А САМ-ТО КАК ДУМАЕШЬ?

Часть 1.

"НЕПОГЛОЩЕННЫЕ"

Мне не хотелось бы сгущать краски и утверждать, что вся так называемая элита нынешней России занята только \"специфической схемотехникой\". То есть только разработкой и реализацией схем извлечения из страны паразитарных сверхприбылей. Многие этим заняты в данном специфическом социальном слое. Многие, но не все. Можно добавить, конечно, \"заняты этим, но не только этим\". Но это будет уже не вполне корректно. Ибо такое занятие специфическим образом программирует мозг. В эпоху попыток конверсии военно-промышленного комплекса СССР бытовала поговорка, что \"стиральная машина, выпущенная на заводе ВПК, всегда чуть-чуть напоминает пулемет\". Мозг, занятый названной мною выше, весьма изощренной и специфической схемотехникой, — может, конечно, в порядке своеобразной конверсии заняться на досуге еще и государственными проблемами. Но эти проблемы в подобном случае всегда будут немного напоминать эту самую \"схемотехнику\".

Итак, многие, но не все, поглощены указанной схемотехникой.

Другие — пусть и меньшинство — этим не поглощены.

Только к ним и стоит обращаться с анализами подобного типа.

Мне зададут вопрос: а как это можно быть на плаву (то есть находиться в данной элите) и не оказаться поглощенным? Как можно в мире, где схемотехника становится тем, о чем лермонтовский герой говорил по другому поводу \"я знал одной лишь думы власть, одну, но пламенную страсть\", — \"быть непоглощенным\"? То есть быть — и еще вдобавок не поглотиться?

Позже мы, может быть, серьезнее обсудим возможные ответы на данный крайне острый вопрос. Здесь же признаем, что подобное фактически действительно равносильно чуду. Что ж, значит, нужно адресоваться к чуду. Нельзя ведь начинать анализ, не зная, к кому ты адресуешься. Нельзя говорить, не имея хоть какого-то образа слушателя. Нельзя с самого начала не задать некую рамку, некий вариант ответа на вопрос: \"Для кого и ради чего пишешь?\" И нельзя дробить этот ответ на две половины. Ради чего, мол, понятно. А для кого?..

Для непоглощенных пишу, для непоглощенных.

Ведь не говорю же — для неучаствующих, невключенных, невовлеченных.

Тут как раз и важно точное слово.

Для непоглощенных пишу — и точка.

А если таковые в данной элите наперечет, то пишу для тех, кто наперечет. Потому что верил, верю и буду верить в то, что для крупного по-настоящему дела, хотя бы на первом его этапе, вполне достаточно немногих. Тех, кто наперечет. А дальше уж — как получится.

Итак, для непоглощенных — о том, что в этом случае может быть интересно в рамках ныне обсуждаемой как бы государственной проблематики.

Часть 2.

ТОРГ УМЕСТЕН?

В 70—80-е годы широкий слой интеллигенции нашей упоенно цитировал Ильфа и Петрова. Каюсь, никогда не мог понять природы этого юмора и ценности данной литературы. Не от снобизма, думаю. А потому, что авторы в чем-то просто подменяли некий реальный мир — миром надуманным и потому неинтересным. То есть скучным. То есть лишенным настоящего юмора. А в чем-то авторы ухватывали реальный мир — но в этом ухваченном данный мир был для меня тотально и абсолютно зловещим. То есть опять же лишенным юмора.

Живя в то время жизнью далеко не отшельнической, оказываясь в самых разных социальных средах и не питая никакого отвращения к подобной \"разносредовой\" ситуации, я всегда вдруг обалдевал, когда окружающие упоенно, со скоростью пулеметных очередей, начинали цитировать данную литературу. Чтобы избавиться от этого странного и неприятного чувства, я пытался прочесть и понять этих кумиров. И что-то даже запоминал.

А также — извлекал для себя какие-то уроки. Например, в части того, что художник, начинающий заигрывать с пошлостью, рано или поздно сам в ней растворится. Что нельзя описывать пошлость на языке пошлости и так далее.

Но чего я не мог себе никогда представить — это что буду жить в мире, в котором штампы указанных юмористов станут фактами политической реальности. Вроде бы и жизнь у нас другая. И нельзя сказать, что новая госмода вознесла данных юмористов на пьедестал, как вознесла она, например, Окуджаву. Но ты смотришь определенные политические сюжеты и вдруг вспоминаешь робкие попытки героев этой литературы удовлетворить \"отца русской демократии\" половиной требуемой от его имени суммы. И — звучащее в ответ: \"Я думаю, что торг здесь неуместен\".

А почему, собственно, неуместен? Все на продажу. Все поглощены торгом. Или почти все, если снова вернуться к проблеме непоглощенных. Но и непоглощенные считают, что политика — это и есть торг. И имя политическому торгу найдено — \"прагматика\". Мол, получаем столько-то, отдаем столько-то. Хотим иметь столько-то.

В ответ гордо звучит, что торг здесь неуместен — и тут же начинается самый отчаянный торг. Если с одной стороны торг, то и с другой тоже. И ничего другого не может быть. Потому что все идеальное в этой торговой ситуации может находиться только в роли напыщенного \"я думаю, что торг здесь неуместен\". Думай, думай.

