17 августа -- Начались ожесточенные бои между Патриотическим союзом Курдистана и Демократической партией Курдистана.

31 августа -- Иракские войска начали наступление на курдский город Эрбиль.

2 сентября -- Представитель госдепа США призвал всех граждан США покинуть территорию Ирака.

-- Россия высказалась за политическое урегулирование конфликта на основе автономии курдов в рамках единого государства.

3-4 сентября — Нанесены два ракетных удара по системе ПВО на юге Ирака и в Багдаде.

4 сентября -- С.Хусейн заявил, что Ирак не будет соблюдать запрет на полеты своих самолетов в зонах безопасности ООН.

-- Вашингтон выразил надежду, что Москва повлияет на Багдад и посоветует ему вывести войска из Северного Ирака.

-- СБ ООН не сумел принять резолюцию о положении в Ираке и действиях США из-за протеста России и Китая.

-- Военную акцию США поддержали Великобритания, Германия, Испания, Канада, Япония, Израиль. Лига арабских государств поддержки не выразила. МИД Франции выразил сильную обеспокоенность ситуацией в Ираке.

5 сентября -- Клинтон заявил, что цель операций в Ираке достигнута. Саддам Хусейн не сможет использовать южную часть страны для проведения военных акций.

-- Самолеты союзников начали патрулирование расширенной зоны безопасности над Южным Ираком.

6 сентября -- Турция планирует учредить буферную зону в Северном Ираке.

9 сентября -- Новое обострение в Северном Ираке.

Произведенный на прошлой неделе двойной удар по Ираку американских "Томагавков", направленный на уничтожение иракской системы ПВО, вызвал ошеломление и тревожные ожидания как в самом ближневосточном регионе, так и за его пределами. Можно (с некоторыми оговорками) принять как данность то, что США сочли опасным для своих интересов в регионе вмешательство Национальной гвардии Ирака во вспыхнувший межкурдский вооруженный конфликт на северной окраине страны. Однако во многих международных оценках, несмотря на ссылки о нарушении резолюции ООН N688, оспаривается именно адекватность столь жестких мер, примененных к Ираку.

И все же даже если предположить, что силовой ответ соразмерен "провинности" иракского лидера, понятно, что Соединенные Штаты мыслят как минимум в масштабе всего региона, которому в целом и необходимо предъявить американскую мощь. А о ней со времен "Бури в пустыне" Ближний Восток начал забывать, убаюканный американской миротворческой деятельностью.

Знаки этой "забывчивости" проявлялись в течение всего прошедшего года, который для Ближнего Востока был полон эпохальными событиями, и начались они отнюдь не с Ирака. Выражаясь образно, регион начал "разминать затекшие члены". Еще летом 1995 года в Иране 200 тысяч военнослужащих Корпуса "стражей исламской революции" приняли участие в первых после 1988 года маневрах на площади в 400 квадратных километров. Поскольку ни в проведении маневров, ни в восстановлении нефтяных портов не содержалось нарушений каких-либо международных соглашений, то США ограничились проведением совместных с Саудовской Аравией ответных маневров в Персидском заливе и расширением своего контингента. Но затем проводимая в течение всего года кампания по обвинению Ирана в терроризме закончилась неприятным для США фактом — утвержденный в июне этого года конгрессом США законопроект о введении эмбарго на торговлю с Ираном европейскими союзниками поддержан не был. Произошло замеченное и оцененное всеми падение эффективности принятия санкций при переходе от международного уровня санкций против Ирака к единолично-американскому в случае с Ираном.

Однако и у тех, еще эффективных, иракских санкций стал истекать "срок годности". Начались обсуждения подписанного в августе (накануне курдских столкновений) рамочного соглашения, дававшего Ираку право продать нефть на 2 млрд. долларов. Причем показательно, как быстро фирмы стран-союзников США распределили между собой контракты на ввоз продовольствия и медикаментов в объеме этой суммы. Кроме того, непосредственно перед двойным ударом США в Ираке побывала российская делегация для обсуждения проектов нефтедобычи на южных месторождениях страны. Можно не говорить о тех контрактах западных компаний, которые уже заранее были оговорены на период после санкций. Да и сама блокада Ирака давно породила черный экспорт иракской нефти, часть которой шла танкерами мимо иранского берега, благополучно минуя американские кордоны.

