14 января — Французская компания "Эльф акитэн" подписала крупный контракт с Азербайджанской государственной нефтяной компанией на совместные нефтеразработки в Каспийском море.
- Первые сотни тонн бакинской нефти начали заполнять северную (Новороссийскую) нитку трубопровода.
23 января — Г. Алиев в интервью выразил желание, чтобы будущий трубопровод от каспийских месторождений шел в западные страны, минуя Россию.
27 января — Президентом Чечни избран Аслан Масхадов.
28 января — Президент компании "Транснефть" В. Черняев заявил, что переговоры с представителями чеченского правительства по проблеме нефтепроводов начнутся после прояснения ситуации в чеченских структурах власти.

За последние годы понятие "нефтяные войны" прочно и по праву вошло в исторический обиход в той же нарицательности, что и "опиумные" или Пунические. Во всех случаях речь идет о конкретике, весьма близкой к реальным подступам к переделу мира. Все успели привыкнуть к тому, что любая возможная зона транспортировки нефти обязательно оказывается спорной и превращается в зону конфликта — будь то Карабах, Курдистан, частично Балканы или Чечня — всюду военный конфликт уравнивает геополитическую причину с нефтяной.
И если на нефтяное содержание войны в Чечне в последнее время внимание обращалось реже, то это вовсе не потому, что тема остыла. Достаточно вспомнить, что террористические удары пришлись именно по узлам предполагаемого обходящего Чечню "северного" варианта трубопровода Каспий-Новороссийск — Буденновску и Кизляру. Кроме того, казалось, что о Чечне и нефти все уже сказано: война в Чечне парализует "северный" путь и выдвигает "западный", грузинский — и добавить тут нечего. Но оказалось, что самим чеченцам есть, что добавить.
После стремительного подписания Хасавюртских соглашений (за месяц до предполагавшегося Каспийским нефтяным консорциумом пробного задействования "северного" варианта) и начавшегося в России обсуждения возможности строительства трубопровода в обход Чечни — в октябре Мовлади Удугов заявил, что единственный безопасный способ — это провести трубу через Чечню. В противном случае, безопасность трудно гарантировать, и если подобное решение существует, то оно может вызвать серьезные проблемы у консорциума.
Такова была первая прямая чеченская апелляция к теме. Но однажды заявленным собственным мнением по нефтяному вопросу все не ограничилось. Через полтора месяца, в декабре, члены правительства Чечни отправились в Баку, где предъявили ультиматум Азербайджанской международной операционной компании (АМОК): без согласия чеченского руководства азербайджанская нефть через чеченскую территорию не пойдет. А чтобы она пошла, нужно принять в консорциум Чечню.
Необходимо отметить, что с сентября 1996 г. глава АМОК Терри Адамс периодически повторяет, что консорциум приступает ко второму этапу своей деятельности — добыче и транспортировке "ранней" нефти. И поскольку строительство трубопровода через Грузию продлится по крайней мере до 1998 года, то первые пробные поставки каспийской нефти пойдут через "северный" трубопровод Баку — Грозный — Новороссийск, который к концу прошлого года как раз оказался "полностью реабилитирован".
Поэтому, несмотря на подчеркнутую резкость чеченских требований, совсем игнорировать их неудобно, и консорциум, не определяя своей позиции по поводу приема Чечни, лишь подчеркивает его цену — вступительный учредительский взнос в 1 млрд. долл. Ведь это именно тот случай, когда нефтяная тема прямо переходит в геополитическую. Сразу встает вопрос — в каком качестве Чечня хочет вступить в "проект века"? Если в качестве независимой республики, то консорциуму (во всяком случае Азербайджану) тем самым предлагается признать ее суверенность. Если как субъект Российской Федерации, то неуместно ее обращение к Баку через голову РФ.
Хотя к чему сегодня говорить о неуместности, если еще в ноябре М. Шаймиев совершил поездки в Тегеран и Баку, где, демонстрируя силу и самодостаточность, подписал соглашения о торгово-экономическом, научно-техническом и культурном сотрудничестве, а также перевел в практическую плоскость вопросы трехсторонних связей Иран-Азербайджан-Татария? Правда, он не выдвигал ультиматумов, но его и встречали охотно: и статус Татарстана определен, и полномочия с центром разграничены. Кроме того, у каждого "субъекта" свой стиль предложений. Вопрос о статусе Чечни отложен на 5 лет, а первые тысячи тонн нефти должны отправиться на Запад в феврале-марте. Впрочем, если она не пойдет, то штрафы будет платить российская "Транснефть", с которой заключался договор.