Итак, даже непоглощенные, и те относятся к ситуации с позиций торга, то есть прагматики. А к любым апелляциям к чему-то другому — как к скрытым формам торга. Как к сусальной пошлости Бендера, натягивающего на свою торгашескую рожу малоубедительную маску \"неторгаша\".

Конечно, настоящий российско-белорусский союз бесценен. И можно спорить о том, куда ведет союз неэффективный, неправильный. Ведет ли он к дальнейшему укреплению отношений и превращению союза в правильный. Или же он приведет к обратному — к окончательному разрыву отношений уже надолго. Можно спорить о том, каковы будут последствия отпихивания Белоруссии от России с помощью определенных необдуманных заявлений. О том, кто и как этим воспользуется.

Но все время надо помнить — это все чуть-чуть не о том, что происходит в реальности. Это — спор с неких идеально государственных позиций. А реальность превращает подобные позиции в нечто совсем другое. И вряд ли разумно путать здесь торговую игру с действительными моделями государственного устройства.

Как эти двое хотят построить семейную жизнь? Сначала не вполне правильно, а потом это приведет к правильности — или наоборот? Если Вася сейчас отмахнется от Клавы — к кому пойдет Клава и к чему это приведет? Это все о чем? О построении семейной жизни. И спорить можно до бесконечности.

Но в песне \"Раз пошли на дело\" никто не собирается строить семейную жизнь Хаси и Рабиновича. Там собираются брать банк. И делить бабки одним или другим способом.

Так о чем мы ведем сегодня реальный разговор? В логике \"малины\" мы его ведем или же в логике построения семейных отношений?

Я могу соглашаться или не соглашаться с теми, кто считает, что неправильная семья может обернуться правильной. Но \"малина\" семьей никогда не оборачивается. И читать участникам \"малины\" нотации по правилам брака и планированию семьи просто смешно.

Мне почему-то кажется, что нечто подобное пытался выразить Путин. Но не выразил. И оказался в известной ловушке, в которую попадает каждый, кто высказывается по поводу белорусско-российских отношений. Потому что там срабатывает один из двух стереотипов. Или \"белорусы к нам всей душой, а мы.\". Или \"они нас объедать будут\". Потому что есть и силы, которые не хотят укрепления России через действительное объединение с Белоруссией. И есть российские ставленники этих сил. И слова о мухах и котлетах в рамках данной бинарной модели (где либо всей душой, либо объедают), ложатся на ту чашу весов, где главное — \"объедают\". И это неправильно.

Но какое отношение эти стереотипы имеют к действительности? Что реально представляют собой игры вокруг Союза в рамках нынешнего торга без берегов?

Что — на кону, что выброшено на биржу, что действительно интересует \"без дураков\"? Известно, что.

Во-первых, водка, оружие и кое-что похлеще, находящееся в том же реестре.

Во-вторых, возможность \"распилить\" некие бюджетные дары под крышей воссоединения. \"Распилить\" и поделить их между собой. Только не надо сетовать, что малый брат жирует в одиночестве. Где \"распил\", там и \"откат\". Иначе \"схемотехника\" просто не функционирует.

В-третьих, возможность создать особые зоны с особым режимом под особые \"схемотехники\".

В-четвертых, возможность торговать невоссоединением с Западом или воссоединением со своим электоратом. Или и тем, и другим одновременно.

В-пятых, возможность ездить в таких или других машинах, летать на таких или иных самолетах.

В-шестых, возможность так или иначе общаться с сильными мира сего.

В-седьмых, возможность торговать во все стороны определенным геополитическим товаром. Именно во все стороны! И нашим, и вашим. То есть в любом случае торговать ничем. Воздухом. Во всех смыслах этого слова, включая \"самые современные\".

В-восьмых, возможность играть по маленькой на некоем условном геоэкономическом ломберном столе (газовые маршруты и прочее).

В-девятых, возможность приватизированно неприватизироваться или неприватизированно приватизироваться.

В-десятых, возможность участвовать в таких или иных внутренних или транснациональных мафиозных конфигурациях.

Перечисление можно продолжить. И все этот список понимают. И поэтому слова о неуместности торга воспринимают просто как пиар, прикрывающий торг еще более \"ядреный\" и безоглядный.

И в чем-то это действительно так.

И по-своему, в этих рамках, все правы. Потому что каждый оглядывается на другого.

Президент России В.Путин совершенно справедливо указывает президенту Белоруссии А.Лукашенко на то, что предлагаемые им основы воссоединения имеют мало общего с идеей СССР в лучшем смысле этого слова (то есть с идеей многонационального, достаточно жесткого государства). Что Лукашенко, образно говоря, \"пиарит\" тему СССР. Что он варит под этим соусом совсем другое блюдо.

Но российский президент как бы забывает при этом, что СССР создавался не под \"вхождение в мировую цивилизацию\", что является официальной задачей нынешней РФ, а под нечто другое. Под альтернативный сверхдержавный мировой проект.