И снова, дело не в одном только Ираке, устойчиво выступающем в роли "записного дуэлянта" и "бессменного агрессора". Хотя с этим тоже не все просто. Известны случаи, когда цены на мировом рынке нефти колебала фланировавшая вдоль кувейтской границы иракская армия. Не говоря уже о совпадении ввода иракских войск в Курдистан с обострением вопроса о выводе российских войск из Чечни и стараниями вынести этот вопрос на международный уровень (это и предполагаемая поездка Масхадова в Страсбург, и введение международных формулировок в протоколы договоренностей по Чечне).

Речь даже не только об этом, но и, например, об изменениях в турецкой политике после прихода к власти лидера радикальной исламской партии Н.Эрбакана. А он в августе приступил в "разбиванию льда": после визита в Багдад турецкого министра юстиции Казана страны подписали соглашения о приграничной торговле (осудив суровость санкций ООН!) и о прокладке газопровода из Ирака в Турцию. Чуть раньше сам Эрбакан подписал в Тегеране контракт на поставку в Турцию с 1993 года иранского газа на сумму 20 миллиардов долларов, что было воспринято в Вашингтоне особенно болезненно. Добавим, что между Ираном и Ираком таким образом начал намечаться посредник. И это при том, что Вашингтону с большим трудом удалось добиться (опять-таки в августе) согласия Анкары продлить мандат на использование Штатами военно-воздушной базы в Инджерлике.

Говорить о крупномасштабных следствиях ударов по Ираку пока рано, но в основном "курдском" треугольнике Иран-Ирак-Турция показательно то, что турецкие визиты и контракты состоялись в середине августа, в конце — вспыхнули столкновения между иракскими курдами, в конце же — отдел конгресса США по проблемам Ирана и стран Персидского залива предположил, что нестабильность в Северном Ираке "может побудить Иран, Турцию и Ирак прийти к соглашению, что восстановит контроль Ирана над регионом". Затем последовал ввод иракских войск и ракетные удары.

В результате вместо восстановления "старых добрых отношений" с Ираком и начала торговли на общей границе Турция спешно устанавливает там буферную зону, стремясь избежать курдских беспорядков на своей территории. С этой точки зрения ракетный окрик "Назад!" адресован не только Ираку.

Совершенно невозможно рассуждать об адекватности или неадекватности американских жестких мер, не оценив по достоинству всей сенсационности факта сближения трех крупнейших держав исламского мира. За каждой из них стоит великое имперское прошлое. Каждая обладает мощным антизападным зарядом, который до сих пор ослаблялся только изолированностью двух из них — Ирака и Ирана — и принадлежностью третьей, Турции, к западному лагерю. Однако турецкое западничество уже сегодня тонет в волнах бурной деятельности нового радикально-исламского правительства. Импульс к сближению трех держав возник именно в Турции, еще недавно столь продемократической. Результатом такого сближения неизбежно должна стать новая фаза исламского давления и на Запад, и на Россию. При этом суммарное усиление в этой тройке исламского радикализма неизбежно хотя бы потому, что в 1997 году в Иране пройдут президентские выборы, от которых уже сейчас ожидают прихода к власти клерикальной партии.

Россия сегодня активно (может быть, активнее всех своих союзников в ООН) отстаивает неправомочность применения Соединенными Штатами силовых мер против Ирака, настаивая на первоочередности принципа его государственной целостности. Но в то же время Россия не может не отдавать себе отчет в том, что угроза появления новой глобальной мировой реальности — возникновения современного антизападного исламского альянса, на которую США реагируют столь прямолинейно и неадекватно, — стоит и перед нею.

Россия оказалась в ситуации двойной угрозы: как со стороны американского манипулирования чужими границами и государственной целостностью, так и со стороны новой кристаллизации исламского мира, способной превратить умеренный центральноазиатский ислам в крайне антироссийский и многократно более жесткий.

Хроническая запущенность курдского конфликта в Ираке оставляет открытыми обе эти возможности. Ракетные удары США ни в коей мере не способствовали его стабилизации, поскольку конфликт не остановлен, Багдад по-прежнему на стороне Демократической партии Курдистана, а Патриотический союз Курдистана остается под иранским покровительством. Именно сейчас Курдистан конфликтно разогрет в максимальной степени.

