Возобновившиеся после перерыва межтаджикские переговоры в Ашхабаде настоятельно необходимы всем участвующим сторонам.

Власти в Душанбе давно стоят перед невозможностью управления республикой, контролируемой разрозненными отрядами боевиков, объединенной вооруженной оппозицией, правительством и коллективными миротворческими силами.

Оппозиции грозит политическое проседание. Слишком уж долго она находится вне закона, слишком сильна для ее лидеров угроза превышения допустимой степени иностранной протекции. Изматывание правительственных сил обстрелами и терактами тоже имеет свою оборотную сторону, взращивая неуправляемые группировки, живущие войной. Слишком много таджиков за афганской границей ждет возвращения. Слишком много в регионе профессионалов партизанской войны, чтобы таджики не стали в их среде "вторым сортом". А идеологическая опора оппозиции — возвращение религии народу — давно растаяла в буднях убийств и заботах наркобизнеса. Все это не способствует достижению политических целей. А маргиналов мир не уважает, хоть и оплачивает.

На пути интеграционных инициатив СНГ Таджикистан стоит как проблема (уже потому, что перед Таможенным союзом, членом которого является Таджикистан, жестко встал пограничный вопрос). Да и посредничество в опасных для стран СНГ межтаджикских отношениях лучше взять на себя: ключевой вопрос о власти должен решаться на территории и силами СНГ.

Однако особую важность межтаджикские переговоры приобретают на фоне намеченного на март подписания в Китае пятистороннего соглашения о мерах доверия в районе границы. В Шанхай к Цзян Цземиню прибудут Ельцин, Назарбаев, Акаев и Рахмонов. Для таджикской оппозиции это значит, что Рахмонов входит в высокий круг, значительно усиленный фигурой хозяина встречи Цзян Цземиня. А с учетом минувшего визита в Душанбе Примакова, Грачева, Николаева, Серова и Трубникова — понятно, что слишком одностороннее увлечение оппозиции партизанскими действиями создает ее лидерам реноме, неудобное для международных контактов.

К тому же за время затяжек в переговорах изменился политический вес Рахмонова. Давно уже все привыкли к пассажам в прессе о его "колхозности" и неспособности сдержать хаос, и вдруг оказалось, что Рахмонов "чудом" продержался ровно настолько, чтобы успеть принять у себя С.Демиреля и заключить соглашения в Анкарой, Дели и Абу- Даби. Такой список значит уже признание на исламском поле, опорном для оппозиции, и создание индийского противовеса поддержке оппозиции Пакистаном. К этой картине можно добавить обещанные МВФ кредиты, отложенную выплату долга Казахстану, а в самом Таджикистане — спешно начатую приватизацию и чистки в МВД и банковской сфере.

Вовремя оценив возможность непоправимого опоздания, после благосклонных переговоров с Узбекистаном, Туркменией, Россией и Казахстаном оппозиция взяла курс на легальность. Сигнал к проявлению лояльности дало в ноябре интервью Ходжи Акбара Тураджонзоды, начинавшееся описания бомбежек кишлаков российскими самолетами, а кончавшееся неожиданным признанием "геополитических интересы России в республике". Заявление сразу дополнили таджикские демократы, вдруг вспомнившие, что "Таджикистан живет вместе с Россией уже сто лет", а главное — "если и была Россия империей, то странной — она больше давала, чем брала".

Затем в Ашхабаде выяснилось, что оппозиция предлагает окончить партизанскую войну в обмен на участие в политической жизни республики. Можно спросить, как участвовать в политической жизни лицам, преследуемым по закону, но ответ быстро находится: оказывается, уголовные дела против лидеров оппозиции возбуждались еще по статье 67 -й УК Таджикской ССР об антисоветской деятельности.

Но это может спасти, разумеется, только верхушку, а не рядовых оппозиционеров. Видимо, недаром усиливается разочарование боевых командиров действиями руководства и обсуждается необходимость свернуть переговоры. Последняя акция, в которую вылились эти настроения — захват административных зданий в Курган-Тюбе и Турсунзаде с требованиями смены правительства. Характерно, что один из отрядов снял требования после получения гарантий амнистии.

Сопротивляются ходу переговоров и таджикские власти, от которых оппозиция требует роспуска парламента и создания совета национального примирения. Под давлением стран СНГ и представителей ООН правительственная делегация допускает создание совета национального примирения, но признает за ним лишь консультативные функции, понимая, что раздел власти перенесет в госаппарат все ту же гражданскую войну.

Тем не менее 19 января Б.Ельцин заявил, что Рахмонова "следует подталкивать к диалогу с оппозицией". Необходимое требование к исламской оппозиции — отказ "от создания исламского государства в Таджикистане", уже обещанный Тураджонзодой в переговорах с Д.Рюриковым. Но это условие предполагает, что исламское содержание оппозиции сможет разместиться в государстве только в рамках мусульманского института муфтията. Для Тураджонзоды из этого следует необходимость занять позицию духовного лидера. А это место до 21 января было занято представителем мягкого народного неполитического ислама — убитым муфтием Фатхулло Шаризодой. Теперь Тураджонзода, предшественник Шарифзоды на посту муфтия, может получить легальные основания стать его преемником на политически неуязвимом посту. Неслучайно поэтому подчеркивание в прессе невысокого богословского уровня покойного муфтия, несомненного богословского авторитета Тураджонзоды и неизменного взаимного уважения обоих духовных лиц.

Ясно, что при введении интернационализированного в ходе гражданской войны конфликта во внутритаджикское русло — гарантами государственности Таджикистана будут все заинтересованные в макрорегиональной стабильности субъекты СНГ. Давлением и посулами они добьются необходимых для общей стабилизации медтаджикских договоренностей. Но не все решается за столом переговоров. Уже понятно, что значительная часть таджикской оппозиции на примирение не пойдет, и будет продолжаться тихая резня, усиленная возвращением беженцев и боевиков. Останется неуправляемым уже поделенный полевыми командирами Памир. Остановить террор населения не сможет состоящая из бывших врагов и клановых соперников власть. И тогда перед СНГ, взявшим на себя миротворческую роль, и перед Россией, об интересах которой вспоминает уже и оппозиция, встанет совсем новая задача — не провести показательные примирения с потерей интереса к дальнейшим междуусобицам, не превратить Ашхабад — в новый Дейтон с "проутюживанием" территории миротворческими силами, а реально защитить республику так, чтобы дать народу возможность выжить, а для самого СНГ послужить реальным фундаментом единства. Того "странного" единства, которое "больше дает, чем берет".