С.Кургинян

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ, КОТОРОЕ НЕ УСЛЫШАЛИ

От Назрани до Беслана и далее со всеми остановками

Аналитический доклад

Введение

Не хочу скрывать, что анализ событий в Беслане ставит меня перед такими дилеммами, которых не было до сих пор. И дело не в опасностях, связанных с аналитическим расследованием так называемых НЕПРОЯВЛЕННЫХ ситуаций. А в том, что стыдно лгать – но и говорить правду в каком-то смысле еще стыднее.

Представьте себе, что Некто (негодяй, подонок, подлец, на котором пробу ставить негде) осуществляет ужасные действия по отношению к тому, что тебе дорого. Твоей стране, твоему обществу, твоему государству. Ты можешь разобрать этого Некто, разделать его под орех, сорвать с него все маски. Но ты не можешь обойти стороной вопрос о том, как повело себя в ситуации данного вызова – это свое и родное. И это непростой вопрос.

Я не об обществе – от него можно было ждать гораздо худших типов рефлекторного реагирования. Я – о государстве. О власти.

Сначала все же пара слов по поводу Некто. Мне кажется, что сейчас даже оптимистические кретины, оккупировавшие наше "аналитическое пространство", понимают, что дело не в терроризме.

То, что по этому поводу высказалась власть.

То, что эта самая власть вдруг опомнилась и стала говорить, что "России объявлена война".

То, что в неявном виде уже даже сказано, что войну объявил американский империализм (бывший стратегический союзник. все еще стратегический союзник. хрен разберешь!).

Это все не отменяет необходимости всерьез заняться фигурой Некто.

Война войне рознь. Ни о каких адекватных действиях нельзя говорить, если не определишь типа войны. характера технологий. природы целевых установок.

Сказать, что это война вообще – так же глупо, как говорить, что это теракт или цепь терактов. Сейчас не время общих понятий. Общие понятия – удел дилетантов. Сказали "война" – говорите, какая именно. Война, которая сейчас развертывается – это особая ПОЛИТИЧЕСКАЯ война.

Не я изобрел термин "политическая война". Это не наука, не философствование. Это технология, которая разработана до деталей. До уставных инструкций.

Оттачивалось это оружие – начиная со второй половины ХХ века. Оно очень детально разрабатывалось тайваньскими специалистами (конкретно – академия в Пэйтоу). Делалось это под руководством американских кураторов (конкретно – талантливый американский разведчик Рэй Кляйн). Тайваньские разработки и наработки широко применялись в Латинской Америке. Не только в Чили, но и там тоже.

Сходные технологии другие специалисты (тоже под американским кураторством) разрабатывали для Италии, Греции. Там это называлось "стратегия напряженности". Граждане России (бесланцы, москвичи, волгодонцы) – не первыми мечутся в недоумении, задаваясь вопросом о природе постигшей их террористической напасти. Так же метались родственники жертв терактов на Пьяцца де ла Фонтана. И во многих других местах.

Насчет разработчиков этих самых технологий мне возразят, что "иных уж нет, а те далече". Кто далече, а кто и нет. Некоторые – поблизости. Но это отдельный вопрос. На войне как на войне. Не все тут должно и может быть сказано.

Но какой бы характер ни носили вызовы, каков бы ни был их генезис – не менее важно, как на эти вызовы отвечают. Я не об обществе. Об этом отдельно. Я о тех, кто обязан отвечать – обязан и не может. Не в состоянии.

Да, важно, кто и зачем организовал такие события. Кто зажег этот огонь, опаливший тысячи судеб. Но еще важнее – что именно этот огонь высветил. Он не мог высветить неправду. Он – как магниевая вспышка – дал возможность сфотографировать реальность вообще и реальность власти в первую очередь.

Это страшная, унизительная и отвратительная реальность. Каковы бы не были инспирации противника – создать эту реальность и ее слагаемые (бездарность, двусмысленность, полную неспособность отвечать на вызовы и угрозы) противник не мог. Вот тут – воистину: "Нечего на зеркало пенять, коли рожа крива".

Начиная с первого года правления Путина, я раз за разом предупреждал – нельзя постоянно презирать и отвергать реальность. Она придет. Она стиснет в своих объятиях. Она высветит своим магнием и просветит своим рентгеном.

И ровно в этот момент все "прикиды": "мол, мы такие спокойные, никакие и можете додумывать за нас по поводу нашего государственного величия" – сойдут на нет. Все боксерские умения (так вот, так и так двину, если посягнете на стул) будут ни к чему. Никто не посягает на стул – просто пол, на котором этот стул стоит, проваливается.

Мы всё видели. И притвориться, что не видели, мы не можем. Даже если бы хотели. Потому что видели все. Вопрос не в этом. Вопрос в том, как к этому отнестись. И что делать. Нельзя отделить здесь оценку от рекомендаций. И нельзя обсуждать, что делать, не сказав во всеуслышание, кто именно виноват.

Часть 1. Вина Путина

Президент России разменивает второй срок своего правления. Говорить в этой ситуации о том, что есть хоть что-то, по отношению к чему "виноват не царь, а бояре" – просто смешно. Это предоставим особо ловким и не очень ловким лакеям. В событиях, которые калейдоскопически разворачиваются на наших глазах, виноват именно Путин. Но в чем именно?

Можно говорить о сотнях разных вещей. Но в чем суть?

Суть в том, что ответы оказались не соразмерны вызовам. Политические технологии оказались оторваны от сути макропроцессов.

Вот и все.

Где источник этой ошибки? В характере оценки того, что представляет собой полученное наследство (ельцинское, горбачевское, постсоветское в целом – любое).

Есть первый мир (США, Европа). В нем сфера высоких технологий мягко состыкована с другими слагаемыми хозяйства. И это, конечно, оптимально.

Есть второй мир (СССР был его лидером, я склонен в него включать Китай, а отчасти даже Индию). Там сфера высоких технологий удерживалась (и удерживается) за счет других состыковок с общей структурой хозяйства. Состыковок жестких, в чем-то административных, неорганичных. Конечно, это плохие состыковки, но структура высоких технологий удерживалась и удерживается.

Есть третий мир, где просто посылают к черту эти самые высокие технологии и все, что их должно окружать (некую среду индустриального производства). Вместо этого – опора на сырьевой сектор. Пресловутая "петрономика" (экономика "трубы").

Есть четвертый мир (какая-нибудь Центральная Африка, та самая метафорическая Верхняя Вольта, о которой говорила Маргарет Тэтчер, утверждавшая, что СССР – это Верхняя Вольта с ракетами).

И есть мир полного небытия (худшая часть четвертого мира, мир ликвидации).

Мы были во втором мире и хотели в первый. Это было законное желание. Именно оно двигало умными дурнями из КГБ, ВПК. Всеми этими нашими технарями, которые побежали за демократами. Речь не о том, что им не нравился второй мир и они хотели в первый, а о том, что... В общем, о том, что обманули дурака на четыре кулака. Не надо много доказательств! Есть одно – состояние науки и техники. Зарплата ИТР, профессорско-преподавательского состава, хотя бы только научно-технических кадров, состояние академической сферы. Если в первом мире профессор получает несколько тысяч долларов в месяц (а также все, что с этим сопряжено), то у нас ему суют сотню баксов. Поскольку этот профессор в среднем представляет собой именно растерянного умного дурня, то он продолжает работать. Хотя на самом деле, ему самим фактом такой оплаты уже сказали, что он не нужен. Но профессор не понимает тонких намеков.

Значит, с первым миром очевидно не вытанцовывается.

Из второго мы ушли. Мы там были. Это и называлось "многоукладное советское хозяйство".

Хорошо – третий мир. Ладно, будем жить в нем. Я, например, готов в нем жить и не собираюсь никуда уезжать. Я сделал все, что мог, чтобы страна не завалилась в это самое. Но умные дурни орали, что хотят Ельцина.

Так вот – и с третьим миром не вытанцовывается. Потому что там, конечно, нет этой роли ИТР и профессоров (хотя оплачивают их – дай бог). Но там есть высочайший статус военных, полицейских, их модификации наших "гэбистов". Все эти категории тоже получают тысячи долларов в месяц. И имеют все остальные социальные слагаемые, приплюсованные к фактору прямого материального благополучия.

Нужны комментарии?

Что тогда? Четвертый мир? Но в Центральной Африке жарко, бананы растут круглый год. И там нет ядерной инфраструктуры, тяжелой индустриальной инфраструктуры, доставшейся в наследство от сверхдержавы. Что? Мы ее демонтируем? Простите, это тоже не бесплатное удовольствие. Пока что никто ее не демонтирует. Она гниет. А гнить, не создавая угроз, она не может. И это все понимают.