Если этого проекта нет, если Россия входит в мировое сообщество, то почему Белоруссии надо входить в него через Россию? Если речь идет о торге и не более, то почему Белоруссии не продать себя в ином качестве на иных геополитических рынках? Что вы сказали? Что цена на этих рынках ныне понижена в связи с участием России в так называемой контртеррористической операции? Но рынки такого типа по отношению к столь ситуационным играм, как антитеррористическая коалиция, не так чувствительны. Коалиции приходят и уходят, а рынки-то не меняются. Тысячелетиями они не меняются!

И причем здесь СССР? Как советская ностальгия может быть соединена с вхождением в мировую цивилизацию? Как это может быть даже в случаях, когда мы имеем дело с определенной непоглощенностью? То есть когда предмет-то для разговора вроде бы есть!

И что вообще остается непоглощенным в этой ситуации?

Что остается в ней, за вычетом суетящихся бендеров и карикатурных резонеров, говорящих на фоне этой торговой суеты о неуместности торга?

Что такое в этой ситуации вообще — адресации к СССР, кем бы и почему бы они ни использовались?

Вопрос, между прочим, далеко не лишенный сугубо практического значения.

Часть 3.

БР-Р-Р-ЕНД

Чужое слово \"бренд\" в российской действительности как бы расчленяется на два. Одно — бр-р-р — известное выражение соответствующих чувств. А другое — енд. Он же \"энд\", конец то есть.

Читаешь \"бренд\", а возникает ощущение \"бр-р-р-конец\", причем полный и окончательный. Но от глубоко ошибочных семантических ощущений вернемся к литературе. Увы, не лучшей, но (опять увы) показательной.

Что делал Бендер с Воробьяниновым? Он торговал изношенной идеальностью последнего. Его дворянскими усами, выправкой, привычкой строить фразы и пр. Кто-то считал, что это еще реальный товар. Что за Воробьяниновым может стоять некая сила. Ведь все помнили, что была эта сила! Что были дворяне, была империя. Как это так она вдруг взяла и ушла? А вдруг вернется? Надо на всякий случай заранее откупиться!

Так вчерашние демократы сегодня с оглядкой на будущее потихоньку поругивают евреев. Так синагоги на нашей территории жертвуют на ваххабитский ислам. Все время только хочется минимизировать откупной. Потому что неясно, есть ли реальная угроза. И может быть, этот вчерашний Отец (русской демократии или чего-нибудь другого), а также какой-нибудь неопределенный Сын все же удовлетворятся половиной запрашиваемой суммы?

Может, хватит этому потенциальному Миносу, так сказать, половины запрашиваемых афинянок? Что? Не устраивает? Что? Неуместен торг?

Кто-то еще видит за СССР реальный товар сегодня. Так же, как когда-то кто-то видел реальный товар за имитационной амбициозностью Воробьянинова.

Но кто-то этого уже совершенно не видит. Как тогда ничего подобного не видел и не предполагал господин Бендер.

Предвосхитив эпоху, господин Бендер видел за Воробьяниновым не реальную реставрацию белых, а некий бренд на тему об этой реставрации.

Что такое в принципе бренд? Бренд — это идеальное, обработанное таким образом, что его можно продать. Экспансия товарности в сферу непродажного, в сферу сущностного — это и есть брендизация сущностного. Что? Незнакомое слово? Кто, кроме специалистов, еще три года назад знал, что такое пиар? Теперь знают все.

Бренд — это из той же оперы. По поводу пиара по стране ходит весьма показательный анекдот: в первую брачную ночь невеста спрашивает жениха: \"Скажи, ты меня действительно любишь, или это пиар?\"
Действительная любовь не может не оказаться поглощенной чем-то другим в атмосфере всеобщего торга. Действительная любовь в такой атмосфере — это особая разновидность цинизма. \"Во-первых, я девушка, а во-вторых, у меня каждый раз после этого голова болит.\"

Сказанное — по части легкомысленных вымыслов. Анекдотов. Что же касается их соответствия реальности, то мне несколько раз очень конкретно говорили о росте цен на рынке исследований российской элиты. При этом подчеркивали, что рост цен связан с тем, что \"регионалы понимают — за любовь надо платить, но не понимают — кому конкретно\".

Вот вам и анекдоты.

Часть 4.

\"САМ-ТО КАК ДУМАЕШЬ?\"

Итак, президент Белоруссии А.Лукашенко и его опорная белорусская элитная группа говорят о том, что, по их мнению, бренд на тему об СССР стоит дорого. Они не верят ни в какой СССР. Они торгуют брендом.

Президент России В.Путин показывает группе Лукашенко, что бренд выстроен плохо. А также, что он стоит сейчас гораздо дешевле.

Об СССР не говорит никто. Каждый, кто будет об этом говорить сегодня всерьез, будет похож на Кису Воробьянинова, который говорит, что торг здесь неуместен.

Поэтому я лично об этом помолчу. Точнее, поговорю об этом как-нибудь иначе. В другом формате. В другом жанре. В другом контексте. И в иных обстоятельствах.

