С восхождением на нашем политическом горизонте светила НДР проправительственные СМИ нашли "новую" тему: трудовой героизм. Но к использованию в предвыборной агитации ностальгии по временам порядка, в т.ч., и на производстве, дело не сводится: Партию власти беспокоит вопрос, как действительно управлять страной — иначе не усидеть. Ни приватизация, ни "финансовая стабилизация", ни "незримая рука рынка" ни западные партнеры, в этом, главном деле, как выясняется, помочь не могут. Например, семь из десяти приватизированных предприятий ухудшили свои производственные показатели или остановлены. Тотальная криминализация нашего бизнеса является, по заявлению западных экспертов, главным препятствием для иностранных инвестиций. А то, что работает, работает лишь настолько, насколько сохраняет кадры, традиции, отношения, сложившиеся в советскую эпоху. Это подтверждают и высказывания участников "Круглого стола " Героев Социалистического труда, проведенного ОРТ и "Российской газетой": "Наша комплексная бригада как была лучшей в Главмосстрое, так и осталась". "Мы работаем не хуже прежнего, только почему отменено соревнование? — Без него работать гораздо скучнее". Рефрен всех выступлений — сетования на то, что культ труда заменен культом наживы.

Либеральные реформы разрушают общество и... вязнут. Что происходит?

Налицо неспособность разрушителей пройти в своем разрушении глубже определенного уровня общества, неких микросоциальных структур, которые можно именовать по-разному: интраистория", "структуры повседневности", "культурное ядро"и т. п. Опыт "реформ" доказывает, насколько "интегральный советизм" инкорпорирован в "святая святых" общества, насколько "мы" безнадежно отличаемся от "них" при всем кажущемся сходстве ("часть Европы", "часть христианского мира".)

Дело в том, что создавать "основы современной цивилизации"- науку, образование, индустрию России пришлось, главным образом, защищаясь от экспансии уже сложившегося "рационального общества" Запада. Поэтому, мы решили эти задачи не за счет мучительного и долгого очищения сферы "дела" от межличностных отношений, от высших смыслов, как на Западе — на это времени не было. Мы, напротив, именно их, что называется, "до отказа" использовали. Это использование обрело особую цельность в советскую эпоху. В советской микроячейке — коллективе люди трудились совсем иначе, чем в западной "фирме", ибо она выполняла на деле функцию не только производства вещей но и функцию производства человека — его целей, смыслов, жизненных установок.

Центральная власть, венчая социальную организацию общества, действовала "во имя" высших общечеловеческих идеалов, сформулированных в государственной идеологии и дававших санкцию коллективному производительному труду, и другим видам общественной деятельности.

Теперь уже стало ясно из опыта, что, как и предсказывалось, "либерализовать" такое общество удастся лишь ценой его полного распыления до атомов, тотального разрушения его производительных сил и культуры. Возможно, кое — кто именно к этому и стремится, но "затраты и издержки" пока оказываются слишком велики. В свою очередь, получив собственность, наша бывшая номенклатура понимает, что пора дать "малый назад". Таким образом, мы можем поздравить себя с известного рода победой: либеральный вариант "трансформации" страны сломал себе зубы о "трудовой коллектив". Хотя — оппозиционные силы к этой победе имеют косвенное отношение. Это народ выстоял — именно в привычном, в повседневном, не требующем политической и интеллектуальной активности, но зато главном исторически. И поэтому — не все потеряно.

Ибо когда новые "хозяева" вынужденно наводят порядок в осколках хозяйства и трудовых коллективов,- то в ответ они получают от общества ряд запросов, которые прочитываются в высказываниях Героев труда, и прежде всего — запрос на гарантии высокого социального статуса честного производительного труда, на общественный культ труда, а значит — на полноценную, простроенную во всех направлениях идеологию, раскрывающую высший смысл труда. Иначе в России толком ничего работать не будет.

Нынешние власти ответить на эти запросы не могут. Они будут сочинять внутренне противоречивые доктрины, пытаясь вписать трудовые коллективы со сверхдержавным генетическим кодом в полуколониальную, криминально — компрадорскую экономическую систему. В согласовании двух несовместимых начал — вся проблема, вся трудность достижения "стабилизации", на деле оборачивающейся тяжелой болезнью загнивания с чередованием хронических и острых фаз.

А пока по инициативе высокоэлитарного журнала "Магистериум" в РГГУ начали изучать курс кентавристики, сиречь искусства соединять несоединимое. Это, что и говорить, самое нужное искусство для будущей российской элиты, пестуемой Ю. Афанасьевым. Вот только как с опасностью наплодить таких монстров, от которых не спасутся и их создатели?.

Единственным логичным выходом из нестабильной "стабилизации" становится в глазах все более широких кругов общества возвращение страны к своей полноценной имперской и коллективистской органике, что укрепляет положение патриотической оппозиции.

Но оппозиция должна отдавать себе отчет в том, что такого ответа на запрос общества нет пока и у нее. Социал-патриотизм как доминирующее в политике настроение означает лишь более ясное признание такого рода требований... Да и это пока — на словах, а что произойдет при вхождении в реальную "систему принятия решений"?.

Сверхценностью обладала не сверхдержава сама по себе а то, во имя чего она возводилась. Крах державы был связан и с тем, что все разраставшийся слой образованных, достаточно (даже избыточно) амбициозных людей уже не удовлетворяла ни формулировка сверхцели, ни реальная система стимулирования труда, царившая в трудовых коллективах. Высшие этажи личностных смыслов не были развернуты, хотя существовали в потенции, частично — на уровне некоторых передовых предприятий.

Но без нового ответа на запрос общества — долгожданного перелома не будет, а будет лишь "оппозиционно-властная конвергенция" колониального капитализма с неодержавной, неосоветской риторикой. Та же стабилизационная кентавристика. Пока... А что дальше?.