Помещаем здесь достаточно давнее, но, на наш взгляд, важное выступление С.Е.Кургиняна на VI Всемирном русском народном соборе, состоявшееся 13-14 декабря 2001 года в храме Христа Спасителя в рамках секции "В поисках нового мироустройства: глобализация и национально-культурная самобытность".
Благодарим наших форумчан, нашедших этот текст в сети Интернет.

КУРГИНЯН С.Е., политолог

Вчера на открытии прозвучала, с моей точки зрения, правильная, но одновременно неоднозначная мысль, согласно которой главное – это оптимизм. Мол, не надо комплексов неполноценности, не надо стонать, надо работать, действовать. Вроде бы, эта мысль очевидна. Но у меня сразу возникает вопрос: когда у кого-нибудь, упаси Бог, болен близкий человек, он хочет диагноза оптимистичного или точного? Это вопрос серьезный. Потому что, конечно, я считаю, что постоянное стенание и рыдание глубоко неперспективны, но такой оптимизм посреди катастрофы мне представляется тоже не путем выхода из того, что происходит.

По поводу самой глобализации как таковой и событий после 11 сентября. События 11 сентября точно показали, какая именно модель глобализации и какой именно поворот фактически в создании этой модели намечается. В принципе, этого можно было ожидать уже с приходом Буша. Потому что нет однозначности в мировом сообществе по поводу того, какие именно сценарии глобализации будут избраны. Если сценарий Гора и предшествующий сценарий Клинтона предполагали некое фронтальное наступление западных ценностей, скажем, потребления, постиндустриализма и всего прочего, с развертыванием этих ценностей по принципу: "Всем же нравится, когда есть вещи, телевизор, свобода – и с помощью телевизора и представления о западном образе жизни мы и победим!", то консервативная элита, и Буш в том числе, поддерживают в целом идею глобализации как господства, как теперь уже говорит Бжезинский, "нашей мировой империи". Я обращаю внимание, что слово "империя" американцы использовали до краха СССР как чистый негатив, говоря о том, что империя - это империя зла, имперское надо убирать, имперское - это плохое.

Начиная с середины 90-х годов слово "империя" в США все больше реабилитируется. Бжезинский говорит "американская империя" просто со звоном счастья в голосе, вопрос о демократических ценностях меняется на вопрос о "железной поступи наших легионов" – я цитирую "Великую шахматную доску" Бжезинского.

И эта "железная поступь легионов" не должна сама по себе вести к тому, что где-нибудь в Бирме с помощью телевизора и американских товаров все примут американский образ жизни. Никто уже не хочет, чтобы все приняли этот американский образ жизни. Консервативная элита видит в этом глубокий порок. Более того, она считает, что если начнут говорить "дайте нам всем этот образ жизни", то это и будет мировая катастрофа и крах мирового господства США.

Поэтому на повестку дня встал вопрос об управляемой архаизации, управляемой регрессии, управляемой динамике, с помощью которых какую-то часть человечества можно будет двигать не вперед, как бы нам не нравилось это движение, не к какому-то роботизировано-западному образу жизни, а к управляемому снижению показателей жизни, к возврату доиндустриальных форм этой жизни, к ломке всего, что связано с индустриальностью. И это принципиальный глубокий поворот, который нас касается в первую очередь. Более того, можно считать, что на данной территории сейчас и происходит некий эксперимент по возможности осуществления подобных возвратных форм.

Если взять самый высокий теоретический уровень этого вопроса, то он связан с так называемым "барьером Питерса". Теорема Питерса в этом смысле гласит, что существуют ножницы между неуправляемым, лавинообразным ростом технических возможностей человечества и торможением собственно духовного роста, или "машин личностного человеческого роста", торможением всех процессов, которые приводят этот технический рост и рост возможностей человечества – духовных, личностных, интеллектуальных, психологических – в некое соответствие. Начинают работать ножницы, при которых технический рост происходит резко быстрее, чем рост всех других показателей человечества. И тогда говорится, что при определенном уровне расхождения технических возможностей и возможностей человеческого роста наступает некий критический дисбаланс, при котором снова это должно быть приведено в соответствие – либо за счет резкого усиления человеческой компоненты, человеческого роста, либо за счет снижения возможностей технического прогресса. Иначе сами по себе ножницы создают так называемую ликвидационную катастрофу. Примером такой катастрофы является терроризм, который при определенном росте техносферы дает возможность группе людей совершать любые по масштабу злодеяния и, в конце концов, применяя технические средства, ликвидировать человечество.

Значит, говорят на Западе, есть две возможности этого избежать. Первая возможность: установить некий тотальный контроль, сняв все параметры свободы и человеческого существования и сделав терроризм невозможным, и это называется "психоконтролируемое общество". Из всех работ в этом направлении я бы отметил после 11 сентября работу Хоккинга, лауреата Нобелевской премии, астрофизика, который просто сказал, что угроза терроризма в пределе – это не атомная война, не химическое и не бактериологическое оружие – это генная инженерия, так называемый "вирус судного дня", то есть вирус, против которого нет антивируса. Который ликвидирует человечество, и изготовление которого возможно в достаточно локальных лабораториях.

