В последней передаче "Итоги" господин Киселев посвятил более 10 минут обсуждению моей особо зловредной персоны. Ничего подобного по пущенным в ход средствам не было с 1991 года. Это касается, естественно, не только меня. И должно быть обсуждено.
Прежде чем начать обсуждение, хочу искренне поблагодарить Г.Х.Шахназарова. Нас многое разделяло и, видимо, разделяет политически. Но я не могу не отреагировать на человеческую корректность его отзыва обо мне, которая (оцениваю как режиссер) особо контрастирует с непристойностью фокусов Киселева.
Та же приверженность театру диктует мне ассоциативный пролог к аналитическим размышлениям. И это — не полемический ход. Я в момент просмотра телепередачи "Итоги", наблюдая Киселева, вспомнил не вполне пристойную притчу о барине и коте. Держа в руке мою статью "Управление по тенденциям", в которой Киселев подвергался интеллигентной критике, данный тележурналист истово применял к моей скромной персоне все свои уже давно ни на кого не оказывающие воздействие компрометационные заходы... Пусть простит меня любимец публики, но он страшно напоминал при этом кота... Того самого, из притчи, в которой барин, изящно и болезненно воздействуя на усатое существо, говорит: "Очень они этого не любят!". Реагируя по-кошачьи на дружескую критику, Киселев помог мне наглядно зафиксировать одно до сих пор не понимаемое нашей оппозицией обстоятельство. Оно состоит в том, что грубость и крикливость как форма полемики с господами типа Киселева — неэффективны. Они только веселят проклинаемых оппозицией кумиров официозной тележурналистики и их ответственных руководителей молодого и пожилого возраста.
На кота, любезные коллеги, надо воздействовать, соблюдая процедурные тонкости. Безупречно по этикету и даже с некоторой разумной долей эстетства. Именно этого они (коты то есть) очень не любят. Не верили? Убедитесь сами.
Ни один умный человек не будет так шуровать, демонстрируя всем публично, что причина (а точнее, повод) для телевизионной истерики — мои размышления в упомянутой статье по поводу соотношения дизайна и содержания в передаче "Итоги". Если есть верх неприличия, о котором толкует побивающий все рекорды непристойности Киселев, то он состоит именно в том, чтобы подобным образом реагировать на аналитические эссе.
Читатель может убедиться, что критика в моем эссе носит весьма интеллигентный характер. Никто не называет Киселева — "киселидзе", не демонизирует тележурналиста. Напротив, подчеркиваются его информированность и авторитетность. Отдавая ему должное, мы одновременно рассуждаем о кризисе официозной аналитики в целом и о некоторых тенденциях в отечественной элите. То, что эти — на ценителя рассчитанные — размышления вызвали длинную публичную телеистерику, иллюстрирует притчу о коте с неопровержимой наглядностью. Но эта иллюстрация — лишь первый достигнутый в нашем "кошачьем" опыте научный экспериментально доказанный результат.
В размышлениях Шахназарова по моему поводу упоминался Шекспир. Поэтому позволю себе, оттолкнувшись от этого упоминания, построить описание следующего полученного научного результата с адресацией к великому драматургу. В пьесе "Гамлет" главный герой рассуждает о тенях и... о тенях теней — глубочайший метафизический и политологический образ. Многое в нашей сегодняшней политической действительности отдает уже не просто тенями, а именно тенями теней. В той неблагодарной области (слабосвязанной со сферой публичности, как-то еще зависимой от телевизионных упражнений тех или иных ангажированных умельцев), в которой размещена моя деятельность — нет места теням и теням теней. И адресациям к оным. Есть реальные, весьма опасные и нелицеприятные сущности.
То, что произвел Киселев, на языке этих сущностей — не просто "подстава". Это позор, грязная и бессмысленная демонстрация своей тотальной беспомощности. Господа разных возрастов и сходных профессий — пугайте своими телевизионными фокусами созданные вами тени или тени этих теней. Это соответствует правилам виртуальной политики: тени пугаются, шарахаются, падают в небытие. Но когда вы с теми же вульгарными, мелкоуголовными навыками начинаете лезть в СОВСЕМ ДРУГОЕ, результатом будет ваш полный и безоговорочный крах.
