События в Таджикистане развиваются стремительно. Эта стремительность и определенная согласованность ряда политических шагов внутри России с развитием событий в зоне ее так называемого "южного подбрюшья" диктуют необходимость еще раз вернуться к таджикской (шире — исламской) теме и прокомментировать именно этот сюжет в политической жизни нашей страны.

Для осознания остроты положения на южной границе необходимо соотнести несколько аспектов таджикской темы. И помножить все это на внутрироссийскую ситуацию.

Итак, генерал Николаев называет весьма значительную цифру таджикских боевиков, уже сейчас готовых к летнему наступлению. Эта цифра — 4 тысячи человек — еще не внушает серьезной тревоги, но уже внушает серьезные опасения. Не так давно, прогнозируя возможный масштаб весеннего наступления, военные специалисты называли цифру в несколько сот боевиков. И не более того. Говоря об опытных специалистах, мы имеем в виду практиков, способных отслеживать ситуацию в ее динамике прямо на местах, практиков, имеющих объективную информацию, практиков, как бы и не способных к неверной оценке такого простого параметра, как количество боевиков, готовых дестабилизировать таджикскую ситуацию. Это значит — что ошибки не было. А было нечто другое. Стремительное изменение первоначальных планов, возникновение новых возможностей (денег, оружия, прямых указаний и пр.) в стабильно-нестабильном пространстве Афганистана. Но откуда эти изменения?

Здесь необходимо сопоставить стремительное назревание большого конфликта со следующим геополитическим обстоятельством.

Движение талибанов, очевидно спонсируемое Пакистаном и США, должно было взять Кабул. Однако этого взятия не произошло. Талибанов погнали на север, к границе Таджикистана. А Кабул остался в прежних руках. Такой разворот событий практически невозможен без изменения позиции одного из центров мировых сил. Этот центр вначале считал выгодным помочь Пакистану стабилизировать Афганистан, полагая, что ни Россия, ни Китай в ближайшее время не смогут или не захотят изменить в свою пользу геополитическое равновесие в Центральной Азии. А раз так, то почему не снять афганскую напряженность? Однако в последний момент, очевидно, произошло нечто непредвиденное. Что именно — об этом несколько позже. А пока отметим только, что талибанов повернули в сторону, их, как стало модным сейчас говорить, "просто кинули". Кто мог это сделать столь быстро и столь решительно? Только тот, кто породил само движение, знал его сильные и слабые стороны и в каком-то смысле просто руководил им. Но что могло побудить пакистанско-заокеанскую элиту так круто поменять свои решения в столь долго прорабатывавшемся вопросе?

Как мы видим, пакистано-американские отношения имеют тенденцию к потеплению. А пакистанский интерес, казалось бы, полностью базировался на успехе талибанов. Здесь возникает несколько "крамольный" вопрос: что есть эта демонстрация потепления, в ходе которой Пакистану обещают решение столь значимых для него военных вопросов? Не есть ли это потепление — просто расплата за необходимость неожиданно ущемить пакистански интерес в Центральной Азии в связи с некой ситуацией геополитического форс-мажора? Но если это так, то чем вызван сам этот форс-мажор?

Нам представляется, что немалое значение здесь имеет потепление российско-иранских отношений. Знаки этого потепления являет нам лицо каждой недели. Здесь и знаменитые ядерные реакторы, и поддержка Ирана Россией в нефтяном вопросе, и неподдержка Ираном Дудаева, и многое из того, что остается за кадром. Одновременно с этим опытные специалисты констатируют мягкие и неслучайные сдвиги в расстановке политических сил в пределах Афганистана. Считается, что эти сдвиги в конечном счете отвечают интересам Ахмад-Шаха Масуда, который все больше замыкает на себя контроль за потоками оружия в регионе. В итоге на геополитическом горизонте начинает просматриваться реальный альянс: Иран-Россия-проиранские силы в Афганистане-проирано- российский Таджикистан. Даже тень такого альянса вызывает у его противников судорожную реакцию. И неуспех талибанов становится понятным. Как, впрочем, и "возмещение геополитического ущерба" Пакистану, карт-бланшем в части вооружений. Стабильный Афганистан стал ненужен. Приоритет стремительно передан "стабильно- нестабильному" Таджикистану как источнику нестабильности в Средней Азии, как источнику гашения угрозы возвращения России в Среднюю Азию через Таджикистан. Да еще и какой России!

Но есть ли основания считать, что российско-таджикские отношения могут резко пойти в гору? Эксперты считают, что есть. И тогда многое "замыкается". К этому многому относится, в частности, заявление Рамазана Абдулатипова о необходимости срочного вывода российских войск из Таджикистана. Специалисты по российско- таджикским отношениям, зная их динамику, давно предсказывали, что при определенном развитии определенные силы поднимут тему "бессмысленной гибели российских парней в Таджикистане".

Сюда же подключается и спекуляция на скорби таджикских матерей, и действия определенным образом ориентированных политиков. Должны были быть включены и оказались включены ровно в надлежащий момент.

Ситуацию замыкает стремительная смена позиции Ислама Каримова. Не так давно — в 1992 году — именно Каримов, точно рассчитав все последствия, включил Узбекистан как силу, поддерживающую Рахмонова. Именно усилиями Узбекистана и России таджикская оппозиция оказалась разгромлена. Что делает теперь дальновидный и тонкий политик Каримов, столь круто поворачивая руль своей политики? А ведь специалистам известно, что он форсировал и время переговоров с таджикской оппозицией, и качество переговоров. Не исключено, что изменение позиции Дустума, который до последнего времени не меньше наших пограничников защищал нерушимость таджико-афганской границы, а теперь проявляет в этом вопросе гораздо меньшее рвение, увязано тем или иным образом с изменением позиции самого Ислама Каримова.

Такие совпадения не могут быть случайными. Здесь должны были сойтись и некие геополитические тревоги (информированный Каримов вряд ли тревожится зря), и некие, возможно, двусмысленные, посулы (обещания стратегических союзов, особой роли Узбекистана в регионе и т.д.).

Геополитическая трансформация центрально-азиатского макрорегиона развивается стремительно. И пока — достаточно управляемо. Но здесь важно учесть это "пока". Пока управляемое развитие очень быстро может стать абсолютно неуправляемым.