Значит, куда мы волочемся? Мы в смерть волочемся. Какой у нас переходный период? Между чем и чем переходный? Между агонией и смертью?

Если я прав, и мегатенденция в этом – то в чем задача Путина? Что такое вообще политика? Политика – это управление общественными процессами. В чем процесс? В том, что машина скользит вниз по мокрой глине, что в нескольких метрах пропасть, что в машине почти сто пятьдесят миллионов пассажиров. А водитель? Крутит руль, кричит "би-би" и отгоняет всех, кто претендует на его место?

Задача в том, чтобы каким-то образом не допустить катастрофы. Переломить мегатенденцию. Это сложнейшая задача. Если Путин может ее решить – пусть решает. Не может – пусть уходит. Главное, чтобы не было иллюзий, что едешь по асфальтовому шоссе и заночуешь в отеле "Светлое будущее". Предашься иллюзиям – заночуешь на кладбище. Бесланском или каком другом. В этом суть.

Путин уже сам сказал: "Мы недооценили сложности процессов".

А почему недооценили-то? А что, теперь оценили? Опять какая-то "переходная экономика". И не только!

Путин говорит о великом государстве, которое рухнуло по причине нежизнеспособности в быстро меняющемся мире. Эта характеристика – безупречна. И, мягко говоря, недостаточно содержательна. Если СССР рухнул, а он рухнул, – значит, он был нежизнеспособен.

Но нежизнеспособность бывает разная. Мне 90 лет, у меня отказывают все органы и я мирно ухожу в небытие под скорбь близких, которые делают все возможное, чтобы продлить мое земное существование, но бессильны помочь. Или я здоровый мужик, встретившийся с киллером-профессионалом.

И в том, и в другом случае итог один. Смерть, то есть обнаружение нежизнеспособности. И в том, и в другом случае я сам виноват. Генетика ли у меня плохая, пил ли много, тренировался ли недостаточно. Но это разные причины, приведшие к нежизнеспособности, и разные выводы, вытекающие из факта ее наличия.

Скажете – абстрактный вопрос? А вот и нет! Точнее, это такая абстракция, которая сразу же порождает конкретику. Строкою ниже или строкою выше. У нас, оказывается, была жесткая идеологическая система, которая силовым образом подавляла межэтнические конфликты.

Это как посмотреть! Я не знаю, может быть так это оценивают в Кремле. Но я считаю по-другому. И тут – либо-либо. Советская система не держалась на насилии как таковом. Она применяла насилие. Иногда осмысленно, иногда бессмысленно. Иногда адекватно, иногда бездарно и омерзительно.

Насилие, конечно, всегда омерзительно. Но, как известно, есть два варианта применения насилия. В одном случае его применяет государство, чтобы защитить общество от бандита. В другом случае бандит, чтобы оседлать общество.

Первый тип – это и есть легитимное насилие. Ограниченное законом и делегированное обществом государству во имя своей защиты.

Второй тип – это нелегитимное насилие. Оно страшнее. Чтобы защититься от него, граждане и создают государство.

Есть (и не только теоретически) еще один тип насилия, основанный на союзе огосударствленных бандитов и бандитизированного государства. Это – преступное государство. Оно же – пиратское королевство. Оно не может быть устойчивым. Задача граждан в этих условиях – восстановить государство, воюя на два фронта с двумя разновидностями связанных между собою "криминальных субъектов".

Но легитимное насилие не может быть эффективным вне проектно-идеологического дискурса. Дело не в том, что применялось насилие (в Чечне его тоже применяется немало, но имеем Беслан). А в том, что был проект. Коммунистический. И вокруг этого проекта народы объединились в СССР. А как только демонтировали проект, СССР стал распадаться.

До этого на данной территории была российская империя. И у нее тоже был проект (православный). Как только этот проект оказался демонтированным по факту (и душу народную перестал греть образ креста над Святой Софией), империя рухнула.

Путин говорит о том, что мы сохранили ядро СССР и назвали его Российской Федерацией. Имя Россия существовало до СССР, но не это главное. Главное то, что ядро не может существовать без периферии. Полистайте учебник по биологии для средней школы. Или любой курс по теории систем. Ядро без периферии нежизнеспособно. Сохранить ядро можно только ради возвращения периферии. А ее нельзя вернуть без проекта. Россия вообще не может жить вне проектно-идеологического дискурса, это совершенно невозможно. Хотите, чтобы она жила – верните дискурс.

Более того – вне дискурса, вне нового вливания огромной историософской, идеологической, футурологической энергетики – не будет жить и ядро. Оно вообще не может жить, но оно и не хочет жить.

Это и есть самое страшное. Оно не хочет жить, то есть хочет умереть. Хочет умереть постепенно и сладко. Так, как умирает замерзающий человек. И если вы хотите следовать народному волеизъявлению, то оно в том и состоит, чтобы умереть. Об этом орет вам каждая дискотека, каждая холодная рыночная тварь на рынке – рыбьи глаза, накачанные мускулы, воля к смерти. Каждая угарная группочка, блуждающая между борделем и казино.

Ваш рынок – это рынок смерти, ваша экономика – это экономика смерти. Ваши министерства – это министерства смерти. Смерти образования, смерти культуры, смерти всего.

Нельзя иметь танатическую (тяготеющую к смерти) реальность и мобилизовывать в ней волю к жизни с помощью жизнелюбивого пиара. Чтобы это не казалось абстрактным, приведу конкретный пример.

Жило-было министерство металлургии. И почему-то на его территории находилась ГПНТБ – Государственная публичная научно-техническая библиотека. Потом министерство продало одно из своих зданий какому-то хорьку, который, как полагается, кому-то "откинул". Хорек хочет в этом здании устроить что-то хорьковое – офис, бордель, неважно. И он, как хозяин, выкидывает ГПНТБ из здания.

Что такое ГПНТБ? Это уникальный и неповторимый фонд научно-технической информации, без которой научно-техническая интеллигенция работать не может.

Что должно делать правительство? Все эти ревнители инноваций? Они должны вызвать хорька и в лучшем случае вернуть ему "бабки", извинившись. И попросить организовывать свой замечательный бордель где-нибудь в соседнем месте, не имеющем такого стратегического государственного значения. А в худшем случае поступить и пожестче. По крайней мере, с теми, кто все это осмелился... как это... современным образом трансформировать, в духе нескончаемого переходного периода.

Ладно, нельзя тронуть частника. Понимаю такой подход. Ищется другое здание, лихорадочно оборудуется, частнику платят компенсацию за то, что он содержит библиотеку. Существует множество вариантов.

Какой выбран? Об этом сообщили на всю страну. Библиотеку выкинули – куда-то в Балашиху.

Это – то, что происходит в реальности. А пиаровцы будут ваять красивые виртуальные артефакты на тему о том, как мы с помощью новых технологий будем противостоять тем, кого все еще не устраивает наша ядерная мощь. На сто процентов ясно, кого она не устраивает. Но только этот – он не пиаром занимается. У него на территории новые ГПНТБ и информационно-интеллектуальные системы новых генераций растут, как грибы. Ну и?

Мегатенденция – смерть. Система управления – не меняет мегатенденцию, а сопровождает ее. Общество – кайфует. Почему? Ах, нет гражданского общества! Детка, ты не в колледже, ты на панели, очнись! Нет не гражданского общества, а никакого общества вообще. Есть постепенно озверевающая и одновременно вымирающая стая.

Мегатенденция по имени Смерть имеет свои социальные эквиваленты. Например, регресс. Деградация всех сложноорганизованных систем социальной жизни, вторичное упрощение этих систем, впадение в дикарство, в варварство.

Всю эту гадость что, ветром надуло? Да нет, она была сотворена. И сотворяется ежеминутно.

Адепты либеральных реформ (в их российской, особо злокачественной модификации) постоянно говорили об атомизации общества как о великом благе. Между тем, эта атомизация – штука страшная и крайне трудно преодолимая. Как не изгибайся либеральная мысль – а у этой самой атомизации все равно есть лобовой, все спрямляющий и обнажающий вариант: "Моя хата с краю, ничего не знаю".