Российско-белорусский союз в сегодняшнем пространстве торговых переменных — это пиар-акция. Пиарится бренд под названием \"Союз\". Пиарится ностальгия по СССР.

Разве это единственный бренд, единственный вариант превращения политики в рекламную кампанию постмодернистского толка? Ну уж!

А что такое титанический бой Зюганова с Селезневым?

Мы имеем — Коммунистическую партию Российской Федерации.

Имеем — в каком из современных смыслов этого слова?

В уставе партии — коммунизм, марксизм-ленинизм и все остальное.

Кто больше верит в коммунизм — Зюганов или Селезнев?

Или Макашов? Или Горячева? Или Губенко? Или. Или Купцов?

Почтальон стучит в дверь. Выходит мальчик лет восьми, в роскошном, не по размеру халате и с дымящейся сигарой во рту. Почтальон, ошалев, спрашивает: \"Мальчик, а из взрослых дома есть кто?\" Мальчик, выпуская клуб дыма изо рта, отвечает: \"Сам-то как думаешь?\"

Так кто больше верит в коммунизм из вышеназванных деятелей коммунистического и околокоммунистического движения? \"Сам-то как думаешь?\"

Между прочим отвечу, кто. Из реальных политиков в это больше всего верит и к этому серьезней всего относится Борис Николаевич Ельцин. В своем последнем интервью — для любого, кто умеет читать не только строки, но и между строк, — он показал неувядаемость своей веры.

Для всех остальных это бренд.

И все относятся к этому как к бренду.

30% электората — это совсем немало. Если бренд стоит эти 30%, то за него должна идти борьба почти такая же острая, как, например, за бренд \"Пепси-кола\". Мало ли еще у нас брендов, которые в цене?

Зюганов и Селезнев воюют за бренд \"коммунизм\".

А два конкурента на кондитерском рынке — за бренд \"Рот-фронт\".

Но никто не считает, что эти конкуренты на кондитерском рынке верят в Тельмана, испанскую революцию, Долорес Ибаррури и пр.

Зюганов и Селезнев чем-то от них отличаются? Сам-то как думаешь?

Возьмем еще несколько брендов.

Великая Россия.

Что такое Великая Россия? \"Отчизне посвятим души прекрасные порывы\"? \"Как слезы первые любви\"? Это все образы, а не бренды. Образы — то есть то, что создано не для рекламы, а по зову сердца. То, что любовью создано — жертвой, кровью живой, а не Кисой Воробьяниновым. И знаете, в чем разница?

Почувствуйте разницу!

Разница в том, что созданное любовью способно родить любовь. А созданное пиаром способно породить спрос.

\"И тут кончается искусство, и дышит почва и судьба\".

Н-да. Современный Бендер прекрасно научился цитировать Пастернака. А какой-нибудь постмодернист, превращающий \"Золотого теленка\" (весьма неслучайное название, кстати) в высшую философию, — вам и докажет, что все искусственно, что ничего настоящего нет.

Что есть хорошо и плохо сделанные бренды.

Он-то это вам докажет. А вы как к этому отнесетесь?

Вы — непоглощенные до конца? Вы-то в эту фигню поверите?

Поверите — в окрестности 22 июня, что кто-то превозмогает себя за бренд, жертвует жизнью за бренд? Поверили в это? Тогда почему вы непоглощенные?

Итак, \"Великая Россия\" — оставляя сущностное за скобками и анализируя бренд.

Великая Россия сегодня — это государство с бюджетом, составляющим около 2 процентов бюджета США и около пяти процентов бюджета КНР.

Это государство с отрицательным демографическим мегатрендом.

Это государство с отрицательным образовательным трендом.

Это государство с отрицательным социальным и медицинским трендом.

Это государство с деградирующей силовой (даже полицейской) элитой. С разваливающейся обороной. С армией, генштаб которой занят адаптацией к условиям военной службы первой массовой волны совершенно безграмотных новобранцев. С армией фактически в несколько (не буду говорить сколько, все и так знают) боеспособных дивизий. Из которых две как минимум \"намертво прикованы\" к Москве и Московской области. С оплатой военной элиты (о воровстве не говорю — место в нормальном обществе определяется не возможностью немногих красть, а зарплатой как социальным регулятором) — в районе чуть больше ста долларов в месяц.

Это государство, в котором понятие \"право\" вряд ли имеет существенное значение для социально определяющих групп населения.

Это государство, в котором портрет опорной социальной группы (не хочу называть ее правящим классом, ибо это не класс) весьма специфичен. Для слоя с годовыми доходами двести и более тысяч долларов (а это и есть опорный, он же как бы правящий слой) черты этого портрета таковы.

На первом месте — гедонизм (\"Миринда, оттянись со вкусом\").

На втором — кто сильный, тот и прав.

На третьем — есть только я, и ничего более.

На четвертом — \"души прекрасные порывы и пр. — это бред русской литературы\".

Великая Россия?

Отложите от отметки нынешнего бюджета даже десятипроцентный годовой рост. Что вы получите через десять лет? Ничего!

А что будет значить через десять лет нынешняя сырьевая структура хозяйства, этот \"пикник на обочине\", это вращение всей жизни и всей системы удовольствий вокруг Трубы? В каком году реализованная другими энергетика на основе управляемого термоядерного синтеза сведет это все на нет? И что тогда будет с \"экономикой трубы\"?

