Системный анализ текущего политического процесса

Развитие политического процесса в России весьма тревожно. Это уже понимают многие. Но недостаточно просто выразить эту тревогу или даже оформить ее в аналитические утверждения. Нужно уже другое. Нужно попытаться дать такую аналитическую картину, которая позволяла бы производить политический выбор не вслепую, а исходя из определенных целостных представлений. Отсюда и выбранный мною стиль аналитического доклада.

Доклад описывает ряд факторов, действующих в пределах нынешнего политического процесса. Но прежде чем начать такое описание, надо определить, о факторах чего идет речь.

Рискуя в очередной раз быть обвиненным в излишнем упорядочении имеющего место сумбура, я, тем не менее, буду настаивать, что это только кажущийся сумбур. Помните, была в нашей истории такая директивная статья против оперы Шостаковича "Екатерина Измайлова" под названием "Сумбур вместо музыки"? Сумбур был только в головах тех, кто не слышал или не хотел слышать музыки Шостаковича.

Так и сейчас. Те, кто говорит о сумбуре, говорят о нем (в своем большинстве) лишь из соображений респектабельности и политического удобства. Респектабельно и безопасно — живописать сумбур. Поскольку подобное живописание и привычно, и отвечает определенному стандарту на понимание процесса (а значит, не эпатирует), и, по большому счету, не задевает интересов серьезных действующих сил. Но главное – такое живописание придает серьезность несерьезному и не разрушает амбиций этого несерьезного.

Однако подобное описание — не дает состояться ничему серьезному. А значит, не позволяет оформиться политике, способной ответить на уже возникшие вызовы и на те вызовы, которые маячат на горизонте. Будучи твердо уверен, что эти вызовы велики, я не считаю себя вправе потакать моде на сумбур. То есть моде на разоружение в условиях такой предгрозовой ситуации.

Раскрывая происходящее под определенным углом зрения, акцентируя внимание на тех моментах, которые могут и должны быть отнесены к факторам крупномасштабной спецоперации, я вовсе не считаю, что все можно свести к подобной спецоперации. И уж тем более не считаю, что субъектами подобной спецоперации являются те, чьи фамилии так терзают сейчас наши средства массовой информации.

Кстати, исходя из логики спецоперации, такое терзание фамилий просто необходимо. Любая крупная спецоперация предполагает обеспечение прикрытия. В том числе и в виде информационного истерического кликушества. Волны жалкого, фарсового, кривляющегося, смеющегося над самим собой компромата – это часть гримас такого прикрытия, такого информационного указания: судачьте о чем угодно, кроме того, что важно для ваших судеб. Развейтесь, расслабьтесь и получите удовольствие.

Спасибо. Мы его уже получали – и не однажды. И не надо считать, что те же ходы, которые применялись 10 лет назад, могут быть применены сейчас без какого бы то ни было на это (хотя бы аналитического) реагирования. Считать так – значит неадекватно оценивать, конечно же, совсем не такие мощные, но ведь и не нулевые ресурсы нашего российского общества.

Итак, спецоперация. Сосредоточившись на ней, я не склонен на ней зацикливаться. Идут масштабнейшие социальные процессы. Кончается одна эпоха и начинается другая. Исчерпаны колоссальные ресурсы ожиданий, надежд, представлений, способов социального поведения.

Уход Ельцина в условиях, когда Конституция была "Конституцией Ельцина", а политическая система была "системой Ельцина", — не мог пройти гладко и не прошел гладко. Многие при этом говорят о маразме, и сравнивают его с маразмом Брежнева.. Но маразм – не простая вещь. Маразм Брежнева заполнял собой пустоту, образовавшуюся между доктринальностью (осуществляем коммунистический проект) и действительностью (все знаем, что проект не осуществляется).

Брежнев связывал своим маразмом эти две распадающиеся плоскости бытия. Брежнев еще был хозяином своего маразма, а значит, маразм был слугой. Но маразм Брежнева утерял управление, а после Брежнева маразм стал хозяином. От Горбачева ждали, что он снимет маразм. Но он просто перестал управлять им и оказался накрыт девятым валом маразма.

Ранний Ельцин нес с собой обещание нового проекта. Поздний Ельцин был начинен новым маразмом, образовавшимся между новой доктринальностью (осуществляем либеральный проект) и новой действительностью (все знаем, что не либерализм, а семья, не демократия, а олигархия и т.д.)

Приход Путина означал, что либо маразм уйдет, и тогда пустота разрыва между доктринальностью и действительностью будет ликвидирована, либо маразм потеряет управление — со всеми рисками для государственности. Сейчас, как и пять месяцев назад, еще рано говорить о том, что именно произойдет. Идет борьба маразма и попыток преодолеть ту пустоту, в которой он разместился. Пустоту между доктринальностью и действительностью.

Распад ельцинской Конституции – часть этой борьбы. Предвидя, что именно произойдет с данной Конституцией после Ельцина, я всегда считал, что "привычка – душа держав". И что маразм лучше снять до пресловутой преемственности. Этого не произошло. Вина за это лежит на элите, не захотевшей или не сумевшей стать действительным хозяином новых общественных отношений. Навести в этих отношениях свой порядок, связав воедино действительность и доктринальность и учтя в своих химерах и хватательных рефлексах – хотя бы интересы Реальности (я уж не скажу — общества).

