С.Кургинян

ПРАВДА – ПОЧТИ КАК СМЕРТЬ

Грузинский сюжет в контексте и без контекста

Заявление президента РФ В.Путина о том, что вмешательство США в события, происходящие на территории Грузии, является нормальным и позитивным для Российской Федерации – вызвало сложную реакцию в обществе. Можно констатировать, что, наряду с рядом других шагов президента, это заявление внесет дальнейший вклад в дело разрыва связей между Путиным и патриотическим сегментом российской политической элиты и российского общества в целом.

Этот патриотический сегмент начал с неумеренных восторгов по поводу "эры путинизма" как отрицания "ельцинизма". Он видел в Путине то ли нового Андропова, то ли нового Сталина, то ли. То ли, на худой, так сказать, конец, хотя бы нового Брежнева, нового организатора долговременной патриотической стабилизации, приходящей на смену неумеренным реформистским экстазам его предшественника Хрущева. Эти сравнения были столь же убогими, сколь и используемые метафоры (самая чудовищная – Путин, это воробышек, которого патриоты отогреют в своих ладонях, - была изобретена тем самым Прохановым, который теперь, после романа "Господин гексаген", возвращен в лоно нашего условного либерального лагеря, из которого, по мнению наиболее осведомленных фигур, он никогда и не уходил).

Вся эта метафорическая ахинея, вся эта надменно-дебильная игра в бессмысленные сравнения опиралась на атавизмы, согласно которым поведение нынешнего российского лидера может соотноситься с прецедентами советской эпохи. Минимально разумные возражения по поводу того, что и у Сталина, и у Брежнева, и у Андропова была в распоряжении сверхдержава и сверхаппарат управления, именуемый ВКП (б) или КПСС, душились в зародыше в патриотической среде постольку, поскольку в этой среде разум вообще не котируется. А имеет место иррациональное поведение сродни фрейдистскому, которым дирижируют невроз, истерика, комплекс неполноценности, фантомные боли прежнего державного величия и все прочее примерно того же разлива.

Подобный комплекс, синдром державности, ничего общего с державностью не имеющий, всегда ищет, кому себя навязать, к кому прильнуть, кем обольститься в тысячу сто тридцать пятый раз. Уж кем только не обольщались – на памяти буквально сотни имен. И кого только потом не проклинали, когда реальность сдувала угары разных обольщений.

Вот и сейчас идет очередное обольщение очередным героем Э.Лимоновым, который предлагает в патриотическом движении опереться на разного рода сексуальные аномалии. И что же – два весьма немолодых и матерых зубра этой самой патриотики на полном серьезе обсуждают плюсы и минусы перверсивной патриотической революции. Обсуждают это в тот момент, когда закон об альтернативной службе, например, ставит якобы любимую ими державу на грань полного небытия, а армию, которую они так воспевают, вводит в режим ускоренной ликвидации.

Но Бог с ними, с лидерами "патриотического" лагеря. Они таковы, каковы они есть, и массовые экстазы, управляемые этими людьми и этой логикой поведения, дали Путину значительную часть его политической поддержки и опоры. Все более расставаясь с ними, Путин никогда не обретет одновременно какой-либо поддержки так называемого западнического сегмента нашей элиты. После ареста Гусинского и закрытия ТВ-6 Путин никогда не станет "героем этого романа". А созданные им нео-НТВшные артефакты будут так же ему враждебны, как и само прежнее НТВ. И то ведь – уровень "антипутинскости" НТВ на новом витке политического процесса, по последним замерам, на 20-30% превышает "антипутинскость" НТВ прежнего.

Вообще – начинает распадаться сам принцип, на который опирается имидж Путина: "Патриот для патриотов, западник для западников". Возникает другое: западник для патриотов и патриот для западников. Двойной плюс заменяется двойным минусом.

При этом Путин, который не может не понимать значения подобных вещей, шаг за шагом реализует некую политическую логику, которая все больше усиливает развал его имиджевой конструкции. Возможно, что при этом он руководствуется определенным пониманием политической необходимости, политической прагматики своего рода.

Путин – не патриотический журналист и не лидер непримиримой партии, которая столь же риторически безвредна, сколь и безответственна. Он на каждом шагу должен делать реальные политические шаги, исходя из реальной политической обстановки. И реально отвечать за последствия.

Он понимает, что сила, диктующая ему эти шаги, располагает могуществом, несопоставимым со всем, что он может мобилизовать. Пусть даже в один год Путин потратит все накопления (условно – 40 миллиардов долларов), заткнув кое-какие дыры в военном бюджете. И что? США за 5 лет на программу ПРО хотят потратить 200 миллиардов, как минимум. Только на одну программу! Новых 40 миллиардов на следующий год у Путина не найдется. А тратить деньги надо не на одну программу, а на всю изношенную, заржавленную военную машину. И здесь это капля в море.

