27 мая — Президенты Украины, Польши и стран Прибалтики на встрече в Таллине конфиденциально обсудили вопросы европейской безопасности и взаимных связей.
29 мая — В Синтре (Португалия) Х.Солана и Г.Удовенко парафировали Хартию об особых отношениях между Украиной и НАТО.
— В.Черномырдин и П.Лазаренко подписали в Киеве пакет российско-украинских соглашений, в том числе соглашение о разделе и условиях базирования Черноморского флота.
31 мая — Б.Ельцин и Л.Кучма в Киеве подписали Договор о дружбе, сотрудничестве и партнерстве между Россией и Украиной.

Подписание договора между Россией и Украиной заслуженно встало в ряд крупнейших политических событий последнего времени. И сторонники, и противники договора громогласно доказывают его конструктивную или деструктивную судьбоносность, определяемую "окончательностью политического развода" во взаимоотношениях, территориальных претензиях, разделе кораблей, имущества и инфраструктуры Черноморского флота, заданной договором и сопровождающими его правовыми документами. И критики, и сторонники сходятся в одном: договор открывает новую эпоху российско-украинских отношений.
Полярность оценок этого события и в России, и на Украине заставляет начать анализ ситуации со старого анекдота о хохле с "куркульским" характером, которого спрашивают: способен ли он съесть вагон яблок. Хохол после краткого раздумья отвечает: "З.iсти не з.iм, але усi понадкусую". Поэтому — о надкусывании.
Творцом украинской "незалежнiстi" стал союз западноукраинской националистической диссидентской интеллигенции с киевскими позднесоветскими элитами, рассчитывавшими в ходе "освобождения от диктата имперской Москвы" встать к рулю полной и безраздельной власти. Нет нужды напоминать многочисленные байки о москалях, съевших украинское сало, о промышленном и сельскохозяйственном потенциале республики, позволяющем через 2-3 года независимости начать жить, как во Франции или Швейцарии, и прочую словесную бижутерию, призванную обеспечить "всенародную поддержку" межгосударственного развода. Все это — в прошлом.
В настоящем же оказалось, что дело, высокопарно названное самостийническими украинскими элитами "розбудовою держави", — гораздо сложнее и серьезнее, чем заранее спланированный раздел собственности и власти, и требует тех ресурсов и потенциалов, которые на Украине предъявить просто некому. В настоящем оказалось, что большинство предприятий нежизнеспособно вне использования надорванных или разорванных хозяйственных связей бывшего СССР, что наиболее катастрофическое падение производства наблюдается в сельском хозяйстве, на которое особенно уповали "самостийники", что крайне энергоемкий хозяйственный контур республики не может содержать неконкурентоспособную угольную отрасль и "мертв" без внешних поставок нефти и газа, и что даже "поддержать штаны" наиболее современным комплексам ВПК за счет контрактов по продаже танков и артсистем — не удается без привлечения в кооперацию российских партнеров. Оказалось, что внешний и внутренний долги катастрофически нарастают, что удержать от краха нововведенную гривну (которую вся Украина, кстати, упорно продолжает называть рублем) весной удалось, лишь дочиста ограбив срочным силовым взиманием налогов (и "уложив набок") предприятия. Надкушенное экономическое яблоко "незалежной державности" на поверку оказалось куда как горьким.
Оказалось также, что новообразованное государство снизу доверху раздирается мощнейшими противоречиями — между региональными и хозяйственно-отраслевыми кланами, между "ветвями власти", между элитными группами разной внешнеполитической и внешнеэкономической ориентации. Оказалось, что консолидировать население в движении к национальной украинской государственности не удается хотя бы потому, что население это многонационально, причем русскоязычная его часть составляет около трети и вовсе не склонна отказываться ради "самостийности" от русского языка и культуры. Оказалось, что "незалежнiсть" с ее попытками ввести новое языковое законодательство — этнополитическое "яблоко раздора" — и скандальное противостояние во Львове в День Победы, завершившееся избиением русских ветеранов спецподразделением "Беркут" и продолженное через неделю поджогом львовского Центра русской культуры — лишь наиболее явный индикатор нарастающего процесса внутригосударственного русско-украинского взаимоотчуждения.
Оказалось, по всем перечисленным причинам, что в благополучный исход национально-государственного строительства не верит почти никто ни в элитах, ни в народных массах, что предопределило экономическое и политическое поведение в духе "спасайся, кто может" ("кусай что подвернулось"), и тот самый беспрецедентный, по западным оценкам, уровень коррупции, который сегодня становится предметом специальных слушаний в Конгрессе США и вынуждает Кучму срочно создавать для борьбы с ней Комитет Национальной безопасности.