Кто-то говорит сейчас, что Конституция – не священная корова. А что тогда священная корова? Доктринальность? Действительность? Реальность? Химеры и хватательные рефлексы?

Новоогарево тоже считало в 1991 году, что Конституция – не священная корова. Все кончилось Беловежьем.

Те, кто сейчас провозгласил государственную реформу в России, выступают с позиций централизации. И это прекрасно. Но на горизонте уже маячит конституционное совещание. А это Новоогарево-2 в чистом виде! Мы начинаем за здравие и кончаем за упокой. Централизация как способ прийти к конфедерализации – это не выдумка, а риск, который всегда существует, когда разрушается некая структура и уже после этого создается новая. А ну, как вмешается кто-то в момент, когда одна структура разрушена, а другая не создана, и вместо желанной создаст другую? А ну как реализуется эта самая спецоперация?

Говорят — кто не рискует, тот не пьет шампанское. Но это там, где миг удачи, неудачник плачет и все остальное. То есть там, где настоящей серьезности нет. А там, где она есть, — там "да минует меня чаша сия". В том числе и потому, что это вовсе не моя только чаша. Испить чашу нового Беловежья должны будут и Россия, и мир. И ссылаться тут на шампанское – буквально кощунственно.

Риски – уже состоялись. Теперь весь вопрос, как к ним отнестись, как их минимизировать. И как сделать так, чтобы в момент максимума системной неустойчивости не восторжествовала эта самая большая спецоперация. Кто-то считает, что ее нет? Ради бога! Но поскольку цена недоучета риска слишком велика, давайте все-таки рассмотрим и этот сценарий спецоперации. Оговорив в пределах подобного рассмотрения, что любая спецоперация может быть успешна только тогда, когда в ее основе лежат объективные процессы. В любой системе есть собственные колебания и есть колебания "вынужденные", возмущающие. Тот, кто будет раскачивать мост, будет учитывать его, моста, собственные частоты.

Итак, спецоперация и ее факторы.

Часть 1. Фактор игры – или привет от доктора Лея

Внимательно наблюдая странную спецоперацию в Вильнюсе в 1991 году, я впервые на практике понял, что такое "действие от противного". Понял – и описал это тогда в статье "Литовский синдром". Общий принцип такого "действия от противного" состоит в следующем.

Если вы не можете обеспечить необходимый результат (например, развал СССР) напрямую, то надо делать прямо противоположное. Как бы начать неадекватно бороться за сохранение СССР. Ваша борьба вызовет противодействие. Это всегда так. Вопрос в том, как дальше организовать действие и противодействие. Если вы хотите победы вашего действия, то вы будете консолидировать силы действия и разобщать силы противодействия. Если же вы хотите победы противодействия, то вы будете консолидировать противодействие и разваливать, разобщать, подрывать изнутри алогичностью и непоследовательностью – силы действия.

Развал СССР проходил именно в подобном формате. Действие оказывалось глупым, нерешительным, внутренне противоречивым (ввели войска – сразу вывели). Противодействие – напротив – усиливали, поощряли. Все "народные фронты" в республиках СССР выстраивались нашими партийными и спецслужбистскими органами. В результате — имеем то, что имеем. То есть результат был достигнут методом "от противного".

Образно этот метод "от противного" описывает доктор Лей, одна из важных фигур фашистского Третьего рейха. В качестве вступительного конкурсного теста для желающих учиться искусству спецопераций он предлагает следующую задачу: кошка должна добровольно есть горчицу. "Вот, пожалуйста, кошка, — говорит Лей. – А вот горчица. Приступайте." Абитуриенты один за другим пытаются сунуть ложку с горчицей в рот кошке. Кошка царапается, выплевывает горчицу. "Нет, это все не то, — говорит Лей. – Вы все не годитесь. Надо поступать вот так." Он берет киску, гладит ее, засовывает палец в горчицу и дальше всовывает этот палец кошке в задний проход. Кошка начинает визжать и вылизывать горчицу. "Видите, идиоты, — говорит доктор Лей неудачливым абитуриентам. – Кошка ест горчицу – и совершенно добровольно".

Что означает методологически эта история, рассказанная Бертольдом Брехтом в его знаменитом "Страхе и отчаянии Третьей империи"? Можно было бы тупо добиваться некоего, нужного тебе и нежеланного тому, от кого ты этого добиваешься, действия. И не получить результата. Вместо этого доктор Лей осуществляет другое действие, которое инициирует нужное противодействие и дает искомый результат.

Задача не в том, чтобы в лоб получить искомый результат. Для этого не надо политического искусства. Задача в том, чтобы действием породить цепь последствий, которая даст нужный результат уже в виде противодействия начальному действию. А управлять этим можно, как я уже говорил, держа руку на пульсе эффективности сил действия и сил противодействия. Именно это и называется фактором игры во всем, что касается проведения крупных спецопераций.

Я не знаю, кто сейчас задействует этот фактор в многоходовой спецоперации под названием "борьба за централизацию России". Уверен, что это не Путин. Но то, что эта операция идет полным ходом, для меня очевидно. Устроить очередной "наезд" на Гусинского в день, когда проходит международная встреча по защите свободы слова – это классная штука. Устроить ключевые голосования по вопросу о судьбе государственной реформы в России в момент, когда президент будет находиться в очередной, крайне важной для него и для страны, международной поездке – это тоже не слабо. И нельзя не заметить подобных повторяющихся "неловкостей". Повторяющиеся неловкости в политике – это уже не неловкости, а что-то другое.