Но главное даже не это. Нынешняя российская элита не выдержит даже минимального давления оппонента. Ибо для этой элиты миллионные или миллиардные счета за рубежом несопоставимо более важны, нежели все "песни" о судьбе Отечества нашего. Всплакнуть под балаганную музыку на балаганный манер, балаганно покривляться на державную тему эта элита может. Но и не больше. Жертвовать она не способна. Ее девиз: "Отятнись со вкусом!". Со вкусом – то есть Там, на Той территории.

"Перебрать" этих "людишек", как говаривал Иван Грозный, можно, лишь создав сколь-нибудь дееспособный аппарат власти. То, что тот же царь именовал опричниной. Или то, что другой его последователь называл потешными полками. Словом, надо создать какую-нибудь Системность. Но. под крики об укреплении аппарата власти, о пришествии ленинградской системности, об укреплении вертикали, наведении порядка, ускоренном решении всех политических задач, оставшихся от прежнего периода – системность не обеспечена. Даже в самом минимальном объеме.

То есть власть взята, но фактически не удержана. Что, кстати, и было характерно для всех этапов политической деятельности путинского предшественника и его бойкой команды. Ленинградские спецслужбисты выделяют из себя "системин" ничуть не в больших количествах, нежели псевдоолигархи ельцинского "разлива". И там, и тут бал правит Его Величество Эгоцентризм, принцип "только за себя и против всех".

Конечно, в этом виновны перед страной все те, кто пришел, считая, что они "команда". Но больше всех виноват сам Путин. Реально Путин уже побил все рекорды клановой борьбы эпохи византийского зрелого ельцинизма. Возможно, это и не входило в его намерения. Но объективно это уже так. И это не могло быть иначе. Существует железная аксиома, которой подчиняется любая политика. Эта аксиома такова: ТАМ, ГДЕ НЕТ СТРАТЕГИИ, НЕТ ЕЕ ВНЯТНОГО И ВОЛЕВОГО ПРЕДЪЯВЛЕНИЯ ОБЩЕСТВУ И ЭЛИТЕ, ТАМ БУДЕТ КЛАНОВАЯ БОРЬБА. И ЕЕ БУДЕТ ТЕМ БОЛЬШЕ, ЧЕМ МЕНЬШЕ БУДЕТ СТРАТЕГИИ.

Но какова стратегия? И какой она может быть? Путин пытался и пытается выстроить стратегию в логике пресловутого вхождения в мировое сообщество. Он верит в эту логику ровно в той же степени, в какой он верит в то, что рыночная экономика может выправить ситуацию и уже ее выправляет, а нынешний элитный бомонд – это капиталистический класс, который надо только "равноудалить", чтобы "пошла музыка не та, и заплясали лес и горы".

При таких исходных посылах поведение Путина обладает той внутренней логикой, которой нет у его противников. Логика эта примерно такова. США готовы лезть в Центральную Азию, в Среднюю Азию и там что-то развертывать? Прекрасно! Пусть испытают все те издержки, которые из этого неминуемо следуют! Пусть решат (то есть оплатят и деньгами, и кровью, и ненавистью бывших исламских союзников) те задачи, которые при другом развитии событий должна была бы решать сама ослабленная Россия. В пределе – пусть сами США и держат пресловутый блоковский "щит меж двух враждебных рас". Теперь уже между Россией и всеми кандидатами в новые Тимуры и Чингисханы.

Для Путина, действующего в рамках подобной философии прагматизма, патриотическая риторическая критика – это бред маразмирующих стариков, бегающих в пионерских штанишках советской эпохи и что-то там изображающих на карикатурный "ретроманер". С этой "колокольни" он смотрит и на грузинские события. События, которые в каком-то смысле были даже подстегнуты российской стороной, считающей, что американцы должны таскать для нее каштаны из огня.

Это такой новый рациональный патриотизм эпохи государственного расстройства. Он кажется самому себе на порядок умнее и современнее всего того, что извергают по его поводу записные старорежимные злопыхатели. Этот новый патриотизм считает, что прежнее ему не указ. Ни советское прежнее, ни имперское романовское – никакое вообще. Новая страна Россия будет делаться с чистого листа на новой основе.

Этот новый патриотизм видит два ряда деревьев в диком лесу дремучего патриотизма. Первый ряд – кривляющиеся циничные маски, молотящие под героев прежней эпохи. Второй ряд – сами эти герои, которые известно чем кончили и куда привели.

Но есть и третий ряд – те, кто не пропивали державное наследство, а создавали его. И ведь не случайно, не от глупости и не от жадности приклеивали к России новые и новые территории. Есть и четвертый, и пятый ряд. И десятый, и двадцатый, и сотый. Нельзя, чтобы за деревьями крикливой риторики и реальных уродств пропал тот лес, который и называется народным, культурно-историческим творчеством. Творчеством своей судьбы, своего предназначения, той коллективной личности, которая ведь не для удобства, не для проживания в трехуровневых коттеджах собиралась на этих скудных и великих просторах.

Когда-то Макбет не мог понять пророчества ведьм, суливших ему царство вплоть до момента, когда Бирнамский лес пойдет на Дунсинан.