Во внешней политике Украина за последние годы также успела "надкусить" все, до чего удалось дотянуться. Здесь и попытка участия в среднеазиатско-закавказских транспортных и нефтяных коридорах (откуда Киев выставили). Здесь и двусмысленное заигрывание с Чечней (вряд ли случайно всю войну чеченские боевики отдыхали и лечились в Крыму, а Ваха Арсанов при недавнем посещении Гааги и туда, и обратно летел с остановкой в Одессе) — но весь юг Украины уже стонет от засилья чеченской оргпреступности. Здесь и очень неоднозначная "дружба" с Турцией, которая потихоньку отходит от ранее данных нефтяных обещаний, а заодно все настойчивее внедряется в Крым и переселяет туда татар.
Здесь и возобновляющиеся попытки войти в антироссийские "альтернативные интеграционные инициативы" то ли во главе причерноморско-закавказского альянса, то ли в качестве "пристяжной" в черноморско-балтийском "санитарном кордоне" (регулярно ставящиеся под сомнение партнерами по подобным альянсам). Здесь и стремление стать для противников РФ поставщиком вооружений и военной техники, проблематизированное отсутствием возможности гарантировать в будущем качественный ремонт и поставки комплектующих. Здесь и попытки играть в инвестиционные и приватизационные преференции одновременно с американским, европейским и ближневосточным капиталом, приводящие сначала к недобросовестной конкуренции этих капиталов на украинской "почве", а затем к согласованным претензиям всех капиталов вместе к объекту капиталовложений.
Итог всех этих "надкусываний" — полная утеря кредитного и политического доверия на Западе и Востоке, на Севере и на Юге, закрытые рынки в Европе и России, а также политический и экономический клинч.
В связи с подписанием договоров с Россией и Румынией, снимающих для Украины проблему территориальных претензий со стороны соседей, у некоторых экспертов возникают опасения ее возможного приема в НАТО в следующей очереди соискателей. Эти опасения усугубляются заключением Хартии Украина — НАТО, открывающей для альянса широкие возможности использования республики в целях блока. Однако "яблоко" НАТО не может оказаться для Украины сколь-нибудь съедобным по уже упомянутым причинам. Как бы ни манили североатлантических "конструкторов" перспективы продвижения альянса до восточных границ Украины, перспектива "надкушенного" НАТО их пугает гораздо больше любых воображаемых геополитических приобретений.
Таллинская встреча президентов Прибалтики, Польши и Украины, сознательно (и явно провокационно) приуроченная к подписанию Акта Россия — НАТО, призвана была продемонстрировать России (в том числе демонстративной торжественностью единого прощального рукопожатия перед прессой) создание некоей "геополитической альтернативы". Последовавшее интервью Бразаускаса о древних корнях польско-литовско-украинского единства, а также заявление Квасьневского во время майского визита в Киев о необходимости строительства магистрали Одесса — Гданьск и черноморско-балтийских нефтепроводов — дали ряду российских экспертов основание бить тревогу. Речь пошла и о старой идее создания буферного антироссийского Балто-Черноморского союза, и о нефтетранзитном проекте Одесса — Броды — Адамова Застава — Плоцк — Гданьск, призванном врезками в обе (южную и северную) нитки нефтепровода "Дружба" лишить РФ доступа на европейские нефтяные рынки.
Однако еще в середине марта в Софии прошел международный форум, обсуждавший нефтетранзитный проект Кырыккале — Босфор — Болгария — Румыния — Западная Европа. А через несколько дней Турция заявила об отказе от строительства нефтетранзитной магистрали Кырыккале — Самсун с дальнейшей танкерной перевалкой в Одессу. В начале апреля в западной прессе были даны разъяснения: для Европы балканский вариант транзита ближневосточной и каспийской нефти ровно вдвое дешевле, чем украинский.
Украина может стать опорным субъектом антироссийского альянса или кордона лишь в том случае, если на этого субъекта сделают крупную внешнюю ставку. Но пока никто на такую ставку не рискует и не рискнет — просто потому, что украинская ориентация "против России" не может быть гарантирована не только сегодня, но и в сколь-нибудь обозримом будущем. Известно, что не менее 15 миллионов жителей Украины достаточно явно самоосознают себя русскими. Известно, что не менее 30 миллионов россиян отчетливо идентифицируют свои украинские корни. Добавим к этому великодержавную советскую ностальгию, связанную с памятью о том, насколько лучше экономически и психологически людям жилось "до развода" и "надкусывания" раздорного яблока "незалежности", и отметим, что причины для этой ностальгии скорее нарастают.
А поэтому — Украине не приходится рассчитывать на выполнение многочисленных намеков-обещаний на то, что, будучи "взята в долю" геополитических антироссийских альянсов, она заодно получит и соответствующий экономический (кредитный, инвестиционный, в виде безвозмездной помощи) пирог.