Отнюдь не меньшую (а возможно, и большую, чем агрессия Ирака) опасность представляет собой тот факт, что тормозом начавшегося сближения трех держав служит наличие у них курдских окраин, заявляющих о стремлении к обретению независимости и воссоединению с момента их разделения в 1920 году. Этот курдский тормоз, безусловно, действует безотказно, но опасность его применения превышает выгоды. В сегодняшнем мире курдское отложение, нарушив целостность трех держав и запустив их развал, не только активизировало бы курдский вопрос на Кавказе и в Закавказье, но и послужило бы знаменем для иных народов, исторически оказавшихся по разные стороны границ. На практике это означало бы передел государственных разграничений если не во всем мире, то во всяком случае на всем протяжении Евразийского континента. Поэтому столь смелое выдвижение курдского фактора на мировой уровень заставляет предположить знание того, как именно он может подействовать.

Впрочем, "ракетный" запуск Курдистана — это событие последних недель, а первый намек на кризис появился в июне, когда в Вене собрались министры стран-членов ОПЕК для обсуждения предполагаемого обвала цен на нефть после отмены иракского эмбарго. А завершился июнь каирским всеарабским саммитом на высшем уровне. И, казалось бы, причиной и темой саммита послужило событие, не связанное с Ираком — приход к власти в Израиле блока Ликуд во главе с Нетаньяху и угроза нового арабо-израильского обострения. Но в то же время заметим, что подобный саммит — событие редкое, а прошлый форум арабского единства 6 лет назад состоялся тоже в июне за два месяца до иракской агрессии против Кувейта. Теперь, при сохранении этого временного интервала, агрессию против Кувейта заменило подавление курдов, а "Бурю в пустыне" — ракетные удары. И кажется, что арабское единство по- прежнему находится в обратной зависимости от квот на нефть и цен (теперь они взлетели чуть ли не до 30 долларов за баррель).

Все — как 6 лет назад. Различаются — но очень существенно — лишь детали. Удар по Ираку 1990 года был нанесен с санкции и при подержке ООН, теперь решение принадлежит только США, безусловная поддержка в Европе исходит лишь от Великобритании, а союзники США в регионе (Саудовская Аравия, Иордания и Турция) отказались предоставлять свою территорию для авианалетов на Ирак. Очевидно слабая позиция ООН, пытающейся задним числом принять антииракскую резолюцию без упоминания факта ракетных ударов, демонстрирует отход Организации Объединенных наций на вторые роли. А такая безвозвратная потеря влияния означает по существу начавшуюся смену мироустройства под эгидой ООН на иное, отдельные черты которого начинают проблескивать в сложных переплетениях переговорных процессов в очагах нестабильности. И включение курдского фактора здесь отнюдь не случайно.

Достигнутое как результат кризиса непрекращение санкций ставит глобальный вопрос о том, возможно ли в принципе существование "страны с санкциями-навсегда", страны с отныне и навечно отведенным местом.

А поскольку, как показал последний год, американские стандарты политики в регионе под общим лозунгом "сдерживания" снижают свою эффективность, то возможны предположения о смене самой системы стандартов. В связи с этим обращает на себя внимание новизна и перспективность внесенного в регион и отрабатываемого Соединенными Штатами в Израиле принципа "мир в обмен на территорию". Этот емкий принцип сродни рычагу курдской нестабильности. Он может быть использован разнообразно, он широко обсуждается, и популярность его растет. Нанесение удара на юге Ирака в ответ на ввод войск в зону безопасности на севере очень значимо соотносится с этим принципом. В сообщениях западных радиостанций проскальзывает информация о том, что в центрах стратегического планирования США принцип "мир в обмен на территорию" начинают примерять к чеченской проблеме в России.

В ближневосточном регионе на наших глазах конструируется новый вид политического оружия, способного до основания, не хуже ракетно-ядерных ударов, разрушить современный мир. Сначала в нужном месте запускается вооруженный конфликт, а затем государственность дробится при помощи легализуемого сегодня принципа "мир в обмен на территорию". А для тех, кто не согласен с дипломатическим подходом нового типа и продолжает настаивать на принципе территориальной целостности — уже готов прецедент не санкционированного международными органами вооруженного вмешательства сильного. Сначала НАТО без ООН — на Балканах, теперь — США без политического решения НАТО в Ираке. Что дальше?

Политический "томагавк" уже запущен в Ираке и сейчас явственно угрожает России. Но тем, кто сегодня готов аплодировать его эффективности, стоит осознать, что затем он найдет и другие цели.