях, а в объективной рыхлой неоднородности советских республик, успешно скрываемой лишь существованием СССР. Исчезновение Советского Союза быстро демонтировало последние скрепы и ясно напомнило, что Приднестровье, например, никогда не было (в отличие от правобережья Днестра) в составе Румынии, а было частью России и (короткое время) Украины, что поэтому в населении преобладают украинцы и русские, да и большинство молдаван ПМР вовсе не склонны считать себя румынами. В чем же тогда легитимность "целостной Молдовы"? Лишь в том, чем новообразованную Молдавскую ССР наделил СССР — тот самый СССР, который вкупе с его вождями ("красными бандитами" Сталиным, Хрущевым, Брежневым и т.д.) проклинают "демократические" лидеры Молдовы. Учтем и то, что ПМР за эти годы прошла трудный собственный путь, расширивший и закрепивший значительную (хотя и малозаметную в советское время) трещину между двумя частями бывшей МССР.
Главный промежуточный итог этого пути — очевидная способность ПМР выжить и сохраниться в условиях почти полной политической, дипломатической и хозяйственно-экономической блокады. Разумеется, этот итог был бы невозможен в отсутствие прямой и косвенной помощи России во всех смыслах: экономическом, политическом, военном. Разумеется, ПМР досталось неплохое хозяйственное наследство — более трети промышленного потенциала бывшей МССР на 12 процентов населения. Но при всех этих условиях такой итог был бы невозможен без проявленной маленькой непризнанной республикой воли к сопротивлению, способности к мобилизации и преодолению раскола в обществе.
ПМР — состоялась, и трудно, скудно, напряженно живет. Снегур, рассчитывавший на иной исход, терпеливо выжидавший и старавшийся приблизить "приднестровский крах", проиграл выборы Лучинскому, одним из важнейших предвыборных лозунгов которого было обещание решить проблему Приднестровья.
Лучинский, недавно отметивший первые 100 дней своего президентства, получил нелегкое наследство. Внешний долг Молдавии, 650 млн долл (не считая долгов за газ). ВВП за год упал на 10 процентов, средняя зарплата — меньше половины стоимости минимальной потребительской корзины, из "лежащего" производства держатся считанные предприятия, работающие в основном по российским заказам, да еще виноделие и консервная промышленность. В обществе, по собственному признанию нового президента, всем заправляют преступные группировки. И, наконец, мощная правонационалистическая оппозиция не только понимает урегулирование лишь как приведение ПМР в унитарную покорность, но и имеет в ухудшающейся ситуации солидные шансы на будущих парламентских выборах.
Привлечь население Приднестровья Кишиневу, таким образом, нечем, и выполнить обещание — уладить конфликт с Тирасполем — Лучинскому непросто. Но главное — на этот конфликт и его улаживание имеют разные виды как соседи по СНГ и Европе, так и очень географически далекие от региона великие державы. Именно это обстоятельство определяет наращивание на молдавско-приднестровском поле сложной и противоречивой политической игры.
Первый игрок на этом поле — российский ТЭК (не говорю Россия, ибо о единой российской игре пока говорить не приходится). ТЭК оказывает давление на Тирасполь отключением или угрозами отключения газа, преследуя — в первом приближении, разумеется, — как бы только экономические интересы (больше половины 570-миллионного долга Молдавии за газ — доля ПМР). Но одновременно ТЭК (не случайно) толкает ПМР в политические объятия Кишинева. А это немедленно аукается отключениями света в Молдавии, поскольку она получает электричество от расположенной в ПМР Молдавской ГРЭС.
Второй игрок — Украина. Она заигрывает и с Кишиневом, и с Тирасполем, предлагая свои альтернативы российскому миротворчеству и свой политический патронаж взамен российского. Но одновременно она вводит драконовские условия транзита молдавских товаров в Россию и борется против попыток Молдавии делимитировать границу с выходом к Дунаю для строительства своего порта и нефтетерминала.
Третий (и, пожалуй, наиважнейший) игрок — Запад; в первом приближении — ОБСЕ. Представитель ОБСЕ Д.Джексон напрочь портит отношения с Тирасполем, требуя включить в готовящийся Меморандум о принципах урегулирования отношений между РМ и ПМР параграф о территориальной целостности Молдавии. А глава ОБСЕ Х.Петерсон подписывает этот Меморандум в качестве одного из гарантов, удовлетворившись гениальным творением Е.Примакова (чьи интересы, как мы понимаем, не сводятся к интересам ТЭК). Нововведение Примакова — включение в Меморандум дополнительной статьи об урегулировании "в рамках общего государства РМ и ПМР". Вот так! А там "хоть не рассветай"! И наконец, президент ПМР И.Смирнов, вполне предвидя реакцию Москвы, заявляет при поддержке Лучинского о готовности ввести в ПМР дополнительный украинский миротворческий контингент. А почти одновременно — сообщает, что ПМР при первой возможности готова вступить в Союз России и Белоруссии.