Но если хата с краю, а Осетия на другом краю, то ну их с их Бесланом – есть дела поважнее. Нельзя ставить две взаимоисключающие задачи – дальнейшую атомизацию варваризирующегося общества и его мобилизацию на борьбу. С террором, с разными там злодейскими государствами, которые его на нашу голову посылают. Не может быть сочетания мобилизации и атомизации! Это вообще невозможно! И это тем более невозможно в обществе, которое построено на базе некоей дурдомной зауми, именуемой "либерализм а ля рюс".

Западный мир знал все опасности этой атомизации. Он шел на атомизацию с открытыми глазами, приносил на ее алтарь страшные жертвы и при этом (внимание!) гениальным образом изобретал и создавал особые социальные механизмы. Эти механизмы были встроены в атомизацию! Имплантированы в нее таким образом, чтобы атомизировать общество без превращения его в стаю.

Российские же реформаторы хотели получить общество с предельной атомизацией и без этих встроенных механизмов. Они сделали все, чтобы эти механизмы сломать, исковеркать, парализовать, поразить всеми возможными вирусами. То, что получилось бы при полной реализации их замысла, – было бы не просто стаей. "Умри ты сегодня, а я завтра".

Им это не удалось доделать до конца. Беслан показал, что существует низовая, инерционная социальность, способная к состраданию и мобилизации. Что такое трагический катарсис по Аристотелю? Очищение через сострадание и страх. Что показали митинги после Беслана? Чем ниже уровень заорганизованности и чем глубже провинция, тем больше в этом сострадании живой, неистребленной силы. Той силой, на которую власть могла бы еще опереться, если бы у нее действительно было такое желание.

Что убивает эту силу? Ложь, исходящая от элитарных монстров, которые пытались присосаться к новому, – как им кажется, лакомому – пирогу антитеррористической мобилизации. Ложь, фальшь, бестактность, безъязыкость, монструозность.

Значит, не в том дело, что умерла вся Россия! Значит, где-то внизу есть неполоманный механизм сострадания и солидарности! Он есть именно там, где, казалось бы, все растоптано, сожжено, пропито, пронаркоманено. Это проклинали, это называли "совком". Но именно это откликнулось.

И чем занята власть? Очередной волной атомизации? Ей нужны новые либералы для того, чтобы добить то, что оказалось не добито их предшественниками? А после этого она снова начнет мобилизационную клоунаду?

Вспышка катастрофы высветила страшные вещи. Дело не только в организационной беспомощности и политической двусмысленности, об этом отдельно. Дело еще и в отсутствии того, что, казалось бы, должно бы было своею изощренностью компенсировать управленческую беспомощность. Я имею в виду сферу суррогатных слов (пиар-лингвистику) и суррогатных образов (пиар-семантику). Но боже, какой пиаровский фарс исполнялся на теле жуткой, беспрецедентной трагедии! Я даже не знаю, чего в этом больше – злокозненности или детской наивной растерянности.

Это началось не сегодня.

После терактов в Испании журналист Александр Будберг, очень убедительно доказывавший прежде, что Чубайс – это светоч российского патриотизма, начал осуждать испанцев. Я полностью позицию Будберга разделяю. Я тоже считаю, что нельзя уступать террористам. Но какие образы, какую пиар-семантику применил Будберг для подкрепления своей позиции? "Лучше умереть стоя, чем жить на коленях". Так это – Коминтерн, это Долорес Ибаррури.

Кумиры Будберга "отоспались" на этом по полной программе, оплевали, не оставили живого места. Теперь они хотят задействовать оплеванное – в пиар-семантических целях. Это так не работает!

Это вообще не работает в рамках либерализма. Что значит "умереть стоя"? Жить надо! Возделывать свой сад! Либеральный жертвенный пафос – за этим идите к Робеспьеру и Линкольну. Для взращенного либерализма "а ля рюс" это дичь, "совковая бредятина".

Скажут – частный случай. Ни фига себе, частный! Телевидению запретили на время траура развлекательные программы. А поскольку девять десятых эфира занимают именно развлекательные программы, то запретили почти все. Запреты еще работают (это ненадолго). И нужно было чем-то заполнить вакуум, причем с ориентацией на мобилизационность. Заполнили советскими фильмами про войну. Мы увидели все. Вплоть до Фрунзе и героической борьбы с басмачами – которых еще недавно называли героями национальной борьбы с жуткими коммунистами. Хорошо, пусть так!

Хотя если коммунизм - "красивая, но вредная сказка" – это не проходит. Однако ничего другого просто нет! Все, откуда может черпаться мобилизационная лингвистика и семантика, намертво связано с советским и коммунистическим!

Нельзя ее непрерывно воспроизводить – и одновременно запрещать коммунистам приходить на общий митинг. И одновременно же призывать к полной консолидации общества перед лицом террора. Вы зовете к полной мобилизации, а на площади – прямой факт идеологического раскола! Так работают? Так не работают. Так хоронят. Себя и всех.

Но и это не все.

Есть опорные образы. Если уже взята советская матрица (а другой нет), то нужна однородность образов. Посередь всего этого выступает Пиотровский и начинает поносить террористов как отродье, столь же мерзкое, как всякие Оводы. Но Овод – это одна из опорных семантических глыб в здании советской и любой неосоветской мобилизации.

Вы знаете, что такое шизофрения? Вот это самое!

Митинг. Это поэма!

Начинается все с того, что "мы идем на этот митинг, как 7 ноября 1941 года". 7 ноября 1941 года шли на фронт. Митинг вообще нужен, чтобы бросить его участников на что-то реальное, и немедленно. Куда люди пойдут с митинга? В казино? В кабак? На скачки? К девицам? На фронты во... простите, подвигов рыночной экономики?

Что такое митинг против террора? На кого давление оказывает? Власть собирает митинг, чтобы давить на саму себя – или на кого? Толпы должны идти сражаться с невидимым терроризмом? Киты спецслужб должны отчитаться перед митингом о методах совершенствования агентурной работы в среде террористов? Может, картотеку зачитать поименно?

Значит, можно только призвать повысить бдительность? Не разжигая национальную рознь, следить за соседями, помня о том, что Павлик Морозов – это "самая отвратительная фигура". Но мы все – "как в ноябре 1941 года"!

Это – по поводу идеологической борьбы с Врагом. Но поскольку всех, конечно же, волнуют и другие слагаемые происходящего – то к ним и перехожу.

Часть 2. Слагаемые беды

Анализируя цепь так называемых террористических актов, я заранее оговариваю, что не намерен задействовать в своем анализе никаких информационных источников, кроме сообщений СМИ. Желательно – государственных (а значит, электронных, в первую очередь).

Каким именно образом я эту информацию раскрываю, перевожу в аналитические гипотезы – это мое личное дело. Возможно, я просто сплю и вижу сны. А, возможно, строю гипотезы с помощью других технологий. Кто как хочет, тот так и считает. Я же, в любом случае, НИКАКИХ УТВЕРЖДЕНИЙ ВООБЩЕ ДЕЛАТЬ НЕ БУДУ.

Аналитическая продукция, рождающаяся на стыке моего мышления и простейшей (общедоступной) фактуры, будет называться "небезусловные предположения". А весь проводимый мною факторный анализ будет состоять из общедоступных фактов и этих самых небезусловных предположений.

Что между фактами и предположениями? Рассуждения, что еще? Только они и являются хлебом открытой независимой аналитики. Не нравится? Кушайте сплетни, продукты чьей-то суперосведомленности. А когда наедитесь этого дерьма, возьмите все-таки голову в руки и просто логически сопоставьте.

Факт #1 – галиматья с цифрами

Вы можете представить себе, что в маленьком городе, да еще по-кавказски семейном, люди не знают, сколько захватили заложников? Между тем, если работает штаб, то первая его задача – узнать цифру. Конечно, это цинично звучит, но... три заложника или тридцать миллионов – есть разница? Все понимают, что есть. А 120 и 1200?

Между тем, все журналисты уже зафиксировали, что официальная бредовая цифра 354 (а в какой-то момент говорили о 120-150) – это ложь. Злокачественная и злонамеренная. В условиях катастрофы ложь – это самоубийство.

Президент Северной Осетии А.Дзасохов потом сказал: "Теперь мы будем говорить правду". Теперь – это после приезда В.Путина. Теперь будут говорить правду, а раньше не говорили! Любой осетинский крестьянин только так и прочтет высказывание своего лидера. И сделает выводы.

Мой же вывод один – раз так лгут на самом элементарном уровне, то я ничему не верю. Просто ничему. И имею на это полное право. А значит я реконструирую события сам. Беру голову в руки, наблюдаю, оцениваю. Что вижу?

В начале, наверное, то, что и очень многие.