Нельзя не заметить и того, что Е.Киселев несколько раз говорит в своих передачах о том, что ситуация начинает ему напоминать август 1991 года. Е.Киселев – человек, который никогда не считал высшим классом какой-то аналитический изыск. Высший класс для него – осведомленность, а не аналитика. И свою установку на высший класс он менять не будет. Из сказанного вовсе не следует, что Киселев – разработчик или участник спецоперации. Напротив, он очень обеспокоен происходящим. Он обеспокоен достаточно искренне, что с ним бывает не часто.

И он подает этими своими повторами сигналы политической (а там, кто знает, может и какой-то гражданской) тревоги. В критических ситуациях снобизм и пресыщенность телезвезд не имеют всеобъемлющего значения. Кроме того, происходящее чревато последствиями весьма серьезными. И мера этой чреватости тоже сказывается на типе поведения и высказываний. Прислушаться бы к Киселеву-то, а? Так нет, ни в какую!

Нельзя не заметить также и того, что сам Киселев и ключевые фигуры НТВ не уходят в отпуск. Объяснить это просто трехдневным дискомфортом В.Гусинского невозможно. Напротив, этот дискомфорт требует отпускного тайм-аута. И надо знать уровень измотанности указанных телезвезд, их стремление в отпуск, подобное стремлению рыбы на нерест. Отказаться от отпуска потому, что шеф три дня героически ел в тюрьме ту самую кашу, которую он обычно ест по утрам. Нет, здесь что-то не то.

Тем, кому такие мелочи кажутся недостаточно доказательными, рекомендую прочесть если не сам доклад НИИ вооруженных сил Швеции (FОА), посвященный перспективам скорого распада России, то хотя бы статью "Мир не заметит распада России" в "Новых известиях" от 6 июля этого года, где этот доклад достаточно подробно и профессионально цитируется. В ней разбирается вариант распада России на пять частей (пять ли, семь ли – это уже дело десятое). Описываются основные механизмы этого распада (экономический, инфраструктурный, межнациональный, политический и т.п.)

В докладе нет плэнинга, то есть разметки по срокам, фазам и всему прочему. Но это скорее потому, что подобный плэнинг и не должен находиться в открытом доступе. А пафос экспертов FOA в части того, как Европа будет пытаться помешать распаду, но не сумеет, — на фоне профессионального разбора все-таки выглядит немного плакатным.

Но главное – впервые на подобном уровне появились новые статьи о распаде страны. Ранее в серьезных международных изданиях, не претендующих на статус рупоров антироссийских ястребов, такие темы считались недопустимыми. Снятие подобного запрета должно быть осмыслено самым серьезным образом. Но такого осмысления нет и в помине.

И опять же меня спросят: "Злые силы на Западе хотят распада, но здесь-то речь идет о централизации!" И опять же я буду настаивать на том, что в спецоперации первый ход и конечная цель – резко отличаются друг от друга. С приветом от того же доктора Лея!

Нельзя не заметить, далее, что в Совете Федерации получен совсем неподходящий результат. И кто бы ни делал хорошую мину при плохой игре, но этот результат на деле был неожиданным. А значит, может быть (вовсе не хочу сказать, что обязательно будет, но ведь может быть!) неожиданным и следующий результат. А это уже чревато очень крупными политическими издержками.

Между тем 308 голосов, которыми козыряют те, кто уверен – Госдума преодолеет вето Совета Федерации – это совсем не так много. 2 голоса были уже оспорены. Тогда ситуация с губернаторами была неясной. Региональный лоббизм не может быть снят с повестки дня, как и лоббизм со стороны крупных корпораций. Никого не хочу обижать, считаю, что большинство депутатов будет руководствоваться именно ответственной политической мотивацией, но. что греха таить, в этой комбинации на чашу весов может быть положен приз всего-то в несколько миллионов долларов (десяток голосов по определенной, всем известной, цене). Если наращивается ущемление интересов, измеряемое миллиардами долларов, то технологически нельзя исключить обострение политического кризиса в России уже к 20-му июля 2000 года.

Я не хочу сказать, что так обязательно будет! Кремль – всегда штука серьезная. Страх в нынешней России – куда как сильный фактор давления. Сущность тех, на кого это давление будет оказано, мягко говоря, никак нельзя назвать волевой. С учетом этого в данной ситуации можно было бы говорить о стопроцентной гарантии думской лояльности. Так и было до определенного времени. Но все перечисленное мною, а также многое другое, — направлено на то, чтобы максимально снизить эту стопроцентную гарантию.

Возьмем все то же ущемление интересов. Законы Ньютона азбучны. Вы же не будете прыгать с 20-го этажа, считая, что полетите вверх, а не вниз?! А что диктует политическая азбука в рассматриваемом случае? Уменьшать число противников и увеличивать число сторонников. Но ведь делается прямо противоположное! Следом за "наездом" на Потанина происходит "наезд" на ЛУКойл. Но у каждой крупной компании есть свои лоббисты в Думе и Совете Федерации. А судьба политического решения зависит от нескольких голосов. Это умножение обиженных – есть нарушение или реализация политических законов Ньютона? Конечно же, нарушение.

А Госсовет? Я уже не говорю о том, что нарушается знаменитый "принцип Оккама" и без нужды умножаются сущности. Усиленный Совет безопасности, теперь еще и Госсовет. Чем больше полюсов в системе, чем менее обязательны эти полюсы, чем мутнее разделение между ними полномочий, — тем больше риск развала системы. Риск нарастания в ней энтропии. Это к вопросу о государстве.

