1 мая — На всеобщих парламентских выборах в Великобритании лейбористы получили 416 мест, консерваторы — 160 мест.
7 мая — Лейбористы провели первое заседание нового кабинета.

Анализ "электорального расклада", проведенный в Великобритании в преддверии выборов, вызвал у ряда исследователей обеспокоенность. Поводом для тревоги послужила не сама констатация неминуемости поражения тори (регулярные опросы давно уже показывали значительный отрыв лейбористов от правящей консервативной партии), а масштаб переориентации общества. Оказалось, что за истекшее пятилетие число симпатизирующих лейбористам увеличилось на 5,8 млн. человек. Консерваторы же утратили 3,8 млн. своих сторонников, причем 2 млн. "перебежчиков" примкнуло именно к лейбористам (помимо этого, ряды лейбористов пополнились за счет либерал-демократов и англичан, не принимавших участия в выборах 1992 года). Столь значительная "миграция" электората "беспрецедентна в современной истории Великобритании". Диагноз: Британию ждут новые и значительные потрясения, способные привести к невероятным изменениям политической и социальной жизни страны.
Основную причину своей готовности проголосовать за оппозицию многие из опрошенных британцев обозначили так: "Настало время для перемен". Тори "засиделись" (правили страной в течение 18 лет). Однако было бы неверным утверждать, что лидер лейбористов Э.Блэр лишь "снял пенки" с этой обуявшей англичан жажды перемен. К победе Блэр шел несколько лет, последовательно "сбрасывая балласт" социалистического наследия. Возглавив партию в 1994 году, он, жестко "заткнув рот" левому крылу лейбористов, продолжил внутрипартийные реформы, намеченные его предшественниками — Н.Кинноком и Д.Смитом. "Новые лейбористы" отказались от лозунгов "о классовой борьбе пролетариата", от основополагающих для "старых лейбористов" обязательств по национализации средств производства, резко ограничили роль и влияние профсоюзов.
"Ослабление связи с профсоюзами", в частности, через уменьшение зависимости от их "финансовых вливаний" в партийную казну, начал еще в 1993 году новый директор финансового управления лейбористов П.Блэгборо, в прошлом — один из сотрудников компании "Сэйв энд проспер". Блэкборо объявил поиск "иных спонсоров". Позже к переговорам с "крупным бизнесом" подключился Блэр. Летом 1995 года о поддержке лейбористов заявил один из богатейших людей Великобритании Д.Сэйнсбери, и это стало своеобразным сигналом для многих промышленников и банкиров Англии. Через год доля профсоюзов в финансировании партии снизилась с 80 до 50 процентов.
Итогом "трансформации" лейбористов стало то, что в их нынешнем предвыборном Манифесте слово "социализм" не упомянуто ни разу. К лейбористам потянулся средний класс — традиционный электорат тори. Тотальное "перебежничество" совершили (причем всего за месяц до выборов) и крупнейшие, наиболее влиятельные газеты Великобритании. Потрясенный Мэйджор пытался воздействовать на Р.Мэрдока, хозяина многотиражной "Сан" ("Сан" сыграла значительную роль в победе консерваторов на предыдущих выборах), через состоящую в личной дружбе с Мэрдоком М.Тэтчер — но даже это не помогло. По курсирующим слухам, Мэрдок, включающийся в борьбу за контроль над цифровым телевидением Европы, нуждается в суперпрочных позициях в Англии, и потому пошел на "сговор" в Блэром. Таким образом, информационная война была выиграна лейбористами уже за месяц до выборов.
В "войну" с тори вступили не только "островные" финансисты и газетчики, но и крупные зарубежные инвесторы. В феврале президент "Тойоты" заявил на одном из приемов, что если британский истеблишмент не проявит воли к тесной интеграции с Европой в области финансовой политики, то немалые японские капиталы будут перенесены на европейский континент — очередные мощности японцы построят в Испании или Германии (сюда же — и по той же причине — может перебазироваться из-под Ливерпуля и "Форд"). Три четверти выпускаемой "Тойотой" в Британии продукции экспортируется на материк, так что экономическая заинтересованность инвесторов в "неизоляции" Лондона вполне объяснима.