Факт # 2 – экстремальное нарушение всех норм и правил борьбы с терроризмом

Тоже, наверное, не скажу ничего нового. Правило #1 – оцепить точку, где захвачены заложники. И не по какому-то внешнему периметру. А на уровне, предельно приближенном к объекту, где находятся заложники. Три кольца – в двухстах метрах, трехстах и четырехстах. Еще одно кольцо – чуть подальше. И внешнее оцепление, чтобы не пришла подмога.

На это надо четыре тысячи человек? На Северном Кавказе действует восьмидесятитысячная мобильная группировка! К Беслану приковано беспрецедентное внимание всего мира. Тут решается судьба политической власти, судьба страны. В конце концов, судьба детей – пафоса уже было столько, что присоединяться не хочется, но и без пафоса обойтись трудно.

Времени – достаточно. Ситуация развивается без лихорадочности. Это не набег. Это захват и психологические качели. Игра нервов – а значит, пауза. Ну и пользуйтесь, ловите мышей!

Нет проектного мышления, нет понимания значения высоких смыслов, нет способности оценивать сверхсложные ситуации? Хорошо, допустим! Но надавить элементарно можете? Выполнить собственные инструкции по борьбе с террором? Проявить элементарную хватку?

Ничего этого нет, и мы это все видели.

Мы видели, что жители смешивались с войсками в ходе спецоперации. Что иногда они были впереди войск. Что фильтрационных пунктов не было. Мы знаем, что кое-кто из бандитов ушел. А поскольку нам уже лгали в том, что касается количества жертв, то мы не хотим верить и в количество палачей.

То, что кое-кто из них ушел – это известно. Магас – Магасом, это вообще полувиртуальная величина. А то, что Умаров был зафиксирован в числе присутствовавших и отсутствует в числе убитых и захваченных – так это факт. Как это могло произойти?

Честь и хвала родственникам, которые хватают оружие, чтобы защитить своих близких. Грубо их отпихнуть нельзя. Но для этого и существуют переговорщики. Надо убеждать население: "Отойдите, вы мешаете нам спасать ваших близких!"

Будете ходить с суконными харями – получите в лоб, и по заслугам. Сумеете войти в контакт с людьми – люди же вам помогут навести порядок. Для этого нужно иметь определенный талант. И этому, между прочим, специально учат. Это профессия (переговорщики с населением), это часть борьбы с террором.

Значит, людей надо было отвести за третье оцепление. Оцепить – так, чтобы ящерица не проскользнула. А всех выбегающих, кроме детей до 14 лет и тяжелораненых, пропускать через фильтрационные пункты. Всех без исключения! Родственникам трудно это понять, но их надо убеждать: "Злодеи должны понести наказание – помогите!".

Всего этого не было, и мы это видели. Это видел весь мир. Это не скроешь. Это навсегда останется в памяти. Это надо признать, с этим жить и это преодолевать. Если бы я был... не директором, а командиром римского легиона, я бы просто провел децимацию, то есть расстрел каждого десятого. А также всех, кто виноват, поголовно. Если бы был СССР – под трибунал с расстрельной статьей загремело бы человек 50, не меньше.

Но легионов нет. И СССР нет. Демократия, блин! Мировая цивилизация! Гуманизм! Но и в этом случае наказать все-таки можно. То, что наказаний нет вообще – это фактически беспрецедентно. И это требует объяснений.

Факт #3 – виды оружия

Кого-то заколебал Фантомас, и по нему долбанули из танка. Вы вообще понимаете, что говорите? Какие танки, какие пулеметы? Какие автоматы? Какие подствольные гранатометы? Это заложники! Внутри здания мирное население, дети. Только прицельный огонь! Оружие пятого поколения! Высочайший профессионализм! Это же не нанотехнологии, где мы все уже прос... как бы это изящнее выразиться? Порастеряли. Стрелки-то еще есть! И оружия достаточно. А если недостаточно – закупите на ваши нефтяные миллиарды!

Значит, я должен верить, что вы не умеете считать до 1200, что вы не знаете элементарных норм организации контртеррористической операции и что у вас нет людей и оружия для филигранных действий? Но что вы крутые и будете всех мочить в сортире. Кого всех? Заложников? Почему я во все это должен верить?

Что? Такие большие потери потому, что вы не хотели штурмовать? А почему я в это должен верить? Мне ведь говорят прямо противоположное. И не на ухо, как конфиденту, а через СМИ.

И не какой-нибудь журналист, а влиятельное лицо.

Факт #4 – исповедь Аушева

6 сентября в "Новой газете" опубликовано потрясающее интервью Аушева. Оно настолько беспрецедентно, что я просто даю длинную выжимку.

"- По телефону с террористами разговаривал Гуцериев. .Договорились, что подъедет машина с пятью врачами. И в это время там, внутри, произошел какой-то взрыв. Мы начали выяснять, что происходит. И тут пошла стрельба. И уже - непрерывный процесс...

- Стрельба внутри школы?

- Нет, там взрыв произошел - и дети рванули... Мы просили остановить стрельбу. Звонили. Они говорят: "Мы остановили стрельбу, это вы стреляете". А мы по своим каналам даем команду: "Никакой стрельбы, прекратить огонь!". Но там еще оказалась "третья сила" дурацкая, я не знаю, как они там оказались, сейчас выясняем. Какое-то "народное ополчение" с автоматами, которые решили освободить заложников сами. И они стреляли по этой школе! То есть получается: официальные не стреляли, захватчики не стреляют. Мы кричим друг другу: "Кто стреляет?"...А эти, из школы, говорят: "Ну все, значит, надо взрывать". И начали... Они решили, что это штурм! И - пошло... Тогда только команду о штурме и отдали...

Мы ждали, что приедет Аслаханов. Я хотел с Аслахановым зайти к ним туда. Было заявление Масхадова. Очень хорошее заявление: что "мы с детьми не воюем", пятое-десятое, чеченские бойцы воюют за независимость, а не с детьми и женщинами. Когда я с ними разговаривал, говорю: "С кем переговоры?". Они говорят: "С Масхадовым". Пока Аслаханов летел, я нашел в Лондоне Закаева и говорю: "Ахмед, если ты хочешь еще иметь какое-то лицо - помогайте освобождать людей. Согласен?" - "Согласен". - "Тогда принимайте решение политическое". Они приняли решение, и вышел с заявлением Масхадов. Но когда Аслаханов приехал, уже все закончилось. Замысел был такой. Они дали письмо к президенту Путину.

- Они вам передали письмо, да, Руслан Султанович?

- Да, мне лично.

- А в письме - основное требование?

- Ну, как всегда: тот же Буденновск. Вывести войска, контроль стран СНГ за ситуацией в Чечне... И они даже просили, они дали свой телефон в школе, чтобы хоть какой-то федеральный министр позвонил, чтобы он там поболтал с ними.

И с этой бестолковой стрельбой неизвестных гражданских, все сорвалось.

Они мне по телефону кричат: "Нас штурмуют!". Мы говорим: "Вас не штурмуют! "Альфа" вот стоит, все стоят". Мы говорим: "Вас не штурмуют, успокойтесь там".

Они говорят: "По нам стреляют, нас штурмуют! Мы взрываем!".

- Они с вами в масках разговаривали?

- Нет. И они все на русском разговаривали. Я говорю: "Давайте на вайнахском". Они отвечают: "Нет, говорите на русском".

Что мне понятно из исповеди Аушева?

Первое. Готовился политический переворот с отстранением Путина. Потому что новый Буденновск – это политическая смерть Путина, и не только его. Любая уступка террористам сейчас – это немедленный развал Северного Кавказа и переброс пожара в Поволжье. Неосознанно или осознанно – участниками этого переворота были Аушев и другие. Возможно, они считают себя спасителями! Я не прокурор и не Путин. Я что вижу, то и говорю.

Как говорят в газетах? "Прошу считать это достаточным для официального расследования"? Я же, наоборот, прошу считать это категорически недостаточным! Рассматривать, как мое сугубо частное мнение. Но это мое мнение! Я его не абсолютизирую, но и не прячу, как фигу в кармане.

Второе. В перевороте, видимо, участвовали и другие официальные лица с высоким статусом на Северном Кавказе. Аушев называет не всех. Но и того, что он называет, достаточно.

Третье. Этот переворот является калькой с переворота, который планировался при захвате заложников в "Норд-Осте".

Четвертое. И там, и там Путин дает имитационное согласие на капитулянтские переговоры, а действует другим способом.