Но, допустим, речь идет о необходимом политическом результате, ради которого можно идти на определенные издержки. Тогда в чем же политический эффект всех этих "заяв и предъяв" по поводу того, что в Госсовет войдут немногие?

Во-первых, для сторонников централизации это еще один показатель государственной несерьезности происходящего. Если в Госсовет войдут национальные республики и интегрированные в их элитное поле регионы, то этот новый орган власти станет выразителем вовсе не централистского российского интереса.

Во-вторых, для большинства губернаторов это еще один пинок, еще один способ "разделения на чистых и нечистых", еще один вариант ущемления. Как раз этих неэлитных губернаторов и можно было бы в чем-то убедить, предъявив им более высокий, чем у них был, статус госсоветника. Кто-то скажет, что это покупка. Но никто не отменял в политике принцип кнута и пряника. М.Шаймиеву, например, статус госсоветника не нужен. Он и так царь и бог у себя. Ему нужен статус-кво. Как и Ю.Лужкову. Кроме того, на них, на сильных, уже "наехали". После этого пряник — уже ничто. Тем более, пряник, который можно всегда отобрать.

То есть вместо того, чтобы ублажить пряником тех, кого можно, их разозлили. А ублажить попытались тех, кого нельзя ублажить. Это что, не "действие от противного" по модели доктора Лея? Это не нарушение политической азбуки, наконец? Количество противников увеличивается, количество сторонников уменьшается!..

Мог бы и дальше перечислять подобные кажущиеся несуразности. Кажущиеся – потому, что когда несуразностей слишком много, за ними начинает проглядывать ухмылка доктора Лея.

Часть 2. Фактор политической психологии – "пиар" и реальность

Я никогда не был сторонником эффективного использования холуйства в российской политике. Холуйство всегда опасно своей предельной податливостью. Надавил, получил искомое – и что? Еще больше раздавил то, что должно быть твоей опорой. Нельзя опираться на холуев ни в каком серьезном деле. Раздавленный, психологически сломанный холуй не может быть инструментом крупной политики. Он все провалит, ничем никого не воодушевит, никого ни на что не мобилизует, никакой сложной реальной проблемы никогда не решит.

Но если уж задействовать этот самый холуйский фактор (что прекрасно удавалось Б.Ельцину), то в той "формуле неизбежности", которая позволяет одному решительному мужику идти с жердиной на два-три десятка менее сильных духом и разгонять их. Точнее, если речь идет о Ельцине – гонять, стращать, как бы (ровно в меру) пугать.

Здесь все решает волевая неизбежность (у меня дух есть, а вы – твари) и чувство самообладания, помноженное на чувство меры. В принципе до сих пор у Путина доставало этих качеств (за что он и был выбран как в узком кругу, так и нашим нынешним обществом). Вот почему особое беспокойство вызывают определенные тенденции самого последнего времени, проявившие себя как в Моздоке, где разносили военных, так и при выступлении в Федеральном собрании.

И я этим крайне встревожен. А потому не могу не обсуждать данный феномен (дай бог, чтобы он оказался сиюминутным) с самой серьезной, философской, и даже метафизической, точки зрения. Убежден, что это сегодня совершенно необходимо именно для самой что ни на есть прикладной, сугубо приземленной политики.

Это тем более необходимо потому, что весь блестящий пиар Путина, ставший возможным благодаря определенным качествам кандидата и философской глубине тех, кто делал его кампанию, был основан на таком непростом явлении, как простота. Простота – это очень непростая категория. Путин был выстроен именно как эта Простота. И простота нашла отклик, задела национальные архетипы. Здесь и "Иванушка-дурачок", который умнее всех, и образ юродивого (безумный ум, высший ум) в нашей традиции, и самоирония героев Шукшина, и современный "пофигизм" молодежи нашей, тоже ведь основанный на глубинных национальных традициях.

Здесь же и менее абсолютные вещи, учет которых был в компании абсолютно необходим. Так называемый "прикид", всякие там "будь попроще". Сложное у нас сейчас в своей простоте общество. И выборы выигрывает тот, у кого хватает сложности быть простым. Хватает ума сделать эту простоту пиаровской технологией. Хватает профессионализма реализовать такую технологию на деле. Хватает смелости сделать на это ставку и дать команде отрабатывать именно это.

У Путина хватило смелости, у тех, кто это делал, хватило глубины и профессионализма. Так и должно быть у тех, кто понимал – лучше учиться у Гефтера, чем в "Хэритидж фаундейшн". А еще лучше и там, и там.

Но простота – штука очень рискованная. Потому что реальность – не пиар. Реальность всегда сложна. И когда я вижу из своего далека, как вирус кем-то брошенной фразы "жизнь проще, чем то, что некоторые." расползается по кремлевской элите, — мне действительно становится не по себе. Жизнь – очень и очень сложна. Пиар прост! Особенно в таком обществе, как наше нынешнее. И когда простота выходит из сферы пиара и начинает соприкасаться с действительностью – она начинает рушиться.

