11 апреля -- Министр экономики РФ Е.Ясин заявил, что дальнейший срыв инвестиционных программ через 2-3 месяца приведет к необратимым разрушениям производственного комплекса страны. Он также скептически оценил результаты антиинфляционной политики правительства. По его словам, благополучных показателей удалось достичь лишь с помощью контроля за денежным обращением — а в России оно не слишком отражает реальное положение дел в экономике.

16 апреля-- Пятнадцати крупнейшим предприятиям Татарстана указом Президента РФ предоставлен налоговый кредит в размере 500 млрд.руб. сроком на 5 лет под четверть учетной ставки ЦБ, а также право внеочередной прокачки по магистральным экспортным трубопроводам 3.5 млн.т. нефти ежегодно.

Все в панике! Нефтяная отрасль, любимое дитя реформ, средоточие надежд и единственный плацдарм отечественного капитала, объект всеобщей зависти — готова пасть жертвой фискального безумия породившего ее правительства. Вместо отмененных экспортных пошлин оно вводит акциз на всю добываемую нефть, в результате чего налоговое давление на нефтяников возрастет в 2.5 раза! По мнению МВФ, эта суровая, но справедливая мера необходима, чтобы привести налоговые поступления от этого сектора в соответствие с его долей в ВВП.

Может быть эта мера и справедлива, но эксперты при таком раскладе прогнозируют к 2000 году спад нефтедобычи до 150-190 млн.т. (в 1991 году объем добычи составлял 516 млн.т., в 1995 г. — около 300 млн.т., критическая внутренняя потребность — 170 млн.т.), что будет фактически означать конец российского нефтеэкспорта. Даже горячие сторонники президента сомневаются, — не слишком ли дорого обойдутся российской экономике его предвыборные программы?

Увы, увы! Если бы речь шла только о незапланированных предвыборных тратах! Проблема гораздо серьезнее. По-существу, это закономерный, принципиальный итог экономической политики правительства, итог, который не поддается корректировке в рамках этой политики. Речь идет о глубоком и долговременном бюджетном кризисе.

Госбюджет до последнего времени стоял на двух китах. Во- первых, он сохранял в качестве своей базы внутренний сектор хозяйства: машиностроение и аграрный комплекс. Здесь действовала сложная система адресных индивидуальных и коллективных льгот и подпиток, активно применялись казначейские обязательства (КО) — фактически параллельные деньги, которыми госбюджет проплачивал заказы предприятиям, цепочки взаимных поставок. В результате удавалось не только поддерживать критический инвестиционный потенциал, но и собирать налоги с предприятий, поддерживать с ними двухстороннюю финансовую связь. Предприятия внутреннего сектора до последнего времени оставались главными и самыми дисциплинированными источниками бюджетных доходов. В отношениях между предприятиями преобладал взаимный товарный кредит, фиксируемый в форме задолженностей (т.н. неплатежи). По-существу, этот сектор продолжал функционировать в режиме "планового" хозяйства, то есть работал на взаимных заказах и взаимных кредитах. Роль государственных органов сводилась к поддержке этого процесса, к проведению выборочных взаимозачетов и т.п.

Второй опорой бюджета стал экспортно-валютный сектор. От него в госбюджет поступали "живые деньги", которые шли на зарплату и импорт оборудования. При этом рентабельность экспорта в значительной мере обеспечивалась готовностью и способностью внутреннего сектора сдерживать рост своих цен, работать в режиме неплатежей, то есть быть финансовым донором, принимая на себя основную тяжесть реальных затрат. Т.о. из валютного сектора во внутренний шли рубли, а также импортное продовольствие и ширпотреб. А из внутреннего сектора в валютный — относительно дешевые трубы, рельсы, локомотивы, отечественные продукты питания — одним словом все то, что и составило основу кажущейся рентабельности отечественного экспорта.

Такое балансирование на двух опорах — экспортной и внутренней — давало правительству известную свободу для маневра, для равномерного распределения налоговой нагрузки, давало возможность сочетать различные направления реформирования хозяйства. И такая политика имела определенные перспективы. В частности, переспективы повышения эффективности внутреннего сектора. Здесь, разумеется, не обошлось бы без частичной деприватизации, без восстановления необходимых структур управления и информации, что отнюдь не означало бы возврата к директивному планированию. При этом система казначейских обязательств могла бы плавно трансформироваться в полноценную систему внутренних денег, допускающую практику частного кредитования.

Сегодняшний рубль, по сути, не является внутренней валютой. Это не более чем вспомогательное звено экспортно-импортного оборота. С собственно внутренним хозяйством нынешний рубль связан крайне слабо — это теперь признают даже высшие чиновники экономических ведомств. Соответственно рыночный курс рубля по отношению к доллару, оценка ВВП, оценки паритета покупательной способности — весьма далеки от действительных стоимостных параметров внутреннего хозяйства. В частности, структура рублевых цен ни в коей мере не отражает реальные меновые пропорции.

Правительственные органы (ГКИ, Госналогслужба, Минфин) не могут сегодня не учитывать эти реальности, иначе бы они окончательно потеряли связь с базовым хозяйством. Но официальная политика хронически ориентирована в строго перпендикулярном направлении. И нынешний бюджетный кризис — закономерный итог этой ориентации. В последнее время госбюджет фактически перестал существовать для внутреннего хозяйства: прямое госфинансирование не производится, а казначейские обязательства запрещены МВФ. Естественно, в ответ предприятия этого сектора перестали платить налоги, максимально трансформировав свои взаимные неплатежи в бюджетные недоимки.

В результате, лишившись одной из своих опор, госбюджет всей тяжестью повис на экспортном секторе, и, в первую очередь, на нефтяной отрасли. И та, разумеется, тут же пошла ко дну, потянув за собой "национальный капитал" вместе с его чадами, клиентами, нахлебниками и интеллигентской обслугой.

Снизить общее налоговое бремя, несмотря на все призывы и декларации, правительство не в состоянии. Оно не в силах поднять себя за волосы. Единственное, что ему в этой ситуации остается, — раздавать налоговые освобождения одним, перенося общую тяжесть на других. И, разумеется, первым статус налогового оазиса получил Татарстан. Ему, надо полагать, удастся уберечь собственные экспортные производства от общей печальной участи.