Ничего более полезного для меня, чем такая заказная штуковина, исполненная Киселевым по липовому сценарию — просто не может быть. И дело здесь не в рекламе (уже устал я от звонков с криками: "Какая реклама!"). Дело совсем в другом. Вы один раз и с полной непристойностью заголились. А это любят не все зрители. Есть разная публика. Есть, которой такое по нутру. А есть та, которую после этой передачи стошнит однажды и навсегда. С весьма конкретными и ощутимыми последствиями для того "погорелого телевизионного театра", который себе это позволил.
Ибо давно говорилось — театрик этот изжил себя и должен быть закрыт во избежание больших издержек. Но лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. И Киселев позволил увидеть то, что пряталось за интеллигентными и чуть ли не аристократичными выкрутасами его хозяев — и молодых, и преклонного возраста. Он показал ЭТО настолько убедительно, что лучшего просто нельзя и пожелать. В конце концов — подобный уровень вульгарности адресует к вкусу подлинных ценителей жанра. Признав подобное за норму, они теряют авторитет в том сообществе, где деньги и весь набор покупаемых за них виртуальных морковок — ничего не значат. А все определяет способность играть по высоким правилам своего искусства, способность не фальшивить, унижая себя и это искусство. Способность быть на высоте роли и положения. Способность, наконец, не лгать столь низменным, пошлым, неумным, вульгарным, самодеятельным и саморазоблачительным образом. Только это делает возможным превращение профана в ценителя и допуск в среду ценителей. Среду — умеющую себя защищать.
Всей этой среде брошен вызов. Она, конечно, может не отреагировать. Но тогда она должна признать, что цена ей — ломаный грош. А это скверное признание. Это как испорченный вкус у тонкого и выдержанного напитка. Такая горечь ничем потом не компенсируется: ни карьерой, ни деньгами. Жизнь коротка, а искусство вечно. И посрамить себя перед лицом высокого искусства нашей профессии — это значит до конца нести внутри себя горечь испорченного напитка. Мне искренне любопытно, как поведут себя те, кого я считаю "не тенями теней", а "подлинными ценителями". А как поведут себя остальные — мне АБСОЛЮТНО НЕ ИНТЕРЕСНО. И никогда не было интересно.
О юридических последствиях киселевского ляпа — разговор отдельный. Что же касается роли нашего "сообщества ценителей", то полагаю, что карьера господина Киселева данным выступлением должна закончиться. И только подобный конец карьеры — при полном процветании Киселева как личности, желаю ему всех и всяческих благ — я бы считал признаком наличия ценителей, умеющих соблюдать приличия в том мире, где существуют не только тени теней. Сроки, в которые это произойдет, мне глубоко безразличны. Тип деятельности, которым я занимаюсь, не располагает к судорожной торопливости.
Для необходимой в данном жанре констатации очевидного скажу лишь, что никакого отношения к какой-то аналитической записке о Газпроме я, конечно же, не имею. Констатирую это с искренним удовольствием. Хуже вляпаться Киселев просто не мог. Всякий блеф в этом вопросе — бессмыслен. Мы все на виду. И кто что писал — хорошо известно. Кроме того, есть понятие собственного достоинства. Написал бы я нечто подобное — так и не стал бы отнекиваться. А то ведь сам себя уважать перестанешь. Итак, чего нет — того нет. Налицо чистый блеф, стопроцентная клевета.
Это прекрасно понимают все ценители. Это достаточно ясно любому мало-мальски осведомленному человеку. И это станет вскоре абсолютно ясно всем. Либо у данной записки найдется ее настоящий автор (как и у всех "версий" такого рода), либо эту записку составили Киселев и Венедиктов — но и это не удастся надолго утаить от весьма осведомленного и любопытного политико-аналитического сообщества. И тогда задним числом станет еще более ясно, как говорят в высокой драме — "ясно до боли" — в какой мере все остальные, ранее приписываемые мне аналитические творения, принадлежат в действительности моему перу.
Ничуть не менее анекдотично и упоминание моего авторства в связи со "Службой безопасности" газеты "Завтра". Здесь снова — недопустимое попадание пальцем в небо. Причем такое, которое ясно и абсолютно доказательно. И дело не в том, чтобы доказывать, а в том, чтобы выставить на смех самонадеянных идиотов, которые даже не могут, при всех их специфических возможностях, толком разузнать, кто что пишет. Мы, кстати, многое знаем гораздо точнее. И не собираемся в сложившейся ситуации хранить это знание годами и десятилетиями. Особенно в условиях такого бесстыдно-разнузданного поведения своих оппонентов.
Что же касается моей роли в событиях 91-го и 93-го года, то здесь, мне кажется, все уже во всем разобрались, и разжевывать многократно понятое незачем. Один мой приятель говаривал: "Баклажанная икра — это икра, которую один раз уже ели". Господин Киселев по чьей-то неумной рекомендации начинает есть икру, которую уже ели несколько раз. Разъяснять, как в народе зовут тех, кто занимается подобного рода поеданиями, я не буду. Хотя греющая мою душу апелляция к Шекспиру предполагает синкретизм — соединение трагического изящества с опрощениями в духе площадных стилей. Но я уже задействовал этот синкретизм в аллюзиях по поводу барина и кота и не стану грешить принижающей жанр избыточностью. А потому перейду к главному.
Сегодня дураков нет. Количество наивных и старомодных людей, не понимающих, что такое заказная компрометация, тоже стремительно уменьшается. Что касается моей аудитории, то она состоит, конечно же, из сугубо современных людей, которые (вновь Шекспир, и несть ему конца) "умеют отличить сокола от цапли". И когда человек разряда Киселева, однозначно в определенных ролях зафиксированный, начинает говорить о "приличном и неприличном", то это хуже неприличия. Это просто дурной тон. Смесь непристойности, вульгарности и ... отвратительного политического жеманства.
Киселева все мы знаем хорошо. А кое-кто даже слишком хорошо. И готовы слышать от него любые слова. В том числе и толковые суждения по части того, кто, кого и почему "кинул". Но слушать от него про "приличность и неприличность"... Это уже совсем несъедобно. Столь же несъедобно внимать сентенциям его патронов с театральным и иным прошлым. Мол, взял этот все сам решающий Киселев и разом вдруг такое сымпровизировал. НЕ БУДЕМ МЫ В ЭТО ВЕРИТЬ. И ни один нормальный ценитель из упомянутых выше в это тоже верить не станет.
А это значит, что имеет место некий высокопоставленный "фас". Но тогда нетрудно, видит Бог, вычислить "фасующего". И задаться вопросом — что побудило к подобному гипертрофированному истеричному "фасу"? Ясно, что не только статья, в которой обсуждается Киселев. Статья эта могла лишь смодулировать тональность "театрализованной липы" и породить избыточную пошлость, "с коей ручкой к груди оная статья прижималась".
А смысл-то совсем в другом. И я предлагаю над этим смыслом задуматься. Ведь в той же статье "Управление по тенденциям" обсуждается вовсе не Киселев, а некоторая пунктирно обозначенная крупная и многомерная пакость. Пакость не меньшего масштаба обсуждается и в "Аукционе на Кавказе". И в том, и в другом случае — открыто, в печати, за подписью. Так, как я всегда делал и делаю. И в эпоху "Литовского синдрома", когда мне начали "клеить" некоторые аналитические записки, и в эпоху "Таджикского узла", когда пошли сказки о моей зловредной роли в Верховном Совете России.
Итак, в данном случае есть две крупные публикации, которые могли побудить (и мы имеем достоверные данные — что побудили!) к подобной "итоговой" разнузданности самого вульгарного типа. Но это значит... Это значит, господа "аналитики и другие прочие", — что вы своим поведением неопровержимо подтверждаете, что МЫ ПОПАЛИ В ДЕСЯТКУ! Да, теперь это именно ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНО ПОДТВЕРЖДЕНО. Помимо театральной режиссуры, которой я действительно занимался и занимаюсь с большим удовольствием, я с неменьшим удовольствием в свое время (и, кстати, небезуспешно) занимался точными науками. И очень ценю то особое высокое удовольствие, которое связано с экспериментальным подтверждением твоих теоретических выкладок. Киселев и его хозяева доставили мне это высокое удовольствие, подтвердив всю точность нашего попадания. Но ведь они это НЕ ТОЛЬКО МНЕ подтвердили!
И хватит ваньку валять, приплетая к делу Куликова, которому, как мы знаем, вы объявили "войну на уничтожение", и по отношению к которому намерены фабриковать компромат примерно тем же лихим способом, что и на меня — то есть курам на смех и попросту с потолка! Хватит ссылаться на "августовских политиков". Ни они тогда, ни Куликов сейчас не являлись и не являются теми субъектами политического процесса, ради блокирования интеллектуального сопровождения коих можно сегодня кричать "фас" каналам телевидения, а в 91-м году печатать развороты в престижной демократической прессе! Пугает, конечно, другое. Наступает период нового суперкризиса, в котором не должно быть лишних и действительно независимых центров политической рефлексии. Не должно быть и "силовиков" типа Куликова. Предательство, описанное в наших статьях, вызвавших столь яростную и в высшей степени индикативную реакцию "телевизионных Юпитеров", должно стать тотальным. Не должно быть ни государственной мысли, ни государственной воли. Не должно быть ни размышлений о государстве, ни адресатов, по отношению к которым остается подозрение в их неокончательной заданности по части антигосударственности. Был бы адресат полностью задан — так пиши-не пиши, ничего не изменится. Лебедь... Зюганов... Коржаков... На каких идиотов рассчитаны подобные упоминания?
К чему смехотворные ссылки на август 91-го года и мое вымышленное авторство "Слова к народу"? Это еще анекдотичнее, чем мое авторство "Службы безопасности "Завтра". И еще проще неопровержимо доказать, что сие — из области анекдота. О ГКЧП я узнал, увы, слишком поздно — в момент, когда это свершилось. В августе уже многое нельзя было изменить. А вот зимой 91-го года изменить можно было почти все. В том числе, и с участием моим и моих друзей. Вот тогда-то и начался "фальсификационный бум", который один к одному повторяет нынешняя истерика Киселева.
Мы действительно вернулись в исходную точку. В преддверие нового августа нового 1991 года. В момент, когда еще не предопределено, но уже слишком вероятно начало распада Российской Федерации, начало ее превращения из государства (пусть и весьма несовершенного) в рыхлый конгломерат "княжеств". Это, повторяю, высоковероятно, но не предопределено. И такая непредопределенность пугает тех, кто начинает весь этот лживый шабаш.
Российское государство должно "завалиться, как старый сарай". Об этом вещает нам очередной разрушитель. А ну, как кто-то действительно значимый, от которого действительно что-то зависит, возьмет, да и начнет рулить не в ту сторону, не на тот риф, на котором должно произойти окончательное государственное крушение? А ну как этот "кто-то" не до конца задан, не так, как был задан другой "кто-то" эпохи 1991 года?
Видимо, что-то не клеится. И очень страшно. Так страшно, что возникают беспрецедентные телевизионные монстры. Страх мутит голову. А поэтому непонятно, что подобный телевизионный монстро-сюжет — однозначный и стопроцентный ДОНОС НА САМИХ СЕБЯ.
Дело сделано. Ясно, что те, кто "пошли на это дело", заготовили еще много химер, слепив их из своего страха. Страх — плохой советчик. А сделанные Киселевым саморазоблачения (являющиеся одновременно и разоблачениями его руководителей) позволяют нам вести игру по другим правилам и с совершенно другими возможностями.
И, наконец, последнее. В такой истерической заполошности можно решиться на многое. Если дозволена постыдная фабрикация "записочек", то почему бы тем, кто уже встал на путь откровенных фабрикаций и провокаций, не перейти, как говорят в театре, к "методу простых физических действий" в его различных модификациях?
Что сказать по этому поводу? Грубость — всегда признак слабости. И важно, что источник этой возможной грубости заранее зафиксирован с абсолютной непреложностью, за что я господину Киселеву искренне благодарен. Все остальное надо предоставить логике саморазвития процессов в сложных системах. Это — по части моей второй, физматпрофессии. А с точки зрения театральной — надо не дать навязчивым телевизионным фарсам отвлечь внимание от надвигающихся на всех нас действительно крупных испытаний.
Мой спектакль "Обитаемый остров" состоится 5 июня 1997 года в 18-00 в том самом здании, которое так смачно живописал Е.Киселев. Желающим попасть на этот спектакль рекомендую записываться заранее. Вход строго по приглашениям... Надо же извлечь хоть какую-то пользу из предложенной нам всем "баклажанной икры"... Лично я считаю, что "с паршивой овцы хоть шерсти клок" — и приглашаю в свой буквальный и метафорический Зал — Подлинного Ценителя.

С. КУРГИНЯН