Потому что тот, кто взял на себя роль простоты, начинает испытывать на себе давление сложности. Срывы В.Путина в Моздоке и на трибуне Совета Федерации – это срывы рушащейся структуры пиаровской простоты. Политический инстинкт показывает Путину, что он уже в ловушке этой простоты. И здесь нет тривиальных решений! По крайней мере, они состоят не в том, чтобы раскручивая простоту, вдруг начинать без всякой подготовки превращать ее в сложность доктринальных речей.

Кроме того, простота – это такая вещь, которую нельзя сыграть, не имея какой-то внутренней правды. В это надо как-то верить. И чем сильнее вера, тем больнее отказ. В пределе это чревато обрушением психологических структур в самый неподходящий момент. Сводить тут все к нерешительности – это значит не понимать существа дела.

Трудно в газетной статье объяснять непростые вещи. Но думаю, что большинство читающих поймет эти рассуждения, просто заглянув в свой внутренний мир. А меньшинство – которое я тоже не намерен игнорировать – и без расшифровок поймет меня, если я адресую данный весьма непростой сюжет не к нерешительности, а к так называемому фактору джокера.

Джокер – и есть простота, нужным или ненужным образом соотносимая со сложностью. При нужном соотношении эта простота творит чудеса, при ненужном она рушится в пропасть и тянет за собой все. Пустить джокер вразнос – это значит задействовать весьма серьезные уровни спецоперации. На этих уровнях – говорю о том, что знаю не понаслышке – весьма холодные и квалифицированные специалисты не чураются даже разного рода нумерологии. Считая, например, что число джокера – 21 (вспомним снова все эти отсылки к августу 1991 года). Вспомним – и пойдем дальше.

Часть 3. Фактор стратегии – хозяева и надсмотрщики

Апологеты простоты – ведь что возразят? Подумаешь, всякие изощрения! Есть законно избранный президент, что хочет, то и воротит. Кто ему помешает? Оппозиция, американцы?

Ясно, конечно, что не оппозиция. Да и с международными силами все, конечно, непросто. При определенных обстоятельствах эти силы примут в России все, что угодно. Но это при определенных обстоятельствах, которые еще надо суметь и захотеть получить.

Поэтому тем, кто выступает за простоту, я хочу задать один — тоже простой и даже грубый вопрос. Кем вы хотите быть в нынешней (пока что, конечно, полуколониальной) стране – хозяевами или надсмотрщиками за местными рабами? Менее грубо – местной туземной элитой, колониальной администрацией? Еще менее грубо – менеджерами при неких собственниках? А поскольку мой опыт все время ратует за простоту и грубость, то давайте выберем именно предельные определения.

Итак, надсмотрщики или хозяева?

Надсмотрщики – это не мелочь! В современном мире это, так сказать, ого-го! Надсмотрщики могут распускаться, могут интриговать, могут "отвязываться" в той или иной мере, могут капризничать, могут выторговывать условия и т.д. и т.п. Они одного не могут – выходить за рамки и плевать в лицо своим хозяевам. Как бы эти хозяева ни назывались. Мировая элита, как-то еще. Не хочу я сейчас в это углубляться. Я хочу той же простоты, что и мои оппоненты.

Вот эту логику определенных рамок очень хорошо понимал Ельцин. Он понимал ее нутром секретаря обкома, который знает, что такое ЦК, что вещь это опасная, зловредная, но при определенных условиях и в определенной степени управляемая. Отбояриться от "царя" в лице ЦК обкомовский боярин всегда мог, если он был достаточно опытен, достаточно хорошо знал ситуацию "наверху", достаточно хорошо владел искусством тех или иных имитаций. Овладевая всеми этими искусствами, Ельцин стал уже и неудобен постольку, поскольку он — за счет класса в данной грустной и непростой игре — уже реально был способен "отвязываться". Конечно же, опять-таки "в рамках жанра".

В России много говорили в последние годы о Золотой Орде, о ярлыке на княжение. Это, конечно, были избыточно пафосные сравнения. Но в них что-то было. И если проводить их дальше, то определенным силам в "Орде", конечно, нужен неадекватный бунт. И не просто нужен – крайне удобен и выгоден. Этак между августом и сентябрем сего года. По многим обстоятельствам самое-самое время.

Но почему, спросят меня, надо исходить из этой философии надсмотрщиков? А кто сказал, что надо? Я, что ли? Я никогда из этого не исходил. Я просто считал и считаю, что здесь нужно сделать серьезный и ответственный выбор. Выбор – подкрепленный технологиями, а не ссылкой на простоту.

И здесь я вновь возвращаюсь к Вильнюсу 1991 года.

Ведем мы там нормальную работу – на ниве нормальной, вполне открытой политики. Относимся к этой работе серьезно и начинаем получать результаты. Политические результаты, понятно? Еще совсем немного нужно – поддержать централистские силы, достроить систему пропаганды, нарастить необходимые организационные звенья. И поперек всего этого дела — бац, танки! И стрельба!

Ладно, танки так танки. Штурмуют телебашню. Дальше что? Дальше в эту телебашню сажают не русского и литовского Невзоровых, которые талантливы и вполне готовы работать, а зажатого военного, который скрючился от непривычного напряжения и мертвым голосом читает сводки информационных агентств. Ни один яркий человек, способный в чем-то убеждать население, на телеэкран не выходит.

А ведь это уже 1991 год! Мы уже имеем опыт информационной войны с КПСС и разрушительных последствий этой войны. И опыт-то этот, в его самом главном регистре, о чем свидетельствует? О том, что хошь, не хошь, — информационная эпоха. И против этого не попрешь, можно и рога пообломать.