Накладываясь на идею клонирования, этот взброс значит много, потому что Хоккинг прямо предлагает превратить человечество в неких киборгов, в некоторые синтезы машины и человека. Хоккинг – не маленькая фигура, позволяющая себе безответственные высказывания. Он, конечно, не определяет мейнстрим международной элитной мысли, но он очень значимый человек во всем, что касается этих взбросов.

Итак, первая компонента будет связана с тем, что тот самый "золотой миллиард", или, точнее, я думаю, золотые 30-50 миллионов, будут двигаться вперед, создавая "научно-контролируемое сообщество", а все остальное должно быть сброшено в некий управляемый регресс. Управляемый регресс, или архаизация, выносится на повестку дня. Считается, что никоим образом не надо добиваться и проводить дальше лозунги развития вообще, устойчивого, неустойчивого – неважно. Все эти стандарты потребления и стандарты возможности человечества уравниваться должны быть сняты.

Управляемый регресс – это не новость. Это некая тенденция, заявленная достаточно давно. Она напрямую связана с неофашистскими явлениями 50-60-х годов, с терроризмом в эту эпоху, она прямо включалась с 70-х годов в концепцию "двух шайтанов" – СССР и США. И в принципе в дальнейшем она, по-видимому, будет разворачиваться соответствующим образом, используя своими инструментами различного рода усеченные религиозные формулы, которые будут адаптировать человечество к этой потере уровня потребления.

Если вам сказать, что у вас отнимут замечательную современность, вы скажете: мы будем за нее бороться. Но если вам скажут: вам подарят свободу от отвратительной современности – вы будете аплодировать.

И вот мы уже видим и читаем [такие] работы, в том числе, в России. На первом месте здесь стоит господин Нухаев, начальник разведки Дудаева, теперь теоретик этого самого регрессивного развития, который говорит: какое счастье, что разбомбили Грозный, какое счастье, что у чеченцев отняли эту отвратительную современность, как хорошо, что теперь мы будем все в варварстве, варварство и есть высший тип жизни, и так далее.

Это не мелочь, потому что за этим стоят очень серьезные международные силы, которые намерены все это выполнять, которые действительно используют для этого терроризм и многое другое.

Я хочу только обратить внимание на одно: глобализация после 11 сентября приобрела новый характер, она уже никоим образом не разыгрывается только в поле роста потребительских ценностей. И на очень многие процессы в России можно обратить внимание под этим углом зрения, потому что в России тоже происходит управляемый регресс. Страна, выпавшая из общедоступной авиации, выпадающая постепенно из общедоступного железнодорожного транспорта, страна, в которой активно формируются вокруг городов некие зоны странного характера, которые раньше были зонами рекреации (дачи), а теперь становятся зонами первичного потребления сельскохозяйственных продуктов, а также просто спасения от холода и антисанитарии, как это происходит в Петропавловске-на-Камчатке. Это тоже управляемый регресс. Можно отключать рубильник, потом его включать, отключать и снова включать. Не надо атомной войны - люди постепенно побегут в эти зоны, где они могут каким-то образом спасаться. Возникает вторичное кольцо таких фавел. Только если латиноамериканское население двигалось в них просто из джунглей, то наше население двигается туда из современности.

И последнее, что я хотел сказать, - это ценности. Мне кажется, что это вопрос самый решающий, и что мы абсолютно недостаточно обращаем внимание на него. Что такое обычно любая революция? Любая революция разделяет фундаментальный слой ценностей и слой преходящий. Дальше она критикует этот преходящий слой ценностей, а фундаментальный всячески защищает. И в тот момент, когда она дает обществу своих новых героев-мучеников, она имплантирует их в сохраненный фундаментальный человеческий план.

В этом смысле все, что произошло в России за последние десять лет, нарушает закон любой революции, потому что удар был нанесен в фундаментальные ценности. После этого были сброшены ценности преходящие, потом все было имплантировано в вообще бесценностную основу.

И теперь мы видим общество, богатый слой которого, по всем исследованиям, содержит четыре ценности. Первая: гедонизм - стремление к удовольствиям, в беспредельном, экстремальном качестве. Гедонизм, который говорит: "Оттянись со вкусом!", говорит об удовольствии в любом виде. Второе: кто сильный, тот и прав, право сильного. Третье: бред русской литературы, то есть русская литература есть чушь, "души прекрасные порывы" - это анекдот. И четвертое: это хищнический индивидуализм, крайне хищнический, который пришел сюда после коллективного общества.

Вот характеристика референтной группы, на которую опирается сегодняшняя система. К сожалению, это так. Об этом говорят десятки тысяч замеров. Мы не знаем еще, куда повлечет эта проблема, но мы видим пока, что Россия движется в сторону управляемого регресса. И я не вижу никаких контртенденций, которые бы носили достаточно серьезный характер. Я не хочу оптимизма и пессимизма, но мне кажется, что успокаивать себя, убаюкивать и говорить, что мы имеем дело с насморком, а не с серьезным заболеванием, - это значит не ставить диагноз тому, что ты любишь.