В 1991-1992 годах эйфория среднеазиатских республик в связи с обретением независимости и принятием их одну за другой в Организацию Исламская конференция позволила лишь немногим специалистам отметить две фразы из текста, опубликованного в пакистанской печати. Эти фразы пунктирно обозначили тогда некое новое качество пакистанской политики и не привлекли к себе внимания наших аналитиков, обеспокоенных мощным развитием среднеазиатско-турецких отношений. А между тем из-под тогдашних "пакистанских пунктиров" выглядывало нечто экстраординарное. Чего стоил хотя бы тезис, согласно которому "у Пакистана — особое эмоциональное восприятие Средней Азии"! А ведь в его расшифровке говорилось буквально следующее: "Средняя Азия до сих пор воспринимается Пакистаном как часть некогда единого мусульманского пространства с общими генеалогическими корнями".

Эта апелляция к единому пространству и общим корням имела политико-историческую подоплеку и была связана с тем, что основатель империи Великих Моголов происходил от мятежных ферганских правителей, а один из основателей государства Пакистан — Мусульманская лига всерьез опиралась политически (как это ни странно на первый взгляд) именно на "старую могольскую аристократию".

Поэтому теперь исторически закономерным кажется и одновременность укрепления международного авторитета именно этих двух республик — Пакистана и Узбекистана (родины "ферганских Моголов"), и одновременное усиление жесткости внешней и внутренней политики этих двух государств, и, наконец, их общий особый интерес к ходу войны в Афганистане. И не случайно, что исходящие из Пакистана отряды талибанов, с самого начала быстро устремившиеся на север Афганистана, отражаются Раббани (понимающим глубинную суть этой "интриги") при помощи вертолетов, что само по себе демонстрирует увеличение масштаба столкновения даже на фоне привычной для Афганистана военной конфликтности. И столь же неслучайно, что среди полевых командиров таджикской оппозиции в последнее время прославилась особой лютостью группа узбека Темирова, выступавшего против присутствия российских войск в Таджикистане, и требовавшего от таджиков признать оппозицию, а также и верховенство Узбекистана во всем среднеазиатском регионе. Конечно, высказывания главы бандформирования несоизмеримы с ответственной политикой государства Узбекистан, но ведь не секрет, что именно Ислам Каримов был одним из тех, кто особенно сильно давил на Эмомали Рахмонова, настаивая на скорейшем начале компромиссных переговоров с оппозицией и уступках таджикского руководства.

Нелишне отметить и то, что Ислам Каримов, единственный из среднеазиатских лидеров, поддержал американское эмбарго на торговые отношения с Ираном. Это происходит в неслучайном, опять- таки, сочетании со значительным потеплением американо-пакистанских отношений (причем именно в военном аспекте) и военно-морским усилением Пакистана (по поводу чего уже выражала беспокойство Индия, предложив военную помощь Ирану). И наконец, совсем недавно, во время апрельского визита Беназир Бхутто в США, Клинтон заявил о намерении добиться изменения закона о нераспространении ядерных вооружений, запретившего доставку в Пакистан закупленных им в США истребителей F-16.

В таком контексте нынешний визит Беназир Бхутто в Ташкент носит характер стратегический и многозначительный для всего центральноазиатского региона, тем более, что предполагаемая тема этого визита (помимо совместных усилий по достижению мира в Афганистане) — ни больше ни меньше как восстановление Великого Шелкового пути. И уж если после первой, тюркской, волны увлечения идеей Великого Шелкового пути Пакистан начинает вторую, стремительно наращивая при этом военную силу, то можно не сомневаться — борьба за доминирование в центральноазиатском регионе вступает в новую, гораздо более острую фазу, поскольку, ко всему прочему, этот новый виток начнется в пике американо- российских противоречий в отношение Ирана. И потому остается загадывать, как скоро отношения экономического сотрудничества среднеазиатских государств со странами исламского мира начнут походить на военные альянсы нового (или очень старого) типа.

А Россия? Россия подписывает с Туркменистаном соглашение о создании транспортного коридора Север-Юг, одновременно предлагая ему помощь в сооружении газопровода до Пакистана. Через чью территорию? Уже стало зловещей нормой в последние месяцы влияние самого обсуждения азимута предполагаемых "коридоров" для трубопроводов на состояние "несворачиваемой войны" вблизи российских границ и на нашей территории. Чья очередь муссировать коридоры с южной направленностью? И на кого потом ляжет ответственность за всколыхнутый и по-новому подожженный Средний Восток, в котором "генератор возбуждаемого вновь исторического времени" начнет работать на всю мощность, воздействуя на наш и без того все более теряющий стабильность и все более теряющий рассудок "безумный, безумный мир"?