Но нет, прут рогом. И получают что полагается. Хорошо, хоть военного вывозят. В этом смысле можно сказать, что не паскуды и своих не сдают. Однако это, согласитесь, слабое утешение! Потому что ценой оказываются сданные миллионы людей и судьба страны.

Хорошо, идем дальше. Я сложно отношусь к событиям 1991 года. Я совершенно не считаю, что постреляй там как следует Альфа или кто еще, и была бы у нас централистская государственническая идиллия в ура-патриотическом стиле. Единственное, что тогда могло быть реально — это возникновение Ельцина в качестве президента СССР. Такая комбинация была почти фантастической, но все другое было просто провально. И к такой комбинации надо было идти совсем другим путем. Но. тут тоже были свои лимиты: новый союзный договор, окончательный распад уже и России тоже маячил на горизонте. Поэтому простых оценок в этом вопросе я лично раздавать не намерен. Во всем, кроме одного.

Ладно, опять-таки ввели танки, взяли власть. это что значит? Это значит, что возникает узкая полоса времени для того, чтобы убедить свой народ! В том убедить, ради чего и брали власть. Все решается в узкой полосе ведения информационной войны, пропаганды, политической войны, как сказали бы коллеги на Западе. Вот в этой узкой полосе надо говорить со своим народом. И надо быть готовым к этому разговору, и понимать, что главный элемент в таком разговоре – телевидение.

Можно хуже или лучше разработать маршруты танков и тактику спецпоразделений. Но не иметь сетки программ вещания на три дня вперед, не иметь блестяще подготовленного актива для телевыступлений, не иметь своей политической силы – в том числе и на улицах. Что это значит? Это значит действовать вопреки законам информационной эпохи. Или же проводить игровую комбинацию, где конечный результат и первый шаг противоречат друг другу. Я, кстати, опять же не считаю, что такие комбинации могли быть исключительно подрывными и демоническими. Предугадать ход истории и поведение своего народа не всегда просто.

И все же – принять "Лебединое озеро" вместо яростного убедительного разговора со страной я не могу. Кто-нибудь может представить себе, что Ленин или Троцкий, взяв телебашню, пустили бы "Лебединое озеро"? Опять же я вижу здесь глубокое несовпадение свойств элиты, которая вроде бы готова защищать государство и даже жертвовать чем-то ради него, — и свойств эпохи. Ин-фор-ма-ци-он-ной эпохи!!!

1993 год. Штурмуется телебашня. Ладно, не взяли и не могли взять. Ладно, спецоперация, и я об этом писал уже достаточно много. А предположим, взяли бы, и что? Кто и что говорил бы? Ведь перед этим тоже было время, когда побеждать надо было на информационном поле! И что? Спохватились после проигранного весеннего референдума.

1996 год. Не мытьем, так катаньем взяли не власть, но большинство в Думе. Получили "Парламентский час" на ТВ. Конечно, это мало. Конечно, информационный ресурс распределен весьма специфически. Но даже это "мало" — как использовано? Самая скучная передача.

1998 год. Примаков. Опять государственные веяния, так сказать. Что-нибудь сами сделали, каких-то информационных лидеров выдвинули? Нет. Начали жаловаться на то, какие нехорошие информационные лидеры у противников. И – пытаться зажать этих лидеров сугубо силовым образом.

1999 год. Борьба за власть. Я смотрю ТВЦ – это что, конкурентоспособное информационное оружие? Нет! Было бы конкурентоспособным – был бы другой результат. А почему неконкурентоспособное? Кто мешал его таковым сделать?

2000 год. Обижаемся на Гусинского. Посылаем маски-шоу. Сажаем в тюрьму и выпускаем. Обижаемся на Березовского. Сулим ему то же самое. Проводим административные разборки с Доренко. Думаем, кому отдать ТВЦ.

Простите, но существует РТР! Чисто государственный канал! Полностью под контролем Кремля. Что, по нему сказали что-нибудь новое? По нему говорят то же самое, что другим каналам, на той же "политической фене", но гораздо хуже. Как говорят, "тех же щей, но пожиже влей". Сванидзе – это ухудшенный Киселев. Потому хотя бы заведомо ухудшенный, что лояльный. В этом закон воздействия средств массовой информации вообще, электронных в особенности, а электронных в нашей стране – в предельной и абсолютной степени. Так нет, все сковано ужасом. А вдруг проявит не 102 процента лояльности, а 99,5? И жалобный стон прогрессивной части лояльной телевизионной общественности: "А можно не 102, а 101, 9?" – "Нет, что вы! Это будет подставка!"

И с таким подходом хотят быть хозяевами в информационной эпохе? Невозможно это! А если логика такова: "Властью в этой эпохе быть не можем, сложностью не владеем. А властью быть хотим. И потому сделаем другую эпоху и чтоб попроще", — то такая логика как раз и называется реакционной в строгом смысле этого слова. Однако реакция победить не может. Она может временно надавить. Но ненадолго и с разрушительным для страны и общества результатом.

То есть опять мы имеем дело с тем, что начальный ход не соответствует конечному результату, что простота, сталкиваясь со сложностью, рушится. И многое, многое хоронит под своими обломками.