Я лично Путина за это не только не осуждаю. Может быть, единственное, что я в нем ценю, так это умение в определенных случаях не идти на переговоры. Вините меня за это, сколько хотите. Это мое мнение. Я возмущен тем, что группа, альтернативная переговорной, "не ловила мышей". Не была эффективной.

Я возмущен тем, что путинские силовики (а это его силовики, и это он виноват, что они такие) проявили бредовую, неслыханную беспомощность.

Мне страшно выбирать между имеющимся результатом и позором капитуляции, и я не должен осуществлять такой выбор. Операция должна была быть, и она должна была быть блестящей.

Но, при всем ужасе случившегося, ужас капитуляции был бы еще более невыносимым. А резня, которая бы после нее началась, – еще более чудовищной. И массовой! Может быть, кто-нибудь из сегодняшних детей Беслана оказался бы спасен. Но тут же в соседних селах были бы вырезаны сотни других. Я знаю, что говорю. Я был во всех "горячих" точках эпохи Горбачева и Ельцина. Я видел, как играют в футбол отрубленными головами. Видел полиэтиленовые мешки, наполненные отрезанными половыми органами, и еще живых младенцев с содранной кожей.

Повторяю еще и еще раз: никто из нас – ни Путин, ни мы как простые граждане – не смеем ловчить, подсовывая ложный выбор: либо тот ужас, который произошел в Беслане – либо капитуляция и ужас без конца. Мы переживаем этот ужас из-за вопиющей бездарности. И мы вправе потребовать жестких и конкретных доказательств того, что она будет прекращена.

Но штурм – как ни страшно это произносить – лучше капитуляции. И это понимают многие. Все время ссылаются на Израиль. Израиль – не солнце без пятен, хватает своей бездарности, своего разгильдяйства. Но не такого! А раз уж к Израилю апеллируете, то не можете не знать, что в единственном случае, когда там террористы захватили школу, ее штурмовали. С трагическими последствиями – почти все заложники погибли.

Но после этого террористы поняли, что заложников брать бессмысленно. Потому что в Израиле никакой политик – ни левый, ни правый, ни "голубь", ни "ястреб" – не полезет на переговоры с мерзавцами, пытающими людей. Потому что знает: если он это сделает, то умрет для израильского общества и израильской политики. Но еще раньше, чем он это сделает, его пристрелят собственные спецслужбы.

У нас все иначе. Путину предлагали переговоры во время "Норд-Оста". По той же хасавюртовской схеме. Бояре, выступавшие с этими предложениями, вовсе не в опале. Такие схемы рассматриваются, как легитимные. Сам по телевизору слышал. Кто-то похваляется тем, какой он переговорщик.

Вот и возникает эта двойная арифметика, это лавирование в русле регрессивной политики. Этот обыдленный язык обыдленных разговоров с обыдленным обществом.

Но если реконструировать аналитически исповедь господина Аушева, то получается следующее. Путину предложили капитуляцию с его собственным отстранением от власти и конфедерализацией страны (а то и со стремительным распадом России). Путин имитировал согласие. А сделал что-то другое.

"Третья сила" господина Аушева – это "мулька" для дегенератов. Может быть, регресивный процесс довел до этого большую часть общества. Но тогда и стоит разговаривать исключительно с меньшинством.

А дальше моя реконструкция (основанная, конечно, только на газетах и телевидении – на чем же еще?) состоит в следующем.

1.Помимо имитационного переговорного, был реальный план.

2. Этот реальный план не был известен большей части участников событий.

3. Большая часть рассчитывала на Буденновск и Хасавюрт.

4. В эту большую часть входит отнюдь не только господин Аушев и те, кого он называет или не называет, а вся так называемая "партия мира", она же партия переворота, снятия Путина и всего, что за этим неминуемо должно было последовать.

5. У "партии мира" были свои люди в школе.

6. Эти люди были и в театре во время "Норд-Оста".

7. Эти люди – никакими смертниками не являются.

8. Этих людей надо было вытаскивать. Если их не вытаскивать после каждой подобной операции, то следующую операцию уже невозможно будет запустить.

9. Стремительный ход "партии войны" поставил "партию мира" в состояние цейтнота. Эта партия готова была выводить "своих" через коридор со снайперами – или выпускать их, как героев, по Буденновскому сценарию. Но терять "своих" она не хотела. Она согласна была "палить" барахло, бросовый материал.

10. "Своим" сообщили в последний момент.

11. Для отхода воспользовались пресловутой машиной МЧС. Ни один умник не может мне объяснить, зачем в тот момент понадобилось срочно вытаскивать трупы. А вот если трупы заменить на нужных людей – это уже понятно.

12. Но главное было не в этом. Главное, что нужен был эксцесс. Взрыв, кровь. На этой волне – выпущенное стадо заложников и волки, встроенные в это стадо. Заложники были живым коридором для волков. Они уходили вписавшись, вмазавшись. Они не прикрывались живым щитом, они прятались по схеме "Одиссей и Полифем". Это очень известный сценарий поведения террористов, использующий древний миф, в котором Одиссей и его команда прячутся от циклопа Полифема под брюхом барана.

13. После того, как нужные люди из школы ушли, у "партии мира" оставалось две цели. Во-первых, надо было спалить оставшихся террористов. Во-вторых, нужно было подарить Путину побольше крови и трупов.

14. Для этого – видимость хаоса, шквальный огонь и все остальное. Кто-то в этой ситуации проявлял героизм, а кто-то с помощью этого героизма набирал очки, кроваво и беспощадно.

15. Нужные люди ушли мгновенно. Ловили, забивали ногами – лохов, "бросовый материал".

Такова примерная схема. Если кто-то скажет, что она является плодом фантазии театрального режиссера – я не обижусь. Не сожму кулаки и не стану предъявлять новые доказательства. Я соглашусь, скажу, что вы, наверное, правы. Но как это у поэта. "Но строк печальных не смываю". Можете и это считать издержками излишнего артистизма.

Я же – продолжу аналитическую реконструкцию случившегося.

Факт #5 – нагнетание бреда

Разговоры о том, что эти самые боевики закладывали оружие под пол, пользуясь ремонтом, замуровывали заранее провода. Это все бабий бред серьезных мужиков. Но бред не бессмысленный. Он часть прикрытия, часть запрятываемых в воду концов. Ведь любой вменяемый человек спросит: "Сколько нужно боеприпасов для столь продолжительного ведения шквального огня?" Ясно, что нужно "до и больше", и что ни на каком одном грузовике это не привезешь. Отвечают: боевики заранее заложили. Какие там боевики!.

Далее, постулируется то, с чем не может согласиться ни один серьезный человек. А именно – что все это замысливал какой-то Исламбули бен Азиз ибн Ладен аль Басаев. Сидят, мол, бородатые террористы в пещерах и планируют такое. Я в это не верю ни на грош и даже обсуждать не хочу. И не я один.

Но если происходящее – политическая война, то боеприпасы привозит "партия мира", организующая эту войну с целью обеспечения капитуляции. А вот у нее есть все возможности это сделать. Разными способами. И ничего вы тут не поделаете.

Короче, вы считаете, что брежу я, а я – что бредите вы. Так и живем. Но вы откройте, откройте мой материал об Ингушетии! И вы увидите, что все, что произошло сейчас в Беслане, было предсказано там. Один к одному. Хотите отмахиваться от чужого бреда и бредить самим во сне и наяву? Ждите следующего события!

В противном случае, вам надо анализировать цепь событий. Поверьте, это совсем не сложно. Расслабьтесь, сосредоточьтесь. Поехали!

Факт # 6 – от Назрани к Грозному

24 августа – самолеты. 31 августа – взрыв у метро "Рижская". 1 сентября – захват школы в Беслане. Это если двигаться в одну сторону. А в другую?

23 августа – взрыв на Каширской. А 21 августа – Грозный. Подробно описанный рейд! Копия рейда в Ингушетии! Так вот и займемся сначала рейдами! Если все хотим понять в совокупности.

Сразу после ингушских событий я встревоженно цитировал крик души президента Ингушетии Зязикова.

ОРТ, "Времена" Познера, 27 июня 2004 года. Зязиков (почти кричит): "Нельзя проводить никакие операции в масках, без номеров, в неизвестной полевой форме, неизвестно какие службы (то есть известно, что службы, и что не служба, а службЫ – С.К.). Вот после этих операций мы находим гражданских людей убитых, мирных, которые никакого отношения не имеют ни к каким спецоперациям (то есть известно, что речь идет о спецоперациях – С.К.). Поэтому я сказал, что все должно быть в рамках закона, кто бы ни проводил эти мероприятия (а кто это такой их проводит? – С.К.). Вот такой подход. Потому что у нас же как? Вот если кто-то даже проводит мероприятие (то есть кто-то проводит такое мероприятие – С.К.), виноват обязательно руководитель субъекта Федерации, который не занимается оперативно-следственной работой и оперативно-розыскной работой, понимаете? (Крик души человека, вполне причастного к спецслужбам! Конечно, понимаю – С.К.). А крайний всегда находится".