Тут снова о портрете элиты. Михаил Задорнов неплохо описал это в своей юмористической притче. Новый русский предлагает ему выпить. Тот говорит: \"Да я не могу! Я сегодня перебрал! Давай завтра!\" А новый русский отвечает: \"Дядя Миша, где я, а где завтра?\"

Так вот все это завтра.

\"Где я, а где завтра?\"

А сегодня двадцать процентов населения упиваются новыми возможностями комфорта, новыми возможностями \"пира во время чумы\".

Еще двадцать процентов надеются, что они будут упиваться тем же.

Двадцать процентов просто ни на что не надеются. Кто-то просто безнадежно сходит на нет. Кто-то упивается не новыми возможностями, а брендами того или иного рода. И специфическими удовольствиями, вытекающими из ситуации прозябания (не платят, но и работать не заставляют). Кто-то упивается просто алкогольными суррогатами. С соответствующими социальными последствиями.

А остальные проценты населения мечутся. Образуют те или иные \"диффузные оболочки\" в этом уже достаточно патологическом социуме.

Мечутся чаще всего истошно, яростно и бессмысленно. На Новый год Москва металась в поисках радости, в поисках праздника, в поисках какого-то коллективного чувства. Она искала его и не находила. Угар, исступление без разрядки. Все это будет искать для себя хоть каких-то выходов. И закон об экстремизме в этой ситуации и в описанном мною социальном контексте — просто еще один бренд и не более.

Уже по итогам зимней Олимпиады мы предупреждали: \"Это не про спорт\". Теперь футбол. Это тоже не про спорт. И это не надо сравнивать с обычными экстазами болельщиков. Это не \"Спартак — чемпион\" у нас, и это не тиффози в Италии. Это не на футбольную, это на социальную тему. Нужно быть абсолютными безумцами, чтобы в этой ситуации, с такой \"социалкой\" и такой \"безнадегой\" у подрастающей молодежи, давать по телевизору рекламу: \"Только в новом \"БМВ\" ты можешь почувствовать себя настоящим мужчиной\".

Мальчишка, верящий во все это и имеющий энергию и хватку, может поступить двояко. Он может \"стать настоящим мужчиной\", получив новый \"БМВ\" (подавляющая по массовости случаев криминальность получения аксиоматична в нынешней реальности). И он может разбить чужой новый \"БМВ\". И что? Полиция и войска, не имеющие своих \"БМВ\" и хорошо понимающие, откуда (в смысле подавляющих по массовости случаев) берутся чужие — будут эти чужие \"БМВ\" защищать?

Причем тут какие-то законы?

Кто в сегодняшней России будет исполнять хоть какие-то законы?

Закон — это такой же бренд.

А также — ценная бумага, дающая сумасшедшую прибыль тем, кто может ее выпустить на политической бирже. Это что угодно, но не закон.

Иногда мне кажется, что творцы брендов сами уверовали в бренды как в сущности. Это было бы самым мрачным, самым зловещим и самым унизительным из всех сценариев российской сладкой, длящейся гибели.

Часть 5.

ПО ТУ СТОРОНУ ПИАРОВ И БРЕНДОВ

Я вовсе не хочу растаптывать надежды и позитивы.

Я понимаю профессиональную радость тех, кто видит растущий все же бюджет, кто видит сорокамиллиардные золотовалютные резервы.

Но нельзя превращать реальные достижения в синдром.

Надо помнить, что сорок миллиардов долларов — это цена средней массмедийной сделки на мировом рынке. Что активные потенциалы крупнейших мировых компаний — это триллионы долларов.

Я понимаю тех, кто говорит о производстве новых стоимостей, возникающем в результате принятия закона о земле и в результате готовности бизнеса что-то вкладывать в производство. Я понимаю и то, что это все связано с верой в Путина. И что это позитивно. Я не хочу — не умею и не могу — растаптывать позитивы.

Но это даже не позитивы столыпинской эпохи.

Это какая-то специальная политаналитическая медицина, которая умеет уклоняться от любых диагнозов по существу. И при указании на растущую дисфункцию главных систем жизнеобеспечения организма умеющая великолепно рапортовать о том, что рост волос и ногтей происходит самым оптимистическим образом.

Это тоже какая-то форма поглощения. Из нее можно вытаскивать. Но в ней — нельзя кувыркаться вместе с другими. Нельзя, неправильно, неэффективно, безнравственно.

Я понимаю всю нелепость разговора о том, что Россия в этом ее нынешнем состоянии при этих ее показателях не может диктовать миру особый путь. Не может — не хочет — и не умеет.

Я понимаю даже то, что захоти Россия это делать, слишком многие ей не поверят после того, как она, заявляя о своем пути, так от него отказывалась.

И что?

Неужели между не опертым ни на что мессианством и прагматизмом, который все чаще выявляет себя как синдром, все чаще сам ищет наркотизации в пиаре, нет ничего другого?
Это отсутствие другого — ловушка.

Теоретическая ловушка в первую очередь.