В итоге всех этих процессов накануне выборов президента Чечни уже не Терри Адамс или Гейдар Алиев, как раньше, и не "Транснефть", а чеченское внешнеполитическое ведомство уверенно отрапортовало миру, что "в будущем году Чечня приступит к реализации проекта Транскавказской системы нефтепроводов". Но это "внешнеполитическое ведомство" было ведомством Яндарбиева, а связанная с ним "краковско-стамбульская группа" не исключала тогда второго тура выборов в Чечне, где соперниками стали бы Масхадов и Басаев. Поэтому не случаен вывод из захвата пензенских милиционеров в заложники Радуевым: это демонстрация того, что ведущий переговоры с Россией Масхадов не контролирует ситуацию в Чечне и не гарантирует безопасности трубы.
Судя по всему, ту роль, которую играла вся Чечня в обеспечении небезопасности "северного" трубопровода, теперь будет играть ясно обозначившаяся за последние месяцы "внутренняя" чеченская оппозиция — "непримиримые".
Все эти вопросы — о статусе Чечни, о безопасности нефтепровода и долях участия, о "Транснефти" (которая надеется провести акционирование чеченских трубопроводов), о "непримиримых" — встанут на готовящихся переговорах российского центра с новым руководством Чечни уже не только перед российской стороной, но и перед Масхадовым. И может оказаться, что использование консорциумом "северного" трубопровода Россия отстаивала в значительной степени уже не для себя. Может произойти нечто, напоминающее случившееся с Каспийским трубопроводым консорциумом (Тенгиз-Новороссийск).
КТК, основанный в 1992 году Россией, Казахстаном и Оманом, рассматривался как российский моральный и нефтяной реванш за скромные 10 процентов ЛУКойла в Азербайджанском консорциуме и утерю контроля над каспийским шельфом. При этом "Шеврон", уже ведущая добычу на месторождении Тенгиз, оказалась вытеснена Россией, лишившей "Шеврон" достаточного доступа к своему экспортному трубопроводу. Реакция последовала быстро. Оману, который должен был обеспечить финансирование проекта, западные банки под давлением крупнейших нефтяных компаний отказали в кредитах. Проект застопорился, и в 1996 году в КТК произошел переворот. Глава "Оман ойл компани" Й. Дойсс получил 70 млн. долл. отступного, доля Омана упала до 7 процентов, а в КТК вошли западные нефтяные компании во главе с победоносной "Шеврон". При этом в новом разделении долей партнеру ЛУКойла в КТК АРКО (США) предназначалось 46 процентов доли ЛУКойла, а "Ройял Датч Шелл" — не менее 49 процентов доли "Роснефти".
В сумме западные компании получили 50 процентов, а "Шеврон", в качестве символического примера для простаивающего КТК, распорядилась своей тенгизской нефтью радикально и недвусмысленно. За год президент "Шеврон" трижды посетил Грузию и в октябре прямо заявил, что тенгизскую нефть необходимо экспортировать именно через Азербайджан и Грузию. Объяснение было простым, но весомым — русская труба слишком узкая (3 млн. т. нефти в год), а "Шеврон" рассчитывает на добычу 6 млн. То, что азербайджанско-грузинской трубы просто не существует (пока проходит лишь тендер на строительство нефтепровода) — президента компании не смутило. Тенгизская нефть пошла через Азербайджан и Грузию, а раз нет трубы, то железной дорогой — но в обход России. Однако, несмотря на болезненность данной "фланговой атаки" "Шеврон", между некоторыми западными участниками КТК существуют застарелые и неотменяемые антагонизмы, представляющие России с ее суммарным контролем 44 процента акций КТК перспективное поле для собственной игры.