Для официального лица Зязиков сказал очень много.

А его противник, Муса Оздоев, говорит еще больше. 29 июня в передаче "Эхо Москвы" он заявляет, что в Ингушетии действуют так называемые "эскадроны смерти" – мобильные группы на нескольких машинах с тонированными стеклами без номерных знаков, в камуфляже, масках. По словам Оздоева, они влетают, в основном со стороны Чечни, в какой-нибудь пункт, блокируют его и открывают огонь на поражение. Таким образом, говорит Оздоев, было уничтожено много гражданских лиц. Они никому не подчиняются. Их машины нельзя досматривать, милиция с ними не связывается. (Милиция не связывается! При этом дело идет не о простых разбойниках. А о ком? О серьезной структуре или структурах, создавших подразделение для совместных действий. Зязиков так прямо говорит, что речь идет о совместных действиях – С.К.).

Все утверждают, что боевики притворялись этими "эскадронами смерти". Тут пойди разбери, кто чем притворялся, не притворялся. Боевики эти давно разобраны спецслужбами! Суть "эскадронов смерти" в том, что они всегда пристегивают к себе чужих, и в крайних случаях работают чужими руками.

Только не надо обвинять меня в ханжестве! Я прекрасно понимаю, что в условиях подогрева так называемой "дуги напряженности" бывают нужны чистильщики, работающие по особым алгоритмам и с особыми полномочиями. Но тут что главное? Чтобы они работали! И работали на интересы страны! А не на себя, не на свой бизнес, не на "левые" политические заказы.

Но для этого нужен настоящий порядок! Его нет и в помине. А если его нет и в помине, то самые неожиданные гипотезы насчет субъектов происходящего – далеко не бессмысленны. Особенно, если происходящее – политическая война.

И вот только теперь, вооружившись этой аналитической оптикой, давайте иначе всмотримся в сюжет с самолетами. Он-то и замкнет – хотя бы первый и самый поверхностный, но минимально достаточный – аналитический контур.

Факт # 7 – катастрофа самолетов Ту-134 и Ту-154

Катастрофа самолетов произошла 24 августа 2004 года около 23 часов. На следующий день, то есть 25 августа, телеканалы показали Александра Залченко – мужика на велосипеде, который рассказал нам всем, что именно произошло. Цитирую каналы телевидения (а не закрытую секретную информацию!):

"Примерно где-то без пятнадцати одиннадцать ночи мы с женой сидели на лавочке, отдыхали. И вдруг увидели в небе яркую красную вспышку. Потом, секунд через десять, произошел короткий взрыв. А где-то спустя секунд тридцать – еще один протяжный взрыв".

Я тут же записываю в аналитическом дневнике: "Залченко, возможно, что-то путает. Но если он не путает, то он описывает поражение ракетой "земля – воздух". Именно это, а не взрыв внутри самолета".

Я совершенно не настаиваю на этом утверждении. Я просто фиксирую факт и тип собственной рефлексии (дилетантской, необязательной).

Сразу же после сообщения о катастрофе по стране начинает гулять волна так называемых "элитных слухов". Слухов, подчеркиваю! Но они-то являются весьма серьезным аспектом политической реальности. Поначалу это все покрыто пленкой полной конфиденциальности. VIP-персоны в непрослушиваемых помещениях шепотом рассказывают друг другу, что самолеты были сбиты. Сразу же дается объяснение, почему – видите ли, один из самолетов хотел атаковать Воронежскую АЭС. А другой... ну, в общем, там тоже есть своя история... тс-с-с!

Затем участники ужасно закрытых совещаний начинают рассказывать, что оба самолета летели на "Бочаров ручей" и поэтому были сбиты.

Чуть позже – это обсуждается уже почти в открытую: "Вы знаете, есть такая странная, бредовая информация." Собеседник (прерывая): "Что сбили самолеты? Так про это все знают! Вот секрет Полишинеля!"

Но слухи – это одно. А превращение слухов в информационную кампанию – это другое.

"Коммерсант", 26 августа: "Сигнал о захвате поступил от экипажа Ту-154 авиакомпании "Сибирь" между 22.46 и 22.56. Последний сеанс связи с бортом RA-85556 авиакомпании "Сибирь", летевшим из Москвы в Сочи, как рассказали в ростовском региональном центре по управлению воздушным движением "Стрела", прошел в 22.46. Командир корабля сказал: "Ростов, контроль, я – борт 85556. Прохожу Канон (точка обязательной радиосвязи). Высота – 12100. Направляюсь в город Сочи". В 22.56 точка, обозначавшая на экране локатора Ту-154, исчезла. Сигналов о захвате борта диспетчеры не получали. Такие спецсигналы, как объяснили в "Стреле", поступают к специальным службам – в частности, к войскам ПВО. В Минобороны информацию о сигнале захвата не подтвердили, но и не опровергли. Но понятно, что к катастрофе самолета войска ПВО не имели отношения – за считанные минуты офицер, принявший сигнал, мог только успеть доложить о нем своему руководству".

Сказано, что не имели отношения, но интонация такая, что получается – безусловно имели. Как иначе?

"Газета", 26 августа. "В Центр управления полетами "Сибири" от начальника смены военного сектора Главного центра ЕСОВД поступила телеграмма о том, что от экипажа Ту-154 все же был получен сигнал о захвате лайнера".

"Российская газета", 26 августа. "Сообщение о том, что с борта Ту-154 якобы поступал сигнал SOS, пока не подтверждены".

"Время новостей", 26 августа. "Взрыв мог быть и внешним, как при трагедии летящего из Израиля в Новосибирск самолета, сбитого ракетой украинского комплекса ПВО С-200".

"Республика Татарстан", 27 августа. "Две катастрофы в одной стране в одну ночь – чрезвычайно редкое происшествие. Последний раз такое было 11 сентября 2001 года в США. Вполне вероятной выглядит версия, согласно которой целью террористов могла быть сочинская резиденция Президента России. Во всяком случае, тревожный сигнал с сочинского борта поступил, когда до "Бочарова ручья" оставалось всего полчаса лета. Возможно, после 11 сентября 2001 года на российских самолетах предусмотрели некие меры противодействия в случае попытки их захвата. И не исключено, что именно приведение в действие этих мер и послужило причиной обеих (слышите – обеих! – С.К.) катастроф".

"Газета", 27 августа. "Выяснилось, что за мгновение до катастроф тревожные кнопки успели нажать пилоты обоих самолетов. Причем если с Ту-154 был послан сигнал SOS, то экипаж Ту-134 успел передать в эфир: "Нападение на самолет".

"Россiя", 2 сентября. "Почему были выбраны самолеты, на борту которых находилось меньше половины возможных пассажиров? Ведь больший резонанс дает именно количество погибших, как это было 11 сентября 2001 года в США. И если боевики действительно хотели сделать России больно, то они могли бы просто взорвать сам аэропорт "Домодедово". Не исключено, что цель у террористов была совершенно иной. О ней официальные лица даже боятся вслух говорить. Самолеты были захвачены, и их целью являлся президент России в своей резиденции под Сочи. Даже если бы первый самолет ПВО сбила (сказано! – С.К.), то второй мог бы все-таки выполнить свою миссию (а почему нельзя сбить два? – С.К.). Но если целью террористов действительно был президент Путин, то почему самолеты так синхронно все-таки взорвались? (Вопрос риторический! – С.К.).

"Независимое военное обозрение", 3 сентября. Президент международной контртеррористической тренинговой ассоциации Иосиф Линдер: "Нельзя исключать, что террористами, планировавшими акцию, связанную с самолетами Ту-134 и Ту-154, рассматривался вариант направления лайнеров на опасные промышленные объекты, например, АЭС или правительственные учреждения, чтобы вызвать катастрофические последствия".

Теперь можно говорить о трехкомпонентной системе – проговорка очевидца – слухи – информационная кампания. Но это еще не все.

1 сентября главком ВВС России генерал армии Владимир Михайлов заявил о том, что взрывчатку на самолетах Ту-154 и Ту-134 установил техперсонал при подготовке лайнеров к полету. Смертницы – Сацита Джабирханова и Аминат Нагаева – лишь привели взрывные устройства в действие при помощи мобильных телефонов.