Но это такая теоретическая ловушка, которая имеет сугубо практические последствия.

Потому что непоглощенные схемотехникой и желающие думать о России и ее будущем не с позиций \"ухватил и ладно\" — разоружены ментально. А ментальная разоруженность тянет за собою все остальное.

Мышление попадает в тиски. И в этих тисках раздавливается.

Оно расплющивается между молотом и наковальней.

Наковальня — это миф о мире, состоящем из всеобъемлющих заговоров.

Молот — это миф о мире, в котором нет ничего, кроме индивидуумов, движимых их сиюминутными интересами. Нет ничего, кроме этого человеческого газа, управляемого термодинамическими законами (между прочим законами остывания, законами смерти).

Политик, имеющий в своем распоряжении такой альтернативный инструментарий, — воистину обречен оказаться в ловушке.

С одной стороны — иллюзорность неких сверхпроектов, которым то ли надо противостоять, то ли. А как противостоять, имея то, что имеешь? Вот и начинаешь, руководствуясь практической смекалкой, кричать: \"Да что вы, какой там особый путь!\"

С другой стороны — мир, который вообще не имеет проектов. Он то ли борется с терроризмом, этот мир. И надо самому становиться в строй. То ли лопается от экстремистских гнойников, и надо эти гнойники оперировать. Опять же вместе со всеми нормальными, вменяемыми людьми.

И тогда рождается идея вписывания в чужое (считающееся почти всеобщим за вычетом неких террористов и экстремистов). \"Небоскребы, небоскребы, а я маленький такой!\" А что, не маленький? Бюджет России и бюджет США — это и есть одноэтажный домик и небоскреб. Буквально такое соотношение.

А тут еще советский ностальгический невроз. Вроде бы и сверхдержавной проектности нельзя иметь (и есть сомнение, что она нужна и возможна), и эпоха СССР чем-то манит. Мои иностранные знакомые меня спрашивали: \"Скажите, вы еще римляне или уже итальянцы?\" Римляне или итальянцы. Простите, были еще вестготы, которые боготворили Рим больше самих римлян. Но Рим-то уже воссоздавали другие. Боготворить мало, нужен другой запал.

И тогда оказывается, что СССР — нельзя, но хочется. А наготове есть какие-то соблазны, которые оперируют и советским, и обновленным, и в другие, совсем уж мировые реалии вписанным. И если все равно небоскребы, и все равно растворяться, то, может, попробовать во что-то такое раствориться. в свое.

Аналитическая ткань то разжижается до газа (гибрид Гарварда, Гайдара и Поппера — \"песок плохая замена овсу\"), то уплотняется до огромных скальных массивов суперзаговоров, суперпроектов. А рядом еще — пиар, бренд, выборы, интриги. И еще черт-те что. Какова аналитическая ткань — такова и ткань \"политического ментала\". А каков политический ментал — таким будет и действие. Вот и имеем то, что имеем. От антитерроризма и Ялты — до Евразий разного рода. От выхода Узбекистана из ГУУАМ, до Грузии, Белоруссии и пр. С Украиной, ясное дело, будет не лучше.

Между тем реальный мир состоит не из атомов-индивидуумов и не из гигантов-заговорщиков. Он состоит из проектов. Мир — это миропроектная борьба. Это понимает любой, кто занят реальной корпоративной экономикой. Структуры создают проекты, борются за их реализацию. Проекты \"закрываются\", камуфлируются. Они выстраиваются, обладают ядром и периферией. Они имеют свое идеальное, свою ресурсную базу, свое интеллектуальное и организационное \"вещество\".

Мне скажут: \"Корпоративные структуры — это одно, а государство — другое\". Простите, но закон концентрации капитала неумолимо действует. Корпоративные структуры укрупняются, становятся богаче самых крупных государств мира. Они уже напрямую говорят о миссиях (то есть об особом пути). И что же? Суп отдельно, а мухи отдельно (пользуясь теперь уже ньюсмейкерской цитатой нового политического образца)? А так бывает? Диктуя проектный закон миру, корпорации не оставляют государствам никаких шансов остаться в стороне. Государства тоже втягиваются в это. И их миропроектные инициативы начинают сплетаться, противостоять и сосуществовать с проектными инициативами нового типа.

Не в первый раз рискуя быть обвиненным в чрезмерном заострении, я все же скажу, что СЕЙЧАС, НА ЭТОМ ЭТАПЕ МИРОВОГО РАЗВИТИЯ ПРОЕКТНОСТЬ ЕСТЬ ЕДИНСТВЕННОЕ ВОЗМОЖНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДЛЯ ФОРМЫ, ИМЯ КОТОРОЙ — НАЦИОНАЛЬНЫЙ СУВЕРЕНИТЕТ.

Без русского проекта (русского в том смысле, кстати, в каком это понимает весь мир, для которого все мы — \"рашн\") национальный суверенитет России — это фикция.

Поэтому — особый путь особым путем. Об этом будем говорить тогда, когда разберемся с проектностью. Против того, чтобы голосить на эту тему, говорит слишком многое в сегодняшней реальности. И эта особость, кстати, слишком легко может превратиться в фольклорную резервацию, в пикник на обочине, в реальный факт (СССР ничем подобным никогда, кстати, не был) выпадения из развития и истории.