Примечательно однако, что выступление "разгневанных инвесторов" совпало по времени с резким усилением противоречий между Лондоном и Бонном — британский министр иностранных дел Рифкинд подверг сомнению утверждение "главного евроинтегратора" Коля, что в случае приостановки процесса объединения Европы континенту грозит опасность войны и возрождения национализма. "Несдержанные" немецкие СМИ назвали Рифкинда "евреем Рифкиндом", вызвав бурю возмущения в Англии. В марте Рифкинд в резкой форме заявил, что не разделяет идеи Франции и Германии о придании ЕС оборонительных структур. Тори глубоко убеждены, что в Европе не должно быть независимых от США элементов обороны.
Это убеждение Лондона вытекает из шока, пережитого им в ноябре 1989 года, когда падение Берлинской стены лишило Европу равновесия — над ней завис угрожающий призрак единой Германии. В своих мемуарах Г.Коль, вспоминая ледяную атмосферу на саммите в Страсбурге в декабре 1990 года, где обсуждалась новая ситуация на континенте, отмечает, что Тэтчер никак не могла "взять в толк: как это Германия, побежденная в двух мировых войнах, вдруг в конце столетия оказывается обладателем самого большого приза?". Разговоры о европейском единстве вызывали у британцев плохо сдерживаемое бешенство. В апреле 1990 года член правительства лорд Риддли заявил, что европейское единство — это "заговор с целью подчинить Германии всю Европу, мало отличающийся от планов Гитлера".
Лорда отправили в отставку, что свидетельствовало о соблюдении "международных приличий", но никак не о снижении непринятия Англией усиления Германии. Попытка Британии привлечь на свою сторону в этом вопросе США не увенчалась успехом. Тем не менее, сохраняя веру в нерушимость "англосаксонского союза" и собственную возможность влиять на политику США, Лондон во время американской предвыборной схватки в начале 90-х откровенно поставил на республиканцев. Но выиграл Клинтон, и разногласия Британии и США по "европейском вопросу" лишь усилились. Лондон продолжал упорствовать в убеждении, что "главным" на континенте является именно он, а Вашингтон, между тем, уже "перенес акценты" на Германию — "локомотив евроинтеграции".
На сегодняшний день Лондон является наиболее строптивым членом Евросоюза. По мнению британских консерваторов, Европа ХХI века должна представлять собой не бюрократизированную сверхдержаву, а содружество наций-партнеров, включающее в себя новые восточноевропейские демократии. "Лондон не допустит, чтобы Великобритания стала частью "федерализованного ЕС", и Европа определяла судьбу Соединенного Королевства".
Непримиримость консервативного правительства Британии особенно усилилась в последние месяцы, накануне намеченного на июнь в Амстердаме подписания "второго Маастрихта" — нового крупного шага в евроинтеграции. Так что бурная реакция главных действующих персонажей европроцесса на итоги британских выборов неудивительна: Г.Коль выразил надежду, что "с лейбористским правительством Великобритании будет достигаться большее взаимопонимание, прежде всего по вопросам европейского развития". Министр иностранных дел Франции Эрве де Шаретт приветствовал "откат британского евроскептицизма". Наконец, Б.Клинтон, пребывающий, как сообщается, "в восторге от победы Блэра", назвал выигрыш лейбористов "решительным выбором в пользу перемен".
По мнению и США, и недовольных Великобританией европейцев, "вписаться" в новую Европу Англии мешает то, что британцы являются заложниками "архаичного" имперского мышления. Часть британской элиты "самонадеянно" рассчитывает в будущем столетии на глобальное, а не на региональное существование. Отсюда и приверженность к "архаическим" институтам, дающим ощущение имперского величия — монархии, наследственному пэрству, неписаной конституции.