Возникает несколько вопросов к генералу армии Михайлову.

Первый вопрос – какими собственными контрразведывательными возможностями обладает генерал Михайлов? Способны ли приданные ему контрразведывательные подразделения (если они вообще ему приданы) вести оперативные мероприятия на гражданском авиатранспорте, к каковому относятся погибшие Ту-134 и Ту-154?

Второй вопрос – если генерал Михайлов оперирует не своими, а чужими оперативными данными, то чьими именно?

Третий вопрос – арестован ли техперсонал, который готовил лайнер к полету, и дал ли этот персонал соответствующие показания?

Четвертый вопрос – если этот техперсонал не арестован и не давал показаний (а это именно так), то какое право генерал Михайлов имеет пользоваться чужой или даже своей информацией, если не арестованные, но подозреваемые работники "Домодедово" находятся под оперативным наблюдением соответствующих подразделений служб ФСБ?

Пятый вопрос – если все так, как говорит генерал Михайлов, то почему об этом говорит генерал Михайлов, а не лица из ФСБ, ответственные за борьбу с террором на транспорте?

Шестой вопрос – каковы полномочия генерала Михайлова? И главное – "Что он Гекубе? Что ему Гекуба?" Гражданские чувства? Мы имеем дело не с гражданином, а с очень высокопоставленным военным! Далеко не юных, между прочим, лет! Хорошо понимающим, что есть свое, а есть чужое. И что без особой корпоративной необходимости вторгаться в чужой огород со своим уставом не надо! Да и по-человечески – зачем без особых оснований публично марать каких-то домодедовских работников? Зачем вообще военному человеку, который не любит публичности, по чужому вопросу вытаскивать себя на это публичное поле?

ТАК ЗНАЧИТ, КОРПОРАТИВНАЯ НЕОБХОДИМОСТЬ ЕСТЬ? В ЧЕМ ОНА? И как она сопряжена с невинным, на первый взгляд, заявлением очевидца Александра Залченко?

Как ни моделируй, а стыковка (если она есть) только одна. Через фактор под названием противовоздушная оборона. А вот этот фактор Михайлову не чужой. Тут корпоративное начало в большей или меньшей степени вполне задето. И нужно утверждать одно – что информация по поводу последовательности вспышек и звуков объясняется не нанесением удара с земли, а нахождением взрывающегося объекта на корпусе самолета.

Но когда с такой аномальной энергией (вопреки административной логике и занимаемым позициям) проводят линию "мол, это не Х, а Y, не ракета, а взрыв устройства, закрепленного на внешней поверхности", то начинает казаться, что это именно Х, а не Y. Подчеркиваю – казаться!

Вполне может быть, что главком ВВС сорвался, что, тревожась о судьбе страны и авиации, он начал что-то говорить сверх своих обязанностей. Вполне возможно, что это так! Вероятность такого сценария до семидесяти процентов. Но остаются тридцать. И они говорят о корпоративном сценарии.

А в совокупности с Залченко... Со слухами... С выпихиванием этих слухов в печать...

Но закончим сюжет с Михайловым и Нагаевой, которая якобы по мобильному телефону взорвала бомбу, прикрепленную к самолету.

Хаос вокруг этой темы – беспрецедентен. Нагаеву выявляют. Потом оказывается, что она мирно продает игрушки в Ростове. Затем сообщается, что шахидка планировала лететь одним рейсом, а полетела другим. А техперсонал, видимо, непрерывно бегал и прикреплял взрывные устройства к корпусам разных самолетов! Вообще, если можно к корпусу взрывное устройство прикрепить, то почему бы в устройство не засадить нормальный часовой механизм? Зачем таскать шахидок, которые то ли пройдут, то ли не пройдут проверку?

Теперь выстраивается уже четырехкомпонентная система: высказывания очевидца – слухи – информационная кампания – эксцесс с высказыванием главкома ВВС – ... ? Что это такое в совокупности, да, именно в совокупности?

Какой захват террористами самолета? Что, Нагаева одна захватывает самолет? И направляет на микроскопический объект Путина ночью, в кромешной темноте? Чтобы захватить самолет, нужно иметь такую группу, которую имел Мохаммед Атта! И нужно учить водить этот самолет и иметь возможность точно его куда-то довести. А резиденция Путина – это не Всемирный торговый центр. А чтобы повредить атомную станцию, тоже много чего нужно! Но главное – где диверсионная группа? Все присутствовавшие на борту опознаны. Что за хренотень, простите за грубое выражение?

А в том-то и дело, что хренотени много, и она не может быть до конца случайной. И тут, опять же, – одно из двух.

Вариант первый – у всех поехала крыша, все несут любую околесицу. Всем вдобавок хочется походить на Америку. И возникает концентрированный бред вконец ошизевшего общества и экспертов. Сколько я даю процентов этому варианту? До семидесяти, не меньше.

Вариант второй – СОВЕРШИЛОСЬ ЧТО-ТО ДЕЙСТВИТЕЛЬНО СТРАШНОЕ. ЭТО СТРАШНОЕ УЖЕ НЕЛЬЗЯ ПРИКРЫТЬ. ПРОИЗОШЛИ НЕПОПРАВИМЫЕ УТЕЧКИ, В ТОМ ЧИСЛЕ В ПРОФЕССИОНАЛЬНОЙ ЭКСПЕРТНОЙ СРЕДЕ. И ТОГДА ЕДИНСТВЕННЫЙ СПОСОБ СПРЯТАТЬСЯ ОТ СЛУЧИВШЕГОСЯ – ЭТО СОВЕРШИТЬ ОПРЕДЕЛЕННУЮ ПОДМЕНУ. А ИМЕННО – ПОДМЕНУ КРУПНОГО ВОЕННО-ПОЛИТИЧЕСКОГО МЯТЕЖА, ПО ПОЧЕРКУ АУТЕНТИЧНОГО ПОЛИТИЧЕСКОЙ ВОЙНЕ ИЛИ СТРАТЕГИИ НАПРЯЖЕННОСТИ – ИДИОТСКИМИ "МУЛЬКАМИ". "МУЛЬКИ" СОЗДАЮТСЯ ПО ПРИНЦИПУ: "ДА, СБИЛИ, НО..." НО - НЕ ВЫДЕРЖИВАЮТ НИКАКОЙ КРИТИКИ. НО - ЭТО COVER UP (ПРИКРЫТИЕ). МИХАЙЛОВ ПОНИМАЕТ, ЧТО ПРИКРЫТИЕ БРЕДОВОЕ, И ПРЕДЛАГАЕТ СВОЙ ВАРИАНТ, ВОПРЕКИ ВСЯКОЙ АДМИНИСТРАТИВНОЙ ЛОГИКЕ. ПОТОМУ ЧТО ЭТОТ СЮЖЕТ ЕМУ СОВСЕМ НЕ ЧУЖОЙ – ОН ВПОЛНЕ В РАМКАХ КОРПОРАТИВНОЙ ПРИЧАСТНОСТИ.

Выдвинуть небезусловное (с тридцатипроцентной, не более, вероятностью) предположение о связи между катастрофами самолетов и попыткой мятежа – моя аналитическая обязанность. В той же мере моя обязанность оговорить еще и еще раз, что нет и не может здесь быть никакой утвердительности! Ни-ка-кой!!!

Конечно, я не стал бы обсуждать эту тему, совсем не имея оснований помимо тех, которые я перечислил со всей возможной скурпулезностью. И все-таки: я не имею права ничего утверждать. И я не буду ничего утверждать. Я страстно хочу, чтобы это было плодом моей аналитической фантазии и не имело никакого отношения к действительности.

А если это имеет отношение к действительности, тогда что?

Часть 3. Конь в пальто

Имеющийся в известном анекдоте ответ на этот вопрос мне представляется вполне актуальным: "Кто-кто? Конь в пальто!"

Мы этого "коня" знаем. По поступи, по норову, по последствиям. Мы видим реакцию мировых СМИ и понимаем, что она значит. Мы знаем, какие будет иметь последствия обращение в Совет Безопасности ООН. Мы видим, кто, как и что простраивает. Почему мы это видим? Потому что мы это уже видели. "Конь в пальто" не изобретает новых схем, если работают старые.

Я этому "коню" хочу кое-что сказать. Тихо, на ухо.