Особый путь — особым путем. А вот русский проект в том смысле, который я здесь обозначил, безальтернативен. И нужно отвечать, что это такое. Отвечать нормально, серьезно, конструктивно, без дураков. Или же честно заявить, что национальные суверенитеты — это фикция, атавизм. И тогда объяснить, что делать с Великой Россией, с вертикалью власти, с фетишем государственности. А также с выборами, которые, кстати говоря, надвигаются.

Я понимаю, как легко и это превратить в бренд. Все можно превратить в бренд. Реальность не превратишь в него. И она ответит — мальчишками, разбивающими витрины, дезертирами, военными поражениями, многим другим. И законом об экстремизме от нее не прикроешься. Это даже не фиговый листок. Это банный лист совсем не на том месте, которым надо отвечать на самые больные вопросы нашей действительности.

Реальная политика должна будет уйти от брендов. Оставим их Зюганову, нашим псевдонационалистам. Оставим их политтехнологам, для которых это профессия. В ближайшее время речь пойдет о другом. О другом профессионализме и о другой проблематике. Эта проблематика придет и скажет: \"Я здесь\". Она накажет за игнорирование факта своего прихода, своего вхождения в пустоту пиаровских измышлений. Это придется признать, и с этим придется считаться.

И уже с этих позиций поговорим с брендами.

Торговля союзной темой возможна только до тех пор, пока беспроектная Россия сама унизительно растворена в торговле худшего типа. Как только появится проект, — все народы и страны ближнего и дальнего зарубежья должны будут к этому проекту отнестись как к Реальности. И тогда уже руководители этих стран, Белоруссии в том числе, должны будут объяснить своему народу, своей элите, почему те не хотят входить в проект. В чем их собственный проект. В какие альтернативные проекты, как и почему они входят. Не введя свой проектный модус, мы не сможем отделить суп от мух. И тогда вскоре останутся одни мухи. И не простые, а особые. \"Мухи\" Сартра. \"Мухи\" конца истории.

Часть 6.

РЕЗЮМЕ О ГЛАВНОМ

Я перехожу сейчас к особому кругу международных вопросов. Каждую позицию в этом круге вопросов можно и нужно детально разбирать. Но это не дело газетной статьи. Тогда это нужно делать совсем подробно. Вводя в курс дела тех, кто не разбирается до конца в закрытых международных или спецслужбистских реалиях. В отличие от теории заговора, где нечто совсем секретное рассказывается в книгах \"по секрету всему свету\", здесь речь идет о вещах, которые хорошо известны специалистам по международной политике. Специалистам по политике особого толка. Историкам спецслужб.

Но эти данные не афишируются. И требуют особой подготовки для своего освоения.

Если не подразумевать, что все эти данные как-то знакомы читателю, то ознакомление требует совершенно иных печатных объемов. И подготовки к восприятию этих объемов. В отличие от конспирологии здесь с наскока ничего не дается. В этом сила и в этом слабость.

Кроме того, не все и не всегда следует обсуждать в газетах из того, что касается живой нынешней политической закрытой игры. В том числе и игры, ведущейся вокруг темы нового американо-российского сближения в рамках диалога Путин — Буш. В рамках так называемой Новой Ялты. Здесь тоже надо, конечно, отличать бренд от реальности. Но надо и внимательно вглядываться в происходящее с точки зрения предыдущих сближений подобного рода. Это очень особый и одновременно очень больной вопрос.

Вопрос — для специалистов. А также для тех, кого нынешняя реальность вынуждает становиться специалистами. Для них моего сжатого последующего \"резюме о главном\" — достаточно. А именно к ним я в данном случае и обращаюсь.

Итак, помимо прочего реальный проектный модус существования быстро сорвет многие маски. Это беспроектной России можно с позиций то ли конспирологии, то ли рынка \"пудрить мозги\" на тему о якобы евразийском проекте как российской судьбе и единственной российской возможности.

Начинается живая, реальная проектная рефлексия, и сразу становится ясным, что Евразия как проект — это тот же малоприличный листок и не более. Что на деле есть панарабский проект Великий Халифат (Г.Джемаль, одна из наших евразийских партий с каким-то абсурдным русско-патриотическим членством), а есть пантурецкий (шире — пантуранский) проект (А.Дугин, его сторонники в российском муфтияте и все, что на это выводит). Ведь проекты не хотят сами себя разоблачать и раскрывать. И это не заговоры, это живая жизнь проектных систем. Какой бизнесмен раскроет свой проект конкуренту? А исторический проектант раскроет? Сам-то как думаешь?

Продолжается эта рефлексия, и мы видим, что Евразия как проектность — это одно. А Россия на просторах Евразии — это другое. Что не надо морочить голову географией и псевдосоветской ностальгией при антисоветской и антироссийской сущности. Что в бытийном, сущностном (\"онтологическом\" ) смысле: есть Россия — нет Евразии. Есть Евразия — нет России. И это не просто \"щит меж двух враждебных рас\", как у Блока в \"Скифах\". Хотя и у Блока это все очень непросто.