Те, кто делит подобные "пироги" — люди прагматичные и понимают, что такое политическая составляющая коммерческих рисков. И уже усвоили особенности менталитета значительной части украинского истеблишмента, в том числе и умение "надкусывать". Не оттого ли украинским металлургам и строителям не достались подряды на сооружение нефтепровода Баку-Черное море? Не потому ли "Моторола" заявила о прекращении своих операций на Украине? Не потому ли германские фирмы отходят от финансирования нефтетерминала "Южный" под Одессой, судоверфей, нефтепереработки и даже "малых" сельскохозяйственных проектов? Не потому ли, наконец, США, одобрительно принимая все знаки украинского внимания — от заявлений о стремлении к стратегическому партнерству до награждений Бжезинского и Перри украинскими орденами, — во время визита Кучмы в Вашингтон в середине мая сделали президенту Украины беспрецедентный публичный выговор и поставили под вопрос вообще любое финансирование проектов на Украине?
Но и Россия в последние годы, увы, демонстрирует (что, кстати, еще раз подчеркивает наши неизбывные общие корни) тот же самый "куркульский" менталитет. История многих инициатив в СНГ, "содружества четырех" и договора о союзе с Белоруссией показала этот факт с однозначной беспощадностью. С каким вселенским хрустом "надкусывали" интеграцию! И что в результате?...
Соглашения по Черноморскому флоту, столь горячо поддержанные Ельциным и столь мрачно воспринятые всеми, в том числе "системными", деятелями российской оппозиции, имеют несколько ракурсов, которые стоит рассмотреть отдельно.
С военной точки зрения корабли, бухты и инфраструктура, полученные Россией, достаточны для практического осуществления задач ЧФ в перспективе ближайших лет: сдерживание вероятных противников, охрана танкерного нефтепотока из Новороссийска, демонстрация флага, оперативное реагирование на региональные вызовы в Черноморском бассейне. На более крупные задачи Средиземноморского или Атлантического масштаба у сегодняшней РФ, тем более при запертых Проливах, нет сил и средств, да и нужды тоже.
С экономической точки зрения — Россия получила все это хозяйство в аренду на 20 лет в счет украинских долгов, которые, как всем осведомленным людям ясно, в ближайшее десятилетие не могли быть получены никоим образом. То есть на достаточно выгодных условиях. С политической точки зрения — тема русского Крыма и Севастополя, будучи официально поднята на обсуждение на международном уровне, при сегодняшней нашей слабости грозит сдетонировать таким валом внешне- и внутриполитических проблем, который может оказаться запредельным испытанием для российской государственности.
И как бы я ни был в душе солидарен с теми, кто считает данный договор предательством, как бы мне ни было горько сознавать, что теперь и надолго Севастополь (где на Морском кладбище похоронен мой погибший на Мекензиевых горах дядя) будет называться украинским городом... приходится признать, что в данном случае российская политика (которая, как известно, всегда "искусство возможного") — сделала, в предлагаемых дрянных обстоятельствах, почти максимум. Безусловная и непростительная вина российских властных элит — то, что эти дрянные обстоятельства они же сами и создавали несколько лет. Но это уже — об "упущенном возможном".
И еще об интриге договора. Его подписание следует признать пусть тактической, но важной победой Черномырдина. Российский премьер сумел "отвоевать" у киевских коллег ряд важных положений, касающихся не только роли России в снабжении Украины энергоносителями и участия российских компаний в рынке нефтепродуктов, но и таких далеких от сферы "газовых интересов" вещей, как бухты базирования ЧФ и цена аренды, а также многие другие очень серьезные политические вопросы. Не с этим ли обстоятельством связано появление в высоких московских кабинетах очередной анонимной "аналитической версии", призванной поссорить премьера с его заместителями?
Договор, содержащий довольно много взаимных серьезных обязательств в широком и неконкретном изложении, открывает поле возможностей для движения в самых разных направлениях — от наращивания конфронтации до — подчеркнем, чего не было еще неделю назад — быстрого сближения наших республик. И тогда — чем черт не шутит — возможно, Лукашенко, заявивший месяц назад о возможности пересмотра Украиной своей позиции и ее вхождения в союз России и Белоруссии, — в глубине своей оценки прав, как прав и Каримов, тогда же высказавший опасения в связи с подобной перспективой?
Подписание киевского договора — хорошо хотя бы тем, что, по большому счету, России и Украине больше нечего делить. А почти все, что могло быть "надкушено" — уже надкусили. В то же время многое из "надкушенного" еще не сгнило и может принести общую пользу. Теперь есть, пусть и небольшой, шанс на то, что элитам обеих стран придет в голову проинвентаризовать то, что сохранилось, и попытаться сложить из остатков нечто взаимно жизнеспособное. Что же до будущего, здесь главное — начать. На живом организме надкушенное — зарастет. И не такое зарастало... Лишь бы вновь не надкусывали...

Ю.БЯЛЫЙ