Но в то же время и Смирнов (что понятно), и Лучинский (что далеко не столь очевидно) заявляют, вопреки желанию Запада и Украины, поскорее вывести из ПМР оперативную группировку российских войск (ОГРВ), что эту группировку следует сохранить вплоть до полного разрешения конфликта. А Кучма утверждает, что готов обеспечить транзит эшелонов с имуществом и вооружением ОГРВ за очень умеренную плату. А Смирнов (как бы в ответ) сообщает, что ПМР, как и все республики бывшего СССР, считает оставшиеся на своей территории вооружения своей собственностью, и готова с ними расстаться "лишь на экономической основе". А Батурин (еще один игрок на этом же поле) после визита в Кишинев и Тирасполь заявляет, что до конца года численность ОГРВ планируется сократить вдвое.
Все эти "танцы" вокруг приднестровского урегулирования связаны с принципиальной нерешаемостью региональных проблем в том формате, который задан логикой и идеологией постсоветского обрушения и определился коллизией принципов "права наций на самоопределение" и территориальной целостности государств". Никто, особенно после развала СССР и Югославии и последовавших за этим кровопролитий, не способен авторитетно определить, какой из принципов "главнее", что есть решившаяся на самоопределение "нация", и чем себя обнаруживает "государство", к которому следует относить требование территориальной целостности. А значит, остается либо консервировать сложившуюся ситуацию, либо объединенными усилиями сильных соседей возвращать ее в формально признанную "мировым сообществом" политическую конфигурацию, либо... доказывать собственное прочтение указанных принципов дипломатической, политической и военной силой.
Развалить ПМР изнутри по "балканскому сценарию", как уже ясно, не удастся. Провоцировать войну между Кишиневом и Тирасполем — трудно, страшно и непредсказуемо по результатам. Соглашаться с существованием независимого Приднестровья — противоречит не только целям Молдавии, но и интересам крупных политических субъектов Запада, для которых ПМР оказывается "костью в горле", препятствующей готовящейся перекройке сфер влияния на Балканах в связи с расширением и трансформацией НАТО. Но одновременно, что не менее важно, Приднестровье приобретает для слишком многих крупных субъектов региональной и мировой политики значение, явно несоразмерное его месту, ресурсам и населению — значение ПРЕЦЕДЕНТА. Этот прецедент — то, чего более всего опасаются в отношении своих частей и Россия (где сепаратизм отнюдь не ограничивается Чечней), и Украина (у которой есть Крым, Донбасс, Луганск, Харьков с одной стороны, и Галичина — с другой), и этнотерриториально раздробленная Грузия, и Западная Европа с ее множеством вспухающих на глазах региональных сепаратизмов.
По указанным причинам и Украина, где регулярно озвучивается тезис об "исторической справедливости" присоединения ПМР, и нынешняя (не способная к реализации любых стратегических начинаний) Россия, для которой дружественное Приднестровье оказывается последним геополитическим плацдармом в балканской зоне, и Запад — не склонны поддерживать опасно затянувшееся статус-кво и начинают активно "возвращать" республику Кишиневу. Но "прецедент"-то успел вырасти и вкусить независимого существования! Он не согласен не то что на унитарное вхождение в Молдавию — даже на автономию с правами гораздо более широкими, чем у Гагаузии. И этот, и другие "прецеденты" хорошо понимают, что проблема в случае такого вхождения будет решаться за их счет, и решаться жестко.
Добавим к сказанному и назревание конфликта между ОБСЕ и НАТО, с трудом укладывающегося в сознании сил, до сих пор мыслящих единой категорией "Запад". Не следует видеть здесь принципиальные антагонизмы, но и недооценивать значение данного конфликта не следует. ОБСЕ именно сейчас, когда выстраивается новое НАТО, как никогда важно показать свою альтернативную миротворческую жизнеспособность. Иначе — сформировавшись где-нибудь к концу года, новое НАТО будет доказывать свою эффективность другими методами.
Подписание Московского Меморандума, представленное ответственными российскими политиками и Западом как первый прецедент успешной миротворческой миссии СНГ и как доказательство миротворческой способности ОБСЕ в противовес НАТО — лишь начало сложного процесса с непредсказуемыми результатами. Невиданный в мировой практике прецедент "общего государства", сформулированный в статье 11-й Меморандума, на фоне внятных заявлений Тирасполя (о полной независимости) и Кишинева (о территориальной целостности) сулит еще много неожиданностей, и не случайно обе стороны в один голос заявляют о преждевременности вывода российских миротворцев.
Российские политики, в последнее время рьяно берущиеся "налаживать отношения" с соседями по СНГ (Грузией, Азербайджаном, Молдавией) путем "запихивания" отколовшихся частей в лоно соответствующих республик, должны трезво оценивать хорошо прогнозируемые результаты. Во всех перечисленных случаях надежды на "придание импульса интеграции в Содружестве", на выторговывание "благосклонности" в определении путей нефтетранзита и стратегических транспортных коммуникаций, на повышение статусной роли РФ как миротворца на постсоветском пространстве, и наконец, на место в некоей особой "Евроигре" — и наивны, и беспочвенны. Этими действиями Россия только подчеркивает свой новый политический стиль: спокойно и хладнокровно "сдавать своих", геополитически умаляясь, а одновременно вызывая и у союзников, и у врагов растущий градус ненависти и презрения. И вовсе не факт, что новые поколения российских политиков сумеют и успеют быстро и безнаказанно избыть катастрофические последствия подобных прецедентов.

Ю. БЯЛЫЙ