Но жизнь проектов еще сложнее. Всех нас, например, мучает вопрос — что стоит за распадом СССР. Не люблю термин \"заговор\", но если уж начинать оперировать подобными вещами, то вполне стоит рассмотреть наряду с прочими и евразийский заговор как нечто вполне реальное, стоящее за распадом СССР.

Исламская концепция \"двух шайтанов\" (СССР и США) и неонацистская концепция \"Ялтинского сговора двух геополитических хищников\" (опять же СССР и США) имеют слишком много общего.

Американо-советское сближение при Горбачеве, включая его крайнюю версию (Горбачева как агента ЦРУ), не выдерживает критики во всем, что касается распада СССР в результате американского заговора. Кто так пробрасывается агентами? Если СССР был захвачен американскими пиратами, то кто будет топить такой захваченный корабль? Его просто введут в состав чужого флота! Сказанное не означает, что США не работали на распад СССР. Но настоящая работа началась только тогда, когда очень специфическим силам удалось пропихнуть на нужный пост президента Рейгана.

Это была конвульсивная последняя ставка! Молившиеся за Никсона политические игроки, проклинавшие сатану-Картера и много сделавшие для того, чтобы Картер не избрался (в том числе и с помощью говоривших о двух шайтанах), имели Рейгана последней надеждой. Надеждой на что? На некий особый фанатизм (\"империя зла\"), который перейдет черту реальных американских национальных интересов в своих атаках против СССР. На такой фанатизм, который или сдаст, или не поймет суть национальных интересов. И фактически отречется от этих интересов в их любом (даже самом гегемонистском) варианте. Отречется во имя гибели оккультного врага, — этой самой \"империи зла\".

Это и произошло. В это оказались втянуты США. И недаром впоследствии знаменитые \"сети супер-С\", созданные Кейси — директором ЦРУ при Рейгане — уничтожались самыми разными способами следующими директорами ЦРУ. И недаром сам Кейси так странно умер, потеряв еще до смерти способность что-то понимать и говорить.

ПРОЕКТНЫЙ ИНТЕРЕС, СТОЯВШИЙ ЗА РАЗРУШЕНИЕМ СССР, БЫЛ ЕВРАЗИЙСКИМ.

Евразия — как сращивание напрямую ислама и Европы, сращивание с глубокой мутацией и той, и другой сущности — прямо противостоит интересам России. И прямо противостояла интересам СССР. А поскольку все чаще дает себя знать еще и особый, жизнененавидящий контекст подобного начинания, религиозно являющегося неким сращиванием духа (ислама) и материи (Европы) без души (то есть России), то эсхатология данной проектности может вызывать глубочайшие опасения. Это все та же эсхатология конца истории. И в этом смысле — что Дугин, что Фукуяма (о чем Дугин вопреки своим нынешним центристским ужимкам прямо заявил в своей неафишируемой работе, напечатанной в журнале \"Кали-Юга\").

Конец истории — это нечто, противостоящее и интересам России и интересам человечества. Это определенная, весьма зловещая эсхатология. Дух, встречающийся с материей без посредничества души — это очень специальный дух. \"Непоглощенные\" знают, что это такое. И будут действовать соответственно.

В этом смысле можно говорить и о евразийском враге.

Говорить — с полной ответственностью, с позиций самой глубокой обеспокоенности будущим России.

СТРАНЫ, НЕ ИМЕЮЩИЕ СВОИХ ПРОЕКТОВ И НЕ ПОНИМАЮЩИЕ СУТИ ЧУЖИХ, ВСЕ РАВНО КАК БЫ ИМЕЮТ ПРОЕКТ. НО ОСОБЫЙ — ПОД НАЗВАНИЕМ \"ЛИКВИДАЦИОННЫЙ\". НЕ ОЧНЕТСЯ РОССИЯ, НЕ ВОЗЬМУТ ГОЛОВУ В РУКИ \"НЕПОГЛОЩЕННЫЕ\", НЕ МОБИЛИЗУЕТ СВОИ ВОЗМОЖНОСТИ САМА РОССИЙСКАЯ ВЛАСТЬ — ВСЕ ПОТОНЕТ СНАЧАЛА В МЕНТАЛЬНОЙ ПУЧИНЕ ЛОЖНЫХ АЛЬТЕРНАТИВ. А ПОТОМ — ВО ВПОЛНЕ РЕАЛЬНОЙ ПУЧИНЕ ВПОЛНЕ РЕАЛЬНОГО ХАОСА.

Аналитическая культура, опорная для политической — это культура реальной проектной рефлексии и проектного делания. Проектного моделирования, здоровой проектной экспансии, проектной самозащиты. Это не теория заговора, и это не рынок. Но это — вся нынешняя политическая субстанция. Субстанция, которой, в случае России, не хватает и проектной рефлексии и проектного субъекта. Если они не возникнут — начнется вхождение в пустоту чужих проектных провокаций, в пустоту своей беспроектности, в пустоту ложных ментальных и реальных альтернатив.

Допустить этого мы не имеем права.