И вот Блэр-то, "обновивший" лейбористов, и призван, видимо, "переменить" всю Британию. Во всяком случае, он пообещал избирателям, что цель лейбористов — "изменить старые ценности и расставить новые приоритеты в деятельности правительства, поменять философию управления страной". "Кастовый подход" канет в Лету. Тори были "партией для избранных", лейбористы — "партия для всех". Предлагаемая Блэром конституционная реформа предполагает упразднение роли наследственных пэров, до сих пор заседающих в палате лордов по праву рождения. Лейбористы хотят принять Европейскую конвенцию о правах человека в качестве британского закона (ни одна из предыдущих попыток реформировать "неписаную конституцию" не увенчалась успехом — англичане очень держались за свою "архаику"). Поддержанная Блэром идея децентрализации системы государственного управления предусматривает создание парламента с широкими полномочиями для Шотландии, ассамблеи для Уэльса, со временем — выборного собрания в Лондоне и региональных основ самоуправления в других частях Англии. Бурная реакция тори, возопивших, что независимый парламент в Шотландии — прямой путь к распаду всего королевства, вынудила Блэра несколько "отыграть назад": вместо создания парламента он предложил провести референдум в Шотландии о том: создавать ли в ней парламент. Шотландские сторонники Блэра (кстати, сам он уроженец Эдинбурга) обвинили его в предательстве. Тем не менее, акции тори после щедрых посулов лейбористов упали до нуля — на первомайских выборах консерваторы потеряли все места в Шотландии и Уэльсе.
Кстати, в январе этого годы впервые состоялась обширная публичная дискуссия на тему "Хотите ли вы сохранения монархии в Великобритании?", транслировавшаяся по ТВ. Большинство жителей Шотландии ответило на этот вопрос отрицательно.
Есть "свой подход" и к проблеме Северной Ирландии. Блэр вскользь упомянул о возможном предоставлении Ольстеру самоуправления. Ныне в палату общин избраны М. Макгиннес и Д.Адамс — лидеры партии Шинн фейн (политического крыла ИРА), добивающейся участия в переговорах. На днях Клинтон (сыгравший значительную роль в первом "североирландском замирении" в 1995 году) выразил надежду, что Блэр "примет эстафету" мирного урегулирования в Северной Ирландии". Пожелание услышано: 8 мая состоялись первые международные переговоры нового британского премьера — с премьером Ирландии, по проблемам урегулирования в Ольстере. Кстати, "белфастская миссия"-95 Клинтона по замирению противоборствующих сторон, помимо предвыборных целей американского президента, несомненно, должна была стать наглядным "уроком" для англичан, приглашением к отказу от "архаики" — тупикового жесткого "имперского подхода" к "мятежной провинции".
Консерваторы не усвоили уроки Клинтона. Но у него есть надежда, что лейбористы будут сговорчивее. Европа тоже пока обнадежена — Блэр выразил готовность подписать социальный протокол Маастрихтского договора, от чего консерваторы отказывались наотрез. Сбудутся ли многочисленные и разнообразные надежды на большие перемены в Британии — покажет время.
Особо хотелось бы подчеркнуть, что это апелляция к времени, которое все расставит по своим местам, не имеет ничего общего с успокоительным "поживем — увидим" или с обнадеживающим "утрясется". Вряд ли что-нибудь утрясется. Мир входит в бурную фазу глобальных перемен, и победа лейбористов "блэрского разлива" на выборах в Великобритании — ярчайшее свидетельство перехода всего мирового процесса в острую фазу. Другое дело, что никто не знает, каким ресурсом самозащиты обладает старая система, подвергаемая столь сокрушительным вызовам. И — какие ресурсы эта "добрая, старая" (ясно, что на самом деле весьма "кусачая") система мобилизует для самозащиты. Это — к вопросу об "утрясках" разного рода.
Что же касается знаменитого "поживем — увидим", то пафос нашего анализа в другом — в прямо обратном. Не увидишь (то есть вовремя не раскроешь глаза на происходящее) — не поживешь. А честно говоря — и не выживешь! Подобная неоптимистическая констатация касается многих и многого. Причем как у нас в стране, так и, что называется, "за бугром". В том числе и в Вашингтоне, где с такой эйфорией "юного бэмби" восприняты события, заслуживающие, на наш взгляд, иного способа оценок и пониманий.

А. КУДИНОВА