Нельзя сидеть на двух стульях. Нельзя ТАК вести войну с Гусинским и ТАК стремиться в мировое сообщество. Нельзя ТАК хотеть "у них там оттягиваться", ТАК хотеть быть во всем, как они – и вести себя наподобие слона в посудной лавке. Скажут "если нельзя, но очень хочется, то можно". Конечно, можно! Но недолго и с катастрофическими последствиями.

Есть еще много "нельзя". Всего не перескажешь. Но есть вещи, которые, тем не менее, зафиксировать совершенно необходимо.

Часть 4. Фактор политики – pro и contra

Смотрите, скольких за это время против себя консолидировали. Смотрите на это нарастающее с каждой неделей contra.

Contra-1. Региональных лидеров против себя консолидировали? Насколько могли при их поразительной вялости – настолько консолидировали, добились потрясающих результатов. И что, кто-то думает, этим все кончится? Все сигналы вниз уже посланы, весь улей взбудоражен, все сепаратистские силы начинают отмобилизовываться. Что, совсем не идет информация с мест? Она ведь, между прочим, убийственная!

Contra-2. Олигархов против себя консолидировали? Казалось, это почти невозможно. Ненависть их друг к другу была люто накалена. Но есть и некий жанр, в пределах которого — ненависть, не ненависть – а действовать надо.

Одного олигарха "прихватили", запихнули в кутузку и выпустили. А он, между прочим, совсем не такой слизняк, как кому-то почему-то примстилось!

Другой олигарх. я считаю сейчас категорически невозможным никакое отступление в Чечне. Невозможны и никакие переговоры – не только с радикалами, но и с их приспешниками. Потому что любой откат в Чечне означает полную потерю не только географической территории, хотя и это немало. Ведь принцип расползающегося лоскутного одеяла никто не отменил. Как не отменен и принцип "уступил – добивай". Уступим – удар по Дагестану нанесут через три месяца после заключения перемирия. И это будет совсем другой удар, с совсем другими последствиями.

Нужна не стратегия уступок, а стратегия большого – не только военного – наступления. Именно этого системного наступления и нет. Оно заменено кадровой чехардой, непонятно зачем берущейся на себя ответственностью за глубоко второстепенные вещи, в том числе и кадрового характера. и так далее, и тому подобное.

Но можно ли проводить большое невоенное наступление, предполагающее, например, политику восстановительного переселения, политику крупных экономических перемен, — вместе с таким либеральным курсом, который обозначен? Нельзя! Это совершенно очевидно любому. Тут, как и в альтернативе "хозяин—надсмотрщик", любое смещение жанра чревато маразмом и обрушением. Нельзя держаться за либеральную парадигму и при этом объявлять систему мобилизационных условий. Одно обязательно "съест" другое.

Но, в конце концов, не в этом главное. Категорически расходясь с Березовским во всем, что касается чеченского вопроса, я вполне могу понять его в другом. В том, что он говорил по поводу революции и эволюции. Другое дело, что никакие революции такого масштаба так быстро не заканчиваются.

Но суть-то не в этом. Расчищали почву для неких новых, казавшихся перспективными общественных отношений. Задействовали для этого некие политические бульдозеры, которые все сносили и которым аплодировали именно потому, что стояла задача снести устаревшие конструкции для расчистки площадки. А на площадку должны будут прийти новые общественные отношения.

И вот бульдозеры рычат – ры-ры-ры – и все в восторге. Ладно. Расчистили площадку. И как-то так "по ходу дела" завалили фундаментальные государственные конструкции. Под ними похоронили этак миллионов тридцать человеческих судеб.

Бульдозеры рычат – ры-ры-ры. Вот сейчас расчистим, отношения займут площадку, и начнется такое. лес и горы запляшут. Но вот все расчищено. Бульдозеры не нужны. Нужны архитектурные планы, всякие там цементные заводы и прочее — пусть профессиональные строители объяснят. Бульдозеры всего этого делать не умеют, они делают ры-ры-ры. Они говорят на языке ры-ры-ры. И это становится нестерпимым. Это не нужно ни триумфаторам новых общественных отношений, ни их жертвам. Это нужно только самим бульдозерам.

И вот триумфаторы этих общественных отношений начинают задумываться о государстве, то есть о строительстве. Они еще пока слабо задумываются, они сами – заложники этого ры-ры-ры. У них мышление ры-ры-ры, лингвистика ры-ры-ры, но интерес и логика движения жизни ведут их в другую сторону. Это становится опасно хозяевам – потому задумавшихся начинают называть "криминал" и все прочее.

Но вам-то, если вы государственники, такие задумавшиеся как раз и нужны! Пусть триумфаторы сформулируют заказ на государство. А поскольку государства без общества не бывает, то пусть решающим образом скорректируют свой заказ под совокупный общественный интерес. В противном случае не будет ни армии, ни техники, ни страны. Именно здесь появляется возможность быть посредником между левыми – интересом жертв – и правыми – интересом триумфаторов. Это и есть политика Де Голля, политика любого сильного центристского государственника.

И зачем здесь с кем-то бороться? С Гусинским, Березовским, Потаниным, Алекперовым, Ходорковским? Нужны правила! Новые правила в рамках новой стратегии, стратегии отказа от ры-ры-ры. И точная, честная оценка, кто и как успешен в пределах этих новых правил. Но правила, исходящие из логики общественных отношений, а не сервильность, холуйность, лакейность. Выдержите правила – примите их сами и заставьте принять их других. И все будет нормально. Будут Березовский или Гусинский успешны в новых правилах – ради бога! Не будут – сойдут на нет. Но сначала правила и их концентратор, стратегия. Затем идеология и критерии ее успешности. Далее — победа в информационной войне. Это понятно. Это в пределах логики хозяев.