Но проблемы КТК и бакинской трубы для решения вопросов транзита каспийской нефти не единственные. Сама конкуренция "западного" (грузинского) и "северного" (то ли российского, то ли чеченского) маршрутов уже давно смягчается тем обстоятельством, что Западу очевидным образом понадобятся все имеющиеся пути транспортировки, включая запасной иранский (не случайно в США периодически звучат советы не сбрасывать Иран со счетов, и то же повторяет Терри Адамс). Точно так же не забыт и туркмено-афгано-пакистанский путь на восток в случае успеха военной кампании талибов. Речь идет не об одной трубе, а о масштабной системе нефтетранзита из Центральной Азии на мировые рынки, и о возможности манипулировать нефтемаршрутами по усмотрению владельцев месторождений при чьей-то несговорчивости (что уже сейчас с переменным успехом демонстрирует "Шеврон").
Разведка на одном только азербайджанском участке каспийского шельфа идет такими темпами, что ограничиться каким-либо одним маршрутом при перекачке всей этой будущей нефти — просто не удастся. Приближается этап ("третий этап", сказал бы Терри Адамс), когда нефтедобытчики будут эти маршруты, существующие и еще нет, делить. Ведь уже после летнего соглашения по Шах-Денизу учреждены еще 2 консорциума:
- освоение мелководной части шельфа — Рамко (20 процентов), Мобил (40 процентов), Тоталь (40 процентов);
- разработка перспективных структур Дан-Улдузу и Ашрафи на шельфе Каспия — ГНКАР и японская "Иточу" (по 20 процентов), "Юнокал" и саудовская "Дельта" (по 30 процентов).
Отметим, что последний консорциум — первый и пока единственный, куда не сочли нужным пригласить Россию. В то же время, ссылаясь на загрузку этим последним проектом, азербайджанская ГНКАР отказалась от переговоров с ЛУКойлом по вопросу разработки месторождения Инам.
Тем не менее считать такую тактику чистым вызовом России не совсем верно. Как раз вызова при этом стремятся избежать. Формулировать вызовы — дело Чечни. Суть кавказской политики Запада (и, в частности, США) в отношении России определяется высказываниями, например, З. Бжезинского: нужно не исключать Россию, а уравновесить ее влияние присутствием региональных и мировых держав. То есть не полная изоляция, провоцирующая напряжение, и не определяющая доля участия, а третьи роли, небольшой процент — для нейтрализации. Это подтверждается мнением бывшего министра обороны и энергетики США Дж.Шлессинджера о том, что Россию следует приглашать участвовать во всех без исключения региональных энергетических проектах, включая Тенгизское месторождение (то есть туда, где Россия сначала имела вес учредителя), чтобы не дать ей блокировать экспорт нефти из Среднеазиатского региона. Речь, таким образом, идет о постепенном снижении уровня российского участия при умножении числа отрабатывемых месторождений и транспортных каналов.
Все это происходит в условиях еще неопределенного статуса Каспия, когда имеющиеся по каспийским месторождениям договоренности могли бы оказаться незаконными, если бы возобладала точка зрения России и Ирана, усиленная с осени 1996 г. Туркменистаном. Однако можно не сомневаться, что этого Запад в лице США постарается не допустить: ведь фактически речь идет именно о попытке трех прикаспийских государств отстоять свои собственные позиции на Каспии и сдержать проникновение туда тех мировых держав, о которых говорит Бжезинский. Но, даже в случае выгодного для Азербайджана и США деления Каспия по секторам, союз России с Туркменистаном и Ираном нельзя считать обреченным на неудачу. Уже сейчас Ашхабад заявляет претензии по поводу разведки и разработок поделенных западными компаниями при участии Азербайджана шельфовых месторождений в туркменском секторе. Само секториальное деление Азербайджан и Туркменистан видят различно, ссылаясь при этом на разные документы советского периода.
Уже видно, что Россию предполагают прочно повязать скромным участием в чужих каспийских нефтяных проектах, лишив тем самым собственной инициативы и возможности протестовать против неблагоприятных для нее решений. Одним из главных способов такого "повязывания" оказываются (увы!) конфликты интересов между различными частными и государственными субъектами российского нефтяного рынка. Но это вовсе не означает неизбежности поражения в каспийской нефтяной игре страны, имеющей в ней и союзников, и пусть ослабевшие, но весомые инструменты международного давления. Недостает лишь внятной государственной воли, способной соединить частные коммерческие интересы отечественных нефтяных и трубопроводных "сестер" в едином русле российской нефтяной стратегии на Каспии. Найдется ли воля?

М. ПОДКОПАЕВА