Между прочим, "там, у них" ситуация не менее тревожная, чем здесь у нас. Общее снижение эффективности производства и, соответственно, уровня жизни, свертывание научно-технических программ, утрата перспектив и политической воли, погружение в трясину безнадежных проблем ... Все то, что мы готовы у себя терпеть в качестве временных неприятностей, сопутствующих переходу к нормальной экономике — оказывается, не что иное, как норма этой экономики. Ну не обидно ли? В то время, как мы пристраиваемся к мировому финансовому изобилию, выясняется, что это изобилие представляет собой огромный "пузырь" ("пирамиду") вторичных ценных бумаг, как раз сейчас готовый лопнуть. Западная интеллектуальная элита никогда не была единой. Самые прозорливые всегда видели угрозу такого финала. В генотипе западной цивилизации заложены два начала — политическое и финансовое. Время от времени политические мобилизации хозяйства, связанные с войнами или кризисами, позволяли сосредоточить ресурсы на перспективных долговременных направлениях, осуществить структурный маневр, поднять общую эффективность хозяйства. В следующие за ними мирные периоды управление переходило вновь к финансовой олигархии, политические элиты коррумпировались, структурные и научно-технические заделы рассасывались, темпы роста падали, проблемы нарастали. В результате наступал новый ренессанс политической активности — начинался новый цикл развития.

После Второй мировой войны финансовая олигархия начала все увереннее брать верх над политическими и технократическими элитами. Поппер и Хайек выиграли философско- идеологическую битву за умы у приверженцев централизованного планирования и политических мобилизаций. Очередную волну внутриполитических напряжений, которая пришлась на конец 60-х годов, впервые удалось погасить неполитическими средствами с помощью финансово-идеологической комбинации, получившей название "консервативная революция". Идеологическую программу этой "революции" разработал Римский клуб с его идеями "пределов роста", "экологического императива" и "постиндустриальных перспектив". Национальные финансовые банкротства удалось отодвинуть введением системы плавающих курсов национальных валют, которая позволила вывести строительство мировой финансовой Пирамиды за национальные границы, втянуть в это строительство третьи страны. Так Западная цивилизация, пожертвовав политической составляющей и сделав выбор в пользу финансовой своей ипостаси, вышла на финишную прямую.

Беда в том, что близость финиша все больше напоминает приближение смерти. Лишенная национальных политических ограничений, мировая финансовая Пирамида слишком быстро дошла до насыщения и начала хаотически выталкивать из своих недр одного банкрота за другим. Сегодня Швеция, кто завтра? Немногие инфраструктурные проекты вроде супертоннеля под Ла-Маншем, не говоря уже о программах помощи третьим странам, сплошь и рядом оказываются неподъемными для разбухшей финансовой олигархии: слабая проектная проработка, низкая дисциплина подрядчиков, воровство и финансовые махинации. Встревоженные взоры вновь обращаются к представителям антифинансовой оппозиции.

Один из лидеров мировой технократической элиты, автор ряда сверхкрупных инфраструктурных проектов (в том числе для России), способных в принципе нарушить олигархический застой, создатель теории "физической экономики" Линдон Ларуш — в Москве с циклом лекций. При всех издержках его теоретических и геоэкономических построений, при всей усталости самого "борца с олигархией", такое событие должно было бы привлечь к себе внимание всей нашей "стратегической оппозиции", заинтересованной в поиске альтернативных путей развития. Не этого не произошло. Внимание к Ларушу практически нулевое. Придирчиво обсуждаются дефекты его конструкций и вообще не обсуждается главное.

Да и в самом деле, зачем "сыпать соль на собственные раны"? Ведь все и так решено. Значительная часть оппозиции, как и вся наша компрадорская рать, готова признать свою концептуальную тождественность с компрадорами. Ну и к чему им этот "усталый патриарх физической экономики"?

Впрочем, для самого Ларуша история России закончилась реформами Витте- Менделеева. Россия же в его воображении — не более чем евразийский мост между Германией и Китаем. Видимо, никому нет дела до нашего уникального советского опыта, без усвоения которого для России нет пути в XXI век.