Было бы понятно и другое. Что государство хочет быть только с триумфаторами. И хочет развивать еще большее социальное давление. Вроде бы, программа Грефа говорит именно об этом. Но тогда не надо ссориться с триумфаторами! А также с регионами и прочей элитой. Нельзя воевать сразу со всеми. Это — другая логика хозяина. Гораздо более тупиковая. И гораздо более нравящаяся нашим далеко не дальнозорким триумфаторам. Но это тоже логика.

Есть и следующая логика. Общественные отношения не состоялись. Десятилетний эксперимент не дал результатов. Надо куда-то выгребать. И самим возглавлять социальную революцию, пока она не смела не только псевдотриумфальный субстрат этих общественных отношений, но и нечто большее. Причем тут тогда Герман Греф, Илларионов, все остальное?

Может существовать и еще один вариант логики. Например, хозяева дают надсмотрщикам некие указания по "зачистке" всего того, что составляет субстрат новых общественных отношений. Субстрат этот, мол, такой криминальный и прочее. Дураков тут нет. И ясно, что первоначальное накопление в среде самих этих хозяев было столь же криминальным (пират Морган – это только самый общеизвестный, но далеко не самый яркий пример). Но тогда зачем сажать в тюрьму вице-президента Всемирного еврейского конгресса, который в Давосе, кстати, уже начал играть в игру по "зачистке" этого самого российского субстрата? Причем дальновидность этой игры показывает дальнейшее развитие событий.

Можно сажать частное лицо – Гусинского. Но нарушать жанр абсолютно непродуктивно.

Короче – вся эта эклектика привела к тому, что та часть крупного капитала, которая ну прямо из кожи лезла вон, чтобы поддержать Путина и Кремль, готова была ради этого на многие жертвы, теперь перекладывается в совсем иные карточные расклады. Тоже, между прочим, свойство крупных спецопераций. Нужно, чтобы такой-то оказался там-то? Ты его не тяни в нужную тебе сторону! Ты спровоцируй, чтобы его атаковали с противоположной стороны. И он сам окажется там, где надо, в нужном раскладе.

Contra-3. Ресурс тех, кто может формировать общественное мнение. Другого ресурса ведь не создано. А этот устроен так, как он устроен. Ему нужно было только показать "дикий оскал КГБ" и дать возможность снова рычать. Он и начинает рычать: Ры-ры-ры. А те, кто осуществляет подобные действия, оказываются просто статистами, иллюстрирующими правоту рычащих. И все.

Contra-4. Мировая элита. Это мы уже обсуждали. Там все очень сонное, очень тянущееся к успеху: стал Путин президентом, будем с ним работать. Но там есть жанр. И нарушать его сразу в нескольких направлениях – это значит создавать для себя специфическую среду. Можно и ее создавать, вопроса нет. Если не устраивать наряду с предыдущими четырьмя еще и пятое contra.

Contra-5. Народ. Когда начинаешь воевать с элитой, необходимо вести политику в интересах народа, перетягивать его на свою сторону. А не с гордостью говорить о том, что будешь проводить непопулярные меры.

МОЙ ПОСЫЛ В СЛЕДУЮЩЕМ. МОЖНО СОЗДАВАТЬ ЛЮБЫЕ КОМБИНАЦИИ ИЗ УКАЗАННЫХ CONTRA. НО НЕЛЬЗЯ ВСЕ ИХ СРАЗУ ОБРУШИВАТЬ НА СЕБЯ. ЭТО ВООБЩЕ НЕЛЬЗЯ ДЕЛАТЬ. И ЭТО СОВСЕМ УЖ НЕЛЬЗЯ ДЕЛАТЬ, НЕ ИМЕЯ РЕШАЮЩЕГО УСПЕХА В ЧЕЧНЕ И ПОНИМАЯ, ЧТО ПРЕДСТОЯТ ЗАТЯЖНЫЕ ПОЛИТИЧЕСКИЕ БОИ.

А то, что они будут затяжные, тоже вполне понятно. Хорошо! Решит Государственная Дума так, как это нужно согласно плану Кремля. И что будет? Выборы будут? Их результат далеко не ясен. Губернаторы своих выдвинут, а законодательные собрания своих? И что получится? Законодательные собрания всегда были более антикремлевскими, чем губернаторы. Представители губернаторов в условиях, когда губернаторы обозлены, будут жестче, чем сами губернаторы. Начавшаяся политическая война вообще ожесточает региональную элиту даже больше, чем центральную. Одно дело – олигарх. У него миллиарды и пара сотен миллионов в заначке. Отберут миллиарды, заначку никто никогда не найдет. А другое дело – региональная "семья", имеющая все современные удовольствия от одного среднегабаритного водочного заводика. Так она за этот заводик удавится, ей отступать некуда.

Война сразу по всем фронтам? А где своя армия? Где свои преображенские и семеновские полки? Где своя большая стратегия? Свой язык? Свои созвучные обществу новые цели? Были бы они – я, как простой гражданин страны, их бы увидел по РТР.

А если их нет, то политическая война станет разновидностью гниения в окопах в преддверии 1917 года.

И все-таки мне любопытно – ну, просто как заинтересованному наблюдателю происходящего: у нас таки эволюция или новая революция?