Разговоры о смерти России имеют под собой основания. Но считать этот процесс безальтернативным – очень неосмотрительно. Многое еще живо. Есть регрессивный поток – а есть и контррегрессивный. Шанс на то, что этот поток, разбитый на множество ручейков, во что-то соберется, как-то проявится – есть.

Это очень небольшой шанс. Но Россия играла и при подобных шансах. И играть она будет до конца, даже если шансов станет еще меньше. Надеюсь, что когда вас припрет так же, и вы столкнетесь с такой же ситуацией, – вы поступите так же, а не заскулите, не побежите куда глаза глядят.

Ваши сценарии тоже известны.

Первый – поскольку Россия ничего не может, дать исламу захватить Россию и загородиться этим захваченным пространством от Китая.

Второй – интернационализовать российские "горячие" точки. А потом перейти к мягким формам условной и относительной оккупации. Бжезинский уже об этом говорит напрямую. И не надо песен – не он один.

Оба эти сценария – отточены до блеска, отделаны до завитушек. Они блистательны в тактическом отношении. И они тупы, дегенеративны и беспомощны стратегически. Не в смысле наших интересов и нашей стратегии. А в смысле ваших интересов.

И если бы задача была в том, чтобы вам это показать на практике – и насладиться вашим крахом, вашим предсмертным часом – то надо было бы только дать вам идти от одного вашего идиотского успеха к другому. Идти вам осталось недолго – лет шесть, не больше. Мы вас не любим, и любить нам вас не за что. Но мы еще недостаточно ненавидим самих себя, чтобы позволить вам устроить собственный крах на наших костях.

Ибо было сказано нашим классиком: "И примешь ты смерть от коня своего". Но, как я ни люблю классика, я плохую и неустроенную жизнь своего отечества люблю больше, чем его, отечества – красивую смерть. А потому – придется жить, хотя вам это и выгодно. А то, что дурь ваша такова, что вы этого не понимаете, ну так... Что делать!

И больше говорить с вами не о чем. Обижаться на вас бессмысленно, надеяться смешно.

От лжи вашей и вашего лицемерия уже тошнит. Сначала вы аплодировали всему, что происходит в моей стране. Теперь приходите в ужас. Если вы не знали, к чему это все придет – то вы кретины, и мы имеем право об этом говорить, потому что мы вас предупреждали. Если знали – то подонки, и тогда не корчите благородные лица. А со своими штучками мы будем разбираться сами. В том-то и фокус, что ни помешать, ни помочь вы нам здесь не можете. Какую дурь ни затеете – все с дури начнется и дурью кончится.

А что касается своих, то я еще не договорил на одну очень важную тему. Ту, с которой начал.

Часть 4. Путин и "конь в пальто"

Я-то считаю, что Путин приговорен. Но ему виднее. Никогда не расхваливая эту фигуру и не считая, что сейчас наступает время запоздало вписаться в ряды ее почитателей, я хотел бы избежать и другой крайности. Тем более что ее уже – через край. И начинена она такой пошлостью, что тошнит.

Все, что касалось реальных контуров нынешнего путинизма – я описал. Я не надеюсь на то, что приговоренный Путин, хватаясь за жизнь, начнет спасать страну. Хватаясь за жизнь, делают другое. Я не хочу, чтобы приговоренный Путин впадал вместе со страной в самоубийственную истерику. Это лишь усугубит ситуацию и для Путина, и для страны.

Я просто считаю, что человек – не животное и не машина. А значит, он способен к фундаментальным изменениям. К тому, что я называю "самотрансцендентацией". Скажете, что это упование на чудо? И в этом нет ничего плохого. Но то чудо, о котором я говорю, – из особого разряда.

Пережив страшные потрясения, человек способен и страшно пасть, и невероятно взлететь. Любой человек. А рядом с Путиным, в силу его ответственности, его власти и всего остального, вертятся сейчас вихри особых энергий. И что они сотворят – не знает никто. Тут прогнозировать нельзя – вредно, бессмысленно, непрофессионально.

Тут можно только что-то зафиксировать. Штрихами, без конкретизации, без деталей.

Россия действительно угасает. И в том, что она угасает – виноваты все мы. А власть в первую очередь. В самую первую очередь – конечно же, глава этой власти Владимир Путин.

Вина Путина не в том, что он злоумышляет против России. У Путина есть свое представление о благе страны. И он пытается действовать в соответствии с этим своим представлением. Представление это может кому-то нравиться, а кому-то нет. Мне оно достаточно чуждо. Идеал Путина – не мой идеал. Но я достаточно отчетливо понимаю, что мог бы разместить себя в пределах путинского идеала. А преобразование этого идеала в нечто другое, более мне дорогое и близкое – отложить до лучших времен. Завещать своим ученикам, реализовывать спокойно и постепенно.

Путинский идеал, как я его понимаю, – это не кристалл с очерченными гранями. Это нечто аморфное. Но нечто – не есть ничто.

Путинский идеал – это незатейливый и непроработанный субстрат. Он состоит из разных ингредиентов. Из реальной страсти. Из предрассудков. Из наивностей, общих мест. Из "заморочек", лукавства и элементов здравого смысла.

Что меня в этом не устраивает? Я говорил об этом много раз в ситуации, когда все "писали кипятком" от гениальности Владимира Владимировича. В нынешней ситуации скажу о том, что устраивает.

Устраивает то, что Россия в этом идеале фигурирует. Стоп. Как именно Россия фигурирует в данной гетерогенной аморфности, описать достаточно трудно. Пусть это делают люди, более близкие к Путину, или сам Путин.

Я могу это определять только апофатически. То есть через описание того, как именно Россия НЕ фигурирует в путинском идеале. Этого, конечно, недостаточно. Но это уже кое-что.

Так как же она НЕ фигурирует?

Она, безусловно, НЕ фигурирует как "сука" и предмет беспощадного истребления.

Она НЕ фигурирует как нечто АБСОЛЮТНО безразличное, АБСОЛЮТНО вторичное по отношению к личному благополучию (что вовсе не означает, что Путин об этом благополучии не думает).

Иначе говоря, Россия в путинском идеале КАК-ТО НАЛИЧЕСТВУЕТ. И это для меня вовсе не мелочь. Потому что я знаю многих, для которых Россия в их идеале АБСОЛЮТНО ОТСУТСТВУЕТ. И если эти многие начнут очень уж сильно кричать, как Путин губит Россию, то можно будет поднять их собственные высказывания, из коих явственно вытекает, что их негодование по данному поводу – "от лукавого". Как минимум, они лгут. Как максимум – негодуют, что Россию Путин губит не так, как надо. И что не им поручено это почетное дело.

Итак, меня не устраивает то, в каком именно качестве путинский идеал предполагает НАЛИЧИЕ России. Но меня устраивает то, что этот идеал предполагает НАЛИЧИЕ России, а не ее ОТСУТСТВИЕ.

Пусть Россия – это корабль. И пусть этот корабль капитан по фамилии Путин ведет курсом, который меня не вполне устраивает. Или абсолютно не устраивает.

Но, во-первых, для меня гораздо важнее корабль, чем курс. Я не хочу жить по принципу – или мой курс, или взрываем все к чертовой матери. Я хочу жить здесь. И реализовывать здесь свои согласия и несогласия. А значит это "здесь" для меня важнее всего. И уж, тем более, важнее собственных амбиций и представлений о должном.

Во-вторых, споры о курсе имеют смысл, пока есть корабль. Если корабль взорван, и все мы барахтаемся в бурном море и цепляемся за обломки, то какой смысл имеет само это слово "курс"? То бишь идеология, проект. Что это такое в отсутствие предмета? Русский проект в ситуации исчезновения русского государства – что это? Жалкие амбиции сумасшедшего.

Счастье Путина, что у него есть идеал. Беда его, что этот идеал... как он там любит говорить? "Мухи отдельно, котлеты отдельно"?

Счастье и беда Путина в том, что степень аморфности его идеальных позывов практически полностью совпадает со степенью аморфности идеальных позывов нынешнего российского населения. Это беда – потому что лидер обязан быть впереди. И это счастье, потому что есть – очень условный – шанс на то, что Путин поумнеет и вырастет вместе с народом.

Каков этот шанс? Опять 30 процентов, 70 процентов? Нет, ни в коем случае! Тут речь идет о единицах процентов. Но отнять их, вырвать их аналитическими клещами из нынешней ситуации я не хочу. По одной лишь причине – это будет слишком правильно, и потому неверно.

Но главное – России придется вырастать и умнеть. С Путиным или без – совершенно неважно. Придется понять масштаб катастрофы – и постараться выжить.