Этот лес российских мертвых, российской эгрегориальности, российской встрепанной и издержанной Сущности, сплетенный из величия и низости – стоит недвижимо и взирает на Дунсинан нового патриотизма. Но если двинется этот лес – царство кончится. Не Проханов, не генералы недоигранных войн ведают этим лесом. Не они нашепчут нечто древним корням и искривленным стволам его тысячелетних деревьев. Капля за каплей будет накапливаться нестерпимость и бесплодность происходящего. Не чьими-то бунтами и революциями, а дезертирством и хамством, порожденным глубочайшим элитным бесплодием, была сдвинута глыба Российской империи. И то же самое сдвинуло глыбу ее последовательницы. Лес пошел на замок, и после этого замок сразу же кончился.

Не потиранием рук, не участием в этом дьявольском колдовстве, не позевыванием безразличных зевак ответят на происходящее те, кто помнит, какая кровь, какая мука были вложены в каждый камень этого великого замка. Все, что в их силах сегодня – это приподнять происходящее над никчемным противоборством инфантильных старичков прежнего патриотизма и новых патриотов, гнущихся под прессом всего того, что вообще не хочет России. Этого самого Запада, то есть.

Войти в мировое сообщество можно только в том случае, если это сообщество хочет принять тебя туда на какой-то роли. Тогда оно и определит роль. Сейчас эта роль определена прежней формулой: "Хороший русский – это мертвый русский". Вы видели Олимпиаду в Солт Лейк Сити? Вы что-то усвоили? Так это не про спорт – вот что надо усвоить в первую очередь. Вы следите за поведением католической церкви, претендующей на новую каноническую территорию и уже примеривающейся к называнию своих представителей на определенных фрагментах этой территории по принципу "представитель Папы по Восточной Сибири и префектуре Карафуто" (название нынешней нашей территории Сахалина в то время, когда там хозяйничали японцы).

Есть понятие "контекст". Одни и те же действия читаются по-разному в зависимости от контекста. В одном контексте происходящее в Грузии - это разумная политика с учетом государственной слабости и необходимости вести соответствующую выгодную интригу, делая свои дела чужими руками ("и то ведь Грузия как никогда дышит антироссийскими настроениями, так пусть придут те и немного там пошустрят").

В другом контексте – происходящее еще один шаг. Нет, не в сторону конструирования нового паритета, учитывающего нашу реальную слабость и выгодность нынешней конъюнктуры, а в сторону дальнейшего развертывания чужого проекта, предполагающего на данной территории не ту или иную жизнь, а тотальную и стопроцентную ликвидацию.

Реальность в том, что контекст-то именно такой, ликвидаторский. И рано или поздно это придется признать. И тогда уже не пожимать плечами по поводу патриотической нелепости квазисоветских жестов, а либо участвовать в ликвидаторстве и знать – с кем, как и о чем будешь говорить по ту сторону здешнего земного существования, либо бороться по-настоящему.

Настоящая борьба невозможна, пока не посмотришь правде в глаза. А правда ныне – почти как смерть.

Она в том, что миру твоя страна не нужна.

И самой себе страна тоже нужна лишь очень условно.

Оставим мир в стороне. С собой бы разобраться вначале. А разобраться – это значит сказать правду. Правда же состоит в том, что вся реальность, созданная за последние многие годы, весь этот парад-алле коттеджей, мерседесов, холуев и братков – все это гроб повапленный, а не сила. Все это и есть раскрученный маховик самоликвидации. Все это и есть по сути коллективное похоронное бюро, которое даже внешне похоже на агентов, приходящих, дабы пристойно похоронить ваших родственников. Может быть, распутства в глазах чуть побольше – так ведь какие, ё-моё, роскошные похороны!

ИС-ТОРР-РРИЧЕСКИЕ!

Так и скажите себе, что это не новая Россия, а ликвидационное бюро в особо крупном размере. Скажите это – и начните действовать соответственно.

Действовать, опираясь на что?

И вновь нужна правда. Ни на что нельзя опереться из того, что наличествует. У нас очень любят пользоваться наличествующим! Это считается ужас как прагматичным. Создатели страны поступали иначе, и в этом смысле не были прагматичны. Они находили то, что им было нужно, наскребали это по сусекам, инвентаризировали это, говоря на современном политическом языке. А когда не хватало – то создавали нужное на пустом месте. Но место наше – не пустое совсем. Кое-что в нем есть. И в этом полубомжовом омерседеченном псевдоклассе. И там, куда в отвращении от него рванулась прятаться, себя спасая, ЭНЕРГИЯ.

Ищущий обрящет. Но станет он ищущим, лишь посмотрев правде в глаза. Говорят, что на смерть, как на солнце, в полные глаза не посмотришь. Но нынешняя правда все же почти как смерть. И посмотреть на нее можно, не ослепнув. А даже и ослепнув. Знавала история религии случаи, когда ослепнувший по пути в Дамаск – кое-что потом сумел сотворить. В отличие от разных там бесплодных прагматиков из тех или иных комиссий